Тьма внутри меня. Глава 2.1

— Прислушайся к нам, — прошептали голоса, — мы твоя вечность.

Волны глухого рокота заставили мои глаза невольно раскрыться. Мутная пелена передо мной медленно выгибается в очертания каких-то форм. Я прикладываю руку ко лбу, хотя сложно надеяться, что это чем-то поможет от пульсирующих звуков в голове. Может, наоборот — они раздаются вокруг. Или их вовсе нет.

— Мы ярость в твоей крови...

Мой взгляд метнулся влево, затем вниз: сквозь лёгкую голубоватую дымку виднеются голые кирпичные стены, под ногами поскрипывает дощатый пол, но я не делаю никаких движений, кажется, даже не дышу. Что-то заставляет оглядываться, искать малейшие знакомые детали, наблюдать, как медленно, едва заметно, крошится потолок разрисованный паутиной трещин, пока в воздухе вращаются карточки с выцарапанными на них словами «Гнев», «Боль», «Хаос»...

— ... мы страх в твоих жилах.

От шпаклёвки и бетона отслаиваются кусочки разной величины, одинаково плавно опускаются, мягко стелясь всюду. Некоторые ударяются об поручни под потолком и неспешно отскакивают по дуге вниз. Кажется, будто на мгновение гнетущая атмосфера совсем замирает.

— Слейся с нами.

В комнате окна заложены кирпичами, но здесь не темно. Словно это туман своим тусклым сиянием создаёт иллюзию света, оставляя нетронутыми лишь секреты глухих стен в мрачных углах.

С каждым вдохом чувствую покалывание в груди. Чувствую, будто кто-то скручивает мою сонную артерию.

По кирпичам медленно выползают две тени. Трудноразличимые силуэты — мутные тёмные пятна постепенно растягиваются, словно разгибаясь, заставляют ритмично пульсировать стену под ними. Что здесь происходит? По спине пробежала дрожь. Ощущение опасности и ужаса проникает сквозь кожу, сковывая холодом кровь в венах, капельки пота застывают на лбу, на ладонях, пальцы цепенеют, не получается сделать даже шаг назад. Тысячи голосов шепчут неизвестные мне слова, и я прижимаю ладони к ушам что есть сил, зажмуриваюсь, но звуки не прекращают эхом раздаваться по всему пространству комнаты, проникая внутрь сознания. Голубой туман стоит перед глазами, он просачивается сквозь веки, а с ним ползут новые тени.

— Приветствую, Робин, — опустив руки, я обернулся на голос, — не представляешь, как долго я ждал этой встречи.

В паре шагов от меня стоит человек, его тёмные глаза сверкают глубоким, но в то же время пронзительным взглядом. Скрестив руки на груди, он немного наклоняет голову вниз и, глядя исподлобья, продолжает:

— У нас мало времени сейчас, но мы обязательно встретимся снова.
— Кто ты? — кажется, мой голос даже не прозвучал. Его слова сохраняют спокойный тон:
— Мы не несём бремя названий, но если б ты хотел обратиться ко мне, то дал бы имя Посторонний.

Посторонний?

Кажется, я уже видел это лицо. Внешность и одежда этого человека обычна, но уверенность, которую он излучает, заставляет завидовать, бояться, она делает Постороннего похожим не на лидера, командующего войском, а скорее на тирана, вставшего во главе всего человечества.

— Сейчас ты получишь от нас дар.

Или это очередной обман моего разума.

Мне страшны такие люди, потому что я не такой. Я бы не смог стать таким. Слишком слаб.

— Это знание, вскоре оно тебе пригодится, — за спиной Постороннего начали выползать новые тени, карабкаться по стенам, выгибаться в силуэты, имеющие человеческие черты.
— Ты увидишь, сколь ценен этот дар, — потолок полностью осыпался, и надо мной открылись звёзды туманности Змея.
— Мощь, — нахмурив брови, Посторонний грозно сжал кулак перед собой, — сила, к которой приведёт тебя знание, несопоставима ни с чем в галактике.

Он снова скрестил руки на груди, лицо приняло сосредоточенный вид.

— Мы не несём бремя названий, но ты бы дал мне имя Чужак, — продолжил он. — Нас всех роднит твоя память, — когда тени замерли, и из стен начали вываливаться кирпичи, доски пола одна за другой стали осыпаться в бездну туманности.
— Мы даём тебе возможность принять решение, от него будет зависеть, куда склонятся весы, в одной чаше которых жизни миллионов, в другой — твоя собственная.

Я оглянулся, повсюду тёмные силуэты неподвижно ждали. В их формах что-то неправильно, что-то неверно.

— Мы будем следить за тобой с интересом.

Только теперь, когда они остановились, я осознал — это тени обезглавленных людей.

Глаза невольно приоткрылись. Резкий короткий вдох перебил моё дыхание. Это сон? Никакого Постороннего, никаких блуждающих теней.

