"Cherry" II

Утро встретило Аннабель светошумовой гранатой. Мак не мелочился в обучении нового кадра. Неприметная лесная изба стала настоящим центром физической и боевой подготовки. Вдвоем, она и ее наставник сейчас более походили на скрывающихся в лесах партизан, используя все имеющиеся подручные средства.
День начинался со спешного умывания в ледяном ключе, после чего сразу же переходил в бег по пересеченной местности. Лес был настоящей полосой препятствий. Аннабель бежала по едва заметной тропе, то и дело огибая стволы вековых деревьев, избегая выглядывающих из-под земли корней, так и норовивших попасть под ноги. На пути попадались поваленные деревья, которые приходилось перепрыгивать, пробегать по верху вдоль стволов, пролезать под ними. Утренний туман застилал глаза. Всегда попадалась какая-нибудь сухая или же усеянная острыми иглами хвои ветка, ударявшая прямо по лицу, а то и цеплявшаяся за одежду. Она падала, поднималась, бежала и снова падала. Шишки, синяки, ссадины, запекшаяся кровь, щиплющие от стекавшего градом пота, стали для Аннабель обычным делом. Не спасала даже выданная Маком амуниция. Девушка была одета в удобные черные брюки, заправленные в тяжелые высокие берцы и топ. Локти и колени прикрыты защитными щитками. Любимые темно-вишневые волосы Аннабель успевала собирать только в хвост, который со временем сменился на более удобную длинную косу.
Приходилось тяжко. Любое снижение темпа тут же провоцировали нелицеприятный комментарий со стороны неотступно следующего по пятам наставника, иногда выливающийся в грубый пинок или подзатыльник.
На время тренировок Мак переставал быть учтивым собеседником и превращаясь в непреклонного тирана, требующего беспрекословного подчинения и пресекая любую попытку Аннабель снискать поблажки или возможности передохнуть более отведенного срока. Никуда не делась и пытка лесоповалом. Каждый день, доходя до середины полосы пробега, они собирали определенное количество дров и уже загруженные возвращались назад к лагерю. К счастью Аннабель, с собой они брали много меньше, нежели в первые дни, но обратная дорога от этого легче не становилась. По возвращению с маршрута ее ждала короткая передышка совмещенная с завтраком, после которой следовала тренировка с оружием. Один день они тренировались с огнестрельным, а два других оттачивали приемы рукопашного боя и схватку на ножах. Затем цикл повторялся. В закромах лесной избушки хранился настоящий оружейный арсенал, так что на боеприпасы Мак не скупился.
Первые недели тренировок для Аннабель были крайне тяжелыми. Под конец дня ноги становились ватными, ныла каждая косточка, каждая клеточка. Девушке безумно хотелось пить, а обычные порции горячего, которые готовились во все те же короткие перерывы, казались настолько ничтожными, что голод покидал ее только во время сна. Поддерживаемый Маком изматывающий режим отнимал все силы без остатка, и девушка засыпала, едва коснувшись головой меха собственной постели из сваленных в кучу шкур. Каждый день она становилась всё быстрее, сильнее, выносливей. Видя прогресс своей ученицы, Мак усложнял тренировки. Аннабель брала больший вес на пробежку, примеряя на ноги и запястья специальные утяжелители. Маршрут становился длиннее, извилистей, начинал проходить через более сложные участки, такие как овраги, речные броды, болота. С каждым днем их тренировки по рукопашному бою становились всё более ожесточенными. Мак не только отрабатывал технику ударов, но регулярно организовывал спарринги, в которых не гнушался заламывать девушке руки, ставить подножки, бить по слабым или уже поврежденным местам. Он провоцировал её, заставлял играть по своим правилам, требовал от неё победы в поединке, призывая использовать все имеющиеся уловки и грязные приемы. Ведь когда ты сталкиваешься с врагом лицом к лицу, то уже не до честности. Необходимо выжить любой ценой. Иногда злость и ярость от боли и досадной обиды, словно горючий пар, вспыхивали в сознании девушки. Уже не контролируя себя, а ведомая одним инстинктом выживания и страхом, она отчаянно кидалась на Мака, иной раз пуская в ход даже зубы. Она не понимала, что творит, Мак превращался из условного противника в злейшего, непримиримого врага, с которым надо было покончить раз и навсегда, чтобы прекратить наконец истязания над её несчастным телом и разумом. В такие моменты ему порядком доставалось, но Мак силой скручивал девушку и окунал её в бочку с ледяной ключевой водой, остужая пыл взбунтовавшейся ученицы, ибо никакие уговоры на неё тогда уже не действовали. После небольшого перерыва они вновь брались за тренировки.
Мак учил её обращению с различным оружием, но особенно хорошо она управлялась с пистолетами и полуавтоматическими винтовками. Поэтому в основном они практиковались с данными типами вооружения. Как выяснилось, Мак тоже специализировался на них и рассказывал немало интересного про особенности работы с данным оружием.
— Левую ногу дальше. Ещё дальше, — командовал Мак, тренируя её в обращении со снайперской винтовкой, — прижмись к земле. Убери приклад от ключицы и упрись плечом как можно сильнее, не то у нашей принцессы ещё один синячок появится.
— Да как в такой позе лежать можно? — буркнула Аннабель, — ты её где, в камасутре вычитал?
— Целься лучше и разговаривай меньше, — Мак не очень деликатно её пнул каблуком сапога по затылку, — не забывай следить за ветром, а то снова дело запорешь!
— Знаю-знаю, — огрызнулась она, — Итак... Ме-е-едленно нажимаем... Ай!
Аннабель отпрянула от врезавшейся рядом в землю пистолетной пули.
— С ума сошел?!
— Тебя заметили, — невозмутимо ответил он, — слишком долго целилась, а дистанция всего три сотни.
— Я же только учусь, — было обиделась та, но рядом просвистели ещё две пули.
— Делай свое дело, а не то противник сейчас пулемёт притащит, а то и ракетницу, — Мак ещё раз выстрелил прямо возле винтовки, и пуля засыпала девушку мелкой земляной пылью.
— Чёрт!
