Последний закат. 1

— Я сбегаю искупаюсь, мам! — прокричал Джон в распахнутое окно и помчался по тропинке вниз, к морю. Он был обнажен до пояса, на шее у него висело полотенце, на ногах — старые шорты и кеды. Одним махом Джон перемахнул через высокий забор и, набрав огромную скорость, припустил к пляжу. Они жили на самой окраине колонии, до океана было рукой подать.
— Осторожно! — крикнула ему вслед Эллис, зная, что сейчас он слышит только свист ветра в ушах. Она приготовила напиток и села напротив окна, запахнув халат и вернулась к приятным воспоминаниям о сне. Но как она не пыталась вызвать в памяти свое видение, ничего не получалось, только все ее существо заполняла какая-то непонятная тревожная радость. Через несколько минут на тропинке в саду показался мокрый Джон. Он оперся на забор и легко перепрыгнул его — калиткой Джон принципиально не пользовался, да и какой мальчишка в пятнадцать лет пользуется калиткой? Вода быстро испарялась с его тела, оставляя на коже чуть заметные белые соляные разводы, шорты намокли и облепили мускулистые длинные ноги. Этим летом он начал превращаться в мужчину — юношеское худое тело обретало правильные пропорции, плечи раздались вширь, на груди появились твердые плитки мускулов. На поджаром животе рельефно выступали кубики — Джон самозабвенно занимался спортом с совсем детских лет и к шестнадцати являл собой великолепный образчик молодого мужчины. Стремление к движению выходило у него за рамки обычного — он все делал бегом, энергично, с каким-то кипучим весельем — легко и быстро учился, играл в футбол, помогал по дому, находя время на спорт, увлечения, книги, кино, друзей, и конечно, девчонок. Перемещался Джон только бегом. Очень редко, в ситуациях, где бег не допускался приличиями — быстрым шагом, а когда приходилось стоять на месте — постоянно покачивался на ногах и переминался, будто его сильные ноги спринтера жили отдельной жизнью и хотели одного — бегать. «Где вы покупаете своему парню батарейки? — со смехом спрашивал тренер Кларк. — Я бы взял комплект для всей команды...». Эллис надеялась, что с возрастом эта кипучая динамика найдет выход в чем-то полезном — казалось, сын действительно заряжен какой-то невероятной энергией. «Муж был таким спокойным и рассудительным, — думала она. — А я, конечно, была взбалмошной девчонкой, но в мальчика как будто засунули реактор...» После трагической смерти мужа пять лет назад, ей приходилось помногу работать, чтобы прокормить их маленькую семью и она опасалась, что Джон, предоставленный сам себе, отобьется от рук. Но опасения были напрасными — Джон вырос ответственным и серьезным парнем.
Шлепая босыми ногами, Джон зашел на кухню, мимоходом чмокнул ее в щеку и принялся готовить себе бутерброд. Он стоял напротив окна и летнее солнце заливало его силуэт безудержным веселым светом. С мокрых волос на обнаженную спину капала вода — капли искрились на солнце, и казалось его темные, чуть вьющиеся волосы усыпаны сверкающим жидким серебром, скатывающимся тонкими ручейками по спине. Солнце золотило загорелую кожу. Крепкие мышцы рельефно играли под ней и, казалось, весь он своей молодостью и здоровьем как-то растворяется в таком же здоровом и сильном солнечном утре.

— Ты весь мокрый, — улыбаясь, сказала Эллис.
— Все равно сейчас в душ, — ответил Джон. Он соорудил нелепый бутерброд из двух тостов, огромного куска ветчины, помидоров и листьев салата.
— Сделать тебе бутерброд? — спросил он, вскинув на нее ярко-синие глаза. Луч света падал наискосок ему на лицо, высветив аквамариновые хрусталики до самого дна.
— Если долго смотреть тебе в глаза, можно утонуть, — сказала Эллис. На чистом лбу сына пролегла чуть заметная морщинка.
— Ну, ну, не буду, — засмеялась Эллис. — Я забыла, что мне нельзя хвалить своего красивого мальчика... Сделай мне бутерброд.
— Я крупный специалист по бутербродам! — весело отозвался Джон. Он соорудил такое же ветчинно-помидорное чудовище и сел рядом с ней. Он взял свой бутерброд и с наслаждением впился в него — крепкие белые зубы отхватили громадный кусок и Джон, не растерявшись, помог себе запихать его в рот пальцами.
