Мы теперь в DiscordИзвестие о мятеже на острове Анлакар, самом западном в числе владений Империи, свалилось на Ксаль-Риум как гром среди ясного неба; эти территории уже давно оставались достаточно спокойными. Некогда надменный, жадный и воинственный, островной Ивирский Султанат, после череды поражений в прошлых войнах с Империей, пребывал в глубоком упадке. Последняя из этих войн случилась около тридцати пяти лет назад, на заре правления султана Ажади VI. Молодой правитель мечтал о реванше за прошлые неудачи Ивира, жаждал воинской славы и, к тому же, воображал себя великим стратегом. Империя же, недавно потерпевшая серьезную неудачу во время похода на Север, казалось, была ослаблена.
Но Ажади поторопился — тогдашний Магистр Запада, и будущий Император Атавир Карел, показал молодому султану, насколько тот ошибался. Остатки разбитого ивирского флота бежали в панике, под угрозой ответного вторжения оказались сами острова султаната, и Ажади пришлось откупаться от Империи приграничными территориями. С тех пор Анлакар и несколько других островов принадлежали ксаль-риумцам, а ивирцы окончательно позабыли о воинственных замыслах. До последнего времени...
Гарнизоны на Анлакаре и близлежащих островах давно были незначительны — казалось, что бояться нечего. Но повстанцы оказались на удивление хорошо вооружены и действовали решительно. После внезапного нападения, всего за несколько дней, имперские войска были частично перебиты, большая часть сдалась мятежникам, тогда как меньшая все еще продолжала сопротивление. Остров как будто был разделен пополам — восток остался за лоялистами, на западе и юге — верх одержали повстанцы. Истощенные боями, затянувшимися более чем на две недели и шедшими с переменным успехом, обе стороны испытывали нехватку боеприпасов, и от наступления перешли к обороне, укрепляя занятые позиции и дожидаясь подмоги.
Как только ситуация несколько прояснилась, имперцы наладили снабжение своих войск — транспорты разгружались в оставшемся под контролем лоялистов восточном порту Акрия. Спешно собирались и готовились к переброске подкрепления — более трех тысяч обученных морских пехотинцев из состава Западной Группы войск при нескольких батареях полевой артиллерии. Казалось бы, существовать мятежникам оставалось недолго, но не только ксаль-риумцам пришла в голову мысль поддержать анлакарцев в их борьбе. Эсминцы, отправленные префектом Карелом на разведку, донесли о появлении в имперских водах кораблей под ивирскими флагами, и вот это было уже по-настоящему скверно. Похоже, султан Ажади все-таки забыл прошлый урок и вновь набрался храбрости.
Дэвиан, как и его офицеры, не сомневался, что причина этой внезапной смелости — негласная, но более чем явная поддержка новых северных друзей Солнцеподобного. Началось все с того, что Агинарра продала Ивиру — по весьма скромной цене — три дредноута, доставшихся ей в качестве трофеев после завоевания Шлассенского Триумвирата пятнадцать лет назад, а также один собственный. Это были основательно устаревшие корабли, но еще вполне способные напомнить о своем славном прошлом, и мощь султанского флота возросла сразу на тридцать 308-миллиметровых и дюжину 330-миллиметровых орудий — то есть примерно вдесятеро. Сила Ивира сразу же превзошла возможности Западной эскадры с ее парой линкоров — «Неустрашимым» и «Неукротимым» — которые были мировыми первенцами в классе дредноутов.
На это Император Велизар III ответил просто — повторил хитрый ход северных соседей Ксаль-Риума, и перевел в Западную Эскадру три самых старых и наименее ценных в боевом отношении линейных корабля из состава Великого Северного Флота, но зато несущих по дюжине пушек калибром уже в 341 миллиметр. Воспрянувший было султан Ажади снова загрустил, но северные благодетели вновь не бросили его в беде, поддержав несколькими быстроходными легкими крейсерами и парой не самых новых, но скоростных, и при этом хорошо защищенных для своего класса, линейных.
Эта «гонка списанных вооружений», как уже успели прозвать ее газетчики, не могла привести ни к чему хорошему. Она и не привела. Похоже, султан настолько уверовал то ли в собственные силы, то ли в милость Всевластного, то ли в поддержку Агинарры, что решился, открыто поддержать анлакарский мятеж. Его корабли под флагом самого капудан-паши Раннука ай-Таллакара вышли в море и перекрыли путь имперским кораблям, везущим подкрепления и боеприпасы для сражающихся гарнизонов. В столице султанский посол торжественно вручил императору витиеватую ноту, в которой султан заявлял, что намерен «до последней капли своей священной крови» защищать собратьев, «страждущих под имперским игом». В бой, однако же, Ажади сам на этот раз свой флот не повел, а предпочел отправить вместо себя двоюродного брата — капудан-пашу.