Научив ее более или менее обращаться с охотничьим ружьём, Мак стал брать свою подопечную на охоту. Они целыми днями выслеживали желанную добычу, читая следы на земле, выискивая поломанные или обглоданные сучья кустарников, отбитую кору деревьев и множество других признаков деятельности представителей местной лесной фауны. Когда же они настигали свою цель, то уже осторожно подкрадывались на расстояние прицельного выстрела, а остальное, как говорится, было дело техники. Поначалу, всю работу делал Мак, но уже в последующие походы все бразды правления над ходом охоты сосредотачивались в руках Аннабель. Её наставник лишь молча следил за тем, как девушка водит их дуэт через гущи леса и цветастые луга, настигая дичь. Здесь таланту Аннабель было где разгуляться. Инстинкт истинного охотника показывал себя с лучшей стороны, хотя бы потому, что при этом Аннабель не впадала в бесконтрольное состояние, как это у неё случалось на тренировках. Здесь чутьё только подсказывало, подталкивало к нужному направлению, не затмевая рассудок, а только подогревая азарт в поисках. Но простая жалость к животным часто мешала выполнить последний пункт. Ты смотришь в прицел охотничьего ружья и видишь этих прекрасных созданий, будь то гордый олень, пушистый заяц или какая-нибудь дивная птица, невольно завораживаешься их простотой красотой, подаренной самой природой всем своим детям, в том числе и людям. Палец лежит на спусковом крючке и не в силах нажать его, и из-за этого Аннабель не раз упускала возможность сделать точный выстрел. А её жертвы, завидев блеснувшую среди листвы оптику ружья, стремительно, видимо ведомые все тем же инстинктом, срывались со своих мест, уходя ещё глубже в лес. За каждый такой «промах» неизбежно следовал нагоняй от Мака. Тот уверял, что за такую халатность дед бы с него три шкуры спустил. Все же не так легко выслеживать дичь, чтобы вот так просто её отпускать. Но однажды Аннабель все же пришлось спустить курок. Они с Маком ушли в лес на три дня, и тот как бы случайно забыл походный провиант. Он ничего не делал, только следовал за ней и вслух корил себя за такую досадную и нелепую оплошность. Потом начал жаловаться на пробелы в памяти, что с голоду уже и не признаёт здешних мест. Аннабель терпела, напивалась воды из ледяных ключей и мелких речушек, жевала безвкусную траву и корешки, которые запомнила из курсов выживания, надеясь, что Мак все же прекратит свой цирк и вернёт их назад в лагерь. Напрасно, разумеется. Более того, когда она, наконец, выслеживала необходимую для пропитания живность, то у него сразу же проявлялся «вызванный немощью проклятой» насморк или громкий кашель. К вечеру третьего дня, давя в себе жалость и едва сдерживая слёзы от обиды и голода, девушка всё же делает выстрел, проливая ту самую «первую кровь». Все хлопоты по приготовлению пищи Мак взял на себя, но тот ужин не принес Аннабель особой радости. Она была обижена за то, что Мак заставил её сделать этот заключительный шаг. Для неё было горько и больно осознавать, что она отняла жизнь у невинного существа ради того, чтобы выжить самой.
— Вот, держи, — подошёл Мак к своей ученице, протягивая парящую металлическую миску с водянистым супом, слаженный из собранных грибов, трав и добытого мяса, — покушай, надо набраться сил.
Девушка не шевелясь сидела уткнувшись лицом в коленки и слепо смотрела на играющие языки пламени разведенного костра.
— За шиворот вылью, если не будешь есть. Потом станешь мне сцены разыгрывать, а сейчас делай что говорю, — ещё ближе поднёс он миску с ароматным варевом к лицу девушки. Та, привыкнув к реальности подобных угроз её наставника, молча приняла тарелку и неспешно стала похлебывать желтоватый бульон.
— Отличная работа, Белли, — присаживаясь рядом с нею проговорил Мак. Он тоже держал тарелку с бульоном, но по, своему обыкновению, есть при посторонних не торопился.
— Хороший выстрел, прямо в глаз, даже шкурку не попортила.
— Мак, ты такой засранец, — шмыгнув носом, наконец отозвалась Аннабель, со слезами проглатывая очередную ложку супа, — Я не хотела этого делать.
— Я знаю, — проговорил он, — и поэтому я не только доволен, но и горд тобой, Белли.
— Нечем тут гордиться..
— В жизни не всё бывает так гладко, как нам бы того хотелось, — со вздохом заметил Мак, — иногда приходится делать не очень приятные вещи, чтобы выжить самому, а впоследствии помочь выжить и другим.
— Ценой других жизней? — в очередной раз шмыгнула носом Аннабель.
— Иногда даже и так, — кивнул наемник, — эта цена не всегда выражается в кровопускании. Иногда ты делаешь что-то, что улучшает твое положение, но ухудшает у кого-то другого. Простой пример: торговец продает товар по более высокой цене чем покупает его, он стремится улучшить свои условия жизни за счёт того, что кому-то придется пренебречь своими благами, чтобы купить необходимый товар. Но если торговец хочет сохранить своих клиентов, то всегда знает меру, и берет лишь немного больше того, что ему требуется. Всё просто.
— Да уж, просто..
— Не печалься понапрасну, — Мак одной рукой приобнял Аннабель за плечи, — Это жизнь. Каждый решает: любо ему прозябать в низах или же он хочет чего-то большего от этой жизни. Престижная работа, большая семья, стабильность простого бытия. Но мы немного отклонились от нашего разговора. Белли я горд тобой не потому что ты смогла сделать выстрел, а за то что ты НЕ могла его сделать прежде.
Аннабель лишь непонимающе посмотрела в, прячущееся за черным стеклом шлема, лицо наемника.
— Ты не поддавалась своим желаниям, ты сохраняла трезвый ход мыслей, несмотря на свой голод и мои сетования. Ты стоически переносила отведенные за последние три дня испытания и решилась на этот неприятный для тебя шаг даже позже, чем я в своё время.
— Значит, твой дедушка так же воспитывал в тебе охотника?
— Да, — кивнул Мак, — но мне хватило пары дней, чтоб смириться с этим.
— Слабак, — самодовольно улыбнулась Аннабель, на что Мак только ухмыльнулся.
— Ну, кто слабак, это нам ещё предстоит проверить, — неопределенно ответил он.
Полностью осознать смысл последних слов своего наставника Аннабель смогла только спустя неделю, когда они вернулись после очередной охоты. На улице на деревянном столе с аккуратно постеленной плотной скатертью лежало маленькое тельце подстреленного зайца.
