Убийцы. Глава 7. Откровения

После спасения колонистов «Элизиум» стал похож на кварианский корабль — свободное место, до сего момента пребывавшее в избытке, сейчас стало дефицитом. Благо, до Цитадели меньше дня пути, поэтому полностью вкусить «преимуществ» кварианской жизни экипажу крейсера не придется. Однако, в столовой на третьей палубе сейчас находилось относительно маленькое количество народа — лишь бойцы Сандерсона, он сам и несколько членов экипажа, включая штурмана Джеймса Артура и подполковника Баксли. У всех были наполненные виски бокалы — алкоголь на корабле строго запрещен, но в закромах Шугарта — кто бы мог подумать — нашлись две бутылки синтетического пойла среднего качества, носившего название благородного напитка. В любое другое время Баксли за подобное оторвал бы руки вместе с ногами, поменял бы их местами и вышвырнул с корабля, но сейчас была не та ситуация.

Лейтенант Сандерсон поднялся на ноги, сжимая стакан, и начал говорить:

— Я… Не умею я толкать речь, — вздохнул он. — Но я обязан сказать пару слов о нашем товарище, который погиб сегодня. Мне кажется… Немало хороших людей потеряли свои жизни на этой грёбанной войне, и еще потеряют. Но нужно быть сильными… сильными за тех, кто еще жив, тех, кто нам дорог. Тогда жертвы этих людей не будут напрасны, — лейтенант обвел всех тяжелым взглядом. — За Андреа Барцольини — отличного бойца и хорошего друга! — Сандерсон поднял бокал и одним залпом выпил его содержимое, не преминув поморщиться от довольно специфического вкуса напитка.

Все последовали его примеру и опустошили свои бокалы, у многих была такая же реакция на «виски», как и у Сандерсона. Помянув рядового, все стали расходиться по своим постам — все-таки служба на корабле, да еще и в военное время, накладывала определенные обязательства. За столом остался лишь лейтенант, наливая себе еще виски и угрюмо смотря на жидкость, в которой плескались блики света от тусклой лампы столовой. В голову солдата закрались воспоминания о тех сослуживцах, кто принес себя в жертву на алтарь победы: три года назад, во время атаки гетов на Цитадель, на его руках погиб его друг, Гэбриел Стерн; он стал первым, кого Сандерсону довелось потерять. В течение этих трех проклятых лет он лишился почти всех друзей и боевых товарищей, до сего целым оставался лишь его отряд. Но это не могло продолжаться вечно, особенно, когда враг настолько силен.

Сандерсон с силой двинул кулаком по столу. Он столько раз проклинал свое чертово везение, столько раз хотел защитить кого-нибудь, прикрыв собой, и погибнуть за хорошего человека. Вместо этого он уже который раз переживает смерть товарища, словно силы свыше испытывали его, отнимая всех дорогих ему людей, при этом оставляя его жить и мучиться.

Лейтенант саркастически усмехнулся, вспомнив слова Галловэя, произнесенные им на Феросе. А ведь он не первый, кто сказал подобное: Баксли постоянно призывал ему быть готовым к такому, но Сандерсон сомневался, что когда-нибудь сможет стать бессердечной сволочью, способной равнодушно забыть о тех, кто занимал прочное место в его душе.

Солдат залпом выпил остатки напитка и поставил опустевший стакан на стол, вновь предаваясь воспоминаниям. Тогда, десять лет назад, инструктор втолковывал им, что, несмотря на любые старания и потуги, не всегда все зависит от человека — судьба сама распоряжается людскими жизнями. Первый же командир, в те времена еще рядового Сандерсона, любил после брифинга добавлять: «И помните: карма — злая сука!». Неплохое выражение, лейтенант решил позаимствовать его, но пока еще не довелось использовать.

— Эй, лейтенант, почему пьешь один? — прямо напротив Сандерсона сел Кингсли. Тот не удостоил Джейка ответом. Чувствуя, что молчание нагнетает обстановку, «маска» решил продолжить разговор:

— Слушая, хватит загоняться. Что ты можешь сделать? Бухать с горя или пойти со мной в спортзал, выучить пару приемчиков и проломить с помощью них головы хаскам? — Кингсли встал, взял бутылку и выкинул её в мусоросжиматель. Затем развернулся и пошел к лифтам. Сандерсон не двигался, оценивая поступившее предложение. Потом, плюнув на все, встал и направился вслед за Джейком.

