Объекты в космосе. Глава третья. Часть первая.

Для каждого действия существует равное противодействие.

Он понимал, что зацикливается. Он также понимал, что ничем не может помочь. По сути, самая большая его помощь заключалась в том, чтобы не мешаться и не настаивать на своих попытках. Кайден был полевым фельдшером, а не хирургом. С его стороны лучшим решением было не путаться под ногами у медбригады и позволить им делать свою работу. Он сделал свою работу, сейчас надо было позволить им сделать свою. Все это он понимал в полной мере, но это понимание слабо помогало облегчить удручающее чувство беспомощности.

Сразу после того как медицинская бригада втащила носилки с Джейн в лазарет, Кайден болтался внутри, попадаясь под ноги и пугая свой новый персонал до тех пор, пока его старший помощник тактично не намекнул, что адмирал будет ждать полный отчет о событиях, которые привели к тому, что первому человеку-спектру требуется удалить большую часть брони хирургическим путем. Не то чтобы это было редким случаем для Шепард, однако Альянс предпочитал хранить все эти случаи должным образом задокументированными.

Так что, уловив более чем тонкий намек, Аленко заставил себя уйти в каюту. Там он провел следующие несколько часов чередуя такие занятия, как измерение шагами каюты и сверление невидящим взглядом переборок. Наполовину начатый отчет тускло светился напротив в том месте, где он его оставил, осознавая и отказываясь от всего притворства своей работы.

В конце концов, Кайден понял, что ему стоит найти лучшее занятие, нежели медленное протирание дырки в палубе. На этой мысли он развернулся на полушаге и пересек комнату, подойдя к столу, на котором инструментрон Шепард покоился рядом с его незаконченным отчетом. Он, конечно, гораздо больше бы предпочел подождать, пока она очнется и сама все ему покажет, скрыв файлы, которые считала уместными только для себя, чем предпринимать попытку разобраться в ее файловой системе. Но оставалось менее половины суток пути до Цитадели. И существовала большая вероятность того, что «Фермопилы» войдут в док прежде, чем израненный СПЕКТР придет в сознание. Если она вообще придет в сознание. 

«Хватит».

Взяв в руки выключенный инструментрон, он удивился, отметив, что это та же модель, которую Шепард использовала на SR-1. Конечно, было абсолютно очевидно, что это не тот же самый прибор, ибо предыдущий был почти полностью разломан и наполовину разрушен вместе с частью руки Шепард во время атаки Властелина на Цитадель. Он восстановил тот инструментрон для нее полностью. Вместо того, чтобы замечать тот факт, что большинство людей просто заменяют поломанные приборы. Этот проект занял почти столько же времени, сколько понадобилось костям в ее запястье снова заработать как единое целое. После недель кропотливой хирургии оба предмета — рука и инструментрон были готовы к службе, хотя ни один из них не был полностью целым. Инструментрон перед ним не нес на себе следов тех шрамов. Он полюбопытствовал, что же случилось с предыдущим.

Это было поистине похоже на Шепард — пользоваться устаревшей моделью. «Наверное, ей никогда не хотелось париться, изучая новую операционку», — размышлял он. Включив инструментрон, Кайден увидел, что тот внушительно модифицирован в попытке сделать его совместимым с требованиями современного программного обеспечения. Сделанной, без сомнений, Тали или Гаррусом.

Шепард была абсолютно гениальна в отношении всего, что касалось взрывов: будь то площадь поражения, распределение силы или сама детонация взрыва, но никуда не годилась, когда дело касалась электроники или программного обеспечения. По этой причине у нее были техники. По этой причине у нее был он.

Царя в своих рассеянных думах, он вернулся к инструментрону. Что же она хотела, чтобы он увидел? Слишком хорошо было надеяться найти запись Объекта Ро, которую он видел, или обличающую информацию о Цербере. Он не продвинулся дальше главного экрана, прежде чем слово «Горизонт» зацепило его взгляд. Кайден вздрогнул. В списке вещей, которые бы он не хотел когда-либо снова пережить, разговор в той колонии справедливо располагался на первых местах. Прямо над его переживаниями после Алкеры и, несомненно, ниже ее похорон. Файл, конечно, содержал просто сообщение. Адресованное ему. У него внезапно пересохло в горле, когда он провел рукой над интерфейсом, вызывая сообщение. 