— Ма-а-а-а-а-ак! Нет! Только не это! — взмолилась Аннабель, когда тот вручил ей разделочный нож.
— Давай, давай принцесса, — ухмыльнулся Мак, повязывая на неё до смеха нелепый лиловый фартук с ромашками, — нынешние девушки уже привыкли, что мясо просто рождается в супермаркетах сразу в вакуумных упаковках. Надо исправлять положение.
— Не-е-ет! Я так не могу!
— Делай что говорят, — стальным голосом ответил он, — Это обычная процедура при готовке пищи.
— Точно! — вдруг вспомнила Аннабель, отворачиваясь от «мясницкого станка», — У нас была банка с консервированной фасолью! Ммм... вкуснота!
— Я её уже съел.
— Что?! — обиженно протянула девушка.
— За дело, — Мак с силой повернул её за плечи к столу и подтолкнул вперёд, — я уже показывал, что надо делать.
— Ты гад, Мак! Ненавижу тебя за это! — буркнула она, подходя к лежащему на столе потенциальному обеду, — Надеюсь, тебя распучит, и твой скафандр лопнет как перекаченный шарик!
— Ты недооцениваешь кварианские технологии, — усмехнулся тот, — Я пойду пока костер разведу, готовка сегодня вся на тебе.
Так шло её время в этом отдаленном уголке планеты. Недели пролетали незаметно одна за другой. Каждый день она была занята от раннего утра и до позднего вечера. Все тяготы и спартанские условия стали обыденностью её жизни. Иногда Мак улетал, чтобы запастись необходим провиантом, оставляя Аннабель кучу домашней работы. Помимо обязательных хлопот по хозяйству она должна была учить различные особенности анатомии людей и нелюдей, культурные ценности и перечень того, за что кроган может оторвать тебе голову. Она заучивала баллистические таблицы и расчетные формулы, изучала все доступные медикаменты, которые можно использовать или получить в результате смешения различных препаратов, пыталась понять основы программирования, но это у неё получалось, мягко говоря, не очень. Мак регулярно устраивал ей опрос по пройденному материалу, в том числе и «натуральные» тесты по курсу выживания. Пару раз Аннабель не угадала со съедобностью каких-то чахлых корешков и трав, что повлекло за собой не самые комфортные последствия. Иногда она откровенно отлынивала от работы, пользуясь отсутствием своего наставника, и уходила в лес на ягодные поляны или просто посидеть близ горной речки с красивым видом и почитать какую-нибудь книгу. В оставленном Маком терминале она нашла целые библиотеки различных произведений классики и современности, а также множество различных статей, посвященных науке, политике, технике и ещё многое чему. Пару раз она уходила к горам, но потом получала суровый нагоняй от Мака, так как возвратиться из такого похода вовремя никак не получалось. Выдавалась такая возможность редко, но всё же.
На своих выездах Мак закупал дополнительные боеприпасы, одежду, различные житейские мелочи, медикаменты и пищу, которую в лесу при всем желании не найдешь. Но главным в них оставались письма, которые Аннабель отправляла матери в Марсель. Ей пришлось выдумывать друзей, проблемы, забавы и приключения, которые она якобы переживала с воображаемыми подругами из колледжа, о том, как они вместе ходят в секцию легкой атлетики и многое-многое другое. В этом деле Мак оказывал неоценимую помощь. Как оказалось, Терру Нову он знает достаточно хорошо, чтобы спокойно водить экскурсии по всей планете. Он без проблем рассказывал ей о всевозможных туристических маршрутах, имеющихся музеях и галереях, ночных клубах, где коротала бессонные ночи непоседливая молодежь. Ему всегда было что рассказать о том или ином месте. Его начитанность никак не вязалась с выбором профессии наемника, но за все время Аннабель так и не добилась от него ни одной подробности его жизни, кроме разве что рассказа про деда. Со временем она смирилась со странностями своего наставника, потеряв всяческую надежду на правду о прошлом наемника. От нахождения рядом с ним у Аннабель возникали спорные, двоякие чувства, и она не была уверена, что они ограничивались только парой граней. С одной стороны был ее наставник: жесткий, неумолимый, постоянно подстегивающий ее ехидными шутками и обидными фразами тиран, готовый загонять несчастную девушку до полусмерти, но тем самым добивавшийся от нее требуемых результатов. С другой: добрый и спокойный, даже несколько меланхоличный человек, но который всегда подбодрит, поможет, облегчит тяготы случавшихся болезней и одиночества, которое Аннабель испытывала в этой затерявшейся в лесах глубинке. В ее глазах Мак кем-то вроде ИИ-андроида, про которые любят писать фантасты, сколь абсурдно бы это не звучало. Непроницаемая, не показывающая ничего живого оболочка из багрово-изумрудного скафандра, в которой была заключена широкая душа уникальной личности, не перестававшая удивлять девушку. Мак словно стал ей братом, которого у нее никогда не было.
— Ма-а-ак, — Аннабель любила растягивать его имя, чтоб это звучало более позитивно, нежели аббревиатура «Мобильный Андроидный Компьютер», которую она для него придумала, — Мак, а куда ты вообще летаешь?
— А что, хочешь со мной? — тот как раз недавно вернулся из очередного выезда.
— Ага, — кивнула она, — ты, конечно, молодец, покупаешь все необходимое и ничего лишнего, но я так давно не была в городе, что уже вполне заскучала здесь.
— Если скучно, могу найти тебе еще, чем заняться в мое отсутствие.
— Ну, Ма-а-ак, — театрально взмолилась она, — пожалуйста! Я уже больше полугода торчу здесь, а скоро зима. Сколько еще ты меня будешь тренировать? Я хочу людей увидеть, прогуляться по магазинам, посмотреть себе пару новых вещей, может даже платье, — Аннабель мечтательно сложила ладони и зажмурила глаза, — я же девушка, живая причем, а не робот! К тому же, я хотела бы хоть раз позвонить матери, а то письма — это конечно хорошо, но голос раз в год слышать тоже надо.
Ответа она так и не получила. Мак, словно задумавшись о чем-то, смотрел куда-то в небо через небольшое окошко, свободное от еловых крон.
