Лучший экипаж Млечного пути. Глава 2. Альмакрусский блиц.

— Джек, Мордин, — быстро в «Молот»! Сядете за комплексом, туда, где ядро, в укрытие, и ждите дальнейших распоряжений, — мысли Шепард неслись со скоростью света, и она уже хорошо представляла дальнейший ход операции. — Выходите вслед за нами! Остальные в «Кадьяк»! Джейкоб, Заид, закидываете медикаменты и боеприпасы в БМПшку, и быстро в челнок! Пошли! Пошли! Пошли!

За считанные секунды отряд разместился по своим местам. Джейн села за штурвал челнока, и скомандовала открыть грузовой отсек. В помещение ворвался сильный ветер, ощутимо тряхнувший машины. Пока аппарель ползла вниз, открывая звездное ночное небо Альмакруса, капитан отдавала последние распоряжения:

—Джокер, мы тут решили не много прогуляться, — нервно пошутила Джейн, до боли в руках сжимая штурвал, — а ты возвращайся и встреть гостей. Осилишь?

— Да как два пальца, Шепард! Мне всегда нравились истории про камикадзе! — бодро ответил Джокер. Он, как и все, понимал, насколько сложная задача перед ним поставлена — невыполнимая для любого другого. Но не для Джокера и СУЗИ. И не для «Нормандии». — Мы не подведем вас, капитан!

— Знаю, — тихо сказала Джейн, и вывела «Кадьяк» с борта фрегата.

Джек до упора вжала акселератор, и, несколько ошарашив Мордина, с диким визгом понеслась вслед за капитаном. С высоты было видно, что восток уже бледнеет, но машины неслись в низ, во тьму, навстречу рою из крохотных вспышек и мерцающих огней.

                                           ****

По правому флангу ударил снаряд, подняв многометровый столб пыли. Сидя спиной к укрытию, рядовой неловко отвернуться от облака брызнувших камней и кусков армированного бетона. Самые шустрые камешки вспыхивали синим, отраженные кинетическим барьером, те, что побольше и потяжелей — на излете глухо били по броне, но пластины равномерно распределяли ударное давление. Как боец не прятал голову, все равно один камень больно стукнул по затылку.

—Рядовой Водьяноф! Одеть шлем, твою мать! — набравшись сил, проорал сержант Марк Кейси, последняя фраза превратилась в надсадный хрип. Крику позади, вторил голос из шлема, который загнала в угол ударная волна.

Марк находился на противоположном фланге, когда тяжелое орудие, с характерным щелчком, сделало залп. Кейси, просиявшего фейерверком цвета индиго, взрывной волной как тряпичную куклу отбросило метров на пять. Командир лежал на боку и загребал ногами, отчаянно пытаясь вздохнуть. Кости целы — спасибо боевому скафандру, но что стало с внутренними органами — лучше не думать об этом.

Наконец удалось вдохнуть профильтрованный глоток, цену которому знает утопающий, а затем и перевернуться на спину. Марк знал, что сейчас система жизнеобеспечения накачивает поврежденные участки тела анальгетиками местного воздействия, и через мгновение станет легче. Командир старался не потерять нить с реальностью, вцепился в край пропасти, в которую его стягивала адская боль и ставшее вязким как кисель сознание. Этой спасительной зацепкой были его солдаты, за жизнь которых он отвечал.

Насколько позволял угол обзора, он осмотрел бойцов — те прятались за бетонными блоками. С трудом повернув голову и приподнявшись, он увидел Водянова, который съежившись, держался за окровавленный затылок. Сделав несколько судорожных вздохов, набравшись сил, сержант крикнул рядовому:

— Надеть шлем! — и рухнул обратно на спину.

Водянов выполнил приказ, несколько раз вдохнул насыщенный кислородом воздух, и обернулся к сержанту. В полутьме, озаряемой нервным колебанием огней пылающей строительной техники, солдат разглядел командира, лежащего среди крошева камней и битого стекла. Вокруг контуженого сержанта плясали фонтанчики песка, поднятого ударявшимися в него пулями. Рядовой оглядел остальных бойцов, те находились на своих местах, распределенные по охраняемому периметру. В целом, все были в порядке: кто растерянно смотрел на лежащего сержанта, не зная, что делать, кто матерился и наугад посылал длинные очереди, высовывая винтовку из-за укрытия над головой. Внимание бойца привлекло шевеление на противоположном краю, там, где недавно была ровная линия фундамента, а теперь зияла крупная выщерблина — держась за живот, барахтался его товарищ.