Ответ Императора Велизара последовал не сразу. Лишь спустя несколько дней, и, как говорили, во многом под влиянием общественного мнения, возмущенного такой пассивностью столицы, Западная эскадра получила приказ. Звучал он весьма неопределенно — обеспечить высадку подкреплений на Анлакар и «в случае неизбежности» вступить в сражение с ивирским флотом, «чего по возможности не допускать». Что ж, в любом случае, это был приказ, и Дэвиан Каррел рассудил, что присутствие иноземного военного флота в имперских водах относится именно к случаю «неизбежности», никаких «возможностей» не оставляя.
Дэвиан планировал нанести внезапный удар перед рассветом. Ивирцы под началом капудан-паши Раннука вели себя беспечно, курсируя вокруг побережья Анлакара и по ночам вставая на якорные стоянки у побережья. Единственный порт на острове — Атрия — все еще оставался в руках верных Ксаль-Риуму сил, и прорываться в него ивирцы не рисковали, вероятно, опасаясь минных заграждений. Дэвиан был бы не против, если бы ивирцы предприняли такую попытку, поскольку мин там действительно было много. Но, увы, весьма самоуверенный и твердолобый капудан-паша, считавший себя величайшим флотоводцем в истории всего Дагериона, на этот раз проявлял кое-какие зачаточные признаки здравомыслия. Вероятно, при нем тоже состоял советник-северянин.
Атака, задуманная префектом Дэвианом, должна была начаться с ночного удара эсминцев, по стоящим на якоре султанским кораблям. С рассветом, на дезорганизованные силы Раннука должны были обрушиться линейные корабли Западной Эскадры. Просто и эффективно — именно такие замыслы, как правило, имеют наибольшие шансы на успех. Но, увы, многообещающий план не удался, и снова благодаря всё той же треклятой «летучей эскадре», которая в отличие от ивирцев не теряла бдительности. Атакующие миноносцы столкнулись с ожесточенным сопротивлением легких крейсеров. В короткой, но жаркой схватке ксаль-риумцы торпедировали крейсер, который вскоре пошел на дно, но и сами потеряли один эсминец. Остальные же, оказавшись под яростным обстрелом, пострадали и вынуждены были отойти. Тем временем на эскадре капудан-паши наконец-то раскрыли глаза, и подняли тревогу. Достаточно хорошо зная характер командующего неприятельским флотом, Дэвиан Каррел предполагал, что сейчас на флагманском султанском дредноуте «Фелимид» очень шумно. Как бы то ни было, попытка ослабить неприятельскую эскадру провалилась, и Дэвиан повел в атаку свои линейные корабли.
Солнце только успело выползти из-за горизонта, когда над волнами прокатились звуки первых залпов. Динамичная атаки позволила Дэвиану прижать врага к берегу, лишив свободы маневра. У него было на один корабль больше, к тому же, три из пяти его дредноутов заметно превосходили корабли противника по весу бортового залпа. Словом, все преимущества в артиллерийской дуэли были на стороне Западной эскадры, и ивирцы очень скоро это прочувствовали. Дэвиан Каррел не жалел времени и средств на регулярные учения и тренировки, и сейчас его команды работали слаженно, артиллеристы показали хорошую стрельбу. Орудия кораблей гремели сливающимися залпами, не реже раза в минуту. Тяжелые бронебойные снаряды падали на корабли султана, постепенно превращая могучие линкоры в груды пылающего металла.
Ивирцы отвечали, но точность их огня была далеко не на высоте. К тому же, их корабли стреляли устаревшими снарядами, намного хуже пробивавшими добротную имперскую броню. Маневрировали они тоже довольно-таки пассивно, не пытаясь предпринять ничего неожиданного — просто плыли линией вдоль побережья и стреляли.
Дэвиана это вполне устраивало, поскольку позволяло без препятствий реализовать свое превосходство в силах. Имея явное преимущество в артиллерии, он не пытался сосредоточить огонь на флагмане, и атаковал всю вражескую эскадру сразу. Три самых мощных корабля обстреливали каждый собственного противника, два более старых замыкающих, взяли на прицел последний. Через час ожесточенной перестрелки султанские корабли оказались основательно избиты, и не так резво вели ответный огонь, да и сами они уже были объяты языками пламени. Замыкающий линию глубоко осел носом, отстал от остальных, стреляя только одной кормовой башней главного калибра. На флагманском дредноуте так же молчала одна из четырех башен, остальные стреляли очень редко и только двумя орудиями из трех; была разворочена задняя дымовая труба, а от кормовой надстройки осталась дымящаяся груда обломков.
Словом, оснований для беспокойства не было бы, не поддерживай противника эти два линейных крейсера. Вот они действительно доставляли неприятности. За этот час флагман получил от них не менее десятка прямых попаданий — к счастью, большинство остановила надежная броня, рассчитанная на то, чтобы выдерживать 308-миллиметровые снаряды почти на любых дистанциях боя. Тем не менее, без разрушений и жертв не обошлось. Пожар вспыхнул на «Атарене», втором корабле в ксаль-риумской линии, и одна из его носовых башен прекратила стрельбу.
