Тени прошлого. Глава 6. Адвокат дьявола

Предупреждения: Ненормативная лексика, ООС

 
 Подопытная прошла в ядро. Ева сидела на полу в позе лотоса, набирая на подключенном к панели ИИ компьютере комбинацию. От ее инструметрона, существенно отличавшегося от стандартных синим цветом и имевшем вид перчатки, шло два тонких проводка к системным блокам. Химера быстро набрала замысловатую манипуляцию на клавиатуре, нажав на Enter и прислушавшись. Под потолком что-то щелкнуло, и Джек услышала едва уловимый шум двигателей.
— Джокер, выводи нас отсюда.
— Что с СУЗИ?
— Я работаю над этим.
 Ева взяла из своего ящичка стеклянную колбу и проводками присоединила ее между панелью и компьютером. Склянка медленно начала наполняться тягучей черной жидкостью.
— Вирус, — пояснила химера.
 Джек ошарашено помотала головой и вышла из ядра.
— Идеальная стратегия для захвата нужного объекта, — сказала Фоакс, не отрываясь от работы. — Отключить все системы, заперев всех внутри, а после, при необходимости, уничтожить. Так же штурмовали лабораторию «Миллениума». Намучились же тогда спецназовцы с «телепортами».
 Джек скрестила руки на груди и нахмурилась.
— Судя по твоему немногословному рассказу, это была химера-телепорт. Их способность перемещаться в пространстве самая опасная для тех, кто с ними сталкивается. Тебе повезло: химеры редко оставляют людей в живых. Она действовала по чьему-то приказу, минимум своих способностей для причинения вреда, максимум — на цель.
— Откуда такие познания? В моих данных я ни слова подобного не нашла.
— Я работала на «Миллениум». Штамм «Лилит» моя экспериментальная разработка.
 Джек ощутила, как наливаются энергией ее руки. В этот момент в блок зашел Тейн.
— Какого хера, Криос?!
 Тейн недоуменно посмотрел на полыхающую биотикой Джек, потом на Фоакс.
— Кажется, ты сама ее искала.
— Если бы я знала, что ты притащишь сюда прихвостень «Миллениума», я бы тебя, не раздумывая, грохнула. А может, ты вообще выдаешь себя не за того, кем являешься. Откуда мне знать, что ты не гребанный клон или еще какая-нибудь хрень?
— Тебе знакомо слово «перебежчик»? — спокойно спросила Фоакс. — Мы все здесь такие. Уж тебе ли не знать: ты в свое время работала с Шепард, за которой стоял «Цербер».
— Не смей меня связывать с «Цербером»! У каждого из нас были свои причины пользоваться доступными привилегиями. Но в отличие от тебя, Шепард не создавала смертельный вирус. Мне интересно, что она на все это скажет.
— Я все слышу, Джек, — хриплым голосом отозвалась Шепард.
— Шепард, это переходит все границы! А если за всем этим стоят они? Ты вообще уверена, что эта ящерица — та самая? Я бы, например, ни на йоту не верила ему после всего.
— Джек... Заткнись, пожалуйста.
 Подопытная выругалась.
— Где вообще Гаррус? — она вышла из медблока, метнув заряд энергии в стену. — Вакариан!
— Когда тебе станет лучше, я все тебе объясню, — сказала Фоакс.

Джейн вяло махнула рукой. В горле пересохло, а в голове стучали маленькие отбойные молотки. Спасибо и на том, что она абсолютно не чувствовала правую ногу. Примерно через полчаса в столовой послышалась отборная ругань и успокаивающий голос турианца. После недолгих пререканий, к ним заглянул Гаррус. Он так же как и в первый раз с прищуром оглядел Тейна, недоверчиво косясь на Фоакс и вышедшую из ядра Еву.
— Источник вируса где-то на корабле. Он стремительно накапливается в системах и блокирует «Нормандию». В данный момент выйти с кем-то на связь невозможно. Если его не обезвредить, он перегрузит всю систему, вплоть до изменения ИИ. Корабль станет враждебным.
— Есть идеи, где находится источник? — раздался голос Джокера.