Лёжа на койке, я рассматриваю окружающий полумрак. Из дальнего угла по стенам стелется приглушённый свет от лампы на столе. Приподнявшись, я замечаю силуэт сидящего человека. Аура света вырисовывает в темноте женские черты.

— Доктор? — спрашиваю я, пытаясь разглядеть записи на её столе.
— Ой, — сидя спиной к моей койке, она не заметила, что я проснулся. — Вы меня напугали.
— Извините, — мой ответ прозвучал неохотно.

Капитан оставил меня в медотсеке почти сразу после того, как мы друг другу представились. Из-за паршивого самочувствия я пролежал в отключке ещё около шести часов, всё так же не имея представления о ситуации.
Доктор развернула кресло в мою сторону.

— Куда мы направляемся? Что с Цитаделью? — задав ещё пару вопросов, я уселся, закинул голень на колено и потёр глаза.
— ...ммм... — она скользнула взглядом по строчкам планшета в её руках, — я не могу ответить вам...

Доктор взяла паузу.

— Но? — очередной мой вопрос поторопил её.
— Но, судя по показаниям, ваше состояние достаточно стабильное, чтобы вы могли обо всём спросить капитана сами, — на лице доктора появилась едва заметная улыбка, — думаю, он у себя в каюте.

Я размял шею и встал с койки. От огромных доз обезболивающего, которые мне вкачивали, всё плывёт перед глазами.

— Час-два ещё будет немного мутить, но основные побочные эффекты скоро пройдут.

Делаю глубокий вдох, помогает мне сфокусировать зрение.

— Будьте осторожны, на палубе сейчас... немного людно.

Людно? Наверно, они набрали с Цитадели немало космонавтов вроде меня.

— Обращайтесь в любое время, — добавила доктор, когда я не спеша направился к двери.

Как жаль, что у меня не получилось запомнить её имя, эта девушка показалась мне милой, не смотря на столь короткое знакомство. И на то, что она спасла мне жизнь — тоже. Ненавижу долги, особенно такие крупные.

— Да, как-нибудь зайду... поговорить о наболевшем, — пожав плечами, я вышел в зал жилой палубы, где гул голосов моментально ударил по моим ушам.

С десяток пехотинцев заняло места вокруг единственного стола в центре зала. Они активно что-то обсуждали, периодически зажевывая свои высказывания блюдом, напоминавшим суп из кальмаров или их дешёвого инопланетного аналога. Стараясь не привлекать внимания, я медленно шагнул в сторону каюты капитана, расположенной у противоположного борта, но один пехотинец заметил меня, вслед за ним поочерёдно стали коситься остальные. Не похоже, что их выуживали из космоса, очень бодро выглядят.

С непринуждённым видом я двинулся дальше по залу, хотя присутствие на корабле дополнительной военной силы не могло не вызвать у меня беспокойство. Уверенный вид этих ребят подсказывает, что они не простые солдаты в командировке.

— Капитан? — наконец, дверь в каюту Дюмонта открывается.
— О, офицер Коул, — он отводит взгляд от монитора и поворачивается ко мне, — заходите.

Небольшое помещение тускло освещено, у дальней стенки стоит кровать, рядом — стул, стол, на нём — терминал. Узнаю минимализм Альянса.

— Как самочувствие? — без особой озабоченности в голосе спрашивает Дюмонт и отключает монитор, когда я захожу в каюту.
— Лучше, чем при смерти.

Он встаёт из-за стола. За мной автоматически захлопывается дверь.

— Сэр, что произошло на Цитадели? — почесав затылок, спросил я и ещё раз окинул взглядом каюту, но здесь даже глазу не за что зацепиться.
— А что вам известно? — капитан задал мне встречный вопрос. Кажется, делиться информацией он не спешит.
— Уф-ф, — глядя в сторону, я потёр шею, — кто-то подорвал Тайсери и пару соседних районов, потом народ сошёл с ума и принялся разбивать лбы друг другу в приступах паники...
— На Цитадель напали геты, — перебил он меня.
— Геты? Серьёзно? Какого хрена там забыли железки? — я немного запнулся. — В смысле, даже не припомню, когда последний раз о них слышал.
— Сейчас со станцией трудно связаться, поэтому я сказал практически всё, что знаю, — он помассировал висок. — Их цели нам неизвестны.

Потупив взгляд, я упёр руки в бока. Надежда на то, что капитан прояснит ситуацию, исчезла, будто не бывало. Но отсутствие информации — тоже информация.

— А как же ваш корабль? Разве он не должен сражаться за Цитадель?

Капитан нахмурился.

— У нас есть своя миссия, которую Альянс утвердил задолго до атаки гетов.
— Миссия?

Скрестив руки на груди, Дюмонт немного отстранился назад.

— Офицер, вы здесь находитесь на правах непрошенного гостя, а к СБЦ это дело не имеет никакого отношения, поэтому лучше вам держать любопытство при себе, если не хотите неприятностей.