— Что с «Атареном»? — с тревогой спросил Дэвиан, видя, как над замолчавшей башней поднимаются струи темного дыма.
Вскоре пришел ответ.
— Прямое попадание, мой префект. Пожар удалось погасить, но башня «А» выведена из строя.
Все это было не фатально, но и линейные крейсеры мало пострадали от огня имперцев — главным образом, благодаря грамотному маневрированию. Они действовали в основном против головных кораблей Западной Эскадры — «Кадара» и «Атарена», сковывая силы Дэвиана. Если бы только командиры ивирских дредноутов вели себя так же грамотно и активно, и смогли бы наладить взаимодействие с «летучей эскадрой», ситуация могла стать очень скверной. А она и так была... небезопасной.
Словно в ответ на эти мысли, еще один снаряд врезался в бортовой пояс «Кадара», ощутимо встряхнув судно, но, к счастью, был остановлен броней.
Флаг командующего ивирским флотом был поднят на самом большом из четырех дредноутов — «Фелимиде», который в прошлом назывался «Сэтсу», и ходил под серебристо-алыми знаменами Агинарры. За этим весьма недурным, надо отметить, кораблем ползли три шлассенских дредноута поменьше — неплохо бронированные, но слишком тихоходные, оборудованные еще паровыми машинами вместо турбин и нещадно дымящимися трубами. Каждый имел по пять двухорудийных башен, и в бортовом залпе мог выбросить восемь тяжелых снарядов. Во времена Триумвирата они звались «Даргент», «Таннер» и «Форнхольт», а теперь превратились в «Ханади», «Масудие» и «Така-Джалет».
Наконец, отдельный боевой отряд, действующий независимо от капудан-паши, составляли линейные крейсеры «Навадие» и «Ке-Туллиел», которые, пока ходили на севере, звались соответственно, «Мисо» и «Хаттори». Уж эти-то корабли Дэвиан Каррел знал хорошо — ведь недаром пятнадцать лет назад его отец был Магистром Северного Флота. Дэвиану тогда четырнадцать было, и все названия кораблей Объединенного Флота Агинарры, равно как их тактико-технические данные и возможности, он выучил наизусть. Эту привычку — помнить поименно все корабли северян и всех командующих — Дэвиан сохранил и по сей день. Отец — старший брат правящего Императора Велизара — всегда говорил, что однажды Агинарра наберется смелости и рискнет проверить Империю на прочность. Судя по тому, что происходило вокруг, это время уже было не за горами.
Впрочем, высокую политику можно было оставить на потом. Сейчас перед Дэвианом стояла простая и очевидная задача — выиграть сражение. И дела его обстояли не то, чтобы плохо, но, скажем так, не идеально. Пожалуй, пора ускорить события.
— Сигнал субпрефекту Вейлену, — сказал Дэвиан, — Немедленно атаковать корабли Раннука.
Легкие силы имперской эскадры — пятерка быстроходных крейсеров и полторы дюжины эсминцев под командованием Ораса Вейлена, пока что держались в стороне от сражающихся линейных кораблей. Теперь же они устремились в атаку, быстро сближаясь с дымящей, горящей и громыхающей ивирской линией. Им наперерез выдвинулись легкие корабли ивирцев — четыре крейсера и десяток миноносцев. Завязалась схватка, но имперцы были намного сильнее. Вдобавок, атаку Вейлена поддержали «Неустрашимый» и «Неукротимый», замыкающие в ксаль-риумской линии. Их залп оказался точен, сразу три взрыва вспыхнули на палубе флагманского корабля султанских легких сил. Стройный крейсер окутался дымом и паром, потеряв ход.
Среди остальных кораблей Ивира на некоторое время воцарилось замешательство, что позволило имперским эсминцам прорваться сквозь их заградительную линию. Кто-то пустил торпеду — ухнул подводный взрыв, и еще один ивирский легкий крейсер начал медленно заваливаться на борт. Несколько потрепанных, но готовых к бою эсминцев Западной эскадры одновременно атаковали вражескую линию с разных направлений. Дредноуты ивирцев огрызались скорострельными противоминными пушками, но довольно-таки вяло — давала о себе знать тяжелая перестрелка, и многие орудия, скорее всего, уже просто вышли из строя. Но и те, что еще стреляли, по большей части не попадали в цели — артиллеристы в эскадре капудан-пашибыли не на высоте.
Субпрефект Вейлен атаковал решительно, не только миноносцами, но и крейсерами, которые тоже несли торпедные аппараты и пускали самодвижущиеся мины с предельно малых дистанций. Взрыв, второй! Столбы огня, воды и пара поднялись над бортом замыкающего в ивирской линии, «Така-Джалета». Линкор, и до этого выглядевший неважно, осел носом еще больше, и заметно наклонился на левый борт. Стрельбу он прекратил, и его оставили в покое, сосредоточившись на других. После взрыва торпеды в кормовой части, третий корабль, «Масудие», вывалился из линии. Очевидно, торпеда повредила рулевое управление, и дымящий, но все еще отстреливающийся из нескольких мелких пушек корабль, так и продолжал, виляя, ползти к прибрежным отмелям, словно пьяный по пути из трактира домой.