— Я могла бы сказать точно, будь у меня записи видеонаблюдения. А пока придется искать вручную, — Ева достала из контейнера круглый сплющенный предмет. — Вот такая «таблетка». Легко крепится к любой поверхности, — химера подкинула «таблетку» вверх, и та прицепилась к переборке. — Не волнуйтесь, это всего лишь корпус. «Сверчок» обычно ставят в недоступном месте, чтобы труднее было его обнаружить и еще труднее обезвредить, — Ева выставила ладонь вверх и слегка пошевелила пальцами. «Таблетка» медленно опустилась в руку: — Когда вирус полностью загрузится в системы корабля, вы услышите потрескивание, схожее со звуком цикад. Тогда нам уже не выбраться отсюда. Я постараюсь в короткий срок найти матрицу вируса, но не откажусь и от вашей помощи. Осмотрите все открытые места, хотя маловероятно, что «Сверчок» будет там, но все же.
— Ева, — Феникс оторвалась от работы и пристально посмотрела на химеру, — не перенапрягайся.
— А разве есть выбор? Было бы проще, если...
 Ева обернулась на потрескивание за спиной.
— А-а, ты то мне и нужен, — она протянула руку к Легиону. Гет громко затрещал, выписывая круги на ладони девушки. — Да, я вижу, что тебя задели. Стой на месте, — Ева выправила несколько пластинок на спине гета, и тут же воспроизвелась запись голоса: «Мальчишку отправьте на Эрсбат, а меня ждут другие дела».
— Это она! — воскликнула Джек. — Та сука!
— Эрсбат? Почему туда? — Фоакс ткнула пальцем в грудь пытающейся встать Шепард. — Не дергайся.
— Какая к черту разница куда, главное, что мы знаем, где Тео и..., — Джейн обессилено опустилась на стол. — Кайден летит не туда. Джокер...
— Я понял. Эрсбат. Правда, почему туда?
— Да что не так с этой чертовой планетой?
 Джейн снова попыталась встать, но, встретив грозный взгляд Фоакс, вернулась в исходное положение.
— Эрсбат — некогда процветающая батарианская колония, ныне опустошенная и разрушенная планета после атаки Жнецов. Планету не стали заселять после войны, теперь это памятник всем жертвам и братская могила для сотен тысяч погибших. С чего бы это батарианцы позволят хозяйничать на их территории, да еще и людям?
— Джокер, я что-то сомневаюсь, что «Реквием» спрашивал у Арии дозволение на свою деятельность на Омеге. Планета заброшена, ее никто не посещает — это идеальное место для создания своей базы. А, учитывая, что Ария была под контролем, «Миллениуму» не составит большого труда запудрить мозги высшим батарианским чинам, как это было в войну. И еще момент — большинство наемников «Реквиема» состоит из, угадай кого? Правильно, батарианцев. Делай выводы. Если бы мне нужно было заброшенное место, куда никто не ступит, не осмеливаясь нарушить покой умерших, то «кладбище» идеальный вариант.
 Фоакс посмотрела на Шепард. Та вопросительно развела руками.
— Все верно, — согласилась арабка. — Но это не база. Слишком населенная система. Для головного центра нужно относительное запустение вокруг, чтобы их деятельность не привлекала к себе внимания. Держать долгое время кого-то из высшего чина под контролем не под силу одной химере, а если заменить одну другой — контроль может сорваться. У разных химер — разные методы. Если их менять, жертва погибнет, а нужного результата не будет. Лишние смерти корпорации ни к чему, проще выбрать малонаселенную территорию и действовать там, не теряя времени на долгосрочный контроль. Но такой контроль может проводить лишь Высший адепт, коих не так уж и много и они ценней обычных химер. Хм..., — Фоакс задумчиво сдвинула брови, накладывая на ногу Джейн тугую повязку. — Я думаю, мы все узнаем подробнее, когда окажемся в лаборатории.
— Почему ты так уверена, что там лаборатория? — Шепард села, свесив здоровую ногу с кушетки.
 Майор недовольно проследила за действиями коммандера, покачав головой.
— У «Миллениума» было несколько лабораторий. «Немесида» — открытое здание, все знали, что это лаборатория. «Посейдон» был скрыт на дне Бермудского треугольника, «Тартар» — под заброшенным городом в Азии...