Едва ли я удивлён ответом, и теперь мне определённо нужен уни-инструмент.

— Да, капитан, как скажете, — пробормотал я, отмахнувшись. — Где мои вещи?
— Ответственный по инвентаризации сержант Декер выдаст вам всё, что осталось от костюма, как только мы найдём способ отправить вас в безопасное место, — Дюмонт снова стал напряжённо массировать висок.

Чёрт, такой поворот событий моментально усложнил положение. Придётся где-то искать свободный терминал или стащить чей-нибудь уни-инструмент, что более предпочтительно, так будет сложнее отследить мою деятельность.

Позади меня открылась дверь, и с порога раздался невнятный мужской голос:

— Капитан Дюмонт, — слова скомкались в неуверенное бормотание, — эмм... эмм... я не... не во время?

Отступив в сторону, я посмотрел на посетителя: немного съёжившийся беспокойный человек с бегающим взглядом почёсывал правую бровь и нервно поджимал губы.

— Офицер Коул, это профессор Мюллер, — представил нас друг другу Дюмонт. Я протянул руку, Мюллер пожал её, едва напрягая пальцы, и кивнул.
— Откуда вы, профессор? — думаю, стоит использовать ситуацию.
— Эм-м, из НИЦА... Научно-Исследовательского Центра Альянса, — ответил он, стараясь не встречаться со мной взглядом, — мы... эм-м... с нашим отделом хотим попробовать...
— Кхм, — звучным кашлем перебил его капитан, — извините нас, Коул, мне с профессором стоит кое-что обговорить наедине.

Дюмонт рукой сопроводил меня к двери:

— Пройдите на мостик, там вас ждёт секретарь Белль, она поможет устроиться, всего доброго, офицер.
— Сэр, — так я закончил разговор и, оставив обоих за закрытой дверью, снова вышел в зал.

Неожиданно, пехотинцы встали из-за стола, после чего резким движением отдали честь.

— Вольно, — скомандовал голос слева от меня. Я обернулся: напротив солдат стоял темноволосый короткостриженный офицер с густой щетиной. Что ж, видимо, это командир местных бойскаутов. Приподняв правую бровь, он глянул в мою сторону, но почти сразу отвернулся обратно к солдатам. Похоже, о «миссии» тут думают куда больше, чем о приветливости.

Минуя зал, я прошёл по правому узкому коридору, ведущему на капитанский мостик. Просторное помещение командного центра с картой галактики посередине мигало десятками дисплеев и сотнями кнопок, но моё внимание привлёк свет звёзд в иллюминаторах. За свою жизнь я летал на кораблях всего два раза. Впервые это произошло, когда после пяти лет в марсианском Лоуэлле мать отправила меня учиться на Землю, где большую часть времени проводил отец, но из тех воспоминаний о межпланетном путешествии остались только впечатления от яркого Солнца и красочной картины колыбели человечества. А потом, спустя годы с момента гибели родителей, я летел на Цитадель, правда, почти всё время проспал.

Теперь не знаю, что ждёт впереди. Изменят ли нас все эти смерти на Цитадели? Забудем ли мы это, как смогли забыть ужасы своих внутренних войн? Глобальность нашего современного мира стёрла память о когда-то ещё масштабных событиях, но что теперь является «миром» в умах цивилизаций? Планета? Созвездие? Галактика? Если сейчас так сложно определить даже это, то как знать, кто кого защитит в момент опасности, и есть ли шанс выжить? Иногда, всё начинает рушиться прямо перед нами, но мы не замечаем этого. Мы отворачиваемся в другую сторону. Закрываем глаза, говорим на глупые темы с чужими людьми, слушаем простой трёп из реклам. В нас селят голод, пустоту, воспитывают тупоголовых потребителей, пропагандируя безграмотность. Чем меньше мы знаем, тем проще навязать чужие идеи на наше неразвитое мышление. И потом каждый, кто понимает, что стал лишь оболочкой, проклинает всех вокруг за смерть своей личности, ведь он такое же, как остальные, сломленное и униженное существо. И некому сказать нам это, ведь каждый из нас живёт своим собственным миром.

— Робин? — мои беспорядочные мысли перебила симпатичная блондинка. — Я Сами Белль, — сверкнув улыбкой, она весьма живо протянула руку, мы обменялись рукопожатиями, — капитан попросил пристроить тебя, — разговор едва начался, а уже перешёл в неформальное русло. Сами заметила мою озадаченность и снова улыбнулась.
— Ты уже говорил с капитаном?

Я кивнул в ответ.

