Мы теперь в Discord
Здравствуй, Мама. И прости меня. Настало время попросить у тебя прощения. Прости.
Я не был идеальным сыном. Если бы я таковым являлся, я бы сейчас здесь не сидел.
Я бы не бросил университет ради той девушки и далеких странствий. Фронтир... Если бы ты знала, каким было то слово на вкус. Фронтир! Миры переднего края. Да, мы знали, что совсем скоро человечество продвинется ещё на шаг вперед, но на какой-то момент мы были первопроходцами. Мы шли в неизведанное.
Так, наверное, чувствуют себя студенты, когда приезжают из далекой провинции в столицу и первое время упиваются духом свободы.
Но девушка бросила меня, я помыкался в разные уголки, сменил пяток колоний и... Я угодил в наемники, мама. Именно в ту категорию людей, которых ты так презирала. Я брался за любую работу. Охранял караваны, брал караваны, сопровождал ученых и захватывал их. Это было дикое время, и мы выживали, как могли. Вероятно, ты видела по сферовизору главаря нашей группировки. Ха, надо же, какое громкое и амбициозное слово — группировка. Банда, если говорить откровенно. Ну да, ею мы и были.
Нас разогнали федералы, которых мы всегда недооценивали. Я уже тогда знал, чем это пахнет — переходить парням в государственной форме дорогу. Длинной веревкой это пахло, мама. И когда Старый Хрен, образно выражаясь, «был вздернут», я не захотел идти с ним. Мне было ещё рано умирать, мама. Я же был так молод.
Нет, на черную дорожку я ступил именно тогда, а не раньше. Я предал тех, кого называл товарищами. Остатки нашего отряда прижали на заброшенной шахте нулевого элемента, где у нас была последняя база. Они надеялись на меня, «Старый Хрен» звал меня Чертовым Умником, потому что у меня хорошо выходили разные хитрые выкрутасы, на которые были неспособны обычные дуболомы. А я ударил им в спину, резво перестреляв половину выживших. Стер свое имя из всех информационных носителей, вышел на связь с федералами и открыл им ворота.
Странно, но мне дали спокойно улететь и не преследовали. Даже не искали потом. Наверное, время было такое. И вот за это мне тоже стыдно, мама. Но прощения мне просить надо не у тебя. А у кого — не знаю. Мы там все были изгоями.
Дальше больше, мама. Я стал «вольным плащом», как любили выражаться в Экстранете. Проще говоря, киллером, наемным убийцей. Хотя и другой персональной работой я не брезговал. Конечно, мама, я пытался соблюдать свой некий «Кодекс». Моральный свод правил, удерживавший меня на какой-то грани. Я не убивал детей, по крайней мере. Это то, что я помню точно. Я не изменял заказчику, и меня нельзя было перекупить и десятикратно большей суммой. Но это все отмазки для гнилой совести, так ведь? Да, мама, именно так. Мои руки по локоть в крови. Прости меня, мама, я подвел твои надежды.
Я долгое время был одиночкой, даже приобрел репутацию. Ты назвала такую сомнительной. Если бы ты только знала, что я натворил. Я умножал горе и несчастье, «плодил» сирот, вдов. Что ещё хуже, те, у кого я отнял близких, сами порой брались за оружие. Меня много кто искал. Половину из них я отправил в могилу. Да, я не убивал детей. Но я стрелял по ним. И даже хуже. Я ломал их, если они по глупости или храбрости попадали в мои руки. Формально их уже можно было называть подростками, юношами, или даже молодыми людьми, но черт же меня дери... Почему-то я был уверен, что ты бы называла их детьми. Что-то в них было общее. Наивное. Вот у тебя было доброе сердце, его любви хватало на всех. Почему же я вырос таким ублюдком? Да-да, знаю, мой выбор, моя дорожка.
Но потом в космос пришла по-настоящему организованная преступность. Или присоединяйся, или умри. Одиночек, настоящих «волков», почти не осталось. Демон гордыни... Я не захотел уйти, да и не смог бы, не захотел бы. Я продал себя, если быть честным. За кредиты, снаряжение, «элитные» задания, связи, доступных женщин... Я купил квартиру на Цитадели и предавался там угару. Ну, до тех пор, пока не пристрелил там кого-то. Кажется, пару кроганских громил, пришедших разбираться на тему нанесения побоев вызванной мною азарийке из «девочек по-вызову». Меня порой не то чтобы пугало... Но я задумывался, почему я никого не любил. Ответ очевиден — ущербные не могут любить. Став убийцей, я просто сломал себя и продолжал выкручивать собственную душу все дальше и дальше.
Меня послали убить сенатора. Его любили в народе, у него был образ честного, «своего» парня. Ну, разумеется, ангелом он не был, но я бы за него голосовал бы. Он ставил реальные цели и добивался их, а условный «простой народ» от этого даже выигрывал. Я сделал все чисто. Красиво. Знаешь, мама, я бы мог стать отличным оперативником полиции или даже Альянса. Я нанялся под вымышленным именем работать к ним в усадьбу. Мужик потакал слабостям своей жены, а она любила красивую жизнь. Хотя, надо отдать должное, имела вкус и чувство меры. Я был... как это назвать, нелегальным рабочим. Черная бухгалтерия и все такое. По роду моей порочной деятельности, я разбирался в охранных системах и электронике вообще. Я монтировал аттракционы и прочую «развлекаловку» для его семьи.
