(Вторая жизнь. Пролог). Жизнь, смерти вопреки. Глава 4. Падение

— Виктор, — крикнула я, — Позвони Шарлотте и скажи ей, что я решила ее проблему, Петр завтра уедет. А она пусть немедленно приезжает ко мне в особняк.

— Я понял, Панда, — донесся его голос из гостиной, — Тебе что-нибудь принести?

— Нет, я хочу спать. Как только Шарлотта приедет, разбудишь меня.

Я стянула с себя халат и забралась под одеяло. Я умираю. Я медленно и неотвратимо умираю. Моя ДНК разваливается и спасительный препарат уже почти не действует. Сколько мне осталось жить? Два года? Год? А может и того меньше? Отец, зачем ты со мной так поступил? Для чего ты подарил мне чужую жизнь? Как много вопросов, как мало ответов, как сложно подобрать слова, чтобы описать ту, которая так давно жила. Она была окружена звездами. Ее жизнь проходила в постоянной борьбе за выживание. Шла жестокая война, но при этом она любила, наперекор всему, назло смерти. Мелиса смеялась, испытывая боль потерь, она жила смерти вопреки. И ее память, ее боль была во мне вместе с ее генами. Ее тело, ее острый и проницательный ум, жестокость, хладнокровие, потерянная любовь, все это принадлежало теперь мне. А я ничего не могла дать ей взамен. Я шлюха, сидящая на наркоте.

— Панда, — услышала я голос Виктора, он коснулся моего плеча и я открыв глаза уставилась на него, — Ты просила разбудить тебя, когда приедет Шарлотта.

— Отлично, пусть подождет в гостиной, я сейчас спущусь.

— Нет, она не приехала.

— Тогда какого хрена ты меня разбудил? — вспылила я.

— Мне позвонил Дмитрий. Ее машину расстреляли. Шарлотта скончалась по дороге в госпиталь.

— Тварь! Тварь, вот ублюдок, — я вскочила с кровати и принялась голышом ходить по комнате. Подойдя к тумбочке, я схватила стоящую на нем лампу и грохнула ее об стену, — Это Генри, ублюдок. Я же договорилась и с ним, Шарлота должна была начать работать на меня. Я ведь хотела взять ее под свою защиту. Она была на шестом месяце беременности. Я ненавижу этого урода! Я глотку ему перегрызу!

— Панда, у нас нет доказательств. К тому же, Генри свободный, он вправе сделать подобный шаг. Ну подумай, тебя и так все боятся, начиная от глав кланов и заканчивая свободными и хозяевами. А тут ты еще собираешься нанять Шарлотту, она ведь самый сильный советник. Вот он и подумал, что ты что-то замышляешь.

Я остановилась, а Виктор взял меня за руку.

— Постой, Панда, ты правда что-то задумала? Ты меня пугаешь.

— Я хочу присоединить к себе территорию Генри.

— Ты обалдела? Пойти против него. Да это же можно сразу себе пулю в голову пустить, чтобы не мучиться. Его территория — это треть этого вонючего города! Он просто раздавит тебя.

— Ты можешь уйти прямо сейчас, — ответила я, — Я не звала тебя в прошлый раз, не стану держать и сейчас. К тому же, это я расширяла его сферу влияния. И только я вправе отнять ее у него.

— Черт, черт, черт, умоляю, Панда, остановись. Я никуда от тебя не уйду, но прошу, успокойся. Отдохни немного, я знаю тебя уже пять лет и умоляю, сделай перерыв хоть на один год. Ты словно заведенная, работаешь днем и ночью.

— Я умираю, Виктор, — я прислонила ладонь к его щеке, — Генри последний, чья территория перейдет ко мне. И после я передам ее тебе.

— Да мне на фиг не сдалось такое хозяйство, — он обнял меня и поцеловал в щеку, — Панда, я хочу чтобы ты жила. Глупышка, я ведь не смогу управлять. А у тебя целая жизнь впереди. Тебе всего-то двадцать три года, ты за пять лет поставила Нью-Авалон на уши. И теперь ты собираешься умирать?

— Виктор, это неотвратимо. Скажи мне лучше, Дмитрий тебе еще что-нибудь говорил?

Он отпустил меня и я, подняв свой халат с пола, накинула на себя.

