Всего лишь человек. Часть 8

Его сильно дернули и швырнули о стену, которая приняла его в свои объятия, захлестываясь канатами вокруг конечностей и горла. 

От Ментайтура начало исходить сияние, складывающееся в полосы света, которые неумолимо приближались к его лицу, как бы он не пытался вырваться, чувствуя себя мышью, обвитой стальной проволокой. 

И все эти мгновения тихий голос продолжал шептать, постепенно перерастая в нестройный хор, сквозь крики которого можно было различить лишь часть сказанного. 

— Ты не жаждешь пустых знаний, но требуешь ответов… Ты хочешь понять, но не желаешь принять… Ты должен знать, что с нами станешь всем… 

Пытаясь привести мысли в порядок и воюя за каждый глоток воздуха, Шепард старался не слушать безумные мысли твари. Но все это стало неважно в тот самый момент, когда расплавленный свет прикоснулся к нему. 

Синапсы дали сбой, когда что-то проникло под кожу, пробираясь по венам вместе с кровью. Невероятным потоком нахлынули жара и холод, боль и удовольствие, погружая его чувства в абсолютное смятение. Мир закружился вокруг него, пока сознание плавилось и растекалось ртутью, получая потоки столь чужеродных ему мыслей. 

Не было ясно, кричал он в этот момент или нет, чувствуя себя как никогда беспомощным, находясь во власти другого существа. 

— Ты должен решать. Прямо сейчас. Присоединись к нам. Стань нами. 

— Гори в своем аду без нас! — бросил в ярости командор, когда давление чуть ослабло, всё ещё пытаясь каким-то образом разомкнуть хватку странных оков. 

В его сознание вторглись страхи. Видения темным потоком корёжили мысли и чувства, искажая восприятие одним лишь своим присутствием. Сотни шепчущих ртов окружили его. 

— У тебя есть боль. Мы заберем её. 

— У тебя нет цели. Мы дадим её. 

— У тебя есть память. Мы подарим забвение. 

— У тебя нет надежды. Мы подарим будущее. 

— Ты слаб. Ты так слаб. Дай нам сделать тебя сильнее, — продолжали шептать они, превратившись в извивающиеся линии огня, жалящие своими прикосновениями. — Без нашей помощи ты ничто… 

Мир раскололся вокруг него, когда небо почернело от колоссального количества гигантских силуэтов Жнецов. 

Горела Земля, её силуэт исчезал за нескончаемой пеленой взрывов. 

Цитадель с жутким скрежетом разламывалась на несколько неравных частей, выбрасывая в открытый космос тысячи и тысячи дергающихся в предсмертной агонии существ. 

— Ты не сможешь остановить всё это. Абсолюты лишь наблюдают. Мы — реальная сила. Мы — тот шанс всё исправить. 

На несколько мгновений он впал в оцепенение. Эти слова вскрыли, словно скальпелем, в его памяти все вопросы, назревшие после встречи с Абсолютом. Что, если вечные существа лишь насмехались над ним? Или отправили в это место с определенной, лишь им понятной целью? 

Его тело пронзила боль, когда он рухнул на сухую землю, подняв в воздух небольшое облако серой пыли. 

С недосягаемой высоты на него смотрели сотни глаз. 

— Я узнаю, чего ты истинно жаждешь. И тогда ты станешь нами, — пророкотал голос над ним. 

Через секунду, взгляд с небес заволакивался темными тучами облаков, освещаемыми столбами ядовито-зеленого света, прорвавшимися из ничего. 

И лишь после этого представления земля под его ногами разверзлась провалом во тьму. 

Долгие мгновения командор чувствовал, как падает через что-то. Что-то живое, вязкое, опустошающее… 

Перед глазами вспыхнул луч света, когда на неимоверном расстоянии от него родилась желтая звезда. 

Ментайтур создавал вокруг него вселенную быстрее, чем столь глубокую проработку мог уследить человеческий глаз. 

Под ним развернулся целый мир, наполненный хаотичными движениями скал и сполохами огней. Он успел заметить, как из бурлящих океанов вырываются формирующиеся вулканы, покрытые остывающей магмой, сквозь которую уже начинают прорастать диковинные растения. 

Спустя мгновение он врезался в склон утеса и покатился по камням, получая новые царапины и вмятины на броне, стараясь руками прикрыть лицо. 

Наконец, остановившись на горизонтальной поверхности, он попытался подняться. Вопреки ожиданиям, тело не взорвалось болью от переломов или вывихов. Встав на ноги, Шепард быстро проверил основные группы мышц и потянулся за оружием, одновременно с этим оглядываясь. 

Земля под его ногами выглядела на удивление нормально и на удивление знакомо. 

Небольшой чистый участок, на который он выкатился, с одной стороны был отгорожен почти отвесным каменистым склоном, с которого только что упал, а с другой — густыми зарослями деревьев. 

К сожалению, командор так и не смог понять, происходит ли всё это с его телом или только в его разуме, но одновременно с этим осознавал, что его ощущения, скорее всего, лишь лгут ему. 

Он был в мире, созданным из абсолютного ничто за считанные мгновения, в мире, созданным какой-то тварью, желающей лишь сломать его и сделать частицей… чего-то. 

Наконец, он понял, что в этом месте настораживало его. 

Тишина. 

Не было слышно ни шелеста листьев, ни пения птиц, ни шуршания песка, ни отзвуков шума падающих камней с горы. 

Осмотрев винтовку, командор выругался, сразу же удивившись тому, как приглушенно звучал его голос. 

Оружие было разбито. Вернув высоко технологическую дубинку на спину, он прошелся пальцами по креплению, где должен был находиться пистолет. Который куда-то исчез. 

Значит, у него остался лишь уни-клинок, который, в подтверждении своей работоспособности, выдвинулся и замерцал сразу после активации. 

Теперь осталось выяснить, что ему приготовили в этом месте. 

*** 

Слова Древнего звучали одновременно со всех сторон, накатывая безудержными волнами, отдельных звуки накладывались друг на друга, словно одному глубокому, низкому голосу вторил нестройный хор сотен тихих голосов, пытающихся говорить одновременно. 