«Почему сейчас?»

Он знал, что по-хорошему ему стоило бы оставить все как есть. Он знал, что у него нету никакого права рыскать в ее личных файлах будто бывший ревнивый любовник, отчаянно ищущий хоть какое-то упоминание своего имени или себя в ее мыслях. Но все эти месяцы без ответа... В наиболее снисходительные моменты он спрашивал себя, получила ли она вообще его письмо. Может быть, Цербер фильтровал ее почту или может быть, она не могла ему ответить. В моменты меньшей отходчивости он спрашивал, беспокоилась ли она вообще о том, чтобы отвечать на его письмо. И сейчас ее ответ был перед ним. Ответ, который он жаждал в один момент и боялся в следующий. Ему стоит оставить все как есть. Она не отослала письмо, она не собиралась ему это показывать.

Но она сама отдала ему инструментрон. «Да, — едко подумал он, — это определенно то, что она хотела, чтобы я доставил Андерсону. Длинные и давно просроченные ответы на неопределенные ситуации, возможно, лежат здесь, а я о них не знаю. Гениально».

Перед тем как он мог продолжить обдумывать, он открыл письмо.

Оно была пусто.

«Что?»

Он уставился на пустой экран, на мгновение впав в замешательстве, а потом открыл кэш. Последнее изменение было сделано менее чем неделю назад. Нахмурившись, он кликнул на запись снова. Ничего.

Он был удивлен своим расстройством. Что на самом деле он ожидал? В конце концов, она не отправила его. Но что это? Зачем пытаться ответить спустя месяцы только для того, чтобы сохранять пустой документ? Зачем ей хранить пустую запись?

Открыв историю, он увидел, что перед этим запись была сохранена одиннадцать дней назад. Ныне полностью заинтригованный, он открыл историю изменений сообщения. Сто двадцать семь изменений. «Сто двадцать семь? Что *это*?» Он кликнул на команду восстановления, и окошки заполнили весь экран.

«Кайден,

Мы пройдем через ретранслятор через четыре часа. Последняя возможность, которая у меня может быть, и я до сих пор не знаю что, черт побери, тебе сказать. Может, лучше ничего не говорить. Что-либо сейчас будет слишком мало, слишком поздно.

Я знаю, что просила тебя пойти со мной, но сейчас я рада, что ты этого не сделал. Честно говоря, я даже не знаю, сможем ли мы вернуться отту — »

— Сообщение удалено.

Кайден сощурился. «Что это, черт побери, такое? Это ответ?» Конечно, он не ожидал взрыв эмоций и слезливых признаний, но он ожидал *чего-то* больше, чем «я рада, что оставила тебя». Что стояло за этим? Что это было? Отставка? Усталость? Нахмурившись, он вызывал предыдущую запись.

«Они забрали мою команду.

Подожди, что?

Они забрали мою траханную команду.

Набросились прямо на мой гребаный корабль и стащили их прямо с моей гребаной палубы. Мужчин и женщин, которые полагали, что я буду защищать их. И они не в безопасности даже на их собственном корабле, в своих собственных постелях. Какого гребаного хрена я делаю, если я даже не могу защитить своих людей? Я — »

— Сообщения удалено.

Потрясенный, он снова прочел черновик. Кто были «они»? Коллекционеры? Он читал отчеты о корабле Коллекционеров, но там только упоминались спасенные гражданские, он полагал что они были колонистами. Ее собственная команда была похищена? Он присвистнул. Неудивительно, что она пропахала дорогу через тот ретранслятор. Никто не мог угрожать ЕЕ людям и выжить. Видимо, даже Коллекционеры. Он почти пожалел их.

