Эндшпиль. Часть III. Глава 14: Выбор

— Нет, все, что ты предлагаешь, — не подходит, — он скривился от боли, и в глазах опять помутнело.
— Почему нет? — Полупрозрачная фигура ребёнка смотрела снизу вверх на мужчину, который был едва жив от потери крови. Броня была разодрана в клочья, и человека всего перекосило от неизмеримой боли.
— Кто я, по-твоему, чтобы делать такой выбор?
— Единственный органик, который сюда добрался.
— Ну и что? Ты предлагаешь мне роль божества только потому, что мне немного повезло?
— Твои действия не только результат везения, но ещё и целеустремленности. Ты верил в то, что делаешь, а не хотел чего-то для себя, поэтому ты здесь.
— Призрак тоже верил в своё дело, и где он теперь?
— Между вами большая разница, — возразила фигура. — Призрак считал, что достаточно насажать в себя имплантаты, основанные на технологии Жнецов, и он сможет делать всё, что ему захочется. Он ничего не сделал, только использовал украденную технологию для возвышения своей расы, а следовательно, и для самого себя. Твои действия продиктованы иными мотивами: ты не разделял галактику на «своих» и «чужих», ты сражался за всех, хоть и понимал отчаянность положения. Ты не использовал что-то готовое, а искал другой путь, иное решение проблемы. Вот тебе и разница; только поэтому ты сейчас здесь, а того, кого ты называешь Призраком, больше нет.
— Откуда тебе знать о моих мотивах?
— Это ясно по твоим действиям. Я следил за всем, что происходило в последние годы, особенно пристально. Все твои решения тщательно анализировались и, как я уже говорил, изменили меня и возможности самого Горна. Ты сам расширил возможности своего оружия, я только их представляю. У тебя довольно большой выбор, но в то же время он ограничен.
— И всё равно это не подходит.
— Почему?
— А как, по-твоему, отреагирует галактика на Жнецов, которые непонятно по какой причине больше не нападают? Как все отреагируют на тот факт, что существа, совсем ещё недавно уничтожавшие всё, что любимо и дорого, прекратили агрессию и живут себе, будто ничего не случилось? Какую бы пользу они не принесли под контролем, никто не забудет того, что они сделали с галактикой, и не мне судить этих людей. Они захотят отомстить за свою искалеченную жизнь. Никакие доводы не смогут успокоить этих людей, на это есть вполне логичное объяснение. И потом, если мне удалось добраться сюда, то где гарантия, что это не сделают другие, чтобы заполучить подобную силу в своё безраздельное пользование? То, что сделано одним человеком, впоследствии может быть сделано другим, и контроль может перейти совсем в другие руки и служить иным целям.
— Перехватить управление Жнецами теоретически невозможно, — возразил ребёнок.
— Но я же здесь? А почему ты не допускаешь возможности подобного развития событий спустя десять, или тысячу, или пятьдесят тысяч лет спустя? Опять найдётся кто-то, кто будет считать себя «самым-самым», «избранным» и тому подобной чепухой, и бойня опять повторится.
— Это маловероятно, в течение многих десятков циклов ты первый, кому удалось нечто подобное.
— Это потому, что раньше не было людей. Ты и представить себе не можешь, на что способны люди для достижения своих целей. Чаще всего это заканчивается трагедией для большинства ради амбиций одного индивида или небольшой кучки.
— Возможно.
— И винегрет не лучше.
— Синтез — это идеальное решение для обеих форм жизни: как органической, так и синтетической.
— Никакой «идеал» не вечен, — отрицательно покачал головой капитан. — Рано или поздно всему приходит конец. В данном случае мы вполне можем повторить судьбу кроганов. Любому совершенству есть предел, после которого начинаешь искать что-то новое. Вот мы и начнём мутузить друг друга до полного искоренения.
— Вам нечего будет делить, — не согласился прозрачный силуэт.
— Какое-то время да, а что потом? А потом вновь найдутся те, которые посчитают, что им не хватает того, что есть, и захотят чуток побольше. Отсюда всё и начинается.
— Если это и произойдёт, то очень нескоро, особенно по людским меркам.
— Но главное не в этом, — продолжал Шепард. — Ты противоречишь сам себе. Ты говорил, что подобное решение нельзя навязать силой, только добровольно, но о какой доброй воле может идти речь, если перед тобой стоит только один представитель всей галактики, да и то еле живой? Ты хочешь, чтобы один решал за всех? Предположим, я понимаю эту необходимость, может, даже ещё десяток-другой миллионов поймёт, а что с остальными миллиардами? Сомневаюсь, что они захотят победу такой ценой, все уже и так заплатили сполна, а ты предлагаешь изменить ВСЁ. Имплантаты это одно, а совершенно новая ДНК это совсем другое. Это не добрая воля — это принуждение, которое, к тому же, ещё неизвестно к чему приведёт.
— Вижу, ты внёс дополнительные нововведения в своё оружие? — помолчав некоторое время, заметил Катализатор, изучая правую панель управления Горном, подсвечивающуюся красноватым оттенком. — Это худшее решение.
— Может, ты и прав, — тихо ответил офицер. — Судьбу галактики должны решать её обитатели, а не кто-то очень далёкий, который раз за разом уничтожает всё живое. Даже самые лучшие побуждения не могут оправдать таких методов. Мы сами должны выбирать будущее, а не срывающийся раз за разом эксперимент, который заложили существа, сгинувшие миллионы лет назад.
— Но ошибки повторяются в каждом цикле, меняется только облик.
— Этот цикл другой. Мы можем найти выход. Война между органиками и синтетиками закончилась, и теперь мы на одной стороне. Ты предлагаешь уничтожить шанс, который получили геты и кварианцы? У них наконец-то появилась возможность покончить с вековой враждой и попытаться найти общий язык как между собой, так и с другими расами. Я не собираюсь отбирать всего этого. Синтетики сражаются с нами бок о бок, чтобы прекратить эту войну, среди них был и тот, кто отдал жизнь ради своего народа. Также и среди органиков есть те, которые привязались к синтетикам сильнее, чем ты думаешь.
— Я знаю об этом, как и о том, кто помогал создавать «Фильтр» и устанавливать его. Это не должно быть помехой в твоём решении.
— В этом и заключается фундаментальная разница между вами и нами, — усмехнулся Шепард. — У вас есть цель, и вы готовы применить любые средства к её достижению, а на прочее можно не обращать внимание. У вас нет таких понятий, как любовь, дружба, надежда на лучшее. Именно за эти качества мы и сражаемся.
— Далеко не всегда удаётся получить желаемое, — ответил ребёнок.
— Но это не значит, что нужно отказываться от попыток.
— Это ничего не даст.
— Я надеюсь на обратное. Я не собираюсь принимать решение за всех. Мы сами должны решить свою судьбу, а я просто хочу дать нам такой шанс.
— Я изучил внедрённую в оружие систему, — вновь обернувшись к Горну, произнёс мальчик. — Она оригинальна и довольно проста. Как я уже говорил ранее, органики смогли удивить нас больше, чем мы ожидали. Сначала Горн, а теперь новая возможность в его функциях, придуманная в кратчайшие сроки.
— Это поможет?
— С технической стороны всё верно, но окончательный результат неизвестен, — маленькая белая фигура повернулась к Ритусу. — Если ты получишь желаемое, то война начнётся ещё раньше. Конфликт неизбежен.
— Я верю в лучшее, но даже если всё так, как ты говоришь, то Жнецы нам всё равно не нужны: уничтожать друг друга мы умеем очень хорошо, причём самыми изощрёнными способами и без помощи со стороны, — капитан тяжело вздохнул.
— Гибель ваших рас будет лишена всякого смысла, но решение твоё.
— Я воспользуюсь «Фильтром».
— Тогда тебе направо. Вор, вы называете его Призрак, уже заплатил свою цену, ты тоже заплатишь, но позже.