— Дмитрий сказал, что Шарлотта все время говорила про Сингапур, что типа утечку организовал Генри. И сейчас он покупает у кого-то еще сто двадцать контейнеров нулевого элемента.

— Черт побери, кто же его загадочный поставщик? Вначале пятьдесят тон иридия. Потом пятнадцать тон платины. И все идеально очищено. Виктор, ты знаешь, сколько сейчас стоит грамм платины? А какова цена на нулевой элемент? Да это же целое состояние.

Я ходила по комнате и пыталась сопоставить все имеющиеся факты. Два года назад в Сингапуре произошла утечка нулевого элемента. Я тогда отправила туда Шарлотту, с надеждой, что она разузнает про этот инцидент и побудет на достаточном удалении от Генри. И вот она приезжает с нужной мне информацией, ее убивают, но она успевает по дороге в госпиталь рассказать, что Генри замешан в этом. Дмитрий сказал, что Генри не работает с правительством, а это значит, что все его покупки — контрабанда. В две тысячи сто сорок седьмом году Генри первый узнает о существовании протеанского аванпоста на Марсе. Через полгода это становится официальной информацией, так сказать, утекло из под грифа «секретно». Еще через четыре месяца Генри через посредников продает правительству шифр к языку протеан. В две тысячи сто сорок девятом к нему поступает информация, что за орбитой Плутона есть какое-то устройство, позволяющее мгновенно перемещаться по нашей галактике. А всего через пару месяцев эта информация опять становится доступной для всех. Тогда Шарлотта называет Генри Призраком. Его кто-то ведет, постоянно подбрасывая ему все новые и новые данные. Но кто? Кто этот человек? За те три года, что я проработала на него, мне удалось лишь узнать непонятный счет в одном из банков бывшей Швейцарии. Но он был организован еще в две тысячи тринадцатом году и сейчас он просто огромен. Да что там говорить, если этот счет обналичить, то можно купить весь Нью-Авалон, со всем транспортом и мебелью в каждой квартире. Мне нужно узнать имя владельца этого состояния. Возможно, тогда я смогу выйти на информатора Генри. Я остановилась и уставилась на Виктора.

— Слушай, Виктор, — обратилась я к нему, — Я дам тебе номер одного счета, попытайся пробить его владельца. Но если почувствуешь опасность, сразу же все бросай и исчезай, — взяв со стола ручку и оторвав от газеты клочок, я написала этот номер и передала ему в руки, — Ты меня понял? Сразу исчезай, ложись на дно и, как минимум, года два не высовывайся. Это очень опасно.

— Панда, ты уверена? — он покосился на бумажку в своей руке и положил ее в нагрудный карман, — Я, конечно, сделаю все, как ты просишь. Но, может быть, тебе не стоит этого делать? Ты богата, имеешь огромный вес в городе. Может, ты, все-таки остановишься?

— Да, и еще, позвони Дмитрию и скажи, чтобы тоже уезжал подальше. Немедленно. Пусть забирает семью и переезжает на какой-нибудь необитаемый остров. Переведи на его счет пятьдесят миллионов долларов. Так же переведи с моего счета на свой любую сумму, какую только захочешь. Похоже, я доиграла эту партию.

— Панда, через месяц новый год. У меня получиться уговорить тебя сделать последний ход в следующем году?

— Нет, Виктор, уезжай. Тебе нужно слетать в Берн. Отправь мне сообщение, если что-то узнаешь.