«Дорогой Кайден,

Ты знаешь, что Коллекционеры использовали Протеан? Жнецы просрали и извратили в них все стоящее, так что сейчас они смотрятся совсем не так как те статуи, которые мы нашли на Иле. Ил. Боже. Я—»

— Сообщение удалено.

Они все были такими. Сообщение, куски сообщений, какие-то записи длинные, какие-то едва начаты, и чаще встречалось всего несколько скудных слов, прежде чем ответ снова был уничтожен. Он залил каждый.

«Здорово, кретин —

Дорогой Кайден —

Капитан Аленко —

К —

Отвали —

Так —

Привет —

Расскажи мне, ты вытаскиваешь свою голову из задницы, чтобы дышать или ты уже вживил хирургическим путем дополнительную кислородную трубку в жо —

— у мемориала на Алкере, около ракеты. Он кажется добротно сделанным, и здесь открывается полный вид на мой бедный Мако. Ты не поверишь, но чертова штука прошла через весь этот ад без единой царапины. Я, черт побери, знаю, что ты не поверишь. Даже приземлен как надо. Гаррус не позволит мне забрать его —

— В приложении ты найдешь полный отчет о действиях Цербера в системах Термина, которые мне удалось раскопать. —

— Мне тебя здесь действительно не хвата —

— Если мне понадобится самодовольный недоумок, который будет прикапываться к каждому моему действию, я поговорю с Удин —

— получила их от Хакета, не спрашивай как. Я не ощущаю правильным носить их, не упоминая долбаные пророчества — это же теги мертвой женщины и все такое. Я храню их на своем столе рядом со старым шлемом. Кстати, омерзительно выглядит. Нашла его на Алкере. Я полагаю, его не было на мне когда они —

— Послушай, мне жаль — »

Часы спустя его голова закружилась, когда он, наконец, вылез подышать воздухом. Позволив прибору скользить по онемевшим пальцам, он откинул голову и прислонился к переборке, закрыв ладонями лицо. «Теперь я понимаю почему так и не получил ответа». В моменты, когда он не был слишком занят, позволяя жалости к себе скидывать валуны в пропасть, которую уничтожение Нормандии проложила между его жизнью и его реальностью, в эти моменты ему действительным казалось странным, почему он так и не получил ответа. Но у нее всегда было что-то сказать. Даже если это были неправильные, делающие положение даже хуже вещи, обидные или чудовищно неуместные слова, нездоровые, неприличные или оскорбительные фразы, редок был тот день, когда Гребаный Капитан Шепард хранила тишину.

Сейчас у него был ее ответ, и он до сих пор не знал, что он значит. Ему пришло в голову, что, возможно, она и сама не знает. Возможно, это значит, что невозмутимая Капитан Шепард просто также запуталась во всем этот дерьме, как и он. 

«Может быть, это вообще ничего не значит».

***

Просматривая недавнюю историю, он нашел постоянные отсылки к чему-то, обозначенному, как «проект Лазарь». Быстрый поиск вывел порядочный объем файлов, содержащих дюжины видеозаписей и медицинских отчетов. Самые первые файлы были датированы едва спустя недели после атаки на «Нормандию». Было ли это тем, что он надеялся найти? 

«Клянусь, я слышал это название ранее». 

Его разум ухватился за эту новую тайну с рвением мужчины, отчаянно пытающегося думать о чем-либо другом, кроме как о том, что женщина, которую он не был до конца уверен, что до сих пор не любит, борется за свою жизнь на холодном операционном столе в каких-нибудь футах от того места, где он праздно развалился сейчас. 

«И эта мысль *не* помогает». — Кайден кликнул случайный файл.

В нем были графики подобные тем, которые он нашел в исследовательской лаборатории, только датированные намного ранее. Почти три года назад. Относили ли они к ней? Анализ скелета, кровеносной системы, неврологии — все это было здесь, но многое было неполным. Нет. Не неполным. Ни одна запись не была пропущена. Было похоже, что некоторые части попросту отсутствовали.