— Что ж, — прокомментировал Дэвиан, глядя, как эсминцы наседают на два последних ивирских дредноута, еще сохранявших подобие боеспособности, — тут мы уже лишние. Займемся этой сладкой парочкой.
По приказу префекта, его линия начала разворот, выгибаясь в сторону открытого моря. Теперь основной огонь был сфокусирован на «летучем отряде», но...
— Что? Уроды! — выругался капитан Илевер. — Настиус Арсус! [Это имперское выражение оставляю без перевода].
«Летучий отряд» даже не пытался вступить в дуэль с превосходящим силами противником. Увидев, что дело идет к развязке, «агинарроивирцы» без малейших колебаний развернулись и бросились прочь, оставив эскадру капудан-паши на милость противника. На прощание корабли обменялись бортовыми залпами, все снаряды с обеих сторон легли мимо целей, после этого Дэвиан распорядился прекратить огонь. Преследовать 28-узловые крейсеры с его дредноутами, и в лучшие свои годы выдававшими не более 22 узлов, не имело никакого смысла.
Это было досадно — «летучий отряд» еще мог натворить немало бед, пиратствуя на имперских коммуникациях. В Западной Эскадре не было кораблей, способных их остановить — эти линейные крейсеры могли с легкостью расстрелять все, что было способно их догнать, и с не меньшей легкостью уйти от всего, что могло представлять для них угрозу. Уничтожить, или хотя бы серьезно повредить их в сражении, было бы весьма к месту, но Дэвиан с самого начала на это не особо рассчитывал, поэтому не был теперь разочарован. Не удивило его и поведение северян — было бы воистину... оптимистично предполагать, что они будут жертвовать собой, спасая погибающих ивирцев.
— Ну что ж, пусть убираются, — произнес Дэвиан. — А мы вернемся к капудан-паше. Если там еще есть, к кому возвращаться.
— Кажется, вы правы, мой префект, — заметил капитан Илевер, глядя в бинокль. — Я хочу сказать, там возвращаться уже не к кому.
Дэвиану хватило одного взгляда, чтобы в этом убедиться. «Така-Джалет» медленно уходил под воду, подняв корму. Еще работающие винты месили волны. В бинокль можно было видеть, как суетятся на его палубе люди. Кто-то пытался спустить шлюпки, а кто-то просто прыгал в воду, рассчитывая добраться до берега вплавь.
«Масудие» все же не миновал береговые отмели, на которых и засел, сильно наклонившись на правый борт; над его палубой все еще поднимались столбы густого черного дыма, кое-где заметен был и огонь, с которым уже никто не боролся. Команда сыпалась с борта в воду, как горох. Два других корабля, «Фелимид» и «Ханади», еще держались на плаву, но утратили всякую боеспособность.
Дэвиан удовлетворенно кивнул.
— Все кончено. Приказ Вейлену — прекратить атаку и заняться спасением тонущих, — сказал он. — Флажный сигнал на «Фелимид» и «Ханади» — предложим им сдаться. Если у капудан-паши хватит ума, сегодня больше никто не пострадает.
— Так точно, мой префект! — ответил один из молодых офицеров штаба.
Легкие силы Империи прекратили атаки и занялись спасением ивирских матросов, находящихся в воде. Над фок-мачтой ксаль-риумского флагманского корабля «Кадара» поднялась вереница разноцветных флагов. Ответа не последовало.
Илевер прищелкнул языком.
— Было бы наивно думать, что капудан-паша Раннук станет вести себя умнее обычного, — заметил он. — Поторопим их, мой префект?
— Нет, погодите! — оборвал Дэвиан. — Смотрите! Желтый ивирский флаг с изображением сабли, рассекающей летящую стрелу, пополз вниз, а вместо него на покосившейся мачте «Фелимида» поднялся белый. Пару минут спустя и «Ханади» последовал примеру флагмана.
— Я ошибался... — с презрением прокомментировал капитан Илевер. — Все-таки он предпочел сохранить свою шкуру.
— Тем лучше для нас, — возразил Дэвиан. — Отправьте на корабли призовые команды, проверьте, в каком они состоянии. Если там еще есть, что чинить, отведем их в Атрию, там подлатаем и отправим на базу в Гайоне для полноценного ремонта. Впрочем, так или иначе, от них будет польза, можно будет хотя бы пустить их в переплавку...
Его слова прервал оглушительный грохот. Там, где находился севший на мель «Масудие», к небу поднялся огненный смерч, и во все стороны полетели обломки. Очевидно, пожар добрался до артиллерийских погребов. Корабль превратился в огромный костер, внутри которого еще время от времени продолжало что-то взрываться.