— Ничего не случилось? Сегодня ты молчаливее, чем обычно, — нарушила затянувшуюся тишину, Аннабель.
— Так, — махнул рукой Мак, — вышел неприятный разговор с Серым Посредником.
— Серый Посредник? Это тот, что знает все и обо всем? — поинтересовалась Аннабель, — Ты же говорил, что связаться с ним лично почти невозможно.
— Так и есть, но ведь «почти» не значит, что совсем нельзя, как-то же он ведет дела — ухмыльнулся он, — Впрочем, личной с ним беседы мне пока не светит, я говорил с его связным. Я покупаю у Посредника некоторую информацию, но в этот раз деньги он брать не захотел. Предложил работу.

— Ты согласился?
— Мне нужны эти данные. Выбор у меня невелик, — пожал плечами Мак, — надо будет устранить одну личность. Все как обычно.
— Понятно... — нахмурилась девушка.
— Поедешь со мной.
— Что? — переполошилась та, — Т-ты что? Хочешь, чтобы я?..
— Не волнуйся, вся грязная работа останется на мне, — хмыкнул Мак, — Считай, что у тебя выходной. Побудешь в городе, заодно купишь, чего тебе не достаёт, а то я в этот раз ничего брать не стал.
— Ну, в таком случае можешь на меня рассчитывать, — девушка резко вскочила с широкого пенька, отряхивая темные брюки, — когда выступаем?
— Сегодня же.
***
Местом проведения операции оказался Пекин. Огромный и шумный город, столица одной из крупнейших и самых густонаселенных держав, входящих в состав Альянса. После жизни в диком предгорном лесу, мегаполис казался чуждым и безумным местом. Воздух тяжел и грязен, словно летучая вязь с дурным привкусом городских выхлопов проникала в легкие, иной раз доводя Аннабель до кашля. На улицах живой рекой перетекали из края в край тысячи жителей этого мегаполиса, оставляя небольшие улочки, скверы и дворы для стариков и ловкой детворы.
На нее часто косились и оглядывались. Конечно, Аннабель явно выделялась среди множества темноволосых мужчин и женщин, но нельзя было сказать, что причина заключалась только в расовом различии. Выглядела она далеко не самым лучшим образом: одета в недорогую, уже не раз латанную спортивную одежду; косметики в лесу не сыщешь, а на макушке показались родные волосы цвета воронова крыла, и девушка практически была уверена, что благоухает она совсем не как роза. На руке загорелся теплым золотым цветом подаренный Маком инструментрон, на дисплее которого красовалась кругленькая сумма, а рядом с ней список всего необходимого. Он был сравнительно короче, чем тот перечень продуктов и вещей, которые Мак обычно закупал в одиночку, и по подсчетам Аннабель на «прочие мелочи» у нее оставалось как минимум тысяч семнадцать. И у девушки были идеи, какие именно будут эти «прочие мелочи».
Отоварившись в первом же гипермаркете всем, что Мак прописал ей в списке покупок, она немедля отправилась в ближайший салон. В кое-то веки удалось выбраться из глухого уголка планеты к цивилизации, и Аннабель решила взять с этого дня по максимуму. Местный стилист несколько удивилась, но с радостью принялась за вышедшую из дикого леса клиентку. Она так быстро тараторила, что встроенные в инструментрон переводчик едва поспевал за речью болтливой азиатки. Она так красочно и комично описывала «гламурных куриц», которые что ни день заявляются к ней в салон, что у девушки сводило скулы от смеха. Аннабель с ностальгией вслушивалась в ее высокий протяжный голосок, вспоминая свои шумные посиделки со школьными подругами. С Маком таких разговоров не получалось. Он вечно был в себе или в делах. Он мог рассказать что-то, описать, поделиться некими тонкостями в различных вопросах, выслушать все с каменным лицом (это у него получалось лучше всего), но простой задушевной болтовни с ним никак не выходило. Азиатка колдовала долго. Чтобы превратить Аннабель из егеря в принцессу ушло несколько часов, за которые она сумела крепко привязаться и подружиться с шумной девушкой по имени Маю. Та даже отпросилась с работы пораньше, чтоб вместе с новой подругой прогуляться по магазинам на оставшиеся деньги.
Аннабель оставила все припасы в багажнике аэрокара Мака и уже налегке отправилась с новой подругой в путешествие по пекинским бутикам. Как выяснилось позже, Маю являлась большой поклонницей косплея по шедеврам японской анимации и постоянно стремилась подобрать Аннабель наряд побезумнее. Девушка не переставала поражаться, когда ее новая подруга врывалась в примерочную с очередным пышным нарядом под глухие ругательства продавщицы из соседнего специализированного магазина, тяжелого дышавшей у Маю за спиной. Девушка-стилист умудрялась сбегать туда-обратно, ловко лавируя между прочими посетителями торгового центра и охранниками магазина, чтобы донести до Аннабель очередную «прелестную вещицу». Судя по словам продавщицы, единственная причина, по которой Маю еще не арестовали — это то, что она официально являлась почетным покупателем и неформальным лучшим другом главы магазина. А та с невинной улыбкой продолжала свой беспредел. И в эти минуты Аннабель просто захлестывали радостные чувства, словно приятная, теплая волна на берегу ее любимого Лазурного берега. Она с головой окунулась в, казалось бы, позабытые утехи прошлого. Не было той проклятой ночи в Марселе полгода назад; не было тех тягот и лишений, к которым она уже успела привыкнуть; не было и жутких, изматывающих тренировок, после которых болело все тело. С неё не льется водопадом пот, заливая глаза и тревожа багровые отметины на коже. Ничего этого не было. Словно страшный сон, эти воспоминания блекли и растворялись в настоящем море веселья и азарта. Она была счастлива. Так же по-простецки счастлива, как и в те беззаботные годы ее детства и юности. И Аннабель была благодарна Маку. Безликий демон ночи знал, как порадовать свою ученицу, ведь именно об этом она и мечтала последние несколько месяцев. Но неужели он так поступил только потому, что она пожаловалась, попросилась отправиться с ним? Ведь за весь срок тренировок она не раз устраивала сцены по поводу ущемления ее прав, которые им же надменно игнорировались. Мак — тиран, деспот, садист, бессердечный изувер и просто козёл в скафандре. И весь этот, пусть и не полный, список титулов был применим к нему только до волшебных слов: «На сегодня все». После них Мак превращался в добродушный говорящий комбинезон, на которого даже сердится было как-то странно. Но все это было лишь одной из сторон единой медали. Вторая же всегда была в тени, и Аннабель никак не могла ее разглядеть. Единственным намеком на то, что перед ней живой человек, оставались его нередкие ночные пробуждения. С тех пор, как Аннабель привыкла к установленному Маком режиму, то уже не проваливалась в тот глубокий сон, из которого ее мог вывести только пушечный залп. Она стала замечать, что её наставник переживает не такие уж спокойные ночи. Иногда он срывался с печи, как ошпаренный, бормоча что-то среднее между молитвой и проклятиями. Девушка притворялась спящей, и Мак, принимая это на веру, все же приподнимал шлем, отпивая немного (или много) из своей походной фляги. Даже в самую ясную лунную ночь, мрак в избе не расступался, скрывая личину причудливого наемника. Только глаза. Светящиеся белым светом, как два карманных фонарика, глаза долго и бесцельно всматривались в деревянный пол избы. Не двигаясь, не моргая и, казалось, даже не дыша, Мак просто сидел, свесив ноги с каменной печи, словно размышляя о чем-то тревожном. О чем — Аннабель оставалось только гадать, ведь даже когда она решилась спросить его об этом, то в ответ получила лишь его красноречивое молчание. Днем он вновь становился непроницаемо спокойным и хладнокровным, подобно мистическим горгульям — порожденьям ночи, обращающимся с первым лучом солнца в камень.