Нахмурившись, он бегло просмотрел их и остановился, когда что-то поймало его взгляд в сцинтиграфии скелета*. Кости были раздроблены. Увеличив изображение, он увидел тысячи тонких трещин, бегущих через весь скелет так, будто кусочки костей были сложены в некий странный паззл. Здесь и там не хватало целых фрагментов. 

«Три года назад». 

Пропустив это, он кликнул на файлы, датированные месяцем позже. Трещины пропали, и большинство недостающих кусочков были заполнены, небольшие пятна на изображении остались единственным признаком повреждений.

Он перешел к нейроотчетам, остановившись на самых ранних изображениях. Здесь было особо не на что смотреть, только на светящиеся голограммы того, что выглядело как обуглившееся мясо. Он не был уверен, что смог бы распознать их вообще, если бы один поперечный срез не был маркирован как «височная доля». Откопав более позднюю запись он обнаружил, что предмет был неузнаваемым по сравнению с иссушенной оболочкой ранее, и Кайден заметил, что последний файл датирован менее чем шесть месяцами назад. Отличительные изгибы коры стали четче и вся масса увеличилась вдвое. Изображения продолжились, и предмет медленно становился больше, начали свое формирование различимые доли. Наконец, четырнадцать месяцев спустя после самого первого изображения мозг был объявлен полностью сформировавшимся. Кайден покачал головой. Невозможно. Невозможно, чтобы это было тем, чем казалось.

Открыв изображения из исследовательской лаборатории, он разместил их рядом с изображениями из проекта «Лазарь». Последние были неполны из-за темной массы, которую он заметил ранее, но кроме этого недостатка, они были идентичны. Идентичны до знакомой ему глубокой борозды на затылочной доле. Не оставалось сомнений, что эти изображения принадлежали Шепард. Доктор Чаквас начала полное обследование мозга капитана, после того как маяк буквально выжег в нем свое послание. Все трое активно принимали участие в исследованиях результатов этого обследования, анализируя поврежденные области и последствия: Чаквас потому что это было ее работой, Шепард, потому что это было ее мозгом и Кайден, потому что это была его вина. Он создавал видимость, что его интерес берет свое начало в его медицинском образовании, предположив, что любое знание будет значимым для области, которая касается проникновения в суть протеанских артефактов. Но обе женщины были необыкновенно проницательны, и он был уверен, что никого не обманывает.

Ладно. Так что? У Цербера был доступ к фотографиям и чертежам первой Нормандии, неужели сложно было поверить, что у них также есть доступ к медицинским отчетам Шепард? Черт побери, у них был доступ к самой Шепард целых три года. Они могли использовать их и сымитировать весь отчет в любой момент. Но зачем этим заморачиваться? 

«Есть что-то, чего я не вижу», — подумал он. 

«Или что-то, чего ты не хочешь видеть», — вмешался тот досаждающий внутренний голос. Он потер переносицу. 

«Что наиболее вероятно?», — упорствовал голос. 

«То, что ты и все вокруг были абсолютно неправы по поводу Шепард, будто она подделала свою собственную смерть и дезертировала из войск Альянса, чтобы мотаться по Траверсу с полным кораблем убийц, наемников и мятежников, оставив военную службу, которой посвятила почти всю жизнь, присоединившись к людям, остановить которых было ее целью, или что последние три года Шепард манипулировала опасная террористическая организация? Которая, возможно, и создала эти файлы». — Вздохнув, он поднялся на ноги и снова стал мерить шагами каюту. 