Он тяжело вздохнул, но спорить не стал, просто развернулся и вышел из моей спальни. Я еще немного посидела на кровати и спустилась в гостиную. Поболтала с Бегемотом и, отправив его к Максу, осталась совершенно одна в этом огромном особняке. В феврале следующего года мне исполнится двадцать четыре года, а сейчас мне было паршиво. Жизнь на грани безумия, жизнь смерти вопреки была моим проклятием. Кто из вас видел перед собой глаза своей жертвы? Как голодный зверь, я загоняла овец и рвала им глотки. Я была древним богом, и этим было все сказано. Пандора Куинс — несчастная богиня, которая искала свою смерть и шла на любую авантюру. Кровавая Панда — шлюха, которая достигла вершины преступного мира. За пять лет я поднялась и стала элитой. Но так и не обрела долгожданный покой. Меня постоянно терзала боль чужой жизни, та, которая дала мне частичку себя, жаждала смерти. И я всегда ходила по лезвию бритвы. Как мне вам всем объяснить, что жить нестерпимо больно. Этот воздух обжигал легкие, а свет солнца был тускл и жалок. Когда секс уже не доставлял мне удовольствия, я принимала наркотики. Я поднималась вверх в элиту, а моя душа падала вниз в самую грязь. Я ненавидела мир лишь потому, что мне приходиться в нем жить. И вот я достигла дна этого мерзкого и грязного колодца. Я не могла уже отмыть свое тело от разврата, а руки — от крови своих жертв. Но я пыталась растопить свое сердце, честно. Я пыталась научиться любить, я с трепетом берегла воспоминания о своей матери. Мне плевать на тех, кто говорит, что я шлюха, тварь, чудовище. Да, я такая, какая есть. В этом виноваты вы, люди. Вы возродили меня без моего на то согласия. При этом, одного вы называете святым героем, а другого исчадием ада. Вы сами делаете себе кумира и только вы решаете, на кого вы хотите быть похожими. И всем нет дела, что у исчадия ада может быть сердце, может быть душа. Тогда чем вы лучше меня? Хотя, это не важно. Мы живем, мы умираем, радуемся и грустим. Жизнь — дерьмовая штука, каждый живет сам по себе. Поэтому я никого не осуждаю, я лишь исполняю приговор.

Виктор уже почти месяц работал в Берне, а мы с Бегемотом, Максом и Дмитрием пытались отметить новый год. Макс притащил огромную елку и, пока мы ее наряжали, надрались как поросята. А я пару раз падала на нее и исцарапала себе ладони. Бегемот постоянно травил анекдоты и у нас уже болели животы. Когда часы начали бить полночь, мы в панике кинулись искать шампанское. Дмитрий грохнул огромный телевизор и когда Бегемот кинулся к нему на помощь, то зацепился за гирлянду. Мы с Максом с ужасом наблюдали падение наряженной елки. Черт, так они с Дмитрием, когда попытались поставить ее на место, грохнули ее в другую сторону и сами завалились сверху. Я психанула и помчалась за пистолетом с криками, что, если они сейчас же все не исправят, я перестреляю всех. Макс схватил меня в охапку и утащил в спальню пообещав, что через час все будет в порядке. Он вышел и закрыл меня, а я принялась громыхать в дверь. Правда ровно через час в дверях повернулся ключ, дверь открылась и передо мной предстали сразу три Санта Клауса. Они держались друг за друга, чтобы не упасть и от их вида у меня началась истерика. Бегемот вытащил из своего рукава бутылку шампанского и шарахнул пробкой в потолок, при этом поливая пол густой пеной. Они, оказывается, забыли в гостиной бокалы. Короче, новый год мы встретили не просто весело, а в полном угаре. И как мы еще не подожгли ничего, хотя Дмитрий все время пытался устроить салют в моей гостиной. Благо, Макс утащил всю пиротехнику куда-то и забыл куда. Ну а утро было убийственным. Хотя стоп, какое, в задницу, утро. Я проснулась в обед и когда попыталась подняться со стола, то рухнула обратно с нестерпимой головной болью. Оглядевшись по сторонам, я с трудом узнала свою гостиную. Если эти гады и возвращали бедной елке достойный вид, то сейчас она опять была на полу при этом из-под нее торчали босые ноги Бегемота. Вокруг стола, на котором я спала, валялись разбитые тарелки и стаканы и мой вид оставлял желать лучшего, похоже, у меня с кем-то был бурный секс.

— Макс, — крикнула я превозмогая головную боль, — Дим. Вы живы? Вы где?

— Ммм, дерьмо, — пробасил из-под елки Бегемот, — Я что, в лесу?

— Фух, ну хоть один откликнулся, — пробурчала я, — Бигем, вылезай, помоги мне.

Он заворочался и, отодвинув несчастную елку в сторону, встал на карачки.

— Что мы вчера пили? — бухтел он, — Панда, ты жива?

— Нет, блин, я сдохла. Где остальные?

Бегемот наконец-то поднялся и, отряхнув свой костюм Санты, подошел ко мне.

— Черт, Панда, тебя же Димка понес в спальню укладывать спать, — он заботливо запахнул на мне халат и завязал пояс, — Ты что, потом вернулась?