Но основные слова легко перекрывали эти своеобразные помехи. 

Совокупность этих звуков была непостоянной, загадочной… и могущественной. 

— Смотритель. Я удивлен. Обескуражен. Мы не предполагали такого развития событий. Есть вопросы, — с каждым новым словом отголоски ропота, наполнявшего «Сферу», медленно затихали, пока не исчезли окончательно, оставив только холодное, наполненное нечеловеческой силой, звучание Древнего. 

— Я слушаю, — Абсолют привычно скрестил руки на груди. 

— Столь серьезное вмешательство. Почему. 

— Спасение. 

— Причина. 

— Борьба. 

— Итог один. 

— Ошибочное решение. 

— Ты заблуждаешься. Ты слишком молод. Эмоции затмили цепь логических рассуждений. Равновесие было нарушено. Закон требует восстановить его. 

— Низшие изменят это. Мы слишком многое теряем. 

— Координатор дал четкое обоснование. 

— Существует информация, ещё не зафиксированная мной, но актуальная для данной Реальности и её полноценного функционирования? 

— Да. 

— Запрос. 

Смотритель прекрасно понимал суть древнего высказывания, когда-то промелькнувшего в безграничных Архивах. 

«Во многих знаниях — многие печали». 

Многие Низшие отказывались принять неизбежное будущее. 

Но только не те, кто стал Абсолютом. 

Чувство, что они теряют свою индивидуальность, было всего лишь ничтожной, столь маловажной частицей его сущности, по сравнению с открывающимся горизонтом возможностей получения бесконечных знаний. 

— Единственная возможная вероятность была установлена, — прервал цикл его размышлений Древний. — Запрос одобрен. Ячейка Архива расконсервирована. Аномалия. Это твой выбор. 

Поток информации, обретая физическое воплощение, незамедлительно хлынул из середины фигуры Древнего лучом сияющего света, неся за собой всплеск образов и простейших символов, причудливо переплетающихся между собой. Словно у самого Небытия спросили о прошлом Вселенных. 

Все закончилось так же резко, как и началось. 

Новые данные почти не потребовали времени Смотрителя на их обработку. Осколки, переливающиеся в тусклом, безжизненном свете, медленно заканчивали встраиваться в изредка вспыхивающую новыми призрачными ветвями масштабную схему, находящуюся у него за спиной. 

Мириады новых цепочек событий открылись перед ним совершенно ясно, словно кто-то движением руки разогнал плотный туман. 

*** 

Начав пробираться сквозь заросли растений, командор был неприятно удивлен тем, что листья больше походили на старые бритвенные лезвия, столь же гибкие, столь же острые по краям. 

Двухсотметровый путь занял у него несколько часов. Иногда казалось, что сама трава под ногами старается удержать его, мягко, но настойчиво обвиваясь вокруг лодыжек. Как он не пытался, но было невозможно защитить лицо от десятков мелких порезов после прикосновения к холодным листьям, чудом не задевшим глаза. 

Наконец, командор буквально вывалился в просвет между толстыми стволами деревьев, лишь для того, чтобы резко отшатнуться от обрыва, который, словно что-то чувствуя, из своих располагавшихся ниже трещин испустил ему в лицо клубы горького дыма. 

Вновь подойдя к краю, Шепард аккуратно посмотрел вниз. 

Пол сотни метров, может чуть больше, если его не сбило с толку клубящееся внизу легкое марево. И, словно подталкивая его к выбору пути, он заметил, что едва заметные каменные выступы образуют жалкое подобие лестницы. 

Смахнув кровь с лица, командор приступил к непростому спуску. 

Как будто мало было новых порций обжигающего и горького дыма, склон начал вздрагивать. 

Стараясь не обращать внимания на горящие болью пальцы, на пот, застилающий взгляд, командор продолжал спуск вниз, ровно до того самого момента, как от особенно сильного толчка его руки сорвались. 

Коротко вскрикнув, он пролетел несколько метров и тяжело упал на землю, едва успев сгруппироваться и прижать подбородок к передней части воротника, чтобы при ударе ему не размозжило затылок. 

Даже несмотря на защиту немного потрепанной брони, спину словно пронзили раскаленные иглы, исторгнув из него новый стон. Тело требовало передышки, которую это место ему явно давать не собиралось, ввиду намечающегося обвала. 

Медленно перекатившись на бок и поняв, что отделался лишь сильным ушибом, командор поднялся, пошатываясь, и поспешил убраться подальше от почти бесшумного камнепада позади него. 

Отойдя на приличное расстояние и успев отдышаться, он постарался определить, куда же ему двигаться дальше. Теперь, когда странный туман рассеялся перед ним, его взгляду открылась странная картина джунглей, выросших на изломанных остатках каменных строений. 

Аккуратно приблизившись, он потрогал первый попавшийся лист, который все так же упруго прогнулся и едва заметно оцарапал перчатку краем. 

Мысли о возвращении назад были прерваны приглушенным грохотом, когда к его ногам подкатилось несколько камешков. Создавалось впечатление, что вся скала начала разрушаться прямо за ним, заставляя без промедлений двигаться вперед. 

Нырнув прямо в глубину бритвенно-острой растительности, спасаясь от камнепада за спиной, Шепард чуть не разбил голову о светлые плиты, что скрывались до этого момента за плотной завесой зелени. 

Поднявшись, он с удивлением оглядел величественный многоуровневый комплекс, отдаленно напоминающий его представление о том, как могли бы выглядеть легендарные сады Семирамиды. На пятиметровом основании, сделанном из тысяч и тысяч отполированных до блеска известняковых блоков, сотни гладких мраморных колонн поддерживали многоступенчатые акведуки, накрытые массивными плитами с симметричными овальными отверстиями, сквозь которые вниз струились столбы света. 

Прямо перед ним были чуть приоткрытые стальные врата, высотой не менее десяти метров, покрытые затейливой вязью, которые словно приглашали его заглянуть внутрь. 