— Адмирал, задание выполнено. Но у меня есть несколько вопросов, которые меня очень волнуют. Разрешите спросить?

— Конечно, — Хакет был спокоен, как и всегда.

— Неужели ради такой маленькой колонии стоило рисковать одним из лучших дредноутов Азарийской Республики и несколькими кораблями Альянса? В случае гибели, потери были бы намного больше, чем население бывшей «Экзо-Гени».

— Я сожалею, но эта информация не для ваших ушей, — немного резко ответил адмирал. — Если вас успокоит, ваша операция очень помогла Альянсу. Сейчас все корабли направляются на Цитадель для пополнения боеприпасов и провианта. У вас будет два дня на отдых, после вам придется вернуться в пекло.

— Слушаюсь, сэр, — подполковник отдал честь, и голограмма Хакета исчезла. В который раз, послав все мысленно к черту, Баксли пробормотал: «Политики», — и двинулся прочь из рубки связи.

Проходя мимо спортзала, подполковник услышал оживленные голоса, доносившиеся из-за двери. Судя по всему, там находилось много народу, раз их было слышно — обычно металлические двери почти не пропускали звук. Решительно войдя внутрь, Баксли подтвердил свою догадку: внутри было не протолкнуться, настолько большое количество членов экипажа сейчас было здесь. Все сгрудились вокруг матов, которые находились в центре — похоже, там и происходило главное веселье. Не церемонясь, Баксли растолкал техников и увидел в центре Сандерсона, пытающегося заехать Кингсли по носу. Удары выходили довольно техничными, но боец в маске был шустрее — либо кулак лейтенанта рассекал воздух, либо натыкался на жесткий блок. Преимущество явно было на стороне Джейка, но он не стремился отвечать на выпады Сандерсона.

Рядом с подполковником раздалось громкое улюлюканье и голос штурмана Артура:

— Ставлю десятку на лейтенанта! Он еще даст новичку просраться!

— Не гони! — какой-то солдат, стоящий по соседству с Джеймсом весело смотрел на поединок. — Тот засранец быстрее и посильнее лейтенанта будет, так что профукаешь ты деньги!

— Это мы еще посмотрим! — в тон ему ответил штурман и, улыбаясь, повернулся прямо к Баксли со словами:

— А ты что думаешь… — вопрос так и остался невысказанным, улыбка медленно сползла с лица штурмана.

Набрав побольше воздуха, подполковник крикнул что есть силы: «Прекратить!». Все моментально притихли, даже Сандерсон с Кингсли застыли.

— Что тут за хрень творится? Вконец страх потеряли? Совсем, вашу мать, офонарели? Что за казино вы тут устроили? — на Баксли было страшно смотреть. — Бои в полный контакт запрещены! Вы, двое, что, забыли об этом?

— Подполковник, это был просто спарринг, никакого мордобоя, ребята докажут, — быстро выпутался Сандерсон.

— Да что ты говоришь… Артур! — гаркнул во всю мощь легких Баксли. Тот мгновенно вытянулся по струнке. — Не ты ли ставил десять кредитов на победу лейтенанта Сандерсона?

— Ну… Я…

— Отвечай на поставленный вопрос!

— Да… Да, сэр, я ставил деньги. Но кроме меня никто ставок не делал.

— Ага, не делали они. Выкинуть бы тебя с корабля, чтобы пример должный подал, но тебе повезло — я сегодня добрый. Неделю моешь сортиры, и ты прощен. Все, разойтись.

Баксли развернулся, намереваясь покинуть помещение, но, в последний момент, развернулся и спросил:

— На кого хоть больше поставили? И не заливайте мне про честность, будто я вас не знаю.

— На нашего лейтенанта, сэр, — проболтался один из техников, за что тут же получил хороший тычок в ребра от соседа.

— Можешь гордиться собой, Сандерсон, — усмехнулся подполковник, — люди верят в тебя.

— Я же говорил — это плохая идея, — произнес лейтенант, как только за Баксли закрылась дверь.

— Подумаешь, — равнодушно пожал плечами Кингсли. — Хороший спарринг еще никому не повредил. Самое то против депресняка, — он хлопнул лейтенанта по плечу. — И повторюсь в сотый раз: не смей винить себя во всем и загоняться по этому поводу. Если будет плохо — послушай музыку. Но не то технодерьмо, что сейчас в моде, а старый добрый рок или металл, что еще лучше. Ты хоть знаешь, что это? — Джейк насмешливо посмотрел на Сандерсона.