«Посмотрим. Три года назад на SSV Нормандию нападает и полностью уничтожает неизвестный корабль неизвестного происхождения. Капитан Шепард пытается спасти лейтенанта авиации Джеффа Моро, но взрывная волна выбрасывает ее из корабля, как свидетельствует очевидец Моро. Но прежде закрывается и запускается последняя спасательная капсула с упомянутым лейтенантом. Альянс объявляет Шепард пропавшей без вести. Месяц спустя она официально признается погибшей, и похороны проводятся на Цитадели. Вся видимая активность Цербера прекращается, исключая одну крайне сбивающую с толку атаку на кварианский мигрирующий флот. Внезапно, два года назад присутствие Шепард подтверждается в колонии „Прогресс Свободы" Тали'Зорой нар Райя. Также подтверждено присутствие двух оперативников Цербера. Случаи наблюдения Шепард очень быстро растут в числе, вместе с сообщениям о ее союзе с Цербером. Вовлеченность Цербера лично подтверждено на Горизонте, вместе с присутствием Гарруса Ваккариана и одного оперативника Цербера. Шепард признает, что пытается собрать команду дабы оставить Коллекционеров, похищающих человеческие колонии. Позже отчеты жутко варьируются, но все подтверждают, что месяцы спустя ретранслятор Омега-4 был активирован, и капитан Шепард, как сообщается, проходит через него. Спустя несколько часов ретранслятор используется второй раз, Шепард возвращается. Вся деятельность Коллекционеров согласно отчетам прекращается. Можно только предположить, что миссия Шепард успешно завершилась».

Кайден прекратил расхаживать и рухнул в кресло. Расположив локти на коленях, он обеим руками обхватил голову. 

«И какая часть этого рассказа звучит так, будто кто-то другой, кроме Шепард, принимает решения?». 

Ему пришлось признать, что все это звучит в высшей степени знакомо. Она делает свою работу как всегда делала. Что вообще, на самом деле, он пытается тут доказать? Что Цербер не держит Шепард на коротком поводке? В первый раз после Алкеры он начал сомневаться, кто на самом деле кем играет.

Он снова поднял инструментрон, открывая видеозаписи. «Миранда Лоусон». Он предполагал, что встречал ее лично, но на Горизонте он, скорее, был сбит с толку. Первая запись шла без видеоизображения и содержала всего две строки:

«Капитан восстанавливается. Проект Лазарь идет по плану».

Кайден сердито взглянул на экран. 

«Я не думаю, что это может быть более угрожающим, чем звучит». 

Следующая запись показывала Лоусон, обращенную к камере.

«Поначалу меня покинула уверенность в успехе, принимая во внимание состояние останков, полученных от доктора Т’Сони. Но после более близкого рассмотрения мы смогли изолировать несколько жизнеспособных образцов и больше неповрежденной мозговой ткани, чем изначально планировали. Это заметно на приложенных изображениях: лобная и затылочные доли удивительно хорошо сохранились. Теперь я верю, что у нас достаточно материала для полной реконструкции с минимальными потерями памяти».

«...Лиара? Что? Что...» 

Последний раз они говорили после похорон Джейн. Никто не был особенно разговорчив, и они всего лишь обменялись более чем невнятными соболезнованиями. Он и не был способен на большее, не был способен и после атаки, и в течение довольно приличного времени после — если оставаться до конца честным. И Лиара тоже, как он думал. Однако, оглядываясь назад, он задумался, что если то, что он первоначально отнес на шок на самом деле было совершенно иным. Гнев вскипел в его груди. Если судить по временной отметке файла, Цербер уже должен был наладить контакт с азари по той причине, которую они задумали. 

«Реконструкция» 

«Боже. Она отдала Джейн Церберу.» 

Он обхватил голову руками, в области за его глазами начала подниматься тупая боль.

На заднем фоне голос Лоусон продолжал:

«Процесс реконструкции идет успешно, но мы должны продвигаться медленно в страхе повредить тонкие нервные цепи. Наш приказ ясен: сделать капитана Шепард такой же, какой она была до взрыва: тот же разум, те же принципы, та же личность. Если мы хоть как-нибудь изменим ее идентичность, если она тем или иным способом не будет тем самым человеком — проект Лазарь провалится».