Посмотрев по сторонам и убедившись, что стены примыкают к выросшим из ниоткуда скалам, что исключало возможность обойти это строение, командор осторожно направился к входу. 

Чем ближе он подходил, тем отчетливее понимал, что затейливое переплетение линий складывалось в пугающе знакомые картины из его жизни. Здесь были и застывшая в пустоте Цитадель, и вполне узнаваемые шпили лабораторий Новерии, и устремившийся ввысь заостренный нос «Нормандии»… 

Ряды рисунков, плавно перетекающие один в другой, бессистемно покрывали всю наружную поверхность ворот. 

Решив не заострять внимание на их дальнейшем изучении, Шепард аккуратно протиснулся внутрь. 

И сразу же застыл на месте, запрокинув голову. 

В центре, под гигантским куполом, стоял он сам. Точнее, его статуя в полном боевом обмундировании, макушкой почти достигающая потолка. 

Детальность проработки была настолько высока, что можно было поклясться, что живого человека аккуратно закрасили белым. 

— Бери всё, что хочешь, — тихие слова наполнили помещение, многократно усиливаясь эхом. 

Что-то оборвалось внутри Шепарда. Его тело медленно начал заполнять холод, не давая пошевелиться, пока барабанные перепонки разрывались от усиливавшегося шума. 

— Только ради этого и стоит существовать. 

Звуки затихли ровно в тот момент, когда все вокруг него взорвалось вспышкой света. Когда зрение обрело четкость, Шепард увидел себя со стороны. 

На своем корабле, в окружении друзей, знакомых, что-то весело гомонящих вокруг него. 

Одно движение век — и он находится в Цитадели, наблюдая из ложи Советников, как сотни солдат отдают ему честь. 

Спустя мгновение — уже в костюме адмирала, находясь посреди бурлящего человеческого водоворота, уверенным голосом отдающий приказы. На огромных голографических экранах медленно догорали остатки флота Жнецов, изредка исторгая из своих недр всполохи взрывов. 

Картины возможного развития событий проносились перед ним с всё большей скоростью. 

— Обрети силу, достаточную, чтобы покорять и властвовать вечно. 

Командор почувствовал, что теперь находится в центре внимания, на возвышенности перед огромной толпой. 

Тысячи людей и инопланетян преклонили колени перед ним, скандируя лишь одно слово. Спаситель. 

Вновь закружившись вокруг хороводом немыслимых цветов, его перенесли в другое место. 

Теперь Шепард стоял посреди бесконечной равнины, попирая ногой изломанное тело Смотрителя, он не видел этого, но четко ощущал, как в него вливается сила побежденного Абсолюта. 

Гордость и уверенность наполняли его сердце до краев. 

Неужели он может стать настолько могущественным? 

— Ты знаешь, что можешь стать выше всех. Но только вмести с нами, — пророкотал гром в темном небе. 

Он попытался закрыть глаза и хоть как-то отогнать наваждение, но не смог. Однако губы всё ещё слушались его. Глубоко вдохнув, он прокричал во всю мощь легких: 

— Ты надеешься, что я просто продамся тебе?! 

Ответ последовал незамедлительно. 

— Всего лишь прими мой дар. Нет ничего в пределах человеческого разума, что не может быть даровано. 

— Никогда! 

— Для тебя, как и для меня, мир — всего лишь иллюзия. Твои идеи о всеобщем благе не более, чем простой самообман. Они ввели тебя в заблуждение. Но глубоко внутри тлеет искра желания. Жажда чего-то неконтролируемого. Вопрос, на который ищешь ответ. Зачем ты был рожден, есть ли иной путь и что может привести к нему. Ты жаждешь того же, что и я, — звук убеждающего голоса медленно усиливался, заполняя все эхом, практически оглушая командора. — Разрушение. Война. Бойня. Боль. Ужас. Тьма. Смерть. Я раскрою твою истинную сущность, человек. Глаза слепы. Чувства обманывают. Я дам возможность ощутить это всё вашей сущностью. Пойдем со мной. Ты станешь воплощением силы. 

— Просто заткнись… потому что я не стану таким, как ты. 

— Ты ошибаешься… — прорвались сквозь тихий смех слова Ментайтура. 

Что-то заставило командора медленно опустить взгляд. 

Под трупом Смотрителя оказались и другие тела. Изломанные, перемазанные кровью и грязью, белевшие остатками костей и почерневшими кусками бронепластин. 

Он стоял не только на мертвом бессмертном существе. 

Он стоял на телах своих знакомых. 

Своих друзей. 

Своей любви. 

Глаза и рассудок бездумно фиксировали сотни и сотни останков, которые образовывали огромных размеров склон горы мертвецов. Лиара. Гаррус. Кеннет, сжимающий в мертвых объятиях куски Габриэллы. Чуть ниже находился Андерсон без половины черепа. Хаккет в рваном мундире. Сотни солдат, чьи лица уже начали гнить за разбитыми забралами шлемов. Тысячи гражданских в жалких лохмотьях одежды. Гора, нескончаемая в своей вышине, плавно перетекала в море мертвецов, которых уже было невозможно толком рассмотреть. 

Новый завораживающий шепот наполнил пространство. 

— Ты станешь одним из нас… 

— Ты не страшишься забвения. Но я сотру твою сущность. 

— Ты не боишься смерти. Но я отниму её у тебя. 

— Ты не станешь подчиняться. Но я заставлю тебя. 

Сразу же после того, как затихли последние слова, масса тел дрогнула, заскользив причудливым водоворотом, затягивая его в зловонный эпицентр, погребая его под телами друзей, соратников и незнакомцев. 

Выжженная пустыня оказалась прямо под мертвецами. Пустыня, усеянная бесконечным полем иссушенных костей неизвестных жертв, чья жизнь, похоже, испарялась капля за каплей под палящим солнцем. Спустя мгновения он почувствовал, как его начинают оставлять силы, вытягиваемые перегретым воздухом, делавшим каждый вздох равным пытке. 

Пытаясь нетвердым шагом идти вперед, в надеждах найти хоть какое-то укрытие, но лишь ад пустыни, с улыбкой тысяч скалящихся черепов, приветствовал его на нелегком пути. 