— Ты за кого меня принимаешь? Конечно, знаю.

— Ну вот, свой долг я выполнил. Теперь свали, пожалуйста, дай в одиночестве потренироваться.

— Конечно, — Сандерсон посмотрел на дверь, но не спешил удаляться. — Слушай, а почему ты всегда носишь маску?

Кингсли при этих словах заметно напрягся на доли секунды, но быстро совладал с собой и расслабился.

— Видишь ли, я неописуемо красив, и, как только девушки меня видят, сразу падают к моим ногам. Вот и приходится скрывать такую внешность, — он картинно вздохнул и продолжил, уже серьезно, — может быть, я и расскажу о себе. Но не сейчас.

Кивнув, лейтенант не стал более навязываться и покинул спортзал.

В медотсеке не было слышно ни звука. Тишина в этом помещении нарушалась лишь когда здесь лежали сослуживцы, хорошо относившиеся друг к другу. Турианца и «церберовца», хоть и бывшего, трудно было назвать хорошей компанией, чувствовалось витавшее в воздухе напряжение. Когда двери отсека разъехались, оба «пациента» одновременно повернули головы, дабы посмотреть на вошедшего. Поздний посетитель направился к койке Бишопа и уселся на её край.

— Ну, как ты здесь?

«Церберовец» язвительно хмыкнул:

— А сам как думаешь? Не очень-то похоже на курорт — кормят хреново, постоянно какие-то лекарства заставляют жрать, а уж какой у меня интеллигентный собеседник, — при этом Бишоп бросил взгляд на лежащего рядом Аксимуса.

— Да, — протянул Джейк. — Ты потихоньку превращаешься в пацифиста, друг мой. Не стоит тебе здесь залеживаться. Когда тебя отсюда выпустят?

— С учетом ускоренной регенерации костно-мышечной ткани при помощи моих имплантатов, в бой отправлюсь через неделю-другую, — вздохнул Бишоп.

Кингсли поднялся с койки:

— Ладно, мне пора, через несколько часов будем на Цитадели. Вздремну, пожалуй, там такой возможности не будет, — развернулся, и уже было направился к выходу.

— Постой, солдат, — раздался тихий голос турианца. — Лицо твое я не видел, но движения мне знакомы. То, что ты творил на «Омеге» трудно забыть.

Кингсли резко остановился и, словно в замедленной съемке, повернулся лицом к Аксимусу.

— Не понимаю, о чем ты.

— Стандартная игра в дурачка, — саркастично хохотнул турианец. — Типична для вашей расы. Сначала я сомневался, но после Ционы мои догадки подтвердились. Помнишь, как все было?

«Еще бы я не помнил, догадливый ты сукин сын, — досадливо подумал Кингсли. — Может, это дрелл, замаскированный под птицемордого?»

Клуб «Бессмертие» всегда был наполовину пуст, и немудрено — заведение не оправдывало свое название, почти каждый день находилась пара молодцев, желавших узнать, кто на свете всех сильнее. Очень редко оба выходили живыми, чаще все заканчивалось либо забитым до смерти дуэлянтом, либо перестрелкой между бандами, прибывшими на помощь. Охрана в клубе менялась также часто, как прибывали Жнецы — редко находились идиоты, желающие быть секьюрити в данном заведении.

 За дальним столиком сидел одинокий турианец и потягивал какой-то коктейль из стакана. Преданный своей планетой, униженный при сослуживцах, уволенный с лишением всех привилегий и наград — редко с кем Турианская Иерархия обходилась настолько жестоко, но Аксимус Инулеан испытал все это в полной мере. Прежде командир элитного отряда, а ныне жалкий бродяга почти без денег, заливающий свое горе и обиду — да, это определенно не лучший период в его жизни.