— Подожди! — перебила ее Джек. — «Посейдон»? На дне? Точно так же называлась лаборатория, где нашли моих учеников. Я думала это «Цербер». — Нет, это не он. И твои ученики не совсем обычные биотики.
— Я не удивлюсь, если ты к этому причастна!
— Я причастна только к тому, что открыла ящик Пандоры. В остальном, последние 112 лет я отслеживаю любую деятельность, которая указывает на «Миллениум» и искореняю ее. Если вопросов больше нет, мне нужны все данные по твоим ученикам, и возможность сделать запрос на получение новых, если это понадобится.
 Джек недовольно фыркнула и вышла из медблока.
— А ты останешься на месте! — Фоакс указала на Шепард, опустившую обе ноги на пол. — Иначе тебя придется зашивать заново.
— Плохо залатала? — издевательским тоном ответила Джейн.
— Если ты не будешь выполнять предписаний...
— Я не собираюсь сидеть здесь, когда мой сын находится в опасности!
 Громогласное заявление отразилось от стен, прокатившись эхом по второй палубе. Джек осторожно заглянула в разбитое окно медблока. Гаррус неловко переступил с ноги на ногу.
— Это бесполезно, Феникс, — подал голос Тейн.
 Шепард окинула взглядом всех присутствующих.
— А ничего, что я стою тут практически голая, а вы все на меня смотрите?!

 Активировав инструметрон, Ева первой вышла из блока. За ней последовали Гаррус и Тейн. Джейн потерла лоб, присаживаясь на край кушетки.
— Я все равно пойду туда, Фоакс.
— Я знаю, — ответила та, собирая инструменты и ватные тампоны. — Но не лезь на рожон, в твоем состоянии это опасно.
— И что же со мной происходит?
— Тебе помягче или правду? — арабка вынула инъектор из стерильного пакета. — Вернись в исходное положение.
 Шепард легла, прикрыв глаза от яркого света ладонью.
— Я возьму у тебя кровь и сделаю пункцию. Она покажет, как давно в тебе сидит берсерк.
— Чего? — Джейн подняла голову.
— Мягче в твоем случае не получится, уж извини. Ты Берсерк, в этом я не сомневаюсь, но как давно тебя облучили вирусом..., — Фоакс перетянула руку Джейн жгутом, протерев кожу обеззараживающей жидкостью. — Тебе делали пересадку органов, переливание крови или заменяли имплантаты?
 Шепард поморщилась от укола.
— После войны, — она замолчала, наблюдая, как инъектор наполняется темной кровью, — во время беременности и после родов.
— Что случилось во время беременности?
— Я не знаю.
 Феникс хмуро посмотрела на нее.
— Я, правда, не знаю. Я легла спать, а проснулась уже в больнице.
— Но ты же задавалась вопросом, как ты там оказалась?
 Шепард судорожно выдохнула. Фоакс положила руку ей на запястье.
— Расслабься, Джейн. Расскажи все, как было.
 Подступившая дрожь уменьшилась, мысли стали четкими — рассказать об этом впервые кому-то с таким спокойствием казалось Джейн совсем невозможным.
— Я была беременна двойней. В ночь на Рождество у меня открылось кровотечение. Я не приходила в сознание два дня. Когда очнулась, мне сказали, что второй плод замер и началось какое-то заражение. Врачи провели плазмаферез.
— Тео не поместили в инкубатор?
— Нет. Кайдену сказали, что процедура прошла успешно, и нет угрозы ни для меня, ни для ребенка.
— Рискованно. Если бы у тебя произошло отторжение плазмы, вас обоих могли потерять. Какой у тебя был срок?
— 18 недель.
— Замирание плода в этот период возможно, если у тебя было инфекционное заболевание или ты пила, курила, не соблюдала постельный режим, но ты человек ответственный... Ты принимала какие-нибудь витамины?
— Только на первом триместре, а потом недели за три до случившегося врач сказал мне, что у меня низкий уровень...
— Гемоглобина, да, — Фоакс кивнула головой, приложив к месту укола ватный диск. Джейн села. — Тебе выписали железосодержащие препараты, коими они на самом деле не являлись.