Шепард не мог понять, сколько он идет вперед, чувствуя, как на коже проступают пятна солнечных ожогов, но ясно осознавал, что остановка или мольба будет означать победу Ментайтура. Командор почти чувствовал холодный, злобный взгляд на себе, но сил поднять голову и посмотреть на небо уже не оставалось. 

Как показалось, прошли годы, прежде чем он упал, разбивая тонкие, потрескавшиеся кости под собой, задыхающийся, пронзенный новыми вспышками жалящей, слепящей боли, что заполнила его позвоночник и голову. 

Он чувствовал себя слабым, раздавленным и одновременно запертым в собственно теле, ставшим столь неуклюжим и беспомощным. Всплески в кровь порций адреналина уже давно закончились и невероятно болезненные ощущения, ненадолго отошедшие на второй план, немедленно в полной мере заявили о себе. 

Но даже сейчас они не смогут запугать его или заставить подчиниться. 

Только не сейчас, когда от него зависит столь многое. 

Только не сейчас, когда он столь многое потерял. 

Он заставит Аномалию подавиться собой, пусть это будет стоить ему жизни и разума. 

Медленно погружаясь куда-то вглубь, сквозь частокол поломанных костей, он почувствовал, как острые осколки медленно, но верно вспарывают его защиту, буквально сдирая броню, оставляя рваные раны, горящие от боли. 

Но тьма принесла за собой снижение температуры, которую командор поприветствовал коротким стоном облегчения. 

Теперь он был в ловушке. Заключен в камеру из серого камня. Которую, судя по звукам, засыпали землей. Его собирались похоронить заживо. Сквозь толстые мелкого оконца в потолке он видел, как сверху падают комья мокрой земли. 

Как? За что? 

 

Его память вспыхнула. Триста тысяч. И ещё бесчисленные сотни на пути к этому. 

Он заслуживал и худшей участи. 

И она не заставила себя ждать. Сквозь трещины в стенах начала просачиваться кровь, вся та кровь, которую он пролил ради чего-то. 

Хотелось закричать, но равнодушные камни заглушили звук. Обхватив голову руками, он скорчился на холодном полу. Но ему не подарили покоя. Сильные руки, закованные в броню, подхватили его и куда-то несли. Лязгнули кандалы, когда его обнаженное, израненное тело закрепили на металлическом столе. Наконец, он смог разглядеть тех, кто склонился над ним. 

Теперь врачи «Цербера» терзали его. Это было больно. Ужасно больно. 

Тело чувствовало, как что-то медленно вырезают визжащей пилой из груди, как льется его теплая кровь на потрескавшиеся плиты пола. Но почему он не умирает? 

Не остается сил держать глаза открытыми. Лишь для того, чтобы он оказался в безликой, серой толпе, которая медленно огибала его, лежащего прямо на грязной мостовой. Медленно подняв взгляд, он увидел, что странные существа лишь отдаленно напоминают людей, с лицами, на которых остался только скалящийся рот. 

И в следующее мгновение они бросились на него, в абсолютном молчании, словно приливная волна, протягивая руки, хватаясь, начиная тянуть, царапая кожу, пытаясь разорвать… 

Новая боль затопила его, резкая, горячая, смертельная… 

Крик агонии отразился от пустого неба и вернулся к нему, вновь погруженному в темноту, где носилось лишь эхо его хриплого дыхания. 

Открыв глаза, он увидел себя посреди ледяной равнины, ослепительной и безбрежной. Спустя долю секунды, холод сковал его тело, ветер бросил в его лицо пригоршню почти невесомых, но больно жалящих льдинок, что пробили кожу и погрузились в плоть, забирая тепло, заставляя сердце пропускать удары. 

Всё повторялось. Снова и снова. Устойчивой границей между мирами, наполненными болью, оставались только движения век. 

*** 

Наконец, спустя вечность или несколько секунд, командор почувствовал, что выскользнул в пустоту. 

Все полетело кувырком, верха или низа не существовало ровно до того момента, как его швырнуло на камни. 

Тело его предположительно не было реальным, это была лишь его проекция, отражение его сознания, но чувствовать оно продолжало абсолютно всё. Другого объяснения, почему он ещё жив, просто не существовало. 

Грудь все еще кровоточила не закрывающейся сплошной раной, щедро орошая кровью все вокруг. Конечности разрывала боль, словно они только что побывали в кислоте. Ожоги от расплавленного металла горели. Он был измучен и изранен и не был уверен, осталась ли в нем хоть половина силы и стойкости настоящего Шепарда. 

Частокол зубов, появившийся перед ним, на мгновение ошеломил его. Гигантские челюсти с металлическим лязгом захлопнулись, оставив в широкой щели длинный зеленый язык. Спустя мгновение из зарослей показалась серая, искривленная голова жуткой твари и три горящих ярко-красных глаза. 

Удар гигантской лапы промелькнул перед его глазами лишь вспышкой, когда его грудь снова взорвалась болью, а его тело отправилось в короткий полет. 

Он открыл глаз, чувствуя, как всё тело деревенеет в холодной воде¸ медленно погружаясь в темную глубину. 

Снова наступает темнота, когда веки опускаются, тяжелея, словно превращаясь в лед. Но нельзя сдаваться, нужно всего лишь снова попытаться открыть глаза… 

Лишь для того, чтобы насладиться в полной мере вспышкой боли от ожогов, когда трещины в обсидиане под ним извергают всплески ярко-красной магмы, чьи капли медленно прожигают его плоть. 

Вновь закрыть глаза, лишь для того, чтобы почувствовать, как вокруг торса смыкаются исполинские когти, подтаскивая его ближе к пропасти с темнеющими пиками камней внизу. 

В этом не было никакого смысла. Безумие усиливало свой натиск, только становясь сильнее с каждым мгновением. 

Нельзя было понять, где начиналась реальность и кончался кошмар. Или все это было одной сплошной… кошмарной реальностью? 

Темный мир, наполненный только почти осязаемой ненавистью и злобой по отношению к столь нежеланному гостю, явно не торопился отвечать на его вопросы. 