Капрал Эмили Вотсон подбежала к Кейси, взяла его под руки и с трудом поволокла туда, где были подорванные машины, закрывавшие широкий проход в обороняемую зону. Рядом с горящим железом было жарко, но для атакующей стороны это была глухая зона, и потому — самое безопасное место. Тянувшая сержанта капрал, пятилась спиной вперед и молилась, чтобы хватило щитов, на которых то и дело вспыхивали синие точки. Но барьеры иссякли, и следующая пуля чиркнула по броне в районе левой лопатки. Хотя пластина треснула, приняв на себя всю кинетическую силу, толчок был такой, словно по спине ударили армейским ботинком. Рука мгновенно онемела, и Эмили, охнув, отпустила командира. Попыталась тянуть его одной рукой, но поскользнулась на мелких камушках, и неловко приземлилась на крестец. Следующая пуля больно ткнула в правую ляжку.

Ее, готовую расплакаться от бессилия, сзади подхватили крепкие руки и понесли к укрытию, прочь с простреливаемого насквозь участка.

— Водьяноф, сволочь! — простонала капрал, чувствуя, что руки рядового прижимают ее несколько крепче, чем это было необходимо, и сжимают такие места, что не грех было дать по морде, — Под трибунал пойдешь, скотина!

Солдат, не обращая внимания на ругань и не меняя положения рук, дотащил девушку до укрытия и аккуратно положил на землю. Достав инструметрон, он стал осматривать рану. Она оттолкнула его:

— Помоги ему... Пожалуйста, — в голосе прозвучали неуставные просительные нотки.

Рядовой чертыхнулся, обругав себя идиотом, и со всех ног помчался к забытому сержанту.

— Водьяноф! Говнюк ты, — процедил сквозь сжатые от боли зубы Марк.

— Простите, сэр, — тянуть его было значительно тяжелее, чем миниатюрного капрала, хотя и одетую в броню.

— Хотел... бросить... командира? — Марк мучительно закашлялся, стараясь помогать, отталкиваясь ногами, — Из-за... нее, да?

— Ни как нет, сэр, — пыхтел солдат.

—Агхр... дисциплина у нас... ни к чёрту, — устало резюмировал командир.

— Так точно, сэр, у вас.

— А-а, заткнись, рядовой!

— Так точно, сэр.

— И прекрати повторять «так точно, сэр»!

— Так точно, сэр...

Воздух то и дело расчерчивали тонкие линии раскаленных пуль. Оставившие тринадцать трупов батарианцы перегруппировывались и вели не прицельный, а так называемый, огонь на подавление. Когда Водянов, согнувшись в три погибели, скрываясь за укрытиями, бежал к раненому в живот товарищу, на сержанта вышел батарианский командир:

— Говорит командующий батарианскими вооруженными силами, полковник Раксо, — уже в третий раз повторился вызов, по нажиму и интонации более похожий на приказ, — командующий гарнизоном, на связь!

— Командующий гарнизоном колонии Альянса «Грисом», сержант Марк Кейси — на связи, — с гордостью и вызовом проговорил солдат. Боль постепенно уходила, дыхание восстанавливалось, и разум стал более адекватно воспринимать происходящее вокруг. 

Капрал была неподалеку, отстреливалась, не уходя за приделы видимости. Она пыталась заставить себя не смотреть в сторону Марка. Ну, или хотя бы смотреть не так часто. Но, ни чего не могла с собой поделать.

Вспомнив про рядового, Кейси стал озираться в поисках этого смелого бойца, и увидел его тянувшего раненого вверх по ступенькам, на площадку, с которой можно было попасть внутрь комплекса. Раненный и сержант находились рядом в момент разрыва, но первому повезло гораздо меньше.

— Слушай, сержант, ты же понимаешь, что у вас нет шансов. Сдавайся, сохрани жизнь себе и своим солдатам! — батарианец сразу перешел к делу. Голос его несколько сгладился, видимо, потому, что военный решил принять роль политика. Роль эта была не из его репертуара, и потому играл он ее фальшиво.