— У тебя всегда хороший аппетит, правда? — сказала Эллис.
Джон кивнул головой, сделав недоумевающие глаза — зачем спрашивать очевидные вещи? Он что-то пробубнил.
— Что? — спросила Эллис. — Джонни, ты же знаешь, то нельзя разговаривать с набитым ртом.
Джон энергично задвигал челюстями, сглотнул и сказал:
— Сегодня же игра, мама! Неужели ты забыла? Полуфинал! — он сделал большой глоток кофе, обжегся, высунул язык и замахал перед ним рукой.
— Джон, куда ты спешишь...
— Обеда же не будет, тренер запрещает есть перед игрой! Поэтому надо запастись калориями на весь день! — он торопливо запихал в рот остатки ветчины и направился в душ.
— Ма, ты придешь на игру?
— Я постараюсь, сынок. У меня смена через два часа.
— Отпросись, пожалуйста. Тренер сказал, что трансляцию будут смотреть менеджеры из «Нью-Питсбург рейнджерс». Он говорил с ними обо мне и они заинтересовались...
Джон остановился в коридоре и серьезно посмотрел на мать.
— Когда я стану звездой, буду получать кучу кредитов и куплю нам огромный дом и тебе больше не придется работать...
— Что же я буду делать? — улыбнулась Эллис.
— Отдыхать. Разводить котов. Сажать герань. Печь пироги.
Эллис расхохоталась.
— Ты в самом деле представляешь, как я этим занимаюсь? А по вечерам сижу у камина и вяжу шарф?
Джон засмеялся. Он и самом деле не мог представить свою молодую, красивую тридцатипятилетнюю маму за этими занятиями.
— Не, мам. Кто угодно, только не ты!

Выйдя из душа, Джон быстро оделся у себя в комнате, подхватил рюкзак, с заботливо сложенной еще с вечера формой, и вышел из дома. Эллис вышла проводить его, он помахал ей рукой, направился было к центру, но, как только она скрылась в проеме двери, резко поменял направление и, оглядываясь по сторонам, направился в другую сторону. Эллис увидела его из окна и улыбнулась, покачав головой. Конечно, Джон направился к дому Эвона Керебера — начальника колонии. Бородач Керебер только два месяца назад был назначен на свой пост — он отличался излишней жесткостью и требовательностью, умел добиваться результата не взирая на трудности и наверняка поэтому нравился начальству — но Джона Керебер совсем не волновал. Шеф колонии приехал со своей семьей — женой, и двумя дочками — Ритой и Джейн. Джейн была еще совсем кроха, а вот Рите только-только исполнилось шестнадцать и она, тоненькая, с нежным румянцем, с огромными зелеными глазами, сразу стала предметом обожания всех мальчишек в школе, неизбалованных большим выбором представительниц слабого пола. Однако, Керебер ясно дал понять, что не позволит какому-нибудь сопляку «испортить девчонку на выпускном». Все, даже самые робкие попытки ухаживания парней за Ритой, по его мнению, имели под собой только это стремление. Он всегда встречал Риту из школы, несмотря на свою занятость, не отпускал ее вечером из дому, а если она оставалась после школы для занятий в театре или просто поболтать с подружками, он появлялся из ниоткуда и со скандалом утаскивал плачущую дочь домой. Скоро даже самые отчаянные школьные ловеласы бросили попытки приблизиться к Рите. В конце концов, целые ребра были дороже сомнительного удовольствия. Все так думали, кроме Джона...

Джон подобрался к дому Кереберов сзади, огляделся, повис на высоком заборе, легко подтянулся на руках и очутился через мгновение с обратной стороны. Он взял с земли небольшой камушек и, прицелившись, запустил его в маленькое окно на втором этаже. Стекло неожиданно громко звякнуло и Джон нырнул в кусты. Через секунду из окна выглянула Рита Керебер — ее длинные светлые волосы заискрились на солнце, белая майка подчеркивала потемневшую от загара кожу. Она высунулась из окна по пояс и он отчетливо увидел под майкой еле наметившиеся груди. У Джона перехватило дыхание.
— Шепард, это ты? — шепотом спросила Рита.
Джон вышел из кустов.
Рита увидела его, вспыхнула румянцем и быстро оглянулась на дверь.
— Я же говорила тебе, чтобы ты не приходил сюда! Мне кажется, папа стал что-то подозревать...