— Хорошо, тогда идём, — она поманила меня рукой и повела к лифту на жилой палубе тем же коридором, каким я пришёл сюда.
— Знаешь, у нас тут места совсем нет: экипаж в полном составе, отряд десантников и ещё эта кучка надоедливых учёных, — мы спустились на лифте в инженерный отсек, — весь грузовой трюм забит их барахлом, — похоже, Сами не сильно жалует умников, — я хотела оставить тебя в медицинском, но доктор Суюки принципиально отказала, вроде «здесь будут лежать только нуждающиеся», — пройдя по лестнице вниз, мы оказались в тесном складском помещении, заставленном ящиками, — так что... вот, — передо мной — свёрнутый матрац, одеяло и подушка. Выглядит не очень многообещающе. Сами с сожалением посмотрела на меня и сказала:
— Извини, больше ничего нет, — я только пожал плечами. — Если проголодаешься — обращайся к коку в жилом отсеке, — продолжила она, — у него найдётся что-нибудь перекусить, самому в холодильник лучше не лазить, лунатики НИЦА заняли его своими продуктами, потому что у большинства из них армейский паёк вызывает панику и приступы тошноты, как и тесные помещения, — Сами ненадолго задумалась. — У тебя, кстати, есть фобии?

Напоминает допрос перед поступлением в академию СБЦ.

— Да, ручной труд.
— Это не фобия, это — лень, — усмехнулась она.

Выдержав небольшую паузу, я спросил:

— Куда направляется «Окинава»?

Сами потупила взгляд, а с её лица исчезла улыбка.

— Капитан запретил сообщать информацию о задании посторонним.
— Но когда мы туда прилетим, я всё равно узнаю, — мне неплохо удалось сегодня потренироваться в выражении негодования на лице.
— Если он не оставит тебя на какой-нибудь станции до того.

Тоже верно.

Тут зазвучал сигнал коммуникатора — кто-то вызвал Сами на мостик, так что мы распрощались, и я занялся обустройством своего ночлега. Ну, или как это называют в космосе. Не знаю. Здесь всегда ночь... или всегда день... тут-то и суток нет по большому счёту. Если вселенную можно уместить в слово «тут».

Разложив матрац на ящиках исследовательского центра, которые, к сожалению, оказались заперты, я растянулся по всей своей свежесобранной самодельной койке. Но не прошло и пары минут, как голод обратил на себя внимание. Верно, химия в организме начинает рассасываться, появляются основания для поиска пищи.

С мыслью о чём-нибудь питательном я направился к корабельному коку, как советовала Сами.

Ступеньки.

Лифт.

Передо мной снова пространство зала, но в этот раз стол свободен от оккупантов Альянса. За стойкой, где, судя по всему, обычно стоит повар, никого нет, рядом с ней только холодильник. Я открыл его, схватил первый попавшийся сэндвич, захлопнул дверцу и сразу откусил кусок добычи, который из-за своих размеров еле пролез в горло.

Ощущение, будто он с горчицей из кроганских зубов.

Да, хреновая шутка, но этого достаточно, чтобы чувствовать себя чуть спокойнее. Её мне рассказал офицер Бейли — отличный парень. Надеюсь, его там не подстрелили, вот на могиле Паллина я бы долго танцевал.

Мой мизинец уткнулся во что-то несъедобное — это бирка, значит, сэндвич имеет владельца. Похоже, Сами не соврала, учёные тут действительно сдвинутые: как можно доверить свою еду чужому холодильнику?

Закончив с трапезой, я отправился бродить по жилому отсеку в поисках кают исследователей. Если у кого и будут самые современные уни-инструменты, так это у них, к тому же вероятность, что пехотинец оставит ящик с личными вещами незапертым, близка к нолю.

Передо мной открылась очередная дверь в помещение, заставленное двухъярусными кроватями. Здесь нет окон, а освещение включается только вручную, всё ради крепкого сна персонала. Я тихо вошёл и, крадучись, стал проверять вещи тех, кто спал внутри. Нет смысла осматривать ящики ушедших владельцев, они наверняка забрали уни-инструменты с собой.

Немного покопавшись, я нащупал отличный экземпляр, и, когда сделал шаг к выходу, внезапно услышал, как на втором ярусе, прямо над головой, в тишине раздался храп.

Кажется, моё сердце только что пропустило один удар.

Я немного подождал, после чего тихо выполз обратно в коридор жилого зала и выдохнул.

Выхода в экстранет не оказалось, наверно, корабль слишком далеко от коммуникационных узлов, так что, раздумывая о дальнейшем плане действий, я снова направился к лифту.

— Не очень удачная идея, думаю, ничего не выйдет, — из помещения левого смотрового мостика вышли два исследователя, — как замолчал в комплексе, так до сих пор ни слова, — они встали рядом со мной, ожидая лифт, — и тестирование никаких отклонений при этом не показывает.
— Я предупреждал о возможности проблем психического плана, но кто будет слушать рядового сотрудника?
— И что надо было сделать? — в ответ исследователь лишь пожал плечами.

Дверь перед нами открылась, мы вошли в лифт.

— Вам куда? — спросил меня один из учёных.
— Я... инженерная палуба, — меня заинтриговал их разговор. Похоже, корабль везёт кого-то интересного.

Сохраняя тишину, мы спустились на этаж ниже, где я вышел и сразу стал разглядывать помещение грузового трюма через широкое окно в коридоре. За спиной закрылась дверь, лифт с исследователями продолжил спуск.