— И что же было на самом деле?
— Любой препарат, вызывающий прерывание беременности. В небольших дозах, но с интенсивностью приема, так чтобы все выглядело, как выкидыш.
— Но зачем?
— Затем же, зачем тебе перелили зараженную кровь. Это был негласный эксперимент, и твоя беременность сыграла в этом немаловажную роль. Чтобы ты попала на операционный стол и потеряла достаточное количество крови, выкидыш или замирание плода самый лучший вариант. Но чтобы это действительно произошло, тебе ставят низкий уровень гемоглобина или что-то еще, выписывают препараты, которые выдает твой лечащий врач и спустя некоторое время их план реализуется. И не факт, что поставленный диагноз верен. Твой ребенок мог быть живым, и не показали тебе его по понятным причинам.

 Джейн стиснула зубы и нахмурилась.
— Чем вы, черт побери, занимались в этом гребанном «Миллениуме»?!
— Ужасными вещами, Джейн. И работали там ужасные люди. Мне жаль, что тебе приходится иметь со всем этим дело.
— Жаль?! Ты не представляешь, что я пережила тогда и каково мне сейчас.
 Шепард встала. Голова кружилась, а внутри все кипело от разрастающейся злости.
— Я знаю. И не потому, что я эмпат и ощущаю твои эмоции, как свои, а потому что я сама прошла через весь ад «Миллениума». И если ты мне позволишь, я расскажу тебе все — от и до.
 Коммандер скрестила руки на груди.
— Меня волнует только одно — где мои дети?
— Там, откуда не возвращаются. — Джейн гневно смерила арабку взглядом. — Я не думаю, что они забрали Тео только для того, чтобы убить.
— Утешила. Будь у меня другой источник информации, я избавилась бы от тебя.
— Что ж, у тебя есть на это право. Но вот, что я скажу. Возможно, я худшее, с чем тебе приходилось сталкиваться, но для «Миллениума» я сущий ад. Я больше чем уверена, что за мной все эти годы велась та же охота, что и за тобой. Я на твоей стороне, хочешь ты в это верить или нет.
— Почему ты уверена, что мы направляемся в лабораторию?
— Всех похищенных отправляли в «Немесиду» для сбора ДНК-материалов и информации. Шантаж и вымогательство не в стиле корпорации. Их главная задача — изучение всех облученных вирусом образцов.
— Это мой сын, Фоакс, не забывайся. И он, и я, и все остальные, над кем вы ставили свои эксперименты, были людьми.
— В то время «Миллениум» это мало интересовало, так же, как и меня. Когда долго работаешь без принципов морали и этики, переходишь на совсем другой язык общения. Вся корпорация состояла из таких людей — страстных в работе, но абсолютно безжалостных к другим. Если кто-то вдруг находил все методы и исследования чересчур жестокими и негуманными, выход из организации был только один — вперед ногами. «Миллениум» «заботился» о неразглашении своей основной работы, и персонал отбирался тщательно. Когда я вступила в ряды корпорации, первоначально моей главной обязанностью была организация безопасности лаборатории. За счет моего внушительного послужного военного списка я быстро реорганизовала оборонные мероприятия организации, также занимаясь и генной инженерией. На тот момент «Миллениум» участвовал в разрешении конфликтов в исламских странах.
— Почему именно он?
— «Миллениум» — тайная ячейка правительства, коим некогда был и «Цербер». Вот только «Цербер» отделился от Альянса, а «Миллениум» был уничтожен тем же правительством. Когда вскрылась истинная деятельность корпорации, все ее лаборатории и головной офис были уничтожены, как и все данные о существовании корпорации и проведенных экспериментах.
— Как долго ты проработала на них?