— Рита, ты придешь на игру? Ты же обещала...
— Я очень хочу, правда! Я сказала ему, что иду сегодня к Кортни делать контрольную, и мама Кортни согласилась меня прикрыть. Я надеюсь, он не поедет к ним проверять...
Джон воровато оглянулся по сторонам, и вдруг с разбега взобрался по стене до карниза второго этажа. Он уцепился за подоконник и подтянулся, очутившись лицом к лицу с Ритой. Девушка испуганно отпрянула от окна.
— Джон, ты с ума сошел! Он же еще не уехал!
— Рита, залезь ко мне в нагрудный карман!
— Что?
— Быстрее, у меня руки затекают.
Рита осторожно открыла молнию на куртке Джона.
— Достань. Только тихо.
Рита засунула руку в карман, ойкнула и отдернула руку.
— Я же говорил, осторожно.
Рита достала немного помятую, но все равно очень красивую розу — цветок был недавно сорван, маленький бутон еще не до конца распустился. Розовые нежные завитки скручивались в тугую спираль.
— Это тебе. — сказал Джон. Руки, вцепившиеся в подоконник, начали мелко дрожать от напряжения.
Рита зарделась от смущения, поднесла розу к лицу.
— Спасибо, — тихо сказала она. — Мне еще никто не дарил цветов... Где ты взял настоящую розу?
— Неважно. Ты придешь на стадион?
— Я постараюсь.
— Это очень важно для меня, Рита. Я буду играть для тебя.
Рита улыбнулась, оглянулась на дверь и, закрыв глаза, быстро поцеловала Джона в щеку. Лицо Джона расплылось в широкой улыбке, он потянулся было к ее губам, но тут руки не выдержали и он сорвался вниз. Рита вскрикнула.
— Ты в порядке? — спросила она, выглядывая из окна. Джон поднялся с земли, отряхивая колени, поднял голову и показал большой палец.
— Что за шум? — раздался рокочущий бас Керебера на первом этаже. — Рита, что ты там творишь?
Лицо девушки сразу омрачилось, на лбу пролегла морщинка, глаза сделались испуганными.
— Ничего, папа, я уронила стул! — она умоляюще посмотрела на Джона, показывая рукой на забор. Джон нахмурился, подобрал с земли рюкзак и полез через забор. Оказавшись наверху, он помахал Рите рукой, но она уже скрылась в проеме окна. Джон спрыгнул и помчался к школе, поправляя на плече рюкзак — он уже опаздывал на занятия...

Матч был потрясающим — к концу второго тайма счет был 4:4. Как только забивали противники, команда Джона всеми силами рвалась вперед выравнивать положение. Добившись своего, они замедляли бешеный темп, чтобы передохнуть, и в этот момент более выносливый соперник из соседнего города начинал контратаку. Команда была выше их на голову — парни там были взрослее и у них в колонии была приличная спортивная школа, никто не ожидал, что хозяева возьмут хотя бы ничью. На стадионе сидел весь городок — ко второму тайму на трибунах не осталось свободного места, в перерыве многие оповестили друзей о зрелищном противостоянии, народ, жадный в маленькой колонии до развлечений, все подходил и подходил — столько людей Джон еще не видел. Он все посматривал по сторонам, надеясь разглядеть на трибунах золотоволосую Риту — но ее все не было. И мамы тоже. Однако он выкладывался на поле по полной — забил два гола, отдал голевой пас и заработал штрафной. Пот лил градом, футболка промокла и липла к телу. Солнце взошло уже высоко и началась жара. Соперники быстро разобрались что к чему и начали караулить его по всему полю — пару раз достаточно жестко свалили на траву, а рослый рыжий капитан неприятелей, забирая мяч на угловой, зло шепнул в ухо:
— Придержи пыл, малыш. Мы все равно победим...
— Пошел ты! — огрызнулся Джон.
На восемьдесят шестой минуте вратарю гостей отдавили руку, и, пока с ним возились у кромки поля, парни, изнывая от жары, кинулись к бутылкам воды у тренерских скамеек. Джон жадно глотал прохладную воду, повернувшись спиной к полю, как вдруг увидел прямо перед собой, за ограждением, Риту Керебер. Он чуть было не захлебнулся, радостно засмеялся и, вытирая рот, подошел к ней.
— Ты давно здесь?
— Несколько минут. Прости, раньше не могла, — она посмотрела на него блестящими зелеными глазами. В них опять набежала грусть.