И вот она стоит посреди крупного оживленного мегаполиса с новой подругой в своем новом облике. На ней было приятный теплый свитер с высоким горлом, но сделанный на манер длинного, доходящего до середины бедра, обтягивающего платья, сработанного из белых шерстяных нитей. На ногах красовалась пара чудных сапожков на невысоком каблуке, а до середины спины шелком свисали густые прямые волосы цвета спелой вишни. Несмотря на уговоры Мака, она так и не решилась их коротко остричь. И она даже не задумывалась, как в таком виде она вернется в лес. Ей просто хотелось выглядеть так и никак иначе. Здесь и сейчас. Ну, за исключением разве что смешных кошачьи ушек, которые Маю под угрозой обиды, все же пристроила на голове у Аннабель.
Увы, когда ее мысли невольно вернулись к Маку, веселья у девушки поубавилось, сменяясь растущим беспокойством. Почему он не взял ее с собой? Для её наставника это было бы хорошей возможностью на деле проверить, чему она научилась. И почему он оставил ей так много денег? Уж не думает ли он, что не вернется с этого контракта Серого Посредника? Просто так бросить ее и уйти, как говорится, по-английски? Нет, с ней бы он так не потупил, в этом Аннабель была уверена. Или, быть может, она всё же ошибается? Так в чем же дело? Чем больше она на этом думала, тем сильнее становилось ее беспокойство.
Обменявшись контактами, Аннабель смогла отпроситься у Маю от посиделки в расхваливаемом ею кафе, сославшись на то, что ей необходимо встретиться с братом. Припомнив названия места, которое пробубнил Мак, изучая карту Пекина перед выездом, она уточнила маршрут у Маю и они разошлись. На аэрокаре Аннабель быстро добралась до предположительной зоны проведения операции и принялась изучать окружающую обстановку. Это был достаточно крупный деловой центр со статными шпилями и громадными небоскребами. Подробностей операции она не знала, так что пришлось просто ориентироваться на местности, припоминая уроки снайперской школы из тренировок Мака. Она искала удобные позиции, открытые окна, подвешенные, если есть, флажки для ориентировки силы и направления ветра. Искала и находила. Сейчас была осень, и окна преимущественно были закрыты, так что зияющие проемы в стенах сплошного стекла были видны сразу, но и вероятность того, что Мак займет такую позицию, была нулевая. Угадать хотя бы со зданием, где будет находиться цель, было еще сложнее. По объявлениям в залах некоторых из них, она выяснила, что планируются проведения пары собраний акционеров фирм и один аукцион, на которых вполне могла присутствовать цель Серого Посредника. Прогуливаясь по улицам этого делового центра, Аннабель наметила несколько позиций вокруг каждого из разведанных зданий, которые, будь это её заказ, она бы заняла лично. С флажками дело обстояло хуже. Мак жаловался на нехватку времени для должной подготовки, так что она заметила всего несколько подвязанных лент, и полуоторванный рекламный плакат, хотя таких по идее в деловом центре и быть не должно. Видимо, дело Маку и впрямь выходило накладное. Больше всего признаков оказалось со стороны одного из небоскребов, где проходило собрание акционеров, и Аннабель расположилась в небольшом декоративном сквере, зажатый между высоток.
Мак должен был отписаться, где его встретить, когда работа будет сделана, но пока индикатор сообщений инструментрона молчал.
Уже вечерело, Аннабель просидела больше двух часов на деревянной лавке, озирая окружающие ее громады из стекла и бетона, но никаких признаков, вроде воя сирен, или суетившихся у входа в здание полицейских с подъехавшими каретами скорой помощи, не было. Тишь да гладь. Она еще раз порылась у себя в памяти, пытаясь понять, не перепутала ли она названия района, но подтверждение ее правоты само заявило о себе. Со зданием она угадала, а вот само действие происходило уже между торцами двух соседствующих небоскребов. Вместо ожидаемой тихой и точной работы, из окон офисной высотки одна за другой били ракетные залпы, в пух и прах разнося стеклянный корпус своей соседки. Люди в панике начали метаться из стороны в сторону, с неба всеразмерной россыпью летели осколки, то и дело накрывая бедолаг, оказавшихся в опасной близости к враждующим башням. Взрывы прекратились только после пятой ракеты, обрушившей часть перекрытий в охваченном пламенем этаже.
Это был кошмар. Аннабель и помыслить не могла, что такое возможно посреди крупного населенного пункта, где работают тысячи простых, ни в чем не повинных граждан. Люди кто спасался сам, кто пытался вытащить раненных из-под завалов, кто просто застыл в шоке от увиденного. У девушки екнуло сердце от царящего на этажах атакованного здания ада. Все моментально заволокло едким черным дымом, пламя пожара начало стремительно распространяться на соседние этажи.