— Тринадцать лет. Достаточный срок, чтобы убедиться, на сколько сильными тогда они были. Я приступила к работе в лаборатории незадолго до того, как Исламский конфликт начал переходить в военные действия, захватывая все большие территории. «Миллениуму» было поручено разрешение всей ситуации, но совместно с приказом о разработке новых образцов оружия вышел и приказ о разработке вируса на генном уровне. Его задача заключалась в воздействии на человеческий мозг, путем подавления принятия решений и исключающее любое проявление эмоций. Однако возможности корпорации не были ограничены, как и ресурсы, и глава «Миллениума» решил пойти дальше. Взять под контроль не только ментальное воздействие, но и рождаемость. Как тебе, вероятно, известно, исламские страны всегда отличались своим воинственным нравом. За оружие мог взяться самый обычный ребенок, и если ты не можешь спустить курок, то он сделает это незамедлительно, не считая это чем-то не свойственным для себя. Он защищает себя, свою семью и страну, а ты всего лишь неверный захватчик. Религия глубоко сидит в них, глубже, чем в ком бы то ни было, и именно это стало причиной разъединения внутри мусульманских стран, и обострения их отношений с остальным миром. Все обострилось в 72 году, когда талибами было убито несколько десятков высших чинов посольств, а позже были совершены массовые теракты на территориях, не принадлежащих к исламу. Это стало переломным моментом во всем Исламском конфликте. Даже в то время талибы оставались дикими приверженцами религии и считали любое несоответствие нормам шариата преступлением. Для них не было сложным убить школьника, который изучает иной язык. Были известны случаи, когда убивали детей отца, не согласного вступать в ряды Талибана. Все это не могло быть оставлено без внимания соседними странами и всем миром в целом. Среди так называемых «Шакалов правительства» — людей с высших верхушек власти в «Миллениуме» — остро стоял вопрос: а не искоренить ли ислам подчистую? Так началась разработка штамма «Лилит».
 Фоакс села на стул, оглядывая свои инструменты и ноутбук.
— Не могу сказать, что я работала с энтузиазмом, зная, против кого будет использован вирус, — она повернулась, — но даже я понимала, что все зашло слишком далеко, и весь Ислам и религия были осквернены жестокими действиями талибов. Тогда же мною двигало желание найти способ изменения генов, чтобы избавиться от зверя, сидящего внутри. Еще в конце 18 века я пришла к выводу, что Берсерк передается по наследству. Ничто иное, кроме понимания причин проявления и возможностей «излечения» этого, не интересовало меня. А чтобы все понять, нужен наглядный пример и материал для работы с образцами.
— Ты сказала в конце 18 века? — Шепард вперилась глазами в лицо Фоакс. — Сколько же тебе лет?
— Достаточно, чтобы испортить жизнь себе и целым поколениям.
— На себе провести опыты рука дрогнула?
 Фоакс усмехнулась.
— Я тебя понимаю, но прежде чем судить, выслушай меня до конца. Конечно, я могла придти на Совет директоров «Миллениума» и выдать себя, ведь им как раз нужны были такие бойцы, как я. Точнее, с таким же способностями. Но, выдай я себя, все мои знания и разработки оказались бы утрачены или, еще хуже, в руках тех, кто стремился к мировому господству. Мне многое было неприятно и непонятно в действиях и философии корпорации, но, для того чтобы исследовать саму себя и то, что я в себе несу, нужны средства и оборудование. Все это сполна мог дать «Миллениум», поскольку мы преследовали практически одинаковые цели. И если ты думаешь, что я вышла сухой из воды, я тебя обрадую — меня саму предали и сделали из меня такую же подопытную крысу, как из тысячи других людей.

 Джейн опустила голову, глядя на тугую повязку на бедре. Она до сих пор стояла в одном лишь нижнем белье.
— Как применили вирус? — она огляделась в поисках чего-нибудь, что может накинуть на себя.