— Ничего. Самое интересное еще увидишь.
— Здесь столько людей, Джон. Вдруг кто-нибудь меня увидит и расскажет ему?
Джон нахмурился.
— Никто не расскажет. А если и расскажет, что в этом такого? Разве ты делаешь что-то плохое?
— Нет, — Рита опустила голову. Голос у нее задрожал. В руках у нее Джон увидел подаренную розу. Он сдвинул брови, просунул сквозь сетку пальцы и дотронулся до ее руки.
— Знаешь, я пойду и поговорю с ним после игры. Прямо так и скажу: мол, мистер Кербер, Ваша дочь просто замечательная девчонка и Вы не вправе так относится к ней. И я хочу за ней по настоящему ухаживать, потому что... потому что она красивая, умная, скромная и... — Джон запнулся. — И...потому, что я люблю ее и не позволю, чтобы...
Рита вскинула на него огромные глаза, удивленные, радостные. На концах длинных ресниц сверкали слезинки. Джон опустил голову вниз и залился румянцем. Рита придвинулась близко к сетке и тихо прошептала, не отрывая от него распахнутого взгляда:
— Я тоже люблю тебя, Джон Шепард...
Джон прислонился губами к сетке и она со своей стороны осторожно дотронулась до его губ своими.
— Шепард! — раздался над ухом голос тренера Кларка. — Быстро на поле! После игры займешься девчонками.
Улыбаясь, Джон отпустил руку девушки. Рита все так же смотрела на него, неотрывно, загадочно. Счастливый, с бешено бьющимся сердцем Джон выбежал на поле — ноги его стали невесомыми, тело словно зарядили лучистой энергией. Он еще раз оглянулся и увидел ее за сеткой, и что-то красное в руках и ее улыбку. «Милая, — подумал Джон. — Милая, милая Рита...». Пробегающий мимо капитан команды Билли Адамс дал ему подзатыльник:
— Джон, соберись. У нас последний шанс на победу... Держись ближе в штрафной!
Свисток. Шум стадиона в ушах. Джон оглядывается назад — Скотт Батлер забирает мяч у противника, пасует Адамсу — Адамс набирает скорость, показывает рукой — беги вперед, вперед. Джон пускается со всех ног и летит к чужим воротам, в ушах свист ветра. Адамс пускает мяч вперед, Джон успевает к нему, и защитники остаются позади — впереди белая сетка ворот и вратарь, сбоку слышится лишь сбитое дыхание догоняющих. Вратарская. Джон готовиться для удара, он знает, что попадет — по-другому и быть не может, он все рассчитал, в дальний угол от вратаря, с отскоком, мяч будет недостижим. Джон ловко обводит вратаря и замахивается для удара — секунда, в которой исчезает все — вся Вселенная сосредоточена только в белом кожаном мяче. Джон слышит свое дыхание и время вокруг замедляется, удар — и мяч летит, сверкая на солнце боками мимо вратарских перчаток, мимо ноги подоспевшего защитника, летит лениво и нехотя, отскакивает от земли, поднимая в верх зеленые ворсинки газона и, наконец, врезается в угол, в толстую сетку ворот. В ту же секунду слышится резкий свисток судьи. Стадион взрывается. Голова у Джона прояснилась, он оглядывается по сторонам с удивленной улыбкой — а команда уже со всех ног бежит к нему по полю, и вот он уже лежит на траве, а на нем добрая дюжина здоровых молодцов, и откуда-то сверху бас тренера Кларка:
— Шепард! Сукин сын, ты забил! Ты все-таки забил!
Стадион начал скандировать его имя. Джона подхватили на руки и потащили в раздевалку, он оглянулся, чтобы найти глазами Риту, но так и не увидел ее. С трудом Джон отбился от поздравлявших его друзей, наспех переоделся, даже не заходя в душ, и помчался, расталкивая толпу, на выход из стадиона — парни подобиделись немного, но отпустили, тем более, что Кларк многозначительно указал всем на грудь, на сердце и скорчил забавную мечтательную рожу, так что все засмеялись.
Джон высматривал Риту среди толпы, люди хлопали его по спине и поздравляли, он рассеянно отвечал на приветствия, не переставая крутить головой.
— Куда же ты делась, Рита Керебер? — спросил он вслух. В этот момент кто-то осторожно дотронулся до его спины, он быстро оглянулся — перед ним стояла Рита, молча улыбаясь. Джон взял ее руки в свои.