Я проклял это время. Я проклял себя. Потому что допустил самую болезненную ошибку, от которой предостерегают всех наемников. Не привязывайся к заказчику. Не привязывайся к цели. Никакой симпатии и моральной связи. Но именно это я и сделал. Они мне нравились. Женщина, её дети. Я веселил их и веселился сам. Мне было хорошо рядом с ними, ведь они отвечали мне взаимной симпатией и добротой, и это отравляло мне сердце. Странно, оно у меня все таки есть. Какое же я чудовище, мама, прости меня за это!
Я узнал о них все. Вообще все. Смешно сказать, я даже знал, каким по счету мужчиной был у жены её супруг. И наоборот. Я пару раз отводил детей в школу. И это я впустил их убийц в дом той ночью. Я не убивал детей, но их смерть на моей совести, хотя не я спустил курок. Выходит, я и здесь солгал? Мне нет прощения, мама, но я взываю о нем.
Меня, как и остальную прислугу, посчитали как пострадавших. Убийцы не знали меня в лицо, но они знали, что домработников трогать нельзя, ибо среди них «свой». Я втерся в доверие к этим милым инопланетянам-турианцам и принес в их дом смерть.
Горжусь ли я чем-то? Я не участвовал в Скиллианском блице, хотя меня звали. Наверное потому, что испугался. Я же тогда был вообще сопляком, только-только взявшим с руки оружие. Даже Старый Хрен был тогда ещё жив. Вообще начало «пути».
Я спас жизнь священнику. Он не был приоритетной целью, и я решил не «убирать» его. Пусть помолится за наши грехи, если на его небесах кто-то есть. Хотя в существование высших сил я никогда не верил, ты напрасно водила меня в церковь по воскресениям, мама, прости, я лгал тебе уже в детстве. Я не любил бога. Его любовь ко мне осталась безответной. Но священника я не убил. Хотя и поимел из-за этого разборки с напарниками после миссии. Пришлось пристрелить придурков.
Спас одного в рясе, горжусь, да-а... И залил храм кровью. Четверо в ту мессу не встали со скамей.
Прости меня, мама. Это я оставил твоих внуков без отца, а сестру вдовой. Боссу, на которого я работал, мешал муж моей сестры, а исполнителем по нему избрали меня. Проверка на вшивость. Для них я её прошел, а по правде я её провалил. В очередной раз. И о том, чей он муж, я узнал во время выполнения задания. На глазах у родной сестры. Есть ли предел моему падению? Он был честным парнем и прищучил многих аферистов, игравших на Элизианской фондовой бирже. Что ж, ему не повезло с шурином. Анна так и не узнала, кто лишил её мужа. Какая же банальщина. Дешевка...
Я пошел на повышение после этого. Мисс Т’Лоак умела ценить надежных исполнителей, хотя никогда не забывала напомнить мне об этом грехе, чтобы я знал свое место.
Я стал убийцей. Я лишил жизни множество людей и инопланетян (особенно я не любил батарианцев, но их не любит никто). Я предавал. Брал деньги за смерть. Причинял боль и страдания. Со всем этим я смирился и могу жить. Но чем дальше я иду, тем сильнее меня мучает боль от того, что я предал тебя. Прости меня, мама. Я не был идеальным сыном. Я вообще не был тебе сыном. Если я таковым являлся, я бы не сидел сейчас здесь, а ты была бы жива. Мои врага дотянулись до меня через тебя. Они собрали всю мою подноготную, какую смогли раскопать, и заставили тебя об этом узнать. Твое доброе, любящее сердце не выдержало этого. Вот так вот косвенно я убил и тебя. Мне нет прощения, мама, но именно о нем я молю тебя.
А теперь с этим пора заканчивать. Жнецы, в существование которых никто не верил, пришли, чтобы спросить с нас за все. И с меня в частности тоже. И я дам им ответ.
Когда Т’Лоак слетела со своего насиженного упругой задницей высокого места, я не стал сражаться за неё. Какое мне дело?
Мне поступил заказ на ликвидацию нескольких существ. Цепочка привела меня к межрасовому приюту для осиротевших детей под эгидой Тессианского харама богини Атаме. Целью были настоятели и воспитатели. Я взял деньги, всю сумму сразу. И убил...
Я убил заказчиков. Последнее предательство, мама, и я не буду просить прощения за него. Я встретился на Цитадели с теми, кого мне «заказали», и выложил все карты на стол. Ну, я сумел с ними договориться. И теперь... А что теперь? Полсотни детишек — наши, турианцы, азари, несколько батарчиков — жмутся в бункере. А для меня наконец-то настала пора умирать. Их скоро эвакуируют, но кто-то должен дать им на это время, отвлечь хасков, налетчиков, каннибалов, «тварей». Когда мы победим, в новом мире должны жить дети, вот эти милые дети, а не мразь вроде меня.
Прости меня, мама. Но мне пора заканчивать. Подожди меня, скоро увидимся.
Отредактировано: Архимедовна.
Комментарии (1)
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
Регистрация Вход