— Или меня принесли обратно, — я повернулась на бок и свернувшись калачиком зевнула, — А ты не помнишь, что было под утро?

— Нет, прости.

Бегемот принес мне воды и, когда я осушила весь стакан, он забрал его и присел на стул рядом.

— Панда, ты же принимаешь противозачаточные? — спросил он вдруг, — Или нет?

Я уставилась на него.

— Ты чего? Только не говори, что это ты меня тут.

— Да нет, что ты, — он покрутил стакан в руках и поставил его на стол, — Я не могу заниматься этим с тобой. Ты ведь еще совсем девчонка.

— Ага, а ты только с бабушками любишь? — съязвила я.

— Да ну тебя. Глупая.

— Ну, прости, — я погладила его по щеке, — Бигем, к чему ты задал этот вопрос про контрацептивы?

— Ну... — замялся он, — Было бы здорово, если бы ты забеременела и родила ребенка.

— Охренеть, это тебя так елка долбанула?

— Ладно, все прости, — он поднялся и принялся топтаться вокруг стола, убирая с пола осколки посуды, — Я тут сейчас все приберу. Отдыхай.

Я понаблюдала за ним и меня начало опять тянуть в сон. Я так и уснула калачиком и подложив под голову руки.

— Елки — палки, — услышала я голос Димы, — А мы тут и не очень сильно насвинячили.

— Ага, — пробасил в ответ Бегемот, — Я задолбался уже убирать. Слушай, а как тут оказалась Панда? Ты ведь ее вроде отнес в спальню.

— Черт, да не помню я. Вроде относил. Может она, потом опять пришла?

— Нет, — бухтел Бегемот, — Панда лунатизмом не страдает.

— А может, Макс? — не унимался Дима, — Кстати, где он сейчас?

— Хрен его знает, в этом доме потеряться — как два пальца об асфальт.

— У Панды спрашивал, как она тут очутилась? Или она еще не просыпалась?

— Нет, — соврал Бегемот, — Она так и спит. У меня рука не поднимается ее разбудить.

— Ладно, пусть спит, — сдался Дима, — Пойду Макса искать. Не мог же он исчезнуть бесследно.

Когда он ушел, Бигем начал напевать какую-то песенку и шаркать веником. Я перевернулась на другой бок и опять задремала. Правда в этот раз мне совсем не удалось поспать, раздался пистолетный выстрел, и я спрыгнув со стола помчалась на шум.

— Черт, Панда ну куда тебя принесло? — Бегемот поймал меня в дверях оранжереи и схватив в охапку повалил на пол, — Макса ранили. Дмитрий не может к нему подобраться. Особняк обстреливает снайпер.

— Ни хера себе новый год начался! — ответила я ему, — Я помчалась за своей винтовкой, прикрой меня.

Бегемот высунул из-за кустов, где мы прятались, свой пистолет и пару раз выстрелил, послышался звон бьющегося стекла и совсем рядом с нами просвистели ответные пули. Я пригнувшись понеслась в дом к сейфу с оружием. Когда я вернулась со снайперской винтовкой в руках, Дмитрий уже тащил Макса к дверям в дом.

— Панда, снайпер в доме напротив, — сообщил мне Бегемот. — Правда, вот я не вижу его из-за листвы.

Я прицелилась и пошарила по соседнему дому в поисках стрелявшего в нас.

— Черт, мне нужно перебраться, ничего не вижу.

— Четвертое окно справа, — посоветовал мне проползающий рядом Дмитрий, — Он там. Будь осторожна.

Я присела на одно колено и прикинула, где располагается это злосчастное окно, выдохнула и пару раз, выстрелила. Перекатившись в сторону, я опять вскинула винтовку и пустила в направление окна короткую очередь. В ответ рядом со мной опять засвистели пули.

— Дерьмо, — ругнулась я, — Бегемот тащи ракетницу достанем этого гада.

Через пару минут Бегемот принес четырех зарядную пусковую установку. Я оценивающе глянула на него и присвистнула.

— Охренеть, Бигем, у нас дома танка случайно нет?

— Нет, Панда, — ответил он, настраивая прицел, — Но в гараже стоит пятнадцати тонный броневик. Так, на всякий случай.