— Не пойдет, полковник. Мы выстоим до прихода подкрепления, пятая флотилия уже рядом. Адмирал Хаккет ее ведет! Знаешь такого? Вы ответите за все, будь уверен! — Кейси храбрился, говорил уверенно, убеждая больше себя, чем врага. Хотя система жизнеобеспечения жалобно попискивала, предупреждая о перегреве, липкий, скручивающий внутренности холодок струился за ворот боевой брони. Марк понимал, что полковник прав. Было страшно. Очень...

— Я знаю, когда здесь будет Хаккет, у меня времени — каждого из вас поубивать раз по десять, ни будь дураком, сержант! За что ты сражаешься? За Альянс? Альянс посылает на охрану колоний горстку солдат, пушечное мясо, которое разносят за пару часов, после чего твой Альянс колонию возвращает, но получает при этом право отбить себе еще одну планету. Очень выгодная тактика, сам подумай! — Раксо попадал в цель, и своими точными вопросами, и не менее точными ответами, что возникали перед всяким мыслящим человеком, который анализировал военную доктрину Альянса, а, точнее, сопоставлял теорию с практикой.

Кейси оглядел своих солдат — все молодые. Первый ужас боя прошел, и ребята уже не дергались при каждой пролетавшей над головой очередью, их движения стали осмысленными и четкими. Они все периодически поглядывали на своего командира, искренне веря, что он может защитить их от тех черных крыльев, что нависли над ними...

—Может я и дурак, полковник, может и дурак... Но не отступник и не предатель! Какой бы ни был Альянс — я присягал на верность! Я — солдат, я — офицер! А вы — батарианцы, отважные в бою с женщинами и детьми, и смелые только когда вас десять против одного, вряд ли вам знакомо такое понятие, как офицерская честь! — Марк сам удивился этому спонтанно родившемуся потоку красноречия, но главное — он воодушевил самого себя, и даже зубы стали стучать не так часто.

— Не ори, сержант! — полковник из последних сил старался говорить ровно.

Попытки этаких, в чем-то даже отеческих, увещеваний, когда Раксо старался вплести в свой грубый, низкий голос нотки участия и сочувствия, превращали драматическое представление в фарс. Здорово мешала глубокая ненависть, и к тому же военный был отвратным театралом, поэтому понял все это последним. Но все равно, следовало отдать должное батарианцу, так складно аргументирующему свои доводы. Он хорошо заучил и толкнул речь.

— Лучше подумай хорошенько! Вам все равно не удержаться, останови бойню!

— Я не сдам колонию...

— Какую колонию, сержант? Это ты называешь колонией?! Какой-то заводишка, к тому же недостроенный, пятьдесят человек персонала, турели — и те не работают, — батарианец дал понять, что ему известно все.

— Раз это такая мелочь, какого черта вы тогда сюда явились? А?

— А вас-то самих сколько? Двадцать пять оловянных солдатиков, и мать ваша — оловянная ложка!

— А ты — черт из табакерки, — тихо сказал удивленный сержант. Затем, уже громко, спросил, не скрывая иронии, — Эй, полковник, знаешь человеческие сказки? Мама перед сном читала?

— Батарианские матери не читают своим детям такой бред! — взорвался полковник, оскорбленный этим неуместным предположением. Кейси слегка опешил от того, что четырехглазого вояку вывело из себя не откровенное оскорбление, хотя и являвшееся правдой, но безобидный, на первый взгляд, вопрос, — Нужно знать своего врага, а человеческими сказками я задницу вытираю!

Обидные слова... Марк не раз слушал эту сказку в детстве. Правда не мама читала ее, а отец. Мама пропала без вести, когда гражданское судно захватили батарианские террористы. Кейси было четыре года, молодые родители, поручив своего отпрыска бабушке с дедушкой, полетели на какую-то цветущую планету, хотели провести выходные вдвоем. Когда пассажирский корабль брали на абордаж, случился взрыв, и отец потерял сознание. Его забросало рваными креслами, кусками внутренней обшивки, телами людей. Батарианцы его не заметили. Потом он искал свою молодую жену годами, но безрезультатно, так и не оправившись от этой страшной потери. К тридцати годам он стал седым... Каждый вечер, день за днем, малыш, будущий сержант, залезал на стул и напряженно вглядывался в темное окно, с детской наивностью ожидая, что вот-вот появится знакомый силуэт...