Кадр сместился, открывая изломанную фигуру на операционном столе. То, что осталось от того, что когда-то было броней, обрамляло почти неузнаваемое пятно человеческой фигуры; обугленная плоть виднелась сквозь искореженные и отлетевшие пластины. Он смотрел и ему становилось дурно по мере того, как камера выполняла мучительный обзор обожженного и высушенного тела. Кровь отлила от его лица, когда она увидел как кадр сместился и, похоже, задержался на выжженном знаке N7. — «Нет». — Он тихо покачал головой. — «Я не верю в это».

Следующий кадр начался со считывания кардиомонитора. Он мягко пикал в унисон с ритмом сердца невидимого пациента. После паузы в запись вступил голос:

«Тут. На экране. Что-то не так».

График резко взлетел вверх, и ритм увеличил темп.

«Она реагирует на внешние раздражители. Показывает осведомленность о происходящем. О боже, Миранда, я думаю, она просыпается».

Камера отдалилась, показывая знакомую комнату, фигура на столе зашевелилась. Кадр был частично закрыт женщиной в белом, которая пыталась зафиксировать распростертое тело, объект был плотно забинтован, и были видны только фрагменты сырой и розовой словно сырое мясо кожи, проглядывающей через прорези между бинтами. Забинтованная рука неуклюже потянулась вверх, и женщина в белом крикнула компаньону:

«Проклятье, Уилсон! Она еще не готова. Дай ей успокоительное! Шепард, не пытайся двигаться. Просто лежи неподвижно. Постарайся успокоиться.»

Судорожно сжав рукой край стола, тело изо всех сил попыталось подняться, сбитое дыхание присоединилось к звуку натужно звенящего оборудования.

«Сердцебиение все еще растет. Активность мозга невероятная. Графики показывают критический уровень. Не срабатывает!»

«Еще дозу! Сейчас!» — крикнула женщина, отходя в строну и открывая мучительно знакомое лицо, искривленное гримасой боли так, что стало почти неузнаваемым. Он в страхе видел, как она дернулась еще раз, прежде чем снова упасть на стол и замереть.

Кайден отвернулся, не в состоянии смотреть дальше. Голоса безжалостно продолжали говорить, он сжал веки и опустил подбородок на грудь, пытаясь отгородиться и отрезать эти звуки.

«Сердечный ритм выравнивается. Показатели приходят к нормальным значениям. Было слишком близко. Мы почти потеряли ее».

«Я говорила, что твои расчеты неверны. Пересчитайте все заново».

Запись потонула в тишине, но он оставался неподвижным, сидя, наклонив голову и крепко закрыв глаза. Наконец вспомнив как дышать, он судорожно вздохнул и позволил себе снова смотреть. Его взгляд немедленно скользнул на его дисплей, и он увидел, что смена около Шепард как раз должна была закончиться какое-то время назад. Операция должна была уже закончиться к тому моменту. Выключив инструментрон, он поднялся на ноги.

Он понимал, что действует нелогично. Он понимал, что, если хоть что-нибудь пойдет не так, если она умрет на операционном столе — ему первому сообщат об этом. Сегодня он сделал многое из этого, отвлеченно заметил он, проходя дверь, пренебрегая точной информацией в угоду собственным расшатанным нервам. Это наблюдение принесло бы больше пользы, находись он в более рациональном настрое ума. Однако пока этого не случилось, разумность шла к черту, ему было необходимо увидеть собственным глазами живую Джейн.

Не помня и сознательно не понимая, как он тут очутился, Кайден обнаружил себя у двери в медицинский отсек. Он колебался всего мгновение, прежде чем двери бесшумно разъехались перед ним.

Комната была пустой и безопасной для неподвижной фигуры, лежавшей на дальней кровати. Чувствуя себя нарушителем на собственном корабле, он пересек комнату, приблизившись к койке и ее обитателю. Ее грудь незаметно поднималась, опадала, и ЭКГ издавала тихие гудки в унисон с ритмом ее замедлившегося сердцебиения. Даже в скудном освещении она выглядела болезненно-бледно. Свечение от мониторов отбрасывало длинные тени на ее лицо, делая более заметным линию шрамов, со вкусом поднимавшихся неровной чертой на ее щеку. Без брони он видел, как слабая паутина линий продолжается вниз по шее и исчезает за воротником рубашки.