Он прицелился и выпустил по дому напротив две ракеты. Послышались взрывы и мы ринулись на штурм. Мда, от одного нашего вида можно было умереть со смеху. Два огромных Санта Клауса и их внучка в махровом халате и с винтовкой наперевес. Хорошо еще, что я додумалась обуться в кроссовки, когда бегала за оружием. Но как только мы выскочили из оранжереи, из дома, где был снайпер, выбежал какой-то человек и кинулся в машину припаркованную рядом.

— Бигем, стреляй! — закричала я, — Не дай ему уйти!

Он пальнул в след машины ракету и та взорвалась, выбросив в небо красивый огненный столб. Послышались приближающиеся к нам сирены полицейских. И уже через пару минут на нас уставились стволы их пистолетов.

— Всем стоять! — закричал нам один из полицейских, — Положите оружие на землю!

— Да мы и так никуда не спешим, — пробасил им в ответ Бегемот, — С чего такая паника?

В доме, куда он стрелял ракетами, разгорался классный пожар. И Дмитрий, коснувшись моего плеча, кивнул в сторону полыхающего дома.

— Черт, Панда, — сказал он в пол-голоса, — А мы искали нашу пиротехнику. Надо было сразу сказать Бегемоту, чтобы он притащил ракетницу.

— Это дом какого-то актера, — держа над собой руки, промурлыкала я в ответ, — Ох и сколько же мне придется отвалить баблосов этому бедняге?

Нас обыскали, хотя честно признаюсь, мне это жутко не понравилось. Затем отвели в дом и принялись выяснять наши личности. Пожарные вовсю боролись с набирающим обороты огнем. Макса увезли в больницу. Ну, а когда полицейские разобрались, кто я такая, то извинились и, выписав мне повестку в суд, удалились. Мы наполнили бокалы вином и, удобно устроившись в шезлонгах в разрушенной оранжерее, принялись наблюдать, как в наступивших сумерках догорал несчастный дом напротив. Затем я позвонила своему знакомому офицеру полиции и вокруг палаты, где лежал Макс, устроили настоящее оцепление. А сам офицер приехал к нам домой и привез еще несколько ящиков алкоголя. Через пару часов к нам присоединились аж пятнадцать полицейских и около десятка пожарных. Бегемот долго обсуждал с ними красоту пожара и они с радостью позволили ему полить из брандспойта остатки пепелища. Мне пришлось обзвонить нескольких девочек Макса и к полуночи наше веселье набрало новые обороты. На подъездной площадке моего особняка стояли десять полицейских машин, четыре пожарных, а к утру откуда-то появились и две машины скорой помощи. Попойка была жуткая, веселье проходило потрясающе, все реально веселились. Такого еще никогда у меня не было. Весь особняк просто гудел. Я покаталась по кварталу на полицейской машине потом на пожарной, правда, на авто скорой помощи мне не разрешили кататься. Я, видите ли разбила пожарную, и Бегемот, вытащив из разбитой машины, отнес меня, брыкающуюся, в дом. А Дмитрий нашел припрятанный Максом арсенал пиротехники и мы шумной толпой высыпали на улицу. Представьте, шесть утра, второе января, — и мы громыхаем салютом. Ну а когда все наконец разбрелись, Димка отнес меня в мою спальню и уложил спать.

 

Сложно ответить, какое сегодня число. Я поднялась с кровати и поплелась в ванную. 

«Ну, хоть можно определить день или ночь», — подумала я, выглядывая в окно. Впрочем, какая разница? Просто еще один паршивый день моей паршивой жизни. Струи теплого душа постепенно возвращали меня в нормальное состояние и еле шевелящиеся мысли в моей голове немного ускорились. Виктор, пробыв в Берне целый месяц, так ничего и не откопал, я просила его еще немного задержаться, но он похоже опустил уже руки и ни на что не надеялся. Мы с Бегемотом целую неделю убирали последствия празднования нового года, Макс валялся в больнице, Дима перевез куда-то свою жену и сына, хотя сам остался со мной. Что, кстати, меня сильно огорчило. Я закрыла воду и, накинув халат, спустилась в гостиную.

— Панда, ты хочешь, есть? — спросил меня Бегемот, — Я вот тут кое-чего приготовил.

Я кивнула в ответ и, он выложив на тарелку еду, подвинул ее ко мне.