Краем глаза обратив внимание на вход, Аксимус заметил человека, который несколькими широкими шагами преодолел расстояние от входа до барной стойки и присоединился к своему широкоплечему сородичу. Турианец со скрежетом сжал свой стакан: он до дрожи ненавидел эту расу, этих высокомерных выскочек, считающих, что вокруг них одни лишь тупорылые животные. Из-за одного из них он и потерял все, утратил смысл жизни. Подумаешь, слегка перегнул палку, выпытывая информацию у подонка, которого они захватили в Скиллианском пределе. Однако он оказался довольно влиятельным человеком — одним из главных акционеров и совладельцем оружейной сети «Хане-Кедар». Ну, а дальше все происходило как в захудалом боевике: верхушка людского правительства, потеряв такой денежный мешок — акции компании после смерти владельца рухнули, к власти пришли неспособные люди — да еще и после незаконного проникновения в систему Альянса потребовала возместить убытки и наказать виновных. Иерархия отпиралась, как могла: операция была тщательно спланирована, любые эмблемы «Черной Стражи» были удалены. По легенде, отряд Аксимуса был бандой радикально настроенных турианцев, стремящихся избавиться от угрозы. Доказать причастность было бы невозможно, но один проныра достал записи с Цитадели, где было отчетливо видно, как Аксимус в защищенный квартал с находящейся в нем базой турианских элитных солдат. Похоже, кто-то ссучился и продался этим гадам: все записи с той камеры, касающиеся подразделения «Черной стражи» должны удаляться. Таким образом, Аксимуса сделали козлом отпущения, показательно лишив всех наград и запретив появляться на Палавене в ближайший 20 лет.

Все это время Аксимус неотрывно следил за парочкой, царапая покрытие стола. В хмельной голове турианца созрел план мести людям в лице двух представителей этой расы. Оттолкнув от себя стакан, он встал и, достав единственное оружие, коим являлся двадцатисантиметровый нож, решительно направился к людям. Но Аксимус был не единственным, имевшим претензии к этим двум. Как только турианец сделал пару шагов, раздались выстрелы. Стреляли сзади, и Аксимус, недолго думая, перемахнул через один из столиков и пинком опрокинул его. Выглянув из-за импровизированного укрытия, он стал свидетелем следующей картины: один из нападавших уже лежал у входа с ножом в глазу, другие врукопашную отбивались от наседающего на них парня, причем, несмотря на численное превосходство, преимущество было у человека. Один из нападавших достал нож; размахивая им аки драгун шпагой, он, однако, тут же отхватил локтем вподдых и ударом ноги с разворота был отправлен в астрал. Семеро оставшихся последовали примеру товарища и синхронно ощетинились приличными клинками. Парня это, казалось, нисколько не смутило — уклонившись от выпада, он взмахнул рукой. Мелькнула полоса стального цвета, и бандит удивленно уставился на то место, где всего секунду назад была его рука, а теперь хлестала фонтами кровь. Не церемонясь, человек воткнул в него клинок и тут же полоснул по соседу бедняги, отправив того к праотцам. Двое других бросили ножи и достали винтовки и почти вскинули их, но из-за барной стойки показался приятель «фехтовальщика», как окрестил парня Аксимус, и до перегрева расстрелял нападавших. Между тем, первый уже успел зарезать еще одного и пригвоздить ножами к стене оставшихся бандитов. Схватка была окончена.

Оглядевшись, турианец понял, что все уже давно смылись вместе с барменом. Лишь стриптизерша-азари лежала на танцполе, истекая кровью. Совершенно не заботясь, что его могут принять за потенциального врага, Аксимус подбежал к несчастной девушке в надежде, что у нее еще есть шанс. Несмотря на ненависть к людям, турианец был готов прийти на помощь представителям любой другой расы. Спасти азари могла лишь изрядная доза панацелина — из простреленного бедра хлестали струйки крови. У самого Аксимуса не было не то что панацелина, но и даже нужной суммы на него. Оставался только один выход. Скрепя свое сердце и подавив гордость вместе с ненавистью, турианец твердой походкой направился к осматривающим тела парням. Те обернулись на шаги, у первого в руке, а точнее, под рукой, был тот самый клинок, унесший сегодня несколько жизней.

— Спокойно, я не с ними, — начал разговор Аксимус, одновременно вглядываясь в лица людей. Первый был облачен в черный балахон с капюшоном и обычные армейские камуфляжные штаны. Особенностью его одежды был лишь этот многострадальный клинок, со щелчком вставший на место. На лицо все люди были одинаковы — для турианца, этот так же не являлся исключением, разве что его прическа была похожа на турианский гребень. Второй был одет в футболку с надписью на человеческом языке и синие штаны. Его лицо скрывала маска с нарисованным черепом с сигаретой в зубах. В отличие от первого, он не убрал свой «Кесслер» и продолжал держать турианца на прицеле.