Мальчик отошёл от капитана, а от луча впереди поднялись два мостика, ведущих к правому и левому пультам. Зажмурившись от нестерпимой боли, Шепард медленно зашагал вперёд, то и дело посматривая на странные стены этого удивительного места, которые были словно один большой экран. На этом гигантском экране продолжал кипеть смертельный бой. Кругом видны были взрывы, выстрелы и разлетающиеся обломки судов. «Ну вот и всё», — подумал Ритус, с трудом доковыляв до своего пульта. Остановившись, он немного перевёл дух и, оглядев непонятную массивную конструкцию, не обнаружил никакого интерфейса или кнопок.
— Используй свой инструметрон, — ответил Катализатор на вопросительный взгляд человека.
Шепард активировал чудом уцелевший компьютер и поднял левую руку над головой. Несколько секунд ничего не происходило, а потом по пульту забегали разряды. Вскоре раздался звук, напоминающий громкий и тяжёлый вздох, после чего командора отбросило назад и шмякнуло об пол.
— Они не оценят твоего Дара, — донёсся до ушей капитана затихающий, но чёткий голос. — Скоро ты в этом убедишься.
— Сэр, с вами хочет поговорить матриарх Лидания.
— Соединяйте, — ответил Хакет.
— Адмирал, — раздался на мостике высокий голос, — ситуация ухудшается с каждой минутой. От капитана нет известий, Горн не работает, отряды Цитадели гибнут, флот разбрасывают в стороны. Что вы намерены предпринять?
— Попросить вашей помощи, матриарх. Один из наших фрегатов генерирует защитные поля вокруг Горна, охраняя его. Попытайтесь прикрыть судно и не допустить его гибели.
— Дредноут немедленно выйдет из боя и предпримет всё возможное для защиты вашего фрегата, адмирал, — немедленно откликнулась азари. — Со мной сейчас на связи командование Турианской Иерархии. Примарх Виктус также предлагает свою помощь.
— Если турианцы смогут выделить свои корабли, то это сильно поможет «Курску». Передайте это Примарху вместе с моей искренней признательностью.
— Турианцы вышлют подмогу, — через минуту сообщила Лидания. — Вам будет тяжело удерживать противника. Удачи вам, адмирал.
— Спасибо, мы выдержим, — с непоколебимой уверенностью в голосе ответил ветеран. — Главное сейчас — это Горн.
— Поняла, мы сделаем всё возможное. Конец связи.

— Мощность щитов шестьдесят процентов.