— Бигем, ты не знаешь, какое сегодня число? — пробурчала я с набитым ртом, — А то я, похоже, запуталась совсем.

— Черт, я же просил тебя, умолял не колоть себе больше эту гадость. Да разве тебя можно остановить?

— Нет, нельзя, — ответила я, легонько махнув вилкой, — Так ты мне скажешь или нет, какое сегодня число?

— Пятнадцатое, — буркнул он.

— Офигеть, как долго меня не было. Эта штука, которую мне подогнал Генри просто отпад. Хотя, — я поглядела на кусок наколотый на мою вилку и отправила его в рот, — Похоже, что в следующий раз мне придется увеличить дозу. Этот гребаный Xb-17-Px сведет меня с ума. На меня уже не действует все, что я пробовала до этого. Ты представляешь Бигем? Колола как глюкозу.

— Все, я не могу больше этого слушать, — возразил он, — Ты просто убиваешь себя. Закапываешь живьем. Ты свихнулась. Прости.

Он швырнул на стол полотенце и направился в гараж. Бегемот всегда так делал, как только он начинал злиться, — отправлялся в гараж и начинал ковыряться в машинах, разбирая их и потом собирая обратно. Я доела и, пошлявшись по дому, поднялась в свой кабинет. Включив ноутбук, принялась ковыряться в почте, писем было как ни странно очень мало.

— Кому я такая нужна, — проговорила я в пол-голоса, — Мои услуги требовались, когда нужно было решить, казалось бы, не решаемую задачу. Но, похоже, я уже все такие задачи решила. Осталась только одна. Я должна найти того, кто вел Генри.

— У вас новое сообщение, — пролепетала программа оповещения.

Я открыла новое письмо и чуть не упала со стула. Пробежав его беглым взглядом пару раз я принялась складывать мозаику из набора всяких символов и закорючек. В моей памяти постоянно крутился шифр к этой белиберде, похоже, что это был язык той, чьи гены были во мне. Но как такое возможно? Кто может написать мне письмо на языке, который был утрачен миллион лет назад? В письме говорилось:

«Пандора, умоляю тебя, не ищи мою маму. Твои действия очень сильно ее огорчают и, хотя она не показывает этого, я все равно вижу как она иногда плачет. Тебе не понять, что наши жизни полностью зависят от твоих поступков. Мы очень сильно тебя любим и переживаем за тебя, но мама говорит, что нам нельзя вмешиваться в твою жизнь. Мы не можем встретиться с тобой. Поэтому отзови Виктора, он все равно ничего не найдет. И перестань принимать наркотики, у тебя правда, почти неделю будет ломка, но она пройдет. И кстати, на тебя больше не действуют контрацептивы, Xb-17-Px установил в твоем организме иммунитет к ним, постарайся некоторое время обойтись без секса. Навеки твоя, Алиса».

Я закрыла ноутбук, по спине бегали мурашки. Черт, какие там, нафиг, мурашки?! Меня трясло. Я потянулась к ящику, где лежали ампулы и пистолет для инъекций. Но, установив трясущимися руками ампулу и прислонив пистолет к шее, я замерла. Так не бывает. Я отвела пистолет в сторону. Этого просто не может быть. Прислонила его опять к сонной артерии. Кто такая Алиса? Дьявол меня побери, они знают про меня все, а я даже не слышала о них. Я клацнула курком и мое сознание затуманилось.

— Да пошли вы все к черту! — закричала я. — Мне надоело! Я сдохнуть хочу!

Еще одна ампула, и перед глазами все поплыло. Я кое как вставила третью и приставив пистолет к шее снова нажала на спуск. Упав на пол со стула, я потянулась к коробке с ампулами, мое тело горело, я уже не понимала, что делаю, но остановиться не могла. Четвертая ампула лишила меня сознания.

— Черт, Панда, — кричал где-то рядом Бигем, — Ты с ума сошла. Что ты наделала?

— Ее сердце не выдержит, — кричал кто-то еще, — Готовьте реанимацию! Мы не довезем ее! Начинайте массаж сердца! Адреналин!

Звуки, голоса стихли. Меня окружал мрак. И мне было спокойно. Иногда сквозь завесу мрака пробивался свет, который раздражал меня и я делала вялые попытки закрыться от него. А иногда я слышала голоса, которые разговаривали со мной. За всю мою никчемную жизнь я впервые была спокойна.