«Это не мог устроить Мак. Не мог. Не этому он меня учил. Значит, это сделал кто-то другой.. А что, если это его там атаковали? Что, если его обнаружил противник и решил так нагло выкурить его, не считаясь с невинными жизнями? Жив ли он? Успел убраться или же...»
Мысли растревоженным ульем роились в ее голове. Аннабель что есть мочи побежала к припаркованному недалеко аэрокару. Если Мак выжил, то это единственный шанс вытащить его оттуда. Взрывы были мощные, но она верила — Мак не может так просто умереть. Если есть хотя бы крохотный шанс, что он ещё дышит, она обязана его найти. Дрожащие руки с трудом смогли завести машину и поднять её в воздух, как инструментрон на запястье девушки звонко пискнул.
«Встреть меня, на стоянке в здании „Киро-Мубара". Поспеши».
Аннабель с раскрытым ртом несколько раз перечитала сообщение, чтобы убедиться, что это ей не мерещится. Она даже не заметила как ударила припаркованный по-соседству аэрокар и, едва сумев совладать с чувствами, она наконец выбралась со стоянки прежде чем полицейские оценили район.
«Мак жив!»
***
Аннабель нетерпеливо барабанила пальцами по крыше аэрокара. Соседний квартал гудел как растревоженное осиное гнездо. То и дело мимо пролетали белые патрульные челноки полиции и крупные тягачи пожарных расчетов. Несколько минут назад пролёт между домами, через который она покинула область операции, перегородила сплошная яркая голограмма, предупреждающая других водителей и оповещающая полицию обо всех, кто попытался проникнуть или покинуть его.
— Ну давай же, Мак, — бубнила Аннабель, постепенно ускоряя дробь пальцев, — где ты там запропастился?
Минуты тянулись невыносимо долго. Девушка не знала, где ее наставник и сколько еще ему потребуется времени, чтоб сюда добраться. Его также могли перехватить те, кто устроили это взрывное шоу. Если Мак ранен, то он не сможет оказать должного сопротивления. Надо его найти, идти навстречу, но куда? К закрытой стоянке транспорта, где они договорились встретиться, вело не меньше четырех подъездов, а ведь еще есть служебные выходы и вентиляция. Куда же ей идти?
«Нет, — подумала про себя Аннабель, — необходимо дождаться Мака здесь. Он должен прийти сюда. Он сможет». Тянулись мгновения ожидания, хотя для девушки проходили целые часы, но Мака все не было. То сообщение, которое он прислал вскоре после последних неприятных событий, так и осталось единственным. Глаза, неспокойные, как и бьющееся в груди сердце, мерили простор стоянки, выглядывая знакомый багрово-изумрудный силуэт. Наконец одна из дверей, ведущих на служебные лестницы, раскрылась. Но из нее показался азиат в черной куртке и с пистолетом-пулемётом в руке. Аннабель, не размышляя, тут же нырнула за аэрокар, перекатившись по корпусу, и, как оказалось, вовремя. Из дверного проема вышел еще один человек, и вдвоем они открыли огонь по машине. Грохот выстрелов эхом разносился по полупустому этажу. Пули били стекло и дырявили алюминиевый корпус, несколько пуль в опасной близости просвистели над ее головой через разбитые окна кабины. Аннабель, не зная что делать, как можно ниже присела к земле. Когда же смертоносная пальба стихла, она попыталась осмотреться, но чуть не словила очередную пролетающую пулю. Один из бандитов перезаряжался, пока второй держал ее на мушке.
Аннабель не знала, что делать. Укрыться кроме как за аэрокаром ей негде, остальные машины слишком далеко, а враг все ближе и скоро расстреляет его в упор. В кабине есть пистолет, но до него не дотянуться. Аннабель заскрипела зубами от такой досады. Похоже, единственный шанс выжить это сойтись с ними в рукопашной и уповать на то, что «пули — дуры», как сказано в поговорке. Еще пара мгновений она подождала, пока бандиты подойдут поближе и в один ловкий прыжок она оказалась на крыше превращенного в решето аэрокара. Раздалась пара выстрелов, но ни Аннабель, ни нападавшие ничего не успели сделать. Азиаты плашмя рухнули на пол, один из которых взвыл, схватившись за раненое плечо.
— Прости, — пропыхтел, опершись на колонну, Мак, — надо было зайти им в тылы.
— Мак... — только и смогла произнести девушка.
Грянул еще один выстрел, и раненый бандит, который усердно пытался дотянуться до выпавшего из рук пулемета, вмиг затих, уже навеки.
— Я же сказал, — хрипло вздохнул наемник, — всю грязную работу сделаю сам.
— Боже мой, ты ранен?! — Аннабель кинулась навстречу своему наставнику, беря его под плече.
— Царапины, — усталым голосом ответил он, — потом с этим разберемся. Вывози нас отсюда.
— Транспорт разбит в хлам, — пробурчала та, — Сейчас взломаю дугой, потерпишь?
Наемник кивнул в ответ и с её помощью плавно опустился к остову колонны. Выглядел он основательно потрепанным. Стекло на шлеме дало трещину, часть костюма была сильно обожжена и усеяна различными осколками и бороздами от них. У некоторых видны следы крови. От черного маскхалата и брюк остались только рваные, обгоревшие лохмотья.
Не теряя ни минуты, Аннабель сделала все необходимое. Даже не особо любимые уроки программирования и взлома легко и послушно всплывали в памяти, помогая «реквизировать» необходимый транспорт.
Похватав все уцелевшее в перестрелке имущество, они, наконец, выбрались со стоянки.
— Что же случилось, Мак? — Аннабель опасливо поглядывала на наемника, уводя аэрокар как можно дальше от проклятого района, — Я уже боялась они тебя достали. Никогда бы не подумала что в городе можно устроить такой фейерверк.
— Мы же в Китае — родине пороха и салютов, — попытался отшутиться Мак, вкалывая себе шприц-ампулу из аптечки, — заказ оказался насквозь гнилой. Мало того, что не было хорошей позиции, так они еще и антиснайперов наняли.
— Если это так, то зачем они использовали ракеты? Ведь если у них были свои снайперы, то зачем делать так... Шумно? И какого черта они начали по мне стрелять?! — недоумевала Аннабель, — и почему ты тогда не отказался от этого задания?