— Куда ты пропала?
— Искала тебя. Я не знала, где выход. Поздравляю тебя. Это был красивый гол, хотя я ничего не понимаю в футболе, но ты так здорово бежал... Все вокруг прямо замерли, когда ты бил по мячу... А потом так кричали, что я оглохла.
— Да, это было здорово. Этот гол — твой. Знаешь, когда ты сказала что, ну.... что любишь, у меня прямо крылья выросли...
Рита зарделась, опустила голову.
— Слушай, у тебя еще есть время? — спросил Джон. — Давай зайдем в закусочную, выпьем кофе.
Рита неуверенно оглянулась.
— Ну если только ненадолго. На полчасика...

Джон взял ее за руку и повел через редеющую толпу. Рита семенила за ним, прикрываясь его спиной, со страхом вглядываясь во встречные лица — только сейчас Джон по-настоящему понял, насколько силен ее страх перед отцом и лицо его помрачнело... Они уже подходили в небольшому ресторанчику рядом со стадионом, как вдруг Джона свалила с ног оглушающая оплеуха. Он упал на землю, схватившись за ухо, в голове загудело и словно сквозь вату раздался пронзительный крик Риты:
— Папа, не надо!
Джон поднял голову и увидел прямо над собой искаженное злостью бородатое лицо начальника колонии Эвана Керебера.
— Негодный щенок, только дотронься еще раз до моей дочери! — заорал Эван. — Кем ты себя возомнил?! А ты, идиотка, что вытворяешь на глазах у всего стадиона?! — он резко тряхнул плачущую Риту за руку. Джон с трудом поднялся на ноги, потряс головой. Вокруг собралась небольшая толпа.
— Мистер Керебер... — начал было Джон.
— Заткнись, пока я тебя не прибил!
Керебер потащил сопротивляющуюся Риту по улице. Джон в два прыжка догнал и схватил Эвана за плечо.
— Отпустите ее, — сказал он твердо.
Керебер изумился такой дерзости и даже остановился.
— Вы не имеете права так обращаться... — сказал Джон, но не успел договорить, видя, как волосатый кулак Эвана делает крутой вираж и летит ему прямо в лицо. Джон резко поднырнул под руку Керебера, выпрямился, сжал руку в кулак и нанес сокрушительный удар в челюсть начальника колонии. В кулаке у Джона что-то хрустнуло, боль пронзила руку и одновременно он услышал, как громко клацнули зубы у Керебера. От неожиданности Эван качнулся назад и отпустил Риту, которая сразу отбежала и спряталась за Джона. Керебер удивленно поднес руку ко рту, потрогал пальцем разбитую губу, откуда уже начала сочиться кровь. Джон стоял перед ним, сжав кулаки и тяжело дыша. Краем глаза, он видел, как вокруг образовалась небольшая толпа. Ничего не говоря, Эван кинулся в атаку — Джон едва успевал уворачиваться от ударов, Рита отчаянно визжала, вцепившись в рубашку отца. Силы были неравны — Керебер был выше Джона на целую голову и килограммов на тридцать тяжелее — скоро Джон получил мощнейший удар в правую скулу, перед глазами взорвался красный фейерверк и непреодолимая сила потянула его вниз. В последний момент, падая, он увидел перед собой угол бордюра, попытался увернуться и вырубился. Впрочем, он пришел в себя через несколько минут, голова невыносимо болела, что-то теплое текло по лицу. На бетонной дорожке уже натекла небольшая лужица крови. Его замутило. Джон с трудом поднял глаза и увидел, как разъяренного Керебера оттаскивают тренер Кларк и несколько парней из команды. Кто-то подошел к нему и приложил к рассеченному лбу платок, и он поспешно пропитался алой кровью. Растерянное лицо Риты, все мокрое от слез, мелькнуло из-за широкой спины отца — Керебер, отмахиваясь от зевак, потащил ее куда-то в сторону.
— Идти сможешь? — спросил Кларк, присев перед ним на корточки.
Джон кивнул головой. Его осторожно подняли и повели в медицинский пункт на стадионе.
Джон сидел на кушетке, зажмурив глаза от яркого света медицинской лампы. Доктор Колонелл накладывал ему швы на левую сторону лба. Рассечение оказалось достаточно глубоким.