— Что ж, — Дэвиан усмехнулся. — Достойный штрих к финалу эпической драмы. По крайней мере, солнцеподобный Ажади теперь трижды подумает, прежде чем обратиться за помощью к своим северным друзьям.
Но Ажади поторопился — тогдашний Магистр Запада, и будущий Император Атавир Карел, показал молодому султану, насколько тот ошибался. Остатки разбитого ивирского флота бежали в панике, под угрозой ответного вторжения оказались сами острова султаната, и Ажади пришлось откупаться от Империи приграничными территориями. С тех пор Анлакар и несколько других островов принадлежали ксаль-риумцам, а ивирцы окончательно позабыли о воинственных замыслах. До последнего времени...
Гарнизоны на Анлакаре и близлежащих островах давно были незначительны — казалось, что бояться нечего. Но повстанцы оказались на удивление хорошо вооружены и действовали решительно. После внезапного нападения, всего за несколько дней, имперские войска были частично перебиты, большая часть сдалась мятежникам, тогда как меньшая все еще продолжала сопротивление. Остров как будто был разделен пополам — восток остался за лоялистами, на западе и юге — верх одержали повстанцы. Истощенные боями, затянувшимися более чем на две недели и шедшими с переменным успехом, обе стороны испытывали нехватку боеприпасов, и от наступления перешли к обороне, укрепляя занятые позиции и дожидаясь подмоги.
Как только ситуация несколько прояснилась, имперцы наладили снабжение своих войск — транспорты разгружались в оставшемся под контролем лоялистов восточном порту Акрия. Спешно собирались и готовились к переброске подкрепления — более трех тысяч обученных морских пехотинцев из состава Западной Группы войск при нескольких батареях полевой артиллерии. Казалось бы, существовать мятежникам оставалось недолго, но не только ксаль-риумцам пришла в голову мысль поддержать анлакарцев в их борьбе. Эсминцы, отправленные префектом Карелом на разведку, донесли о появлении в имперских водах кораблей под ивирскими флагами, и вот это было уже по-настоящему скверно. Похоже, султан Ажади все-таки забыл прошлый урок и вновь набрался храбрости.
Дэвиан, как и его офицеры, не сомневался, что причина этой внезапной смелости — негласная, но более чем явная поддержка новых северных друзей Солнцеподобного. Началось все с того, что Агинарра продала Ивиру — по весьма скромной цене — три дредноута, доставшихся ей в качестве трофеев после завоевания Шлассенского Триумвирата пятнадцать лет назад, а также один собственный. Это были основательно устаревшие корабли, но еще вполне способные напомнить о своем славном прошлом, и мощь султанского флота возросла сразу на тридцать 308-миллиметровых и дюжину 330-миллиметровых орудий — то есть примерно вдесятеро. Сила Ивира сразу же превзошла возможности Западной эскадры с ее парой линкоров — «Неустрашимым» и «Неукротимым» — которые были мировыми первенцами в классе дредноутов.
На это Император Велизар III ответил просто — повторил хитрый ход северных соседей Ксаль-Риума, и перевел в Западную Эскадру три самых старых и наименее ценных в боевом отношении линейных корабля из состава Великого Северного Флота, но зато несущих по дюжине пушек калибром уже в 341 миллиметр. Воспрянувший было султан Ажади снова загрустил, но северные благодетели вновь не бросили его в беде, поддержав несколькими быстроходными легкими крейсерами и парой не самых новых, но скоростных, и при этом хорошо защищенных для своего класса, линейных.
Эта «гонка списанных вооружений», как уже успели прозвать ее газетчики, не могла привести ни к чему хорошему. Она и не привела. Похоже, султан настолько уверовал то ли в собственные силы, то ли в милость Всевластного, то ли в поддержку Агинарры, что решился, открыто поддержать анлакарский мятеж. Его корабли под флагом самого капудан-паши Раннука ай-Таллакара вышли в море и перекрыли путь имперским кораблям, везущим подкрепления и боеприпасы для сражающихся гарнизонов. В столице султанский посол торжественно вручил императору витиеватую ноту, в которой султан заявлял, что намерен «до последней капли своей священной крови» защищать собратьев, «страждущих под имперским игом». В бой, однако же, Ажади сам на этот раз свой флот не повел, а предпочел отправить вместо себя двоюродного брата — капудан-пашу.
Ответ Императора Велизара последовал не сразу. Лишь спустя несколько дней, и, как говорили, во многом под влиянием общественного мнения, возмущенного такой пассивностью столицы, Западная эскадра получила приказ. Звучал он весьма неопределенно — обеспечить высадку подкреплений на Анлакар и «в случае неизбежности» вступить в сражение с ивирским флотом, «чего по возможности не допускать». Что ж, в любом случае, это был приказ, и Дэвиан Каррел рассудил, что присутствие иноземного военного флота в имперских водах относится именно к случаю «неизбежности», никаких «возможностей» не оставляя.