Зал внизу заставлен рядами по виду очень мощных серверов, кабели от которых тянутся к широкому пульту терминала в дальнем левом углу и достаточно большому металлическому ящику на платформе — в дальнем правом, между ними «Мако». У входа стоят три охранника, наверно, они из отряда десантников, тех, что объедали столовую.
Помню каюту их командира, я разок заглянул туда, пока искал уни-инструмент. Теперь есть повод наведаться в неё снова, ведь терминал лидера местного войска должен иметь расписание охраны.

В очередной раз я вызвал лифт, и пока поднимался на жилой этаж, решил почитать почту бывшего владельца уни-инструмента:

«Тема: Re: Я всё прощу!
Я оставила твои вещи в камере хранения космопорта, первые два часа оплатила, остальные сорок шесть дней, пока ты в командировке, будут записаны на твой счёт. Не звони мне».

Через коридор я прошёл в помещение правой смотровой палубы, которое выделили командиру под личную каюту, внутри никого не оказалось. На столе терминал, над ним привинченный к стене шкафчик. Я открываю дверцу: здесь лежит фотография женщины с маленькой девочкой, три наполовину заполненных антидепрессантами пузырька и детский рисунок.

Любопытно, ещё одна тайна.

Поковырявшись в файлах терминала, я нашёл расписание охранников, самый удачный вариант — пролезть через технические пути, за выходом из них должен следить один солдат, ещё двое приставлены к двери лифта. Раз все трое сейчас толкутся у двери, значит, есть возможность.

Минуя коридор и зал, я вошёл в помещение техзоны, где через люк по каналу спустился в грузовой трюм.

— Так они придут? — сказал один солдат.
— О... Ты слышал? — спросил другой, когда я спрыгнул в трюм.
— Что?
— Что тебя не будут сменять, — ухмыльнулся он.
— Шутишь? — солдаты у входа, увлечённые беседой, меня не заметили. Прячась за серверами, я стал красться к дальней от лифта стенке. Здесь разговора уже не слышно, да и в такой темноте никого не разглядеть. Только кнопки серверов светятся.
Неожиданно, включился широкий экран терминала. Я обернулся, на нём мигал курсор.
— Чт... Ч-что это? — невольно вырвалось у меня.

Короткая пауза, и курсор, скользнув по экрану, оставил за собой строчку:

— Жребием мне вручены над морями власть и трезубец.

Пытаюсь понять, что это значит, но ничего не приходит в голову.

— Что происходит?..
— Там, на Эолии, царь Эол в пещере обширной шумные ветры замкнул и друг другу враждебные вихри, — властью смирив их своей, обуздав тюрьмой и цепями.

Не понимаю ни черта.

Курсор замер на несколько секунд, потом текст продолжился:

— Но всемогущий Отец заточил их в мрачных пещерах, горы поверх взгромоздил и, боясь их злобного буйства, дал им владыку-царя, который, верен условью, их и сдержать, и ослабить узду по приказу умеет.

Я услышал звук приближающихся шагов и обернулся, после чего снова глянул на экран, но текст уже исчез.

Кто-то со мной играет? Может это какая-то загадка, как с той карточкой на Цитадели?

— Хм-м, действительно включился, — слова прозвучали достаточно близко, чтобы я поторопился спрятаться.

Два человека подошли к терминалу, один из них жевал бутерброд.

— А ты говорил, что они тупые, — сказал первый, когда я, пригнувшись, тихими, но быстрыми шагами забежал за металлический ящик.

Мужчина с бутербродом сначала произнёс какую-то невнятную фразу, после чего взял паузу, чтобы прожевать. Похоже, это два исследователя, пришли проверить терминал.

— Чтоб отличить включённый свет от выключенного, не обязательно иметь высшее образование, — проглотив кусок бутерброда, повторил второй.

Они уселись в кресла перед терминалом.

— В общем, он, конечно, включился, — снова заговорил первый исследователь, набирая что-то на пульте, — но это нам ничего не даёт.

После небольшой паузы он спросил:

— Эй, а это не бутерброд Кевина?
— Какой? С чего ты взял?
— Только он кладёт эту резиновую ветчину.
— Ну, может быть... Так что там?

На несколько секунд диалог затих.

— Какая-то активность есть, только сложно понять её возбудитель.
— М-м-м, вообще, Джеймс должен сейчас этим заниматься, у меня хренов перерыв.
— Не знаю, лучше здесь посидеть, чем смотреть на нервы Мюллера. Кстати, слышал про Джеймса?
— Что?
— Его жена бросила, — усмехнулся он.
— Правда? Та азари? — поддержал усмешку второй.
— Да, он как-то после работы приехал домой, а там кроган с ней в их же кровати.
— Ха-хааа! И что он сделал?
— Джимми с перепугу чуть сердце не высрал. Что физик-ядерщик может сделать кроганскому пехотинцу?
— Так вот чего он слёзы льёт.
— Жена сказала, что хоть жить ей ещё долго, она всё равно не хочет тратить на него время.
— Так зачем женились?
— Не знаю... деньги? Шпионаж? Патологический идиотизм?
— «Шпионаж»?
— Как с Ричи было, не помнишь что ли?..