Тело его слишком устало, пусть даже оно не было реальным. Раны всё ещё кровоточили, кожа на лице неприятно натянулась, не давая ему отвлечься от горящих ожогов, где-то внутри чувствовалось трение новых пар сломанных ребер друг о друга, осколки костей терзали конечности изнутри. 

Он пытался двигаться, сам не зная куда, полуослепший от усталости, подтягивая непослушное тело руками, которые разрывались от боли при каждом новом движении. 

В голове вновь зазвучали голоса. Или рядом с ним? 

Кто-то мягко поддержал его и медленно перевернул на спину, давая сделать глоток воды. 

— Все в порядке, Шепард, — слева от него раздался столь знакомый, успокаивающе знакомый голос Гарруса. — Все почти закончилось. 

Острая боль пронзает бок, когда командор с тихим стоном пытается подняться. Взор медленно проясняется, позволяя оглядеть достаточно помятого турианца. 

— Где… Я… — сквозь туман в голове произносит он. 

Когтистые лапы аккуратно поддерживают его. 

— Так, пока помолчи, — раздался рядом голос Лиары. — Тебе нужно отдохнуть. 

Повернув голову на звук, Шепард видит азари, которая присела рядом с ним, невесомыми прикосновениями поглаживая его ладонь, от которых боль начала медленно утихать. 

— Что… произошло… — едва слышно сумел произнести он сухими губами. 

— Мы долго искали тебя, — ответил справа голос турианца, — но это место было… Безмерно странным. Мы перебирались через горы, реки, отбивались от чудовищных тварей. Но мы здесь. Вместе. 

Реальность вокруг него изменилась. Вернулось чувство уверенности в своих силах, напряжение медленно отступало, словно кто-то перестал интересоваться непрошенными гостями. 

— Ты и так сделал слишком многое. Пришло время отдыха, — негромко произнесла азари, всё ещё не отпуская его. 

Шепард вздохнул и прикрыл глаза. Сердце замедлило свой ритм, освобождая место для мыслей, в сознание медленно просачивалась тяжелая апатия, не хотелось говорить, не хотелось бороться, не хотелось больше думать. Тело расслабилось, покачиваясь на остаточных волнах боли и наслаждаясь малейшим её затишьем. Больше всего на свете он сейчас хотел перестать чувствовать что-либо, оставить посреди нигде ощущения, забыть любые эмоции… 

Это были не его мысли. Это были не его чувства. Внезапное осознание того, что эмоции, потоком текущие сквозь него, являются абсолютно чужеродными, заставило его резко открыть глаза и вскочить на ноги, не обращая внимания на вновь вспыхнувшую жгучую боль. Его использовали как проводник, как кубок, лишь передавая и наполняя чем-то другим, абсолютно неестественным. 

Даже теперь, когда он уже чувствовал приближение агонии, когда они воссоединились, Ментайтур пытался что-то навязать ему. 

Словно сквозь туман до него донеслись слова Гарруса: 

— Смотритель уже здесь. Нам надо просто остановиться и подождать. 

Что? Но как? Он же не успел даже активировать… 

Что-то было не так. Его глаза пристально изучали столь знакомые лица, но его разум отказывался поверить, что всё позади. 

Нарастающий лязг и дрожь земли, после которой он не смог удержаться на ногах, это красноречиво подтвердили. 

Гудящий механизм невообразимых размеров поднимался, сбрасывая с себя комья грязи и поднимая тучи песка, открывая взору три пары искореженных конечностей и безглазую морду, слепленную из груды металлолома. 

Неумолимо приближаясь к ним, механизм стегал воздух пучками длинных и тонких стальных щупалец, совершенно не обращая внимания на высекающий искры из его металлического тела огонь азари и турианца. 

В мгновения ока сотни стальных тросов обвились вокруг них, столь плотно, что не давали возможности увидеть даже частички тел. И тогда же раскрылась чудовищная пасть, в глубине которой алели раскаленные шестеренки, двигающиеся внутри адского механизма. 

Командор знал, что должно было произойти. 

Знал, словно сюжет кошмарного сна, из которого невозможно вырваться. 

Щупальца подтянулись к раскрывшейся глотке, металл застонал и порвался, отправляя скованные тела прямо в скрежещущую бездну. 

Мир застыл сразу после того, как раздался мерзкий чавкающий звук раздираемой плоти, хруст дробящихся костей и лязг перетираемого металла. 

Пока Ментайтур терзал лишь его, он мог это вытерпеть. 

Он мог вытерпеть много большее, чем простую физическую боль, чем психологическое давление. Пока кто-то пытался сломать командора Шепарда здесь и сейчас, они не могли находиться в другом месте, чтобы причинять вред кому-то ещё. Незамысловатая философия, которая успокаивает. Позволяла оставаться в здравом уме и твердой памяти практически в любой ситуации. 

Но все рухнуло в мгновение, когда страх и отчаяние пронзили его до самого сердца. 

Они отдали ему всё. А он даже не мог сдвинуться с места, когда им так нужна была его помощь. 

Мир посерел, даже звук приближающейся металлической смерти превратился в едва различимое шуршание. 

Командор смотрел прямо на существо, что мгновение назад убило его команду. 

Больше не осталось чувств, чтобы считать себя человеком. Все осталось далеко за гранью терзающей скорби. 

Они просто исчезли, раздавленные, растертые, испепеленные в механизме, что, дыша жаром, столь сильным, что кожа вздувалась пузырями ожогов, неторопливо приближался к нему. 

Ему уже было все равно. Те, кто подарили ему свое доверие, те, кто были для него стимулом идти дальше, те, кто всегда были готовы идти за ним куда угодно… 

Вся Вселенная не стоила их жертвы. 

И это именно его слабость убила их. Если бы он был сильнее, если бы только он принял столь щедрое предложение… 

Для него мир неторопливо расплылся перед глазами, после чего погрузился во тьму. 

Командор остался лишь тенью самого себя. 