Дэвиан планировал нанести внезапный удар перед рассветом. Ивирцы под началом капудан-паши Раннука вели себя беспечно, курсируя вокруг побережья Анлакара и по ночам вставая на якорные стоянки у побережья. Единственный порт на острове — Атрия — все еще оставался в руках верных Ксаль-Риуму сил, и прорываться в него ивирцы не рисковали, вероятно, опасаясь минных заграждений. Дэвиан был бы не против, если бы ивирцы предприняли такую попытку, поскольку мин там действительно было много. Но, увы, весьма самоуверенный и твердолобый капудан-паша, считавший себя величайшим флотоводцем в истории всего Дагериона, на этот раз проявлял кое-какие зачаточные признаки здравомыслия. Вероятно, при нем тоже состоял советник-северянин.
Атака, задуманная префектом Дэвианом, должна была начаться с ночного удара эсминцев, по стоящим на якоре султанским кораблям. С рассветом, на дезорганизованные силы Раннука должны были обрушиться линейные корабли Западной Эскадры. Просто и эффективно — именно такие замыслы, как правило, имеют наибольшие шансы на успех. Но, увы, многообещающий план не удался, и снова благодаря всё той же треклятой «летучей эскадре», которая в отличие от ивирцев не теряла бдительности. Атакующие миноносцы столкнулись с ожесточенным сопротивлением легких крейсеров. В короткой, но жаркой схватке ксаль-риумцы торпедировали крейсер, который вскоре пошел на дно, но и сами потеряли один эсминец. Остальные же, оказавшись под яростным обстрелом, пострадали и вынуждены были отойти. Тем временем на эскадре капудан-паши наконец-то раскрыли глаза, и подняли тревогу. Достаточно хорошо зная характер командующего неприятельским флотом, Дэвиан Каррел предполагал, что сейчас на флагманском султанском дредноуте «Фелимид» очень шумно. Как бы то ни было, попытка ослабить неприятельскую эскадру провалилась, и Дэвиан повел в атаку свои линейные корабли.
Солнце только успело выползти из-за горизонта, когда над волнами прокатились звуки первых залпов. Динамичная атаки позволила Дэвиану прижать врага к берегу, лишив свободы маневра. У него было на один корабль больше, к тому же, три из пяти его дредноутов заметно превосходили корабли противника по весу бортового залпа. Словом, все преимущества в артиллерийской дуэли были на стороне Западной эскадры, и ивирцы очень скоро это прочувствовали. Дэвиан Каррел не жалел времени и средств на регулярные учения и тренировки, и сейчас его команды работали слаженно, артиллеристы показали хорошую стрельбу. Орудия кораблей гремели сливающимися залпами, не реже раза в минуту. Тяжелые бронебойные снаряды падали на корабли султана, постепенно превращая могучие линкоры в груды пылающего металла.
Ивирцы отвечали, но точность их огня была далеко не на высоте. К тому же, их корабли стреляли устаревшими снарядами, намного хуже пробивавшими добротную имперскую броню. Маневрировали они тоже довольно-таки пассивно, не пытаясь предпринять ничего неожиданного — просто плыли линией вдоль побережья и стреляли.
Дэвиана это вполне устраивало, поскольку позволяло без препятствий реализовать свое превосходство в силах. Имея явное преимущество в артиллерии, он не пытался сосредоточить огонь на флагмане, и атаковал всю вражескую эскадру сразу. Три самых мощных корабля обстреливали каждый собственного противника, два более старых замыкающих, взяли на прицел последний. Через час ожесточенной перестрелки султанские корабли оказались основательно избиты, и не так резво вели ответный огонь, да и сами они уже были объяты языками пламени. Замыкающий линию глубоко осел носом, отстал от остальных, стреляя только одной кормовой башней главного калибра. На флагманском дредноуте так же молчала одна из четырех башен, остальные стреляли очень редко и только двумя орудиями из трех; была разворочена задняя дымовая труба, а от кормовой надстройки осталась дымящаяся груда обломков.
Словом, оснований для беспокойства не было бы, не поддерживай противника эти два линейных крейсера. Вот они действительно доставляли неприятности. За этот час флагман получил от них не менее десятка прямых попаданий — к счастью, большинство остановила надежная броня, рассчитанная на то, чтобы выдерживать 308-миллиметровые снаряды почти на любых дистанциях боя. Тем не менее, без разрушений и жертв не обошлось. Пожар вспыхнул на «Атарене», втором корабле в ксаль-риумской линии, и одна из его носовых башен прекратила стрельбу.
— Что с «Атареном»? — с тревогой спросил Дэвиан, видя, как над замолчавшей башней поднимаются струи темного дыма.
Вскоре пришел ответ.
— Прямое попадание, мой префект. Пожар удалось погасить, но башня «А» выведена из строя.