— Останется шрам, — сказал Колонелл. Джон промолчал, покосился на себя в зеркало. Руку туго перебинтовали — он выбил суставы в драке. Куртка вся измазана в крови. На лице набух синяк — один глаз заплыл и почти не открывался. На лбу белел пластырь.
— После сотрясения будет болеть голова, — сказал Колонелл. — Полежишь дома дня три, потом покажешься мне. И не вздумай геройствовать, — доктор многозначительно посмотрел на Джона. «Какой уж из меня герой» — горько подумал Джон. Дверь в комнату распахнулась и он увидел маму — растрепанную, запыхавшуюся. Волосы разметались по лицу, глаза полны тревоги и слез. Она увидела его и облегченно выдохнула, подошла ближе. Джон опустил голову. Эллис взяла его за подбородок и осторожно потянула наверх. Внимательно посмотрела в глаза.
— Это было необходимо? — тихо спросила она.
— Да, мама, — ответил Джон.
Эллис осторожно провела рукой по его лицу, внимательно оглядела шов на голове. Прикусила губу. В ее глазах вспыхнули огоньки ярости.
— Кереберу это с рук не сойдет!
— Нет, мама! — взбудоражился Джон. — Это наше с ним дело, не вмешивайся!
— Дело шестнадцатилетнего ребенка и взрослого мужчины?
— Я не ребенок!
— Джон!
Доктор громко кашлянул. Эллис быстро оглянулась на него.
— Дома поговорим. Пойдем.
Джон слез с кушетки и, понурив голову, поплелся за ней следом. Дома мама не стала ничего говорить — она всегда понимала его, поняла и сейчас. Уложила в кровать и принесла горячего чая — Джон проводил ее благодарным взглядом. Он улегся на кровать, заложив руки за голову. Мысли путались, воспоминания этого невероятного дня громоздились в усталом мозгу. Что же сейчас делает Рита? Наверняка ублюдок совсем извел ее. А ведь в том, что произошло Джон виноват. Он вынудил девочку прийти на игру и вдобавок поцеловал ее на стадионе. Ведь он знал, что все так кончится, и не смог защитить ее! Мысль о том, что Рита сейчас страдает, была невыносима. Он приподнялся на локтях, посмотрел в окно. Он должен увидеть Риту. Ну не убьет же его Эван в самом деле. Осторожно, чтобы не услышала мама, он выбрался из окна и направился к дому Кереберов. На город уже опускался закат, небо окрасилось в багряный цвет. С океана подул легкий бриз.
Добравшись уже в сумерках до знакомого дома Джон привычно перелез через забор, мягко спрыгнул. В голове зашумело, он немного посидел в кустах, подождав, пока пройдет головокружение. Он собрался уже кинуть камушек в окно, как совсем рядом, за стенкой раздался женский возглас:
— Это ты виноват, Эван, ты!
— Зактнись!
— Ты довел девочку! Скажи, что она такого сделала? Все в ее возрасте встречаются с мальчиками!
«Миссис Керебер» — догадался Джон. Странно, что всегда молчаливая, запуганная жена Эвана сейчас так кричит.
— Она вела себя, как шлюха! Ты бы видела ее на стадионе! Я со стыда чуть не провалился!
— Эван, бессердечный ублюдок! Где теперь ее искать? Вдруг она что-нибудь с собой сделает?
— Прекрати истерику! Захочет жрать, придет! Позвони матери этого щенка...
«Рита пропала» — мелькнуло в голове у Джона. Он поднялся на ноги, перелез через забор обратно. На улице совсем стемнело. Куда же она могла пойти? Сердце у Джона заныло от тоски, от нехорошего предчувствия. Он беспомощно огляделся. И вдруг его осенило. Их место! Ну, конечно! Он давно, еще ребенком, нашел сокрытое место в паре километров от города, на вершине поросшего лесом холма, нависшего над морем. Деревья и кустарники со всех сторон закрывали небольшую полянку, уставленную плоскими теплыми камнями, а внизу, во всем своем великолепии, блистал океан. Джон проводил там многие часы, любуясь морскими закатами — здесь, наверху казалось, что время замедляла свой бег и накрывала сладкая безмятежность. Однажды он показал полянку Рите, и та пришла в восторг. С тех пор они забредали сюда в свои редкие прогулки, молча сидели, глядя на бескрайнее море.