Чудовище с громким лязгом замерло. Почему оно не приближается к нему? Почему не собирается убивать его? Почему он не может больше ничего видеть? 

Ответом стала запекшаяся кровь в глазницах, когда он провел пальцами по лицу. 

— Я здесь, Шепард, — раздался столь ненавистный голос позади него. 

— Ты… 

— Только пожелай, — раздалось вкрадчивое предложение, 

Это ознаменует его победу. То, чему не бывать. 

— Я знаю… за что я готов умереть и за что они… были готовы погибнуть. Я уже был мертв однажды… И не тебе решать, что со мной будет! — последним усилием выдохнул Шепард. 

Звук собственного голоса показался ему удивительно жалким, но большего вложить в свой отчаянный крик ему не удалось. 

Раздался тихий шелест песка, что-то подняло его, установив вертикально и поддерживая. 

Командор почувствовал, как раны закрываются. 

Сквозь пелену мрака забрезжил свет, медленно разрастаясь в четкую картинку, боль уходила, словно прорвавшая плотину вода. 

Последние вспышки воспоминаний оставили его одного посередине выжженной, опустошенной земли. События, едва не разорвавшие на части его рассудок и тело, медленно отступали, закрываясь серой дымкой. 

Вдали были слышны раскаты грома, складывающиеся в бесконечную череду вопросов. 

— Ты другой? Почему ты не ищешь себя? Ты не стал принимать мой дар? Почему тебя более интересуют судьбы других существ? Ты не желаешь всего для себя? Что движет тобой? 

Небо вновь раскололось над ним, когда сотни искаженных зеленых глаз открылись наверху, словно желая задавить, измельчить и перетереть его, чтобы для памяти не осталось даже пепла от дерзкого смертного. 

— Ты прошел сквозь тьму лишь для спасения тех, кем дорожил? Или ради чего-то большего? 

Можешь не отвечать на эти вопросы. Просто прими это… — луч тьмы пронзил его обновленное, целое тело насквозь, после чего мир начал растворяться, заменяясь расплывчатыми образами, текущими прямо сквозь него. 

Сейчас, по мере разворачивания новых картин перед ним, он все яснее понимал, что это происходит у него в голове. 

*** 

Миллиарды циклов назад, в те времена, о которых не знали даже Абсолюты, Ментайтур, сам того не осознавая, ещё в несовершенном обличии, сеял Хаос среди себе подобных. 

Один из первых, кто отринул глупую мораль, честь, отвагу, долг, верность, представляя все это лишь как набор пустых звуков, он искал нечто большее, то, что может дать ответы на вечные вопросы, дать возможность прикоснуться к чему-то неизмеримо могущественному. 

Манипулируя, замещая правду чрезвычайно действенной смесью истины и обмана, он медленно, но верно шел к своей цели. 

И когда услышал Зов, то стал первым, кто откликнулся. 

Первый Вторгшийся. И единственный, кто получил после перевоплощения все, о чем мечтал, и даже больше. 

На самый краткий миг он познал страх, когда его разум и физическая оболочка навечно изменились, научившись приспосабливаться к общению с любыми видами разумных существ только ради одной цели. 

Познать высшее наслаждение в служении. 

Свободный и запертый одновременно, он осознал, сколь великим даром его наделили хозяева: стать самим олицетворением обмана, чтобы открыть дорогу для будущих жертв, сотворенную из чистой лжи. 

Теперь для него ничего не значили их мимолетные жизни, мечты, желания. 

Лишь то, что открывались пути в миры, населенные молодыми, столь чистыми, беззащитными расами, имело истинное значение. 

Многие разумные существа, для которых перемещение между галактиками было привычным делом, не могли противиться его шепоту. 

Шепоту, вплетенному в ткань Реальностей, который сулил невиданные горизонты возможностей, открытие новых граней чистого знания. 

И они шли. Подчиняясь Зову или из любопытства, надеясь на получения тайных знаний или в непреодолимой жажде обретения власти, рассчитывая уйти в идеальный мир или изменить свою Реальность. 

Только перейдя черту, все понимали, как были слепы и наивны. 

Ментайтур лишь исполнял данные обещания, с таким вниманием к мелочам, которые разум простых смертных не мог постигнуть. 

Он в совершенстве овладел искусством выведывания тайных желаний, исполнение которых всегда приводило существ к необратимому краху, в любых формах его проявления. 

Многие лишались разума, так и не осознав всю глубину его игры. Но были и те, кто перед концом приходили к пониманию, что их погубили они сами. Что лишь их жажда познания привела в обитель агонии и отчаяния, откуда не существовало выхода. 

Вечный парадокс чистой лжи. Той самой лжи, которой Ментайтур отравлял Отрекшихся. 

Она была основой его разума, его силой, то, с помощью чего он приводил все новых и новых глупцов в бездну. 

То, что могло разрушить цивилизации и обратить в прах Реальности. 

Его лживость заставляла новые потоки заглянувших за грань смертных ненавидеть и вечно умирать в мире его хозяев, в погоне за своей мелочной жаждой. 

Попытки сопротивления потоку памяти, подхватившему командора, ни к чему не привели. Сейчас он почувствовал всё: липкую кровь виновных алчных лицемеров, теплую, мягкую, ласкающую кожу кровь невинных глупцов. Разные Реальности, разные миры, разные расы… 

Составляющая сути живых никогда не менялась. 

Застывшая от холода кровавая река раскинулась перед ним во всем отвратительном великолепии. 

То, что отдавало любое существо, желая попасть сюда. 

Когда-то Аномалия была сильна. Или она только хотела казаться таковой? 

В любом случае, это совершенно не мешало ей продолжать заманивать в свои сети бесчисленных существ, а много позже — впитывать в себя самые сильно сопротивляющиеся трепещущие сущности, добавляя к своему сознания новые грани безумия. 

Для большинства Отрекшихся даже осознание абсолютного поражения и перспектива вечного заточения оказалось не самым худшим. 

Находиться одновременно так близко и так далеко от бесчисленных темных тайн, что скрывало это место, видеть проявления всемогущей силы и чувствовать её абсолютную недосягаемость … 

Все это было хуже любого наказания. Много хуже. 