Все это было не фатально, но и линейные крейсеры мало пострадали от огня имперцев — главным образом, благодаря грамотному маневрированию. Они действовали в основном против головных кораблей Западной Эскадры — «Кадара» и «Атарена», сковывая силы Дэвиана. Если бы только командиры ивирских дредноутов вели себя так же грамотно и активно, и смогли бы наладить взаимодействие с «летучей эскадрой», ситуация могла стать очень скверной. А она и так была... небезопасной.
Словно в ответ на эти мысли, еще один снаряд врезался в бортовой пояс «Кадара», ощутимо встряхнув судно, но, к счастью, был остановлен броней.
Флаг командующего ивирским флотом был поднят на самом большом из четырех дредноутов — «Фелимиде», который в прошлом назывался «Сэтсу», и ходил под серебристо-алыми знаменами Агинарры. За этим весьма недурным, надо отметить, кораблем ползли три шлассенских дредноута поменьше — неплохо бронированные, но слишком тихоходные, оборудованные еще паровыми машинами вместо турбин и нещадно дымящимися трубами. Каждый имел по пять двухорудийных башен, и в бортовом залпе мог выбросить восемь тяжелых снарядов. Во времена Триумвирата они звались «Даргент», «Таннер» и «Форнхольт», а теперь превратились в «Ханади», «Масудие» и «Така-Джалет».
Наконец, отдельный боевой отряд, действующий независимо от капудан-паши, составляли линейные крейсеры «Навадие» и «Ке-Туллиел», которые, пока ходили на севере, звались соответственно, «Мисо» и «Хаттори». Уж эти-то корабли Дэвиан Каррел знал хорошо — ведь недаром пятнадцать лет назад его отец был Магистром Северного Флота. Дэвиану тогда четырнадцать было, и все названия кораблей Объединенного Флота Агинарры, равно как их тактико-технические данные и возможности, он выучил наизусть. Эту привычку — помнить поименно все корабли северян и всех командующих — Дэвиан сохранил и по сей день. Отец — старший брат правящего Императора Велизара — всегда говорил, что однажды Агинарра наберется смелости и рискнет проверить Империю на прочность. Судя по тому, что происходило вокруг, это время уже было не за горами.
Впрочем, высокую политику можно было оставить на потом. Сейчас перед Дэвианом стояла простая и очевидная задача — выиграть сражение. И дела его обстояли не то, чтобы плохо, но, скажем так, не идеально. Пожалуй, пора ускорить события.
— Сигнал субпрефекту Вейлену, — сказал Дэвиан, — Немедленно атаковать корабли Раннука.
Легкие силы имперской эскадры — пятерка быстроходных крейсеров и полторы дюжины эсминцев под командованием Ораса Вейлена, пока что держались в стороне от сражающихся линейных кораблей. Теперь же они устремились в атаку, быстро сближаясь с дымящей, горящей и громыхающей ивирской линией. Им наперерез выдвинулись легкие корабли ивирцев — четыре крейсера и десяток миноносцев. Завязалась схватка, но имперцы были намного сильнее. Вдобавок, атаку Вейлена поддержали «Неустрашимый» и «Неукротимый», замыкающие в ксаль-риумской линии. Их залп оказался точен, сразу три взрыва вспыхнули на палубе флагманского корабля султанских легких сил. Стройный крейсер окутался дымом и паром, потеряв ход.
Среди остальных кораблей Ивира на некоторое время воцарилось замешательство, что позволило имперским эсминцам прорваться сквозь их заградительную линию. Кто-то пустил торпеду — ухнул подводный взрыв, и еще один ивирский легкий крейсер начал медленно заваливаться на борт. Несколько потрепанных, но готовых к бою эсминцев Западной эскадры одновременно атаковали вражескую линию с разных направлений. Дредноуты ивирцев огрызались скорострельными противоминными пушками, но довольно-таки вяло — давала о себе знать тяжелая перестрелка, и многие орудия, скорее всего, уже просто вышли из строя. Но и те, что еще стреляли, по большей части не попадали в цели — артиллеристы в эскадре капудан-пашибыли не на высоте.
Субпрефект Вейлен атаковал решительно, не только миноносцами, но и крейсерами, которые тоже несли торпедные аппараты и пускали самодвижущиеся мины с предельно малых дистанций. Взрыв, второй! Столбы огня, воды и пара поднялись над бортом замыкающего в ивирской линии, «Така-Джалета». Линкор, и до этого выглядевший неважно, осел носом еще больше, и заметно наклонился на левый борт. Стрельбу он прекратил, и его оставили в покое, сосредоточившись на других. После взрыва торпеды в кормовой части, третий корабль, «Масудие», вывалился из линии. Очевидно, торпеда повредила рулевое управление, и дымящий, но все еще отстреливающийся из нескольких мелких пушек корабль, так и продолжал, виляя, ползти к прибрежным отмелям, словно пьяный по пути из трактира домой.