Она выглядела такой маленькой, незащищенной и уязвимой, кажась даже меньше в окружении приборов и колоссальных ожиданий, возложенных на нее. 

«Задумывался ли кто-нибудь, что, быть может, мы хотим слишком многого от одного человека?»

***

Она пришла в себя абсолютно и крайне сбитой с толку. «Это начинает надоедать», — раздраженно подумала Шепард. Осознание пришло далеко не сразу, но в конце концов оно материализовалось в образ её, лежащей с закрытыми глазами. Она была в кровати, в больничной койке, судя по пластиковым матрасам и тонким простыням. «Ок, кровати хорошие — такие нечасто найдешь в ядрах реакторов или в батарианских тюрьмах.» Тихо жужжали и пикали приборы под аккомпанемент глубокого резонансного звука постоянно шумевших двигателей где-то под полом. Она вдохнула запах антисептиков. «Медотсек на корабле», — проанализировала Джейн. «Альянс? Корабль сверхсветовой. Нету никаких ограничений, вероятность того, что я под арестом едва ли...».

Оперативная сводка была прервана тихим звуком шагов.

Одним размытым движением она вскочила на ноги и, схватив его за запястье и раскрутив, со всей силы приложила об ЭКГ. Прибор продолжал, как ни в чем не бывало, беззаботно пикать и показывать ее резко возросший сердечный ритм.

— Ох, — удивленно запротестовал он, выпуская разом весь воздух из легких.

Позади себя он слышал ее резкое дыхание, что также было сюрпризом. Но его удивление мало что могло сделать с тем фактом, что в настоящий момент он обнаруживал себя припечатанным лицом к неудобно расположенной жесткой поверхности; одна его рука была болезненно скручена сзади, в то время как вторая была сильно прижата к боку. Больше всего его изумляла скорость и эффективность ее движений. «И это исходит от женщины, которая едва могла ходить несколько часов назад», — иронично подумал он.

Ее удивление без сомнения больше относилось к тому, чье конкретно лицо сейчас было впечатано в неудобно расположенную жесткую поверхность, нежели чем к скорости и эффективности движений.

После секунды ошеломления он почувствовал, что ее хватка ослабла, и спину перестало сдавливать. Он повернул голову и увидел, что Шепард отходит, спотыкаясь назад, устало закрыв глаза куском бинта и прижимая его ко лбу так, будто стараясь сохранить содержимое головы от переполнения. Она опасно качнулась. и он поймал ее в момент, когда она наклонилась вперед, при этом его подбородок едва избежал столкновения с ее лбом.

— Полегче, — прошептал он, принимая ее вес. Он неловко поймал ее под руки, стараясь избегать ее ранений. Сквозь ткань медицинской рубашки он ощутил ее лихорадочно горячую кожу и внезапно глубоко осознал, насколько тонок этот барьер.

— Знаешь, — пробормотала она, уткнувшись в его плечо, — меня начинает реально тошнить от пробуждений в незнакомых медотсеках.

Освобождая дыхание, которое сдерживалось гораздо дольше чем просто последние несколько часов, он ощутил как напряжение оставило его плечи по мере того, как он продолжал поддерживать ее. 

«Невероятно». 

Желание поцеловать ее в лоб стало непреодолимо. Вместо этого он тихо рассмеялся, дуновение воздуха всколыхнуло ее волосы, посылая их в полет.

— Боюсь, это опасность твоей работы.

«Так намного лучше, чем иначе».

— Бездельники не пробуждаются вовсе, — пробормотала она, озвучивая его собственные болезненные мысли.

Его рука рефлексивно сжала ее. Она задержалась на мгновение дольше, голова покоилась на его груди, и дыхание щекотало его руку. Затем вздохнула и выпрямилась. Она бросила взгляд вниз, показывая, что только сейчас замечает, что тонкая ткань делает все, что в ее силах, дабы скрыть настолько мало, насколько это было вообще возможно. Шепард резко дернула головой, осматривая комнату. Выражение чего-то наподобие паники скоро скользнуло по ее лицу, перед тем как укрыться за стеной смирения. Она сильно потерла руками лицо.