И тогда те, кто не мог умереть, начали бессмысленную войну на мирах внутри Аномалии, которая продолжалась до тех пор, пока сама земля под их ногами не превратилась в пепел. 

Шепард чувствовал это, смотрел сквозь световые годы на агонизирующие планеты, пожираемые пламенем. 

Когда-то небеса полыхали огнем, вырванным из сердец Реальностей. 

Сама земля стонала, будто живое существо, на которое обрушивалась первобытная ярость. 

Пред ним представали образы, каким-то образом Шепард догадывался, что они максимально упрощены, даже искажают суть тех событий, лишь бы его разум смог понять хоть чрезвычайно малую частицу Истории. 

Они говорили с ним. 

Они поведали ему, что однажды все обратится в прах. 

Что однажды всё сгорит, но так ярко, что даже вечность не сможет этого забыть. 

Критическая отметка была достигнута очень быстро. Как вода, более не сдерживаемая дряхлой дамбой, так гнев, боль и ужас прорвали последние барьеры. 

И Реальности пали. Лишь осколки технологий и пустота были последними свидетелями того, что остается после выплеснувшейся всепожирающей силы Хаоса. 

Цикл повторялся. Снова и снова бесчисленные жертвы приближались к ослепительно завораживающим огням. 

К миру его хозяев, который был создан, чтобы уничтожать саму первородную сущность разумных существ. 

Но всему когда-нибудь приходит конец. 

Вселенные опустели. Выплеск ярости, набрав слишком много силы, обратился против самого себя, не находя выхода и чувствуя, как начинают замыкаться в цикле самоуничтожения. 

После этого остались лишь осколки, терзаемые попытками понять самих себя и то, что с ними произошло. 

Потребовалось Время. Поглощенные смертные стали основой для создания разума тех сущностей, которые Абсолюты позже нарекут Аномалиями. 

Тому, что необходимо обнаружить, зафиксировать и без промедлений уничтожить. 

Прошла вечность, прежде чем сюда осмелился проникнуть кто-то ещё. Без Зова. Без приглашения. Нельзя было не отреагировать на столь грубое вторжение. 

Все должно было повториться. 

Он избрал самую ярко горящую сущность, просто ожидая, когда она сломается под потоком лжи, чтобы перейти к следующим жертвам, не столь ослепительным, но не менее увлекательным… 

Так должно было случиться и сейчас. Но в этот раз что-то изменилось. 

Он не верил в это. Но не было возможности изменить произошедшее. 

Низший выдержал и должен завершить путь. 

Именно тогда вступили в действие последние шестеренки глобального плана, стряхнувшие с себя пыль бесчисленных, неподвластных никому эпох, эр и циклов. 

Ведь скоро должно было все закончиться. 

Разум Шепарда раскалывался от нахлынувших знаний, сейчас он просто пытался удержаться от растворения в этом нескончаемом водовороте картин, образов и чувств. Всякое подобие контроля своего тела и разума было грубо вырвано и развеяно. 

Бесчисленные тени, мелькающие вокруг него, агонизировали, раздираемые на части противоречиями, которые доставляли боли больше, чем самая изощренная пытка. 

Ментайтур был больше, чем просто чудовищем. 

Это существо было воплощением жажды, ненависти, отчаяния и страха. 

Но даже он сейчас всего лишь ждал звездного часа тех, кто стоял неизмеримо выше… 

*** 

Проецируемый мир вокруг него замер, после чего начал медленно таять, словно воск. 

Спустя несколько секунд командор ошеломленно разглядывал движущиеся узоры на потолке, в помещении, куда он попал после того, как сделал несколько шагов во тьме. 

— Я дал тебе бесценные дары и позволил проснуться, — прошипел Ментайтур где-то вдалеке. — Но ты продолжаешь сопротивляться. 

Приподнявшись и стараясь унять дрожь, Шепард огляделся. Почти сразу его взгляд зацепился за столь знакомые силуэты, лежащие на полу. 

Они живы? Если это было наваждением, то он не желал отказываться от него. 

— Ты… Не смог убить их? — хрипло поинтересовался командор, переворачиваясь и начиная ползти к лежащим неподалеку Лиаре и Гаррусу, не обращая внимания на фантомные боли в конечностях. 

— Мне это было не нужно. Вы станете той самой чистой жертвой. Я всего лишь испытываю, — последовал незамедлительный ответ. 

В это время со вздохом распахнула глаза Лиара, а затем и Гаррус. 

— Что… произошло? — прошептала азари, обхватив голову руками, в то время как турианец зашелся в приступе кашля. 

— Все в порядке, — прошептал Шепард, едва сдерживая стон облегчения, когда с его сердца упали сковывающие цепи. — Мы справились, пусть… 

Скрежет, отдаленно напоминающий смех заглушил его слова, тень накрыла их, заставив замолчать и поднять взгляд. 

— Вы слишком наивны. Как и все, кто был до вас. Те, кто превратил меня в то, чем я сейчас являюсь, будут разочарованы, — пророкотал Ментайтур. Полы его плаща медленно разошлись, открывая тьму под ними и серые подобия рук с костлявыми длинными пальцами, с кончиков которых сорвались нити зеленого свечения, накрывшие группу вторгшихся куполом энергии. Полыхающая в зеленых глазах дикая злоба и кипящая ярость медленно затухали, как затухает вулкан после извержения, а на смену этим первобытным эмоция пришли волны холодной ненависти. Несмотря на все это, он едва заметно скривил тонкие губы в подобии полуулыбки. 

Сейчас они вместе, пронзила командора прозрение. Можно попытаться убить его. Только затем, чтобы он больше не мог причинить боль. 

Сама мысль о том, что подобное существо, могло просто стоять напротив него и чего-то ждать казалось командору просто невыносимой. 

Существо, для которого не существовало рамок морали и даже зачатков чести. Существо, готовое истязать кого угодно и сколь угодно долго в своей бессмысленной жажде насилия ради насилия. 

Существо, жаждавшее только лишь уничтожать всё лучшее, что когда-либо могло произойти в его жизни. 