— Так же, как и в случае заражения нулевым элементом, — Фоакс открыла один из металлических чемоданов и, вынув пластиковый пакет с белым халатом, кинула его Шепард. — Несколько истребителей в небе над нужной территорией, дымовые шашки, газ с вирусом, прямое воздействие на организм посредством переливания крови, которая на войне очень ценна. Главными точками направления ударов были Пакистан, Афганистан и Вазиристан, где джихад вовсю набирал военные обороты. Но помимо этих регионов были затронуты такие страны, как Иран, Ирак, Катар, Объединенные Арабские Эмираты, Саудовская Аравия, даже Марокко — страны, которые оказывали сопротивление Талибану. И все же приказ свыше был — раздавить все исламское сообщество, не смотря на то, кто виновен, а кто нет. Помимо того, что было заражено около 350 миллионов человек на всех этих территориях, примерно 26% составляли выходцы из других стран, призванных на борьбу с Исламскими конфликтом. Среди них и американцы, большая часть европейцев и россиян. 80 % от всего количества людей, подверженных заражению, умерло в последующие несколько лет после окончания войны. «Миллениум» добился своего и даже больше, — Фоакс сделала передышку на несколько секунд. — 250 с половиной миллионов умерло в первые три месяца после применения вируса. Больше, чем за всю войну против Жнецов. Талибан был стерт с лица Земли, как и многие поколения благоразумных мусульман. Оставшиеся в живых люди еще долго не могли понять, ради чего нужны были все эти жертвы. Зараженные больше походили на живых мертвецов, не ощущавших никакой радости жизни, полностью отрешенные от этого мира. О продолжении рода тоже можно было не думать. В течение четырех лет после заражения ни у кого из участвующих и выживших в войне не рождалось детей. Позже первыми родителями «детей индиго» стали супруги Вуд. Что удивительно, им обоим было под пятьдесят лет и у них уже было двое детей. Оказалось, после попадания в организм вируса, он стремительно начинал мутировать, приспосабливаясь к организму «хозяина» и перестраивая его под себя. В большинстве случаев матери, вынашивающие порождения «Лилит», умирали при родах или после них. Дети рождались неполноценными, с признаками уродства, и в течение некоторого времени тоже погибали. Некоторые женщины утверждали, что слышали голоса, приказывающие им убить себя и плод. Так они и поступали. Те немногие, которые выживали, сходили с ума, и вернуть их к прежней жизни было невозможно. У них рождались химеры. Ко всему этому, гены химер были подвластны изменениям как извне, так и под воздействием каких-либо факторов. Первая родившаяся девочка попала ко мне. Это была Ева. «Немесида» начала работу над проектом под ее именем. Они создавали химер, изучали их, собирали данные, меняли структуру их хромосом. Так же они проводили эксперименты и над новорожденной. Она родилась нормальным ребенком, как сотни самых обычных детей, но со временем ее гены дали сбой. И чем больше «Немесида» пыталась сделать из нее нормального человека, тем хуже становилось.
— Почему ты говоришь «Немесида»? Разве не ты проводила эти жуткие эксперименты?
— Я отказалась проводить их, и меня отстранили от проекта, сделав «палачом». Отбракованные химеры, все до единой, подлежали уничтожению. Я давала им тихую смерть, боясь, что однажды передо мной окажется истинная Ева. Спустя четыре года это произошло. Глава научной группы проекта Саид Баракат решил, что довольно тратить время и средства, которых итак в обрез, на попытку сделать из Евы приемлемый образец. Ее внесли в список смертников, и я должна была выполнить свою работу. Работа палача не предполагала полной занятости и то время, что было в моем свободном распоряжении, я посвятила изучению генов Евы. Я пыталась сделать то же, что и со своими генами, искоренить недостатки, помочь избежать смертного приговора. Методика не была закончена, когда я узнала, что Ева в списке. Чтобы оставить ее в живых, мне пришлось раскрыть свой тайный проект Саиду, выиграв тем самым несколько дней. Спустя неделю я оказалась на месте Евы. Саид продал меня «Миллениуму», выдав им, кем я являюсь на самом деле. Отхватив немалый куш, он сбежал из корпорации и из страны, в то время как меня день за днем разрезали на куски и смотрели, как быстро мой организм вернется в прежнее состоянии. Когда Совет директоров был доволен результатами исследований, они приговорили меня к чипированию — довольно болезненной процедуре. Ты видела, как от тела ничего не остается, едва носитель чипа попадает в опасную ситуацию. Вдоль каждой части твоего скелета, связок, нервов пускают тонкие проводки, соединенные между собой чипами-контроллерами. Главный чип находится в головном мозге, и когда в него поступает сигнал об опасности, система самоуничтожения активирует все чипы, и от тебя остается горстка пепла. Позволить им проникнуть в мой мозг я не могла, иначе бы мой зверь погиб. Вся суть Берсерка таится в нашей голове. И остановить нас может лишь пуля в лоб. В остальном мы неуязвимы.