— Какой сегодня день?

— День? — Кайден подавил первоначальный рефлекс ответить на вопрос, понимая, что это не то, что она спрашивает. Он почувствовал, как сжимается его грудь. «Что они с ней сделали?» 

— Какой час, Шепард, — заверил он. — Ты была в отключке всего несколько часов.

Джейн неровно вздохнула и облокотилась на кушетку, подперев себя руками с обеих сторон. Она казалось более крепкой чем прежде, однако оставалось слишком бледной. Слабая сетка шрамов придавала ее лицу строгий рельеф. Внешности восставшего мертвеца не способствовали темные круги под глазами, впалые щеки или то, что волосы, очевидно, пользуясь преимуществом ее растерянного состояния, высвободились, встав причудливым торчком. Заметив его взгляд, она наградила его одной из своих косых улыбок. В эту секунду Кайден решил, что она самое красивое создание, что он когда-либо видел.

— Ты выглядишь ужасно, — непринужденно заметила Джейн.

Эта улыбка была заразительна.

— Как и ты.

— Настолько хорошо? — бойко спросила она. — Потому что я ощущаю себя подобно смерти.

Искореженные платы отогнулись, обнажая обугленную насмешку над человеческой фигурой. Изуродованное лицо, близкие черты теперь совершенно неузнаваемы. Потрескавшиеся остатки губ над каким-то образом нетронутыми зубами, будто преднамеренно сложились в гротескное подобие улыбки, направленной к ярким огням сверху. Острые осколки выступающих костей...

На лицо Шепард упала тень, когда его собственная улыбка погасла, и кровь отлила от лица.

— Ах, извини, я...

Он покачал головой и успокаивающе поднял руку.

— Забудь, Шепард. Это неважно, — решил он.

Ни сейчас, ни когда-либо еще.

Они смотрели друг на друга какое-то время в тишине, пока все возрастающая неустойчивость ее положения не притянула, наконец, его взгляд. Нехотя он отвернулся и сделал шаг к шкафу с припасами. Какое-то время он просматривал полки, ища банку которую искал. Он достал две таблетки и вернулся к теперь полностью заинтригованному спектру.

Она вопросительно вскинула бровь.

— Успокоительное, — сообщил он. — Тебе надо отдохнуть.

Нахмурившись, она покачала головой и отодвинулась.

— Нет. Я думаю, что провела достаточно времени без сознания за последние два дня, спасибо.

Шепард скрестила руки перед собой, не особо пытаясь скрыть красноречивые покачивания своей позы.

Его не провели.

— Пожалуйста, Шепард. Ты находилась на операционном столе почти шесть часов, пока бригада выкапывала осколки твоей брони из некоторых весьма чувствительных и трудно заменимых органов. Даже тебе после этого нужно время на восстановление. 

Он подошел и взял ее за руку. Она, не сопротивляясь, наблюдала, как он кладет капсулы в ее забинтованную ладонь и аккуратно закрывает ее пальцы.

В течение долгого момента она с непроницаемым лицом смотрела на свой закрытый кулак, затем подняла взгляд на Кайдена. В течение долгих секунд она выдержала его взгляд, затем не отводя глаз положила две таблетки на язык и медленно проглотила их.

— Счастлив?

— Да, — кивнул он на кушетку, и Джейн услужливо села, подтянув ноги. Он повернулся, уходя, но она схватила его за руку.

— Эй! — Он повернулся, смотря на нее, но лицо Джейн было закрыто копной непокорных волос. — Спасибо, что пришел за мной, — мягко произнесла она.

Он нежно пожал ее руку.

— В любое время, Джейн.

***Сцинтиграфия — метод исследования, заключающийся в введении в организм радиоактивных изотопов и получения изображений путем исходящего от них излучения — прим. переводчика