Чтобы больше никому не смог причинить боль… 

Стоило лишь опустить руку, уверенно обхватить пальцами рифленую рукоять и, резко вскинув оружие, нажать на спусковой крючок. 

Мозг Шепарда лихорадочно работал, пока глаза вновь и вновь блуждали по окружающей обстановке, пока разумная часть пыталась втолковать, что не стоит делать опрометчивых действий, как бы не хотели инстинкты. 

— Ты посвятил себя идее, но не такой, как другие, — продолжил Ментайтур. — Вы все — другие. Черпаете силу друг в друге. Даже когда вы разделены. Не важно, чем. И через эту грань формируете свою дальнейшую жизнь. Она определяет вас, не обезображивая. Многие поддавались, Шепард. Моя задача… была выполнена. Те, кто жаждут, даруют вам много хуже, чем смерть и боль, — едва слышно донеслись дол них последние слова в усиливающемся вое закручивающихся вокруг нитей энергии. 

Шепард поднял руку, загораживая глаза от света, но всё равно на несколько мгновений оказался ослеплен. 

Лишь спустя несколько секунд мир приобрел четкость, позволяя ему подняться и осторожно осмотреться. 

Они явно находились на краю какого-то высочайшего строения, чья крыша представляла собой круглую площадку, собранную из серых плит. 

А может быть, это была гора, просто с обрезанной вершиной и украшенная обработанными камнями? 

Впрочем, ответы пришли в тот момент, когда он обратил внимание на пейзаж, расстилающийся под ними. 

Там раскинулись столь знакомые бесконечные руины, полные безымянного ужаса, который был так рад сеять смятение в разуме и душе. Все так же доносились отзвуки лязгающего металла, все так же можно было чувствовать странный привкус во рту… 

Всё встало на свои места. То место, которое манило их всё это время, было недосягаемо из останков города. Слова встреченного целую жизнь назад существа, что предостерег их, стали связующей нитью, скрепившей осколки, что дал для него Ментайтур. 

Ещё до того, как мозг сумел обработать всю информацию, перенесенную по нервам, в его разуме вспыхнула ещё одна мысль. 

Активировать дес-заряд. 

*** 

Древний не только передавал данные, но и поддерживал их целостность, тем самым уменьшая расход энергии Смотрителя. 

Они имели прямой доступ к собственной сети Архивов, возможно, расположенных в них самих. Невообразимый объем информации, пришедшей с опытом. 

Предоставленные данные многое прояснили. Аномалия была больше, чем просто феномен. 

Она была сущностью. Неизмеримо древней, сложной и загадочной. 

Координатор был прав. Всегда был прав. 

Ошибки, просчеты и недоказанные предположения. Можно было искать причины в окружающей Реальности, но Абсолют прекрасно осознавал, что сейчас может за всё это винить лишь самого себя. 

Самонадеянность. 

Он отвергал саму возможность того, что Аномалия окажется сложнее, опровергнет первое и единственное свидетельство своей силы. 

И, скорее всего, за его ошибку вновь расплачиваются другие. 

— Ответный запрос, — низко пророкотал Древний. — Сколько выдержит Низший? Через что он готов пройти ради своей Реальности? 

И прежде чем Абсолют смог сформулировать ответ, что-то изменилось. 

Древний так же почувствовал это, после чего чуть склонил голову набок. 

Удивление. 

Невиданное проявление эмоций. 

Смотритель замер, с благоговением всматриваясь в картину, доступную только взору бессмертных существ. 

Сами звезды перед ними расступились, когда Аномалия вспыхнула с новой силой, но лишь для того, чтобы величественно 

Вспышка света, мгновенно поглощенная всплеском мрака, сверхбыстрым острием прочертила путь из центра Аномалии, одним ударом пробивая сковывающую защиту. 

Новые грани тьмы заиграли ониксовыми отблесками на галактиках, когда сама суть Хаоса нашла новый выход. 

Прорыв всезнающего забвения, неподвижное движение, застывшая скорость, текущее безвременье, все это хлынуло сквозь мельчайшую прореху, яростно наполняя чистый мир, стремясь искажать, разрушать и творить. 

Не существовало слов, способных отразить всю глубину и великолепие вспыхнувших красок, медленно застывающих в причудливых формах. 

Только спустя целую вечность завораживающего зрелища, Смотрителю стало ясно, что теперь лишь Древний поддерживает эту Вселенную в застывшем состоянии. 

Сама суть всеоскверняющего уничтожения приглашала его в свое нутро, завораживая прикосновениями чистого безумия. Само Мироздание пылало огненным провалом, ведущим в абсолютное ничто. Сама Реальность стонала, покрывалась рубцами от столь мощного резонирующего звука, пронзившего застывший мир. 

— Доступ в Аномалию… Открыт. Это невероятно. Я сам окончательно поверил в то, что мой план обречен на провал. Я должен быть там, — проговорил Абсолют, одновременно с этим сохраняя внутри себя частицу выплеснувшейся энергии. 

— Это твой выбор. Течение вероятностей приняло такой оборот, что перечеркнуло всю четкую структуру действий вечных. Ты дашь нам бесценную информацию. Ты познаешь то, что недоступно даже Древним, — произнес его собеседник. 

Эти простые слова заставили Смотрителя на мгновение помедлить. Словно почувствовав это, безликая фигурка за спиной добавила: 

— У будущего будет своя история. История, в которой даже нам не найдется места, Абсолют. Если мои догадки верны, ты сам поймешь всю глубину замыслов Мироздания. 

Они не боялись того, что ожидало их за той чертой, куда до этого никто из Вечных не мог проникнуть. 

Одно существо не боялось потому, что уже когда-то переступило через неприступную грань, за которой открылся новый горизонт. 

Другое существо просто потому, что не знало, каково это — испытывать простой страх смертных. 

Низший смог с помощью его дес-заряда создать проход в единственное недоступное для вечных место. 

Этим нельзя было не воспользоваться. 

И время было на исходе, если Абсолют действительно был готов сделать шаг навстречу новому знанию.