Джон развернулся и побежал к побережью. Через полчаса он, запыхавшись, уже взбирался на холм. В голове шумело и он часто останавливался, чтобы унять тошноту. Скоро показалась вершина холма, заросшая густым кустарником. С бешено бьющимся сердцем Джон раздвинул кусты и увидел на камнях белеющий силуэт.
— Рита! — выдохнул он.
Рита вскочила с камней и подбежала к нему.
— Я так и знал, что ты здесь...

Они сидели, тесно обнявшись, прислонившись спиной к стволу большого дерева. Невидимое море шумело далеко внизу.
— Он сказал, что отправит меня куда-нибудь... — сказала Рита.
— Не отправит...
— Нет, Джон, ты его не знаешь. Он всегда делает все, что говорит. Я видела, как он заказывает билеты. Он говорил такие ужасные вещи, Джон... Он сказал, сказал что я...
— Не надо... — он тихонько поцеловал ее в макушку.
— Скажи, что мы сделали плохого? Разве я такая, как он говорит? — Рита отодвинулась от него, внимательно посмотрела в его глаза. — Джон, может, я и вправду веду себя плохо?
Джон привлек ее к себе.
— Ты самая скромная девушка на свете. Это он псих. Все так говорят.
— Если он увезет меня, обещай, что найдешь меня... Обещай. Я буду ждать.
— Ты никуда не уедешь...
— Обещай, пожалуйста... — она начала тихо плакать.
Сердце у Джона заболело от жалости и любви. В темноте он нашел ее голову и стал целовать ее лоб. Все ее лицо было мокрым от слез.
— Не плачь, Рита. Не плачь... Все будет хорошо... Я обещаю.
Вдруг она закинула руки ему на шею и прижалась к нему всем горячим худеньким телом и он отчетливо услышал, как торопливо бьется ее сердце. Рита подняла голову и, часто дыша, еле слышно зашептала:
— Он увезет меня, да увезет, я знаю... Я не увижу тебя больше, я ничего больше не боюсь. Я не могу так проститься... Иди ко мне, иди, Джон...
Она поцеловала его, смело, непривычно, чуть покусывая за губы и осторожно, боясь задеть его раздутую скулу. Голова у Джона закружилась, он глубоко вздохнул, пьянея еще больше от запаха, ее лихорадочного дыхания, от сверкающих глаз. Она взяла его забинтованную руку и положила себе на грудь. Он с трудом оторвался от ее губ.
— Рита, ты делаешь это назло отцу, — хрипло сказал он. — Ты будешь жалеть от этом...
— Нет, нет, нет, ты не понял... Я делаю это, потому что люблю тебя. Глупый, глупый Джон... Ты — мой единственный, мой любимый, как я могу жалеть? — она неожиданно сильно потянула его вниз, он подчинился, не в силах сопротивляться и весь мир вокруг сразу наполнился каким-то нестерпимым блеском. Джон совершенно отчетливо запомнил близко ее глаза — бездонные, счастливые. На секунду они потемнели от слабой боли, но потом сразу наполнились блаженным, лихорадочным светом. От земли и растений пахло томным, пряным запахом и он смешивался с запахом их молодых тел...
Потом они долго лежали, прижавшись к друг другу — усталые, ленивые, забыв о смущении, поглаживали друг друга. Две луны вышли из-за туч и осветили поляну волшебным серебристым светом. С океана потянуло прохладным бризом.
— Ты простынешь, — сказал Джон и подоткнул расстеленную на земле куртку по ее бок. Рита счастливо вздохнула и провела ладонью по его спине.
— Как бы я хотела, чтобы эта ночь не кончалась...
— И я...
Они полежали еще немного, но что-то холодное уже забралось между ними — что-то противное, тревожное и избавиться от него уже нельзя было. Они оделись, помогая друг другу отряхнуться от налипших на влажные тела мелких веточек и травы. Рита выпрямилась, закинула голову назад, расчесывая пальцами роскошные волосы, держа заколку во рту. Джон сидел на земле, обувая кеды. Вдруг он резко поднял голову.
— Ты слышала? — спросил он.
— Что?
— Вроде, как двигатели...
— Космопорт слишком далеко. Отсюда не слышно.
Над лесом вдруг пронесся уже отчетливо слышимый вой механизмов.
— Да, теперь и я слышу, — Рита посмотрела на его встревоженное лицо. — Откуда они здесь?
— Не знаю. Пошли скорей.
Они торопливо начали спускаться вниз с холма...