— Чего тебе нужно? Мы немножко заняты, — произнес первый.

— Девушка умирает, срочно требуется панацелин, — процедил Аксимус. — Это ваша вина, вы должны ей помочь!

Переглянувшись с соседом, человек извлек из пояса под балахоном шприц с жидким панацелином и кинул его в руку турианцу. Тот даже не ожидал такого быстрого согласия. Поймав ампулу, Аксимус подбежал к девушке, уже хрипящей от потери крови и вколол ей полную дозу. Дыхание азари выровнялось, цвет лица приобрел нормальный оттенок. Благодаря Духов за помощь, Аксимус выпрямился и поднял свой взгляд. Там, где лишь секунду назад стояли двое убийц, сейчас не было никого, кроме трупов.

Кингсли стоял, повернувшись лицом к лежащему турианцу и размышлял о дальнейших действиях. Оставалось надеяться, что этот объект изучения орнитологов не додумался рыть дальше.

— И чего ты хочешь? — с насмешкой спросил он. — Чтобы я тебе сказал, что я — элитный киллер?

— А ты им и являешься, просто ты не тот, за кого себя выдаешь. Я кое-что слышал об одном ордене, использующем такие клинки, несмотря на обилие современного оружия. Знаешь, — турианец приподнялся на локте, — я ведь не только слышал о таких, как ты, я их лично встречал.

— Такой клинок мог использовать любой идиот, ты не думаешь?

— Любой может прицепить его к руке, не спорю. Но вот каждый ли сможет им так работать? Да не напрягайся ты так, — насмешливо добавил Аксимус, заметив сжавшиеся кулаки Джейка. — Я же не собираюсь сдавать ни тебя, ни твоего дружка, который, я полагаю, не ради любви к Призраку в «Цербер» пошел.

Теперь уже и Бишоп слегка занервничал, внешне, однако, оставаясь спокойным.

— Слушайте. Камер здесь нет, прослушки тоже. Я проверял, — уточнил турианец, поймав предостерегающий взгляд Кингсли. — Я знаю, что вам нужно, более того, я знаю, где оно находится. Могу указать местоположение, если оно вам нужно.

— Чего ты хочешь взамен, — сквозь зубы произнес Бишоп. — Никто не стал бы отдавать это просто так.

— Ничего особенного. Я хочу, чтобы вы отправили эту заразу с щупальцами в такую задницу, чтобы они никогда не вернулись.

Кингсли развел руками:

— В этом деле все зависит от Шепарда, мы одни не сможем сделать ровным счетом ничего. Даже с нашими ресурсами. Кстати, почему ты не передал это своим?

— До моего «увольнения» у меня была вся карта.… Как потом вскрылось, та информация, что мы получили во время атаки на базу — это зашифрованная карта, на которой указаны местоположения всех частиц. То, что может сделать любого самым могущественным в Галактике, — турианец закашлялся и глубоко вздохнул, — Единственное, что мне неясно: какой расе они принадлежат?

— Придет время и узнаешь. Поверь мне, это не протеане, — сказал Кингсли и вышел из медблока.

— У нас есть координаты. Полагаю, приоритет номер один, — низкий голос звучал совсем тихо в этом довольно немалом помещении. — Но мы столкнулись с проблемой.

— Какого рода? — уже немолодой мужчина повернулся к говорившему, являя свое изуродованное лицо — правый глаз пересекал шрам, вся правая сторона лица была словно обожжена. Но его самого это, похоже, мало заботило, иначе бы он уже сделал операцию по их удалению. Человеческая психология удивительна: одни могут трястись из-за ушибленной руки, другие же плевать хотели на это, оставляя шрамы как память о чем-то значительном.

— Искомый объект находится за пределами исследованной части космоса… далеко за ее пределами.

— Насколько?

— Несколько месяцев пути. По расчетам от пяти до восьми.

Мужчина выдохнул и потер рассеченный глаз.

— У нас нет столько времени. Необходимо найти другой способ попасть туда.

— Он уже найден. Но использовать его будет нелегко.

— Что же это?

Говоривший молодой человек улыбнулся уголками рта и сказал одно единственное слово:

— Цитадель.