Облокотившись спиной о стенку ящика, я сполз на пол, поджал колени и подпёр голову кулаком. Глаза стали постепенно закрываться, хотя мысли о происходящем переполняли голову. Столько странностей. Ни одного ответа.

Ничего...

— Ты заблудился, Робин, но не волнуйся, мы тебе поможем.
— А? — услышав голос, я проснулся, всё также сидя под ящиком, но вокруг никого. Болтуны, похоже, давно ушли. У входа началась какая-то активность — десяток солдат стоял возле лифта, значит, у меня больше нет времени. Хотелось бы остаться незамеченным.

Я вернулся через технические пути в инженерный отсек, так ничего не узнав. За исключением истории с женой Джеймса.

— Офицер Коул? — ко мне подошёл какой-то парень из экипажа корабля.
— Да, — ответил я.

Достигнув определённого расстояния, собеседник поморщился:

— Наверно, опять люк в техзоне не закрыли.

О да, если бы только это.

— Вас вызывают в грузовой трюм, — продолжил он.
— Зачем?
— Не знаю, но мы уже подлетаем к пункту назначения.
— Значит, меня не высадят?

В ответ посыльный пожал плечами:

— Системы Терминуса. В этой форме вас тут съедят даже вегетарианцы.
Офицеру СБЦ тут точно не обрадуются.

Закончив разговор, я направился к лифту. Проклятый лифт, даже в Академии не приходилось столько болтаться, сколько на этом корабле. Спускаясь вниз, я открыл ещё одно сообщение владельца уни-инструмента:

«Тема: Биологическое оружие!
Джеймс, что за хрень с твоей биркой лежит в холодильнике? Оно уже изменило цвет и странно воняет. Если ты ничего не предпримешь, я возьму у вояк дробовик и пристрелю эту штуку, чтобы в холодильнике не началась эпидемия. Я серьёзно!
П. С. И не смей трогать мои бутерброды!!1»

Джимми, сегодня не твой день.

Дверь открылась, кучка вооружённых солдат, стоявшая перед входом в лифт, уставилась на меня.

— Майор Джерард Фостер, командир отряда специального назначения «Дельта», — подойдя ко мне, представился тот небритый военный из столовой.
— Оф...
— Нам пригодится ваша помощь, — перебил меня Фостер, — сержант Декер залатал вашу броню.

Подошёл какой-то солдат и всунул мне в руки костюм «Скорпион». Я вышел из лифта, после чего стал переодеваться.

— Итак, господа, Айнгана, система Амада, высадка через двадцать минут, наша задача сопроводить учёных до условленной точки, — жёстким голосом начал брифинг майор, когда солдаты выстроились в шеренгу, — она находится примерно в четырёх километрах к западу от места высадки. Всем быть внимательными, высока вероятность атаки со стороны местной фауны, как известно, здешние обитатели наделены биотической силой, — я глянул на Фостера, его правая ладонь судорожно дрожала, но никто не обращал внимания, все смотрели ему в глаза. Судя по выражению лица майора, это не волнение, здесь что-то другое. Он сжал кулак и продолжил:
— Первым в клине будет «Мако», поведёт Пирс, остальные расположатся по флангам за огнемётчиками Альваресом и Стефано, как уговорено, — после этих слов Фостер обратился ко мне без формальностей, — Коул, на тебе боеприпасы, — едва успев нацепить броню, уже оказался в добровольцах. Интересно, это можно считать здесь повышением по службе?
— Я получу какое-нибудь автоматическое оружие? — мой вопрос вызвал усмешку среди бойцов, и только мне на плечи повесили рюкзак, как я уже перехотел нести винтовку.

Фостер ухмыльнулся:

— Тренированные люди нам пригодятся, лёгкой прогулки не будет.

Странно. В памяти всплыли моменты из детства, те редкие отрывки впечатлений ранней жизни, они так смутны, словно вычерчены на полотне тумана. День, когда я с родителями поехал в океанариум, где тысячи видов морских обитателей множества планет неспешно рассекали водные глубины за стеклом надо мной. Казалось, ни один океан не имел таких объёмов со столь невероятным разнообразием видов. Мои глаза сияли. Удивление. Восторг.

Но что произошло потом?

Не помню. Словно тьма внутри меня засасывает этот туман воспоминаний. Отец ледяным голосом сказал, что мы попали в аварию, когда возвращались домой на аэрокаре. Погибла моя мама.

Действительно ли так всё произошло? Ничего не помню.

— Наслаждайся, — рявкнул чернокожий громила в тяжёлой броне, протягивая пистолет «Стингер». Одного слова хватило, чтобы я вернулся к реальности.
— Какая удача, — язвительно прозвучал мой ответ.