— Я пустил их по ложному следу и те решили, что я — это ты. Прости, что пришлось так поступить, выбора не было... — Мак вытащил небольшой окровавленный осколок и выкинул его в открытое окно.
— Вот спасибо, я чуть Богу душу не отдала, — буркнула девушка, — Дьявол! Откуда столько крови?!
— Веди ровнее, Белли, — хрипло усмехнулся наемник, выдавливая шипящий медицинский гель прямо в кровоточащую рану. Наемник, стиснув зубы, тихо застонал от обжигающей боли, но продолжал обрабатывать все поврежденные участки.
— Я знал, что ты меня не разочаруешь, — сказал он, когда боль ослабила свою хватку, — что же касается остального... Таковы были условия выполнения контракта... Их снайперы хороши, но и я не плох. Сделал свою работу и пропал. Вот они и решили действовать наверняка. Впрочем, это уже неважно. Заказ закрыт. Осталось связаться с Посредником.
— Уж больно это все походит на подставу, Мак, — недовольно нахмурилась Аннабель.
— Не исключено, — как-то даже обыденно ответил тот, — но я жив, а значит плату за контракт никто не отменял.
— Куда мы теперь?
— Есть одно безопасное место. Дорогу покажу.
***
Безопасным местом оказалась небольшая деревенька на северной границе страны. Там проживал давнишний знакомый Мака по имени Чао Юн. Ветхий на вид, но не склоняющийся под гнетом лет седобородый старичок с широкой плешью на макушке, который с озорным хохотом так и норовил ущипнуть Аннабель пониже спины. Тем не менее, отставной военврач знал свое дело и сумел должным образом оказать всю необходимую помощь и залатать наемника, попавшего в дурной переплет событий. Но что происходило за ширмой импровизированной операционной, Аннабель не видела. Чао даже не позволил ей помогать, хотя подавать инструменты и подносить необходимое — не так уж сложно. И, как она подозревала, в этом был виноват больше Мак, так как старик постоянно, хоть и не без явного актерства, жаловался на боли в ногах, суставах и общую старческую немощь. Но из них двоих только у Чао был особый статус. Как оказалось, он знал Мака еще до его «карнавально-маскарадных» времен, но со всеми хлопотами, спросить его о прошлом наемника возможности не было. Лишь ночью, когда он оставил Мака отдыхать после своего хирургического вмешательства, он все же рассказал ей о том, что давным-давно вел дела с его дедом, а поскольку маленький проказник почти все свое свободное время проводил в гостях у старика-лесника, виделись они достаточно часто.
— Ох и натерпелся я от него, — рассказывал он, смеясь, — то черенки от лопат со шпаной местной переломают играя в «воинов Шао Линь», то скот в огород впустит или еще где у соседей напроказничает. Точно шило в одном месте, ей-Богу! На месте сидел, только если прикажут да пригрозят. А так всю чернь деревенскую на уши ставил.
— Так он у вас часто оставался? — улыбаясь, поинтересовалась Аннабель, — он мне про это не упоминал.
— Еще б он хвалился этим, — хмыкнул Чао, заполняя небольшие глиняные чашечки домашним вином, — его дед, знаешь как за это порол? Ого-го-го, вся часть филейная в полоску была, как у сказочной зебры! Красная, синяя, красная, синяя!..
Девушка, смеясь в полголоса, пыталась утихомирить раззадорившегося старца, напоминая о спящем неподалеку пациенте.
— Да-да, прости, девочка, старика, — проведав Мака, Чао вернулся к столу, — Уж больно докучный был малый. И хорошо то, что редко бывал, его дед дольше недели здесь редко задерживался, но мне и этого хватало вдоволь. Вот еще одна история! — Чао отпил немного вина из чашки и подался вперед, — Попросил его однажды, по дурости наивной, помочь чуток по хозяйству. Говорю ему: «Ты, шкед, сделай дедушке одолжение — полей грядки. Там, во дворе канистрочка стоит, водица в ней вонючая. Ты ее по рядам и разлей». Чуть погодя вышли с его дедом на крыльцо, самокрутки посмолить, а заодно глянуть — не слинял ли труженик? Не слинял — поливал все щедро. А я, слепец, на канистру-то и не глянул, а там запасник с горючкой для машины, который выставил во двор чтоб не забыть потом взять с собой. Вот по привычке окурок за огород и кинул. А бензин-то парит! Как рванет! Так малой с перепугу прямо с головой в золу от вчерашнего костра ничком — прыг! Посадки мои все вмиг погорели... Прибегает назад (его старче ржет, что конь), весь черный как чёрт. Лицо, одежда — все в пепле только зенки горят, как два полированных серебряника...
Чао внезапно переменился в лице и с поникшим видом затих. Аннабель сперва смутилась, но вскоре осознала причину подобного превращения.
— Так значит, вы не только знаете каков он был, но и то, что с ним сталось..
Чао коротко кивнул.
— Прошу прощения, но я не хотел бы об этом распространяться...
— Ничего, я понимаю, — Аннабель опустила взгляд к так и не тронутой чашке с вином и после небольшой паузы продолжила, — Знаете, я рада, что мы с вами встретились. Правда. Даже не смотря на обстоятельства. Я всегда знала, что у Мака на душе есть нечто... неприподъемное, о чем мне видимо не узнать правды.. Я хотела бы попытаться ему помочь, но он наглухо запирается в свою каменную скорлупу и носа не показывает. Он мне всегда казался таким... одиноким... Даже этот его наряд — скафандр галактических изгоев-кварианцев словно показывает, что ему нет места в этом мире... А я ошибалась. Я рада, что на свете еще есть люди, которым Мак не безразличен, и которым он может доверять. Спасибо вам, Чао.
— И тебе, дорогая моя, — старик тепло улыбнулся, — но Мак и вправду не один, и ты сама тому наглядное подтверждение. Просто он отравлен ядом недоверия и предательства, что сделало его куда более подозрительным к остальным. Не думаю, что даже мне он до конца доверяет, но, верно, больше чем многим другим. Я помог однажды ему встать на ноги, и, видят предки, буду помогать еще сколько смогу. Между нами говоря, — Чао подался вперед и перешел на шепот, — сейчас на мир он смотрит моими глазами.