— Что ж, — прокомментировал Дэвиан, глядя, как эсминцы наседают на два последних ивирских дредноута, еще сохранявших подобие боеспособности, — тут мы уже лишние. Займемся этой сладкой парочкой.
По приказу префекта, его линия начала разворот, выгибаясь в сторону открытого моря. Теперь основной огонь был сфокусирован на «летучем отряде», но...
— Что? Уроды! — выругался капитан Илевер. — Настиус Арсус! [Это имперское выражение оставляю без перевода].
«Летучий отряд» даже не пытался вступить в дуэль с превосходящим силами противником. Увидев, что дело идет к развязке, «агинарроивирцы» без малейших колебаний развернулись и бросились прочь, оставив эскадру капудан-паши на милость противника. На прощание корабли обменялись бортовыми залпами, все снаряды с обеих сторон легли мимо целей, после этого Дэвиан распорядился прекратить огонь. Преследовать 28-узловые крейсеры с его дредноутами, и в лучшие свои годы выдававшими не более 22 узлов, не имело никакого смысла.
Это было досадно — «летучий отряд» еще мог натворить немало бед, пиратствуя на имперских коммуникациях. В Западной Эскадре не было кораблей, способных их остановить — эти линейные крейсеры могли с легкостью расстрелять все, что было способно их догнать, и с не меньшей легкостью уйти от всего, что могло представлять для них угрозу. Уничтожить, или хотя бы серьезно повредить их в сражении, было бы весьма к месту, но Дэвиан с самого начала на это не особо рассчитывал, поэтому не был теперь разочарован. Не удивило его и поведение северян — было бы воистину... оптимистично предполагать, что они будут жертвовать собой, спасая погибающих ивирцев.
— Ну что ж, пусть убираются, — произнес Дэвиан. — А мы вернемся к капудан-паше. Если там еще есть, к кому возвращаться.
— Кажется, вы правы, мой префект, — заметил капитан Илевер, глядя в бинокль. — Я хочу сказать, там возвращаться уже не к кому.
Дэвиану хватило одного взгляда, чтобы в этом убедиться. «Така-Джалет» медленно уходил под воду, подняв корму. Еще работающие винты месили волны. В бинокль можно было видеть, как суетятся на его палубе люди. Кто-то пытался спустить шлюпки, а кто-то просто прыгал в воду, рассчитывая добраться до берега вплавь.
«Масудие» все же не миновал береговые отмели, на которых и засел, сильно наклонившись на правый борт; над его палубой все еще поднимались столбы густого черного дыма, кое-где заметен был и огонь, с которым уже никто не боролся. Команда сыпалась с борта в воду, как горох. Два других корабля, «Фелимид» и «Ханади», еще держались на плаву, но утратили всякую боеспособность.
Дэвиан удовлетворенно кивнул.
— Все кончено. Приказ Вейлену — прекратить атаку и заняться спасением тонущих, — сказал он. — Флажный сигнал на «Фелимид» и «Ханади» — предложим им сдаться. Если у капудан-паши хватит ума, сегодня больше никто не пострадает.
— Так точно, мой префект! — ответил один из молодых офицеров штаба.
Легкие силы Империи прекратили атаки и занялись спасением ивирских матросов, находящихся в воде. Над фок-мачтой ксаль-риумского флагманского корабля «Кадара» поднялась вереница разноцветных флагов. Ответа не последовало.
Илевер прищелкнул языком.
— Было бы наивно думать, что капудан-паша Раннук станет вести себя умнее обычного, — заметил он. — Поторопим их, мой префект?
— Нет, погодите! — оборвал Дэвиан. — Смотрите! Желтый ивирский флаг с изображением сабли, рассекающей летящую стрелу, пополз вниз, а вместо него на покосившейся мачте «Фелимида» поднялся белый. Пару минут спустя и «Ханади» последовал примеру флагмана.
— Я ошибался... — с презрением прокомментировал капитан Илевер. — Все-таки он предпочел сохранить свою шкуру.
— Тем лучше для нас, — возразил Дэвиан. — Отправьте на корабли призовые команды, проверьте, в каком они состоянии. Если там еще есть, что чинить, отведем их в Атрию, там подлатаем и отправим на базу в Гайоне для полноценного ремонта. Впрочем, так или иначе, от них будет польза, можно будет хотя бы пустить их в переплавку...
Его слова прервал оглушительный грохот. Там, где находился севший на мель «Масудие», к небу поднялся огненный смерч, и во все стороны полетели обломки. Очевидно, пожар добрался до артиллерийских погребов. Корабль превратился в огромный костер, внутри которого еще время от времени продолжало что-то взрываться.
— Что ж, — Дэвиан усмехнулся. — Достойный штрих к финалу эпической драмы. По крайней мере, солнцеподобный Ажади теперь трижды подумает, прежде чем обратиться за помощью к своим северным друзьям.
Комментарии (9)
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
Регистрация Вход