— Ее организм борется, хотя, я не понимаю, как ей удалось выжить. Доза была смертельна, да и вы нашли ее только два часа спустя.

— Она все время говорила про какой-то препарат, вырабатываемый ее организмом.

— Да мы нашли некую аномалию, но мы не можем ее выделить. Структура тут же распадается, стоит нам ее отделить от плазмы. И как эта аномалия появляется в ее теле, мы тоже не можем понять. И еще, ее ДНК содержит в себе невероятное количество ошибок или она не человек.

— Что вы хотите этим сказать?

— А то, что мы не можем расшифровать девяносто восемь процентов ее ДНК. Складывается такое ощущение, что ДНК этой девушки не полное, в цепочке две спирали, но цепочка не достроена. Как будь-то спиралей должно быть больше. А ее метаболизм просто зашкаливает. Она не человек. Ну, или... нет, ее тело человеческое, но она не человек.

— Тогда кто она?

— Мне кажется, что она носитель для чего-то еще. Если она забеременеет, то в ДНК ребенка не будет информации об отце. Яйцеклетка этой девушки может делиться сама, а мужские гены запустят процесс и потом будут полностью исключены в процессе деления. Она сможет родить только девочку, и эта девочка будет совершенна. Вот ее ДНК будет человеческой, хотя, мы понятия не имеем какую информацию она будет нести в себе. Но то, что она будет гениальной не вызывает ни каких сомнений.

— Хотите сказать, что ее ребенок будет человеком будущего?

— Именно. Абсолютно новый вид. Homo — Futurus.

— Док, мне кажется, что вам не стоит никому говорить про это. И уничтожьте все образцы ДНК взятой у этой девушки. Как вы хотите оценить подобную услугу?

— Полагаюсь на ваше усмотрение. Работа все-таки трудная.

— Такая сумма вас устроит?

— О, конечно, вы очень щедры. Эта девушка пролежала в нашей больнице уже целый месяц. Благодарю, благодарю.

Когда какой-то врач удалился, Бигем начал бухтеть себе под нос какую-то фигню. Я все слышала, но не могла пошевелиться, словно мое тело пригвоздили к кровати. Хотелось плакать. Черт, я думала, что я наконец-то умру, а меня опять вернули к жизни. Да еще и говорят, что я робот, носитель блин. Дьявол, во мне же ДНК беременной женщины. Вот почему они приняли меня за носителя. Тогда все понятно. Я успокоилась и, поразмышляв о своем бедственном положении, опять заснула.

 

Уже через неделю я пришла в себя. Начала потихоньку вставать с кровати и прогуливаться по больнице. Дима так и не уехал к своей семье и он с Максом и Бегемотом крутились вокруг меня, не оставляя меня одну ни на миг. Я передала Диме данные о сделке Генри, когда он покупал нулевой элемент. И меня в срочном порядке увезли в мой особняк, при этом Виктор усилил охрану раз в пять. Я знала, что скоро умру и по этому, когда в особняк ворвались бойцы Генри, я была готова. За день до нападения, я отправила Виктора в дом моих родителей с просьбой привезти мне некоторые вещи. Я надеялась, что он не успеет вернуться. А вот Макс, Дима и Бигем были со мной. Я была в своей спальне, когда все началось. Раздались автоматные очереди, и крики, в мою комнату вбежал Дима и следом за ним ворвались два бойца. Он закрыл меня от выстрелов. И погиб на моих руках. Я присела рядом и положила его голову себе на колени. По моим щекам текли слезы. Еще одна потеря. Еще один мой любимый человек умер. Генри отодвинув бойцов в сторону, приблизился ко мне и наотмашь ударил по лицу. А когда он выгнал их из комнаты, то достал нож и усевшись на меня прислонил его лезвие к моему левому виску.

— Ты продала меня, тварь! — кричал он. — Я уничтожу тебя. Изуродую.

— Делай что хочешь, — спокойно ответила я. — Я умерла двадцать два года назад. В двухлетнем возрасте.

Он полоснул меня лезвием по лицу и, поднявшись, принялся бить ногами. А когда Генри схватив меня за волосы, ударил мою голову об пол, я потеряла сознание.