Аннабель понимающе кивнула и обернулась на полупрозрачную деревянную перегородку, за которой отдыхал сейчас ее наставник.
— Можно тебя спросить? — подал голос старик, — Что побудило тебя пойти по его стопам?
— Так он вам рассказал? — Аннабель неловко улыбнулась.
— Брось, ему сейчас не до разговоров, — ухмыльнулся старик, — Я вояк за свой век столько перештопал, что одного взгляда на человека достаточно, чтобы определить, к чему его готовили. Лепил по своему образу и подобию... Дурак...
— Я сама на это согласилась, — девушка гордо задрала аккуратный носик, чудом уцелевший после рукопашных тренировок.
Старик лишь рассмеялся, откинувшись на спинку деревянного стула. В его карих глазах застыло что-то, чего Аннабель никак не могла прочесть. Насмешка? Укор? Презрение? Или грусть и сожаление порожденной той печалью, которой владеют только военные медики? Скорее всего, все и сразу.
— Неужели ты не осознаешь, кем в действительности ты сейчас являешься? — печально вздохнул Чао.
— Я это я, — пожала плечами девушка.
— Увы, если бы все было так просто... Надеюсь, я ошибаюсь. Мак ни за что бы не взялся обучать кого-либо без особой причины — это я знаю точно. Не знаю что случилось с тобой, чтобы он пошел на это и знать не хочу. Он давнишний вояка, девочка моя, и он повел тебя по тому пути, который знал лучше всего. Он всегда ответственно относился к своему ремеслу.
— Боюсь вы переоцениваете мою подготовку, — покачала головой Аннабель, — да его тренировки были серьезными, но нельзя сказать, что это было что-то из ряда вон. Просто попрактиковались в приемах самообороны и стрельбе. Мне до него все равно далеко. Вы сами сказали, что он просто делал все то, что знал лучше всего, а мне всего лишь не повезло что он не инструктор по фитнесу.
— Как интересно... — произнес Чао со странной улыбкой на лице, — Может это и правда.. Но лично я вижу..
— Чао, — раздался из соседней комнаты слабый, надрывный, но всё же властный голос. Аннабель впервые услышала его без искажения электронного преобразователя, встроенного в шлем Мака. Старик осекся, кряхтя поднялся и быстрыми шагами засеменил по направлению к отдвижной двери. Его не было несколько минут, которые Аннабель провела в тревожных размышлениях по поводу состояния Мака и по поводу этого странного разговора с его старым другом. Что он хотел ей сказать? Что Мак готовил ее для чего-то большего? Что он сделал из нее оружие, судьба которого уже не зависит от ее воли? Да, ее последние полгода жизни никак нельзя назвать курортом с прикладным курсом психотерапии. Но и иных вариантов Аннабель для себя тоже не видела. Почему-то она никак не могла представить себя на лежаке возле взирающего на нее сквозь призму толстых очков лысого врачевателя ран душевных, рассказывающей, что она накинулась на своего последнего собеседника чисто машинально, по рефлексу. Да, Мак обучал ее всем возможным премудростям военного и охотничьего искусства, но этому было вполне понятное объяснение: если после подготовки болит все, кроме головы, то не мудрено вскоре стать овощем. Мак закалял в ней тело и дух, не забывая и про сохранность разума. К тому же помимо теоритических знаний необходимых для наёмников, он Аннабель немало для себя подчерпнула из художественной и документальной литературы, которой в избытке имелось на его терминале. Так на что же все-таки намекал Чао в их беседе? Так или иначе, она это вскоре узнает.
Чао безмолвно вошел в комнату, тихо притворив за собой дверь. Он хмурился и что-то бормотал себе под нос, пока возвращался к столу, за которым сидела Аннабель, но взглянув в лицо девушки сразу же улыбнулся.
— Прошу извинить меня, — он низко поклонился, — молодым наверняка не в радость слушать ворчанье старых ветеранов. Мы иной раз так увлекаемся спором, что забываем про его смысл.
— Правда? А мне все казалось, что вы всё хотите мне что-то доказать, — с невинным видом, сказала та.
— Ну... Я бы не хотел...
— Выкладывайте все как есть, дедушка Чао, — настояла Аннабель, — что у вас на уме?
— Честно сказать, — присев за стол,старик перешел на шепот, — Я привык верить, своим глазам, девочка моя, и мне они, увы, подсказывают, что Мак, не знаю намеренно или же нет, выковал добрый клинок. Закалил и заточил его, сделав несгибаемым и острым словно бритва. А клинком, как известно, поле не вскопаешь, Аннабель, — он делает только то, для чего его создали. Повторюсь, я хотел бы ошибаться, но что то в тебе мешает моей вере...
— Так вот что вас беспокоит... — Аннабель сдвинула брови.
— Прошу прощения, — старик вновь виновато поклонился и чуть было не опрокинул собственную чашку с недопитым вином.
— Все хорошо, не извиняйтесь. Вы правы, дедушка Чао, я и правда пока еще не задумывалась о своем будущем... Но знаете, — она посмотрела приподнявшемуся Чао в глаза, — так или иначе, я уверена — мне хватит сил в этом разобраться. Любой сделанный выбор будет верен, ибо это будет мой выбор. Мой, а не чей либо еще.
— Сильные и благородные слова, девочка моя. Признаюсь, сейчас ты меня сильно порадовала, — улыбнулся тот, — думаю... Да что там думаю! Я уверен, что Мак гордится тобой, а уж что переживает за тебя сильно, так это точно. Успокоился только после лошадиной дозы снотворного.
— Так он что? Нас слышал? — Аннабель смущенно заерзала на стуле, на что Чао виновато развел руками.
— Это уже не важно, — заключил старик, подливая себе еще вина, — сомневаюсь, что он хоть что-то из услышанного вспомнит. Но из того, что помню я, на мне еще висит груз испорченной беседы. Надеюсь, я смогу загладить свою вину, поведав новую историю. Ты же никогда не слышала про «войну за три печеньки»?
— Неужели я сейчас услышу очередное приключение маленького Мака? — широко улыбаясь, подивилась Аннабель.
— Именно! Обилие фейерверков и участие кавалерии гарантирую!
Так задушевная беседа девушки и старика Чао продлилась вплоть до поздней ночи.

 

 

Отредактировано. SVS