Сержант отодвинулся от огня, и через две секунды надоедливый предупреждающий сигнал замолк. Пришлось включить фильтр запахов, чтобы прекратить жуткую вонь, испускаемую горящим трупом, что лежал по ту сторону баррикады. Марк шумно втянул воздух носом, и едва не сплюнул прямо внутрь шлема.

— Вытирай почаще, батарианец, и твой одноглазый зад станет умней твоей четырехглазой башки, и ты больше не будешь лезть к Альянсу, мразь! Конец связи! — Марк знал, что сжег все мосты, но по-другому он не мог. Знал он также, что последует за этими словами, — Ребята! К бою! Берегитесь снарядов!

Кейси все правильно оценил. Через полминуты глухо защелкали тяжелые орудия, тьму разорвали вспышки. Начался бешеный обстрел из штурмового оружия, и над головами оборонявшихся образовалась хаотичная сеть, сотканная из красных трассеров, посылаемых с трех направлений. Справа, слева, по центру взлетали разорванные на множество кусочков фрагменты бетонного забора и фундамента. Все заволокло пылью, и безумные, мечущиеся огни окрасили ее в красно-желтый, превращая в густой, полупрозрачный туман из кошмарного сна.

— Всем на пять метров от укрытия, вжались в землю! Держитесь! — металлические шары, пущенные магнитными ускорителями орудий, били не прямо по укрытиям, а вглубь, под них, и тогда поражающие элементы не летели в сторону лабораторий, а поднимались вверх. Приказ командира был более чем разумен, и если его должным образом выполнить, то губительный, с двухметровым радиусом в нижней точке, выплеск будет пролетать над бойцом.

Через несколько минут тяжелый обстрел прекратился, и Кейси смог переместиться правее, туда, где возвышался обглоданный орудиями остов забора. Найдя подходящую дыру в бетонном полотне, лейтенант аккуратно, стараясь не цепляться за торчащую арматуру, просунул в нее ствол снайперской винтовки. В прицел был виден только передний край наступающих, остальные, те, что были позади и вели огонь на подавление, тонули во тьме и пыли, и определялись только по красным маркерам.

— Ближе к укрытию! — скомандовал сержант. Из тяжелых орудий уже не стреляли, чтобы не задеть своих, — Они уже близко! Помните, чему вас учили!

Батарианцы шли на штурм частями — одна группа продвигается вперед, другая прикрывает их плотным огнем. Потом они менялись задачами. Грамотная тактика. Лишь изредка бойцам удавалось высунуться и пустить очередь.

Но потом, на расстоянии одного броска, линия наступавших выровнялась и замерла, не прекращая, впрочем, вести огонь. В следующий момент полезли ворка. Бешеные, зубастые, больше походящие на зверей, они стремительно преодолевали оставшееся расстояние, и бросались в периметр. Подавляющий огонь поутих, и космопехи получили возможность отстреливаться.

— Не забывайте про инструметрон! При первой же возможности латайте броню!

Сержант прицелился и выстрелил в бегущего ворка. Тот упал, выронив оружие, покатился, но тут же вскочил и, злобно зарычав, помчался к тому месту, где был Марк. Легкую броню пробить не сложно, но убить их самих — дело хлопотное. «Живучие, твари», — пробурчал себе под нос командир, и выстрелил еще раз. Теперь пуля попала прямо в морду, и снесла пол черепа. Этого было достаточно даже для ворка. Потом еще двоих постигла та же участь. Но, при всем желании, всех ему не перебить, и пришло время активировать оставшихся боевых дронов.

Когда Марк вводил код активации своих железных помощников, местами огневой бой уже переходил в рукопашный. Коротко завибрировал инстуметрон, обращая внимание на систему оповещения. Сержант посмотрел, и не поверил своим глазам — судно, вышедшее на орбиту, было идентифицировано, как «Нормандия» — легендарный фрегат Альянса. Тот самый. Надежда жила. Впрочем, имелась и «ложка дегтя»: с самого прихода батарианцев, работала мощная «глушилка», и связаться с боевым судном не представлялось возможным. Но не для СУЗИ — связаться с сержантом. А пока Кейси безуспешно вызывал на связь...