 В тот же день, правительство решило избавиться от «Миллениума» раз и навсегда. Ходили слухи, что каким-то образом химера, сбежавшая из лаборатории «Тартар», прихватила с собой достаточное количество ценной информации и слила ее куда надо. Правительство узнало об истинной деятельности корпорации. Организовав операцию «Пепельный дым», в один и тот же день начался штурм всех лабораторий и головного офиса. Только это спасло меня и Еву от гибели. Штурмовым отрядам был отдан приказ уничтожать всех и вся, никого не жалеть и не оставлять ни единой бумажки целой. Поскольку когда-то я была главой охраны «Немесиды», я прекрасно знала, как работает система в случае нападения на объект. Это сыграло мне на руку. Я извлекла большую часть данных по всем экспериментам и экономическим операциям лаборатории и благополучно выбралась из страны. Последующий век я отдала на поиски и уничтожение каждого члена Совета директоров, что отдавали приказы на применение штамма «Лилит» и ликвидацию меня и Евы. Незадолго до того, как Коллекционеры начали похищать людей, я убила последнего из всех, кто был причастен к «Миллениуму», кроме самого главы корпорации. Кто им был и был ли он вообще — неизвестно.
 Джейн заметила, что пока она стояла на холодном полу, ее ноги замерзли. Она села на кушетку, прикрыв ступни чистой простынёй.
— Почему ты отказалась от проекта «Ева»?
 Фоакс грустно улыбнулась.
— Когда я взяла Еву на руки и посмотрела в ее белоснежные глаза, я поняла, какой ужас я сотворила. Чем заслужило это дитя такие муки? Чем заслужили все это ее родители? Тогда я, впервые за много-много лет, наконец ощутила эмоции. Я видела много войн, много страданий и слез, но сама оставалась бездушной. И лишь когда я увидела, какие испытания выпали на долю невинной новорожденной девочки, я в полной мере осознала свою вину перед целым миром. Я не могла продолжать уничтожать Еву и других детей, женщин, подвергать их экспериментам и немыслимой боли. Из-за своего эгоизма, из-за желания избавиться от проклятья, которое, по сути, не доставляло мне проблем, когда я усмирила зверя, я поставила под удар многие поколения, традиции и знания. И те, кто действительно заслуживал счастья и жизни, канули в небытие. Ева открыла мне глаза на все мои ошибки, и как слепа я была к другим. Я не желала примириться с самой собой, с той, какой меня создал Аллах. Я пошла против своей судьбы, и она жестоко наказала меня. С тех пор я пытаюсь помочь другим и не думать о себе. И я сделаю все возможное, чтобы помочь тебе, Джейн.
 Шепард посмотрела в янтарные глаза Фоакс. Перед её мысленным взором мелькнул Мордин, так же рьяно пытающийся исправить свои ошибки; Самара — всю жизнь посвятившая поискам своей дочери и убившая ее; Тейн, преследующий убийц своей жены, а после противостоящий смерти, чтобы вернуться. И в Фоакс чувствовалась та же сила, решительность и четкая постановка цели на всю жизнь. Сказать честно, Джейн не знала, что думать о женщине, с чьей легкой подачи был практически уничтожен целый народ, к которому она сама принадлежала. Что должна она в реалии ощущать, зная, что она несет ответственность за свой эгоизм перед миллионами? Смогла ли она помочь кому-то после всего? Не из чувства ли вины она держит ответ перед Шепард, пытаясь добрым делом очистить свою совесть? Справиться сразу с таким количеством информации, далеко не приятными фактами, не стоит даже пытаться. Фоакс прошла через все это много лет назад. Шепард же лишь предстояло. Она не знала и половины из того, что действительно происходило с ней, и что еще будет происходить. Для себя Джейн решила: будущая миссия покажет, на сколько Фоакс благосклонна к ней, и не преследует ли она свои цели.
— Мне нужно сделать пункцию, — нарушила раздумья Шепард Феникс, приготавливая инструменты.
 Джейн недовольно поморщилась. Она надеялась, что Фоакс про нее забыла.

Отредактировано: Архимедовна.