Отряд разошёлся по трюму делать последние приготовления, три учёных, спустившихся сюда после окончания брифинга, одели лёгкую броню и взялись помогать бойцам, которые возились с загадочным металлическим ящиком.

Несколько минут спустя по кораблю прошла пара волн лёгкой вибрации.

— Внимание! Все натянули шлемы и по местам! — скомандовал Фостер. Учёные и один из солдат запрыгнули в «Мако», остальные встали шеренгами рядом с четырьмя тросами, протянутыми к выходу для высадки из трюма.
— Коул, чего ждёшь?! — окликнул меня майор и ткнул пальцем в пространство за собой.

Волны вибрации усилились, послышался шум, словно по бортам бьёт сильный град, после чего раздался грохот залпа корабельного орудия, затем ещё один, и я почувствовал, как нас круто развернуло.

Фостер прижал два пальца к коммуникатору шлема:

— Пирс, заводи!

Двигатель «Мако» взревел, будто это раскат грома рвёт бушующую бурю звуков.

— Коул, чёрт возьми, шевелись! — снова крикнул мне Фостер. Неуклюже, стараясь не потерять равновесие при очередном внеплановом развороте корабля, я поплёлся в указанное им место, замыкающее левую шеренгу.

Стену перед нами разрезал яркий луч естественного света, она разделилась от борта до борта на две половины, которые вертикально распахнулись через считанные секунды.

— Пирс, пошёл! — отдал очередную команду Фостер, и «Мако» рванул в свободное пространство чужой атмосферы. Несмотря на амортизацию, которую обеспечивали турбины, шум посадки танка оказался слышен даже здесь. Тут же ударил грохот ускорителя массы «Мако».
— Первая, вторая, третья группа — пошли! — получив команду майора, все бойцы, стоявшие в шеренгах справа от меня, схватили тросы, прицепили их к поясам и начали десантирование. Высадка каждого нового солдата добавляла очередной голос хору жаркой битвы.

Я ведь понятия не имею, что там внизу творится. Командиру, похоже, даже не сообщили, на чём специализируется моя деятельность в СБЦ.

Сквозь какофонию стрельбы раздался неистовый рёв.

Робин Коул, офицер СБЦ...

Мысли перебивает залп из орудия «Мако».

...отдел Сетевых Технологий...

— Пойдёшь с ними!

...не Высадки Десанта в глубокой заднице галактики!

Пока я пытался понять в какой именно момент жизни всё пошло не так, Фостер схватил лямку моего рюкзака и дёрнул меня в сторону соседнего троса, по которому все бойцы уже спустились.

Как же душно с этим ведром на голове.

Рванув к выходу, я схватил трос и на бегу прицепил его к поясу, после чего выпрыгнул с корабля.

Прямо под «Окинавой» бойцы «Дельты» отстреливались от какой-то огромной зверюги. Пасть твердокожего четырёхногого монстра раскрылась шестью лепестками, извергнув жуткий рёв, вместе с которым полетели брызги слюней.

— Твою мать, в укрытие! В укрытие! — раздался крик одного из солдат. Обволакиваемые биотической силой брызги изо рта зверя расшибались об щиты отряда, разбивая их.
— Пирс, вали его! — услышал я по общему каналу связи, соскользнув вниз и грохнувшись на густую траву в считанных метрах от монстра.

Повсюду зелень. Лучи освещают поляну густой заросли нетронутой природы. Мир вокруг будто замирает, чтобы показать свою натуральную красоту. Хочется снять шлем, вдохнуть этот воздух полной грудью. Такой настоящий, такой живой. В какой-то момент пришло озарение: никогда ещё естественная жизнь флоры не касалась моих рук. Как это произошло с нами? До сих пор подобные мысли у меня даже не возникали. Чья именно эта вина? Могла ли цивилизация поладить с жизнью? Или мы просто создали новый вид природы?

Но ни один момент не длится вечно: топот несущейся ко мне твари сразу заставил вспомнить об угрозе бесславной смерти.

Бойцы выпускают из винтовок очереди выстрелов, но они разбиваются о грубую кожу монстра, отливающую голубоватым сиянием барьера при каждом попадании. Мои конечности цепенеют, на грудь будто давит груз, так тяжело дышать. Охваченный чувством опасности я лишь закрылся правой рукой без какой-либо мысли встать и побежать. Адреналин холодом сковал мои вены, слышны только удары пульса в висках.

Оказавшись на расстоянии двух метров, зверь прыгнул, я зажмурился.
Среди хаоса звуков стрельбы раздался акцентированный грохот пушки «Мако».

— Чисто, — спокойно отрезал голос через коммуникатор шлема.
— Занять позиции по периметру! — скомандовал Фостер. — Начинаем спуск объекта.

Я открыл глаза: отброшенный выстрелом зверь лежал в луже собственной крови, сочившейся из разорванного бока. Часть деформированных органов ещё продолжала функционировать, выделяя красную жижу, остальные — стали неразличимым месивом. Чуть поодаль лежали ещё две твари, одна с разорванной головой, другая ещё жива, но без лап. Из обрубков до колен животного ритмично выстреливала кровь.


Пока я разглядывал поле боя, тросы подтянули обратно в трюм, и бойцы четвёртой группы начали спускать на заднюю часть «Мако» тот большой металлический ящик. Когда двухметровый куб прикрепили к танку, за которым «Дельта» в полном составе выстроилась клином, два бойца с винтовками запрыгнули на защитную панель двигателя «Мако», чтобы отслеживать тыл.

— Будьте внимательны, выдвигаемся к западной точке, — приказал майор, и строй, не опуская оружия, направился в лесную чащу, из-за которой виднелся холм.
— Как ощущения, Коул? — спросил меня Фостер.
— Зачем нам огнемёты, если тут нужны противотанковые орудия? — вопросом на вопрос ответил я, споткнувшись об какой-то камень.
— Посмотрим, как ты запоёшь, когда стая тараканов пролезет через броню прямо тебе под кожу, — пробурчал огнемётчик правого фланга, идущий передо мной, — будешь умолять снести тебе голову, пока они не сожрут твои органы.

Бойцы усмехнулись.

— Убедительно.

Мы вошли в лес. Необъятные, огромные стволы деревьев извивались до невероятных высот, закрывали небо кронами из листьев площадью в несколько метров. Казалось, это даже не деревья, а исполинские растения. Лишь редкие лучи пробивались между ними в полумрак, чтобы раствориться, едва коснувшись травы.

— Сэр, у меня тут на восток ситуация, — прозвучал спокойный голос по общей связи.
— Докладывай, Пирс, — ответил Фостер.
— Профессора укачало, — продолжил водитель «Мако», — он снял шлем и на кожу...
— Не надо подробностей, Пирс, — перебил его майор, — не снимай броню, и твоя нежная кожа останется невредима.
— Я не про...
— К сожалению, Пирс, — встрял в разговор огнемётчик, — интеллект контактным путём не передаётся.
— Альварес, ты... — хотел огрызнуться Пирс.
— Ладно, отставить, мысленно мы с вами, капрал, — закончил разговор Фостер.

Странно, но после боя на поляне нет никаких животных, словно, той атакой они проверили нашу силу и теперь просто следят. Я вижу, как изредка в кронах деревьев мелькают какие-то причудливые крылатые ящеры, перепрыгивают с листа на лист по мере продвижения отряда. То тут, то там раздаётся стрекот, хруст, звуки быстрых перебежек, но источники шума остаются в тени, а нам лишь остаётся гадать, какие ещё опасности таит этот лес.

— Первая, вторая группа охраняют вход, остальные — за мной, — скомандовал Фостер, когда мы добрались до скалистого холма, внутрь которого, как оказалось, вела пещера.

Кромка огромного входа испещрена непонятными символами, но обратил внимание, похоже, только я. Либо ни для кого больше это не стало новостью. Первыми в пещеру забежали бойцы, следом за ними заехал «Мако». Внутри царил мрак, который сразу же прорезали лучи уни-инструментов солдат.

— Быть начеку, — предупредил майор.

Я оглядел широкие своды пещеры: серый камень стен затянут красной паутиной непонятных письмен, местами выглядывают огромные листы металла похожие на клыки животных или острые осколки. Эхо двигателя «Мако» и шагов солдат отражается причудливыми звуками, напоминающими неразборчивый шёпот людей.

— Будто какой-то демонический храм, — пробормотал Пирс.
— Или наркопритон в Гваделупе, — добавил Альварес.
— Разговоры, — снова оборвал их Фостер.

Да, похоже, инопланетяне тут неплохо порезвились.

Чувствую, как тяжёлая атмосфера пещеры давит на грудь, дышать тяжело, и с каждым шагом приходит осознание того, насколько я далеко от дома, который сейчас громят синтетические уроды. Что если это место принадлежит им? Или охранникам их планет? Вроде будки для злобного пса на задворках.

— Впереди! — предупредил боец, увидев огонёк вдалеке: неподвижная точка освещала тупик единственного пути пещеры.

С каждым шагом, приближающим меня к концу маршрута, я стал чувствовать усиливающееся помутнение в сознании. Эхо усиливалось, среди неразборчивого шёпота начали проскакивать узнаваемые слова, казалось, некоторые из них даже принадлежат знакомому голосу.

— Гнев... — говорит он.

И перед глазами всё начинает мутнеть.

— Боль...

Звуки меркнут, остаётся только шёпот.

— Хаос...

Я хватаюсь за горло, чувствуя удушье. Ритмичный стук в висках сбивает поток мыслей, не могу сосредоточиться ни на чём, только это нахлынувшее безумие.

...Коул...

Безумие!

...Коул...

Спасите!

Отредактировано: Alex_Crow.