Дыши

— Дыши глубже. Спокойно. Дыши.
Алеку хотелось, чтобы это закончилось. Больничные стены частично поглощали звуки, но крик Эллен всё равно резал его по живому. Райдер задумчиво рассматривал свои руки, заламывая от бессилия суставы, и заставлял себя перестать думать о том, через какую боль сейчас проходит его жена.
Ненадолго всё стихло, послышался какой-то непонятный шум — и снова крик. Это было почти невыносимо.
Эллен простонала что-то в последний раз, и затем звуки как будто смолкли. За закрытыми дверьми бокса Алек услышал детские крики... и смех.

Глаза Эл были полны горячих слез и какого-то радостного безумия. Плохо осознавая происходящее, Райдер рассеянно приглаживал влажные, растрепанные волосы от лица жены и совершенно по-идиотски улыбался.
— Кто первый?
— Девочка.
Они были совсем крохотными — Алеку показалось, что каждый мог бы поместиться у него на ладони. Две беззащитные жизни трепетно бились в его руках. Маленькие, беспомощные, как котята.
Алек смотрел на них и ощущал, как внутри терпким, светлым озарением разливается очень своеобразное, плохо поддающееся описанию чувство. Впервые стать отцом в неполные 34 года — почему бы и нет, конечно, но теперь жизнь ощущается совсем иначе. К этому будет сложно привыкнуть, но сделать это придется. Теперь он в ответе за этих малышей.
Даже когда они вырастут.
А они вырастут.

Но в это пока слабо верится. И усугубляется это тем, что растут они незаметно для тебя: вот вроде совсем недавно по очереди с Эллен качали их на руках всю ночь, а вот они уже умудрились разбить рекламное табло и словить по ушам от офицеров СБЦ. Кошмар, а не дети.

Поначалу Алек ожидал, что близнецы станут его гордостью, его надежным подспорьем, его наследниками. Пока же прекрасные мечты счастливого отца, который считал себя отцом только по факту, разбивались о непривлекательную реальность: две несмышленые капли его с Эллен крови были удивительным образом похожи на них самих. С той лишь разницей, что пока они совершенно не чувствовали тормозов.
Рано или поздно они станут теми, кем Алек их видел. Пока же ему приходилось по мере сил пытаться взрастить в них то, что пригодится им в будущем. В мире, который он мечтал открыть для них. В мире, в котором им предстоит жить уже без него.

Эллен сокрушалась и сердито качала головой, прикладывая компрессы к свежим синякам счастливых близнецов, и чем дальше, тем больше возражений встречали отцовские методы воспитания.
— Папа согласился помогать нам с тренировками!
— Если турианцы вашего отца не убили, то я-то его точно уничтожу.
Алек усмехался. Нет, все-таки большая часть его ожиданий верна.
В них — его будущее. Все его надежды. Возможно, пока они не понимают и не чувствуют этого, но когда придет время... Да, всему свое время.

***

— Спокойно, Скотт. Дыши глубже. Сосредоточься.
Сын рассеянно кивал, тяжело дыша, но в конце концов прислушивался и снова брался за дело. Тренировки давались тяжело и ему, и его сестре, но оба не жаловались. Алек гонял их, как мог. Так жестко, как мог. Кажется, к простым новобранцам он относился бы менее сурово, чем к своим детям — к ним он предъявлял особые требования.
Они не могут быть хуже других. Слабее его самого. Алеку всегда было мало. Всегда «недостаточно хорошо». Неплохо, но всегда может быть лучше. Прилично, но есть куда расти. Всегда нужно метить выше.
Наверное, за такой подход они его возненавидят. Но он не мог позволить себе быть мягче. Мягче — значит слабее. А его дети должны быть сильными. Его собственные требования к ним могут быть лишь детской игрой по сравнению с тем, что на них свалится, если его мечтам об экспедиции в Андромеду будет суждено сбыться.
Никто не знает, что их там ждет, но Алек предпочитал готовиться к худшему. Так можно обезопасить себя от неприятных сюрпризов — ну, хотя бы нервную систему точно.
Первопроходец и оптимизм — вещи практически несовместимые.

Записывая последнее сообщение перед стартом «Гипериона», Райдер по кругу прокручивал в голове одни и те же мысли. Конечно, на нем минимум 20 тысяч душ — будущие колонисты, экипаж, его собственная команда, которую он отбирал себе под стать. Всегда есть о ком (и о чем) переживать, но Алек снова и снова возвращался мыслями к детям, прошедшим через многое, чтобы лететь вместе с ним. Рискнувшим всем ради его мечты.

Взгляд Эллен обжигал, касаясь самых кончиков нервов.
— Обещай мне одну вещь. Обещай, что доставишь их в целости. Что будешь беречь их. Что с ними всё будет хорошо.
И Алек обещал, понимая про себя, что никто не может дать таких гарантий: они летят в неизвестность, из которой нет возврата. Это само по себе было риском. Но он всё равно обещал. Кто, как не отец, должен защищать детей всеми возможными способами.
Эллен рядом не было, и теперь нужно было рассчитывать только на свои силы... и, возможно, на то, что Сара и Скотт смогут стать надежными помощниками в будущем. С ними были связаны все надежды Алека, о которых он никому не рассказывал. Кроме СЭМа, пожалуй. Но это было не в счет.

***

600 с лишним лет пролетели, как один миг, и по прибытии команду «Гипериона» ожидали лишь новые сложности. Алек, впрочем, и не особо рассчитывал на то, что всё будет легко и просто, но испытания подстегивали его. Хороший Первопроходец любит сложные задачи. Он готовился к подобному.
Да, планета, отмеченная после сканирования как потенциальный «золотой мир», по факту была на него совсем не похожа. Да, «Гиперион» оказался в очень проблемном положении. Да, скорее всего, при высадке их ожидает ещё больший риск. Это был вызов.
Вся Инициатива была вызовом — ещё с момента зарождения идеи.
Алек смотрел на свою команду, прикидывая шансы каждого, размышляя, справятся ли они. Обязаны справиться — все до единого. Он, Первопроходец, обязан прежде всего.

Расширенными от волнения, блестящими синими глазами, так похожими на мамины, смотрела на него Сара. Такая маленькая и такая взрослая. Часто дыша, она наблюдала за ним, нервно ловя каждое слово, чуть вздрагивая от волнения. Ей, должно быть, сейчас трудно. У капсулы Скотта произошел сбой, и Алеку доложили, что его погрузили в искусственную кому, — теперь Сара осталась одна.
Все шло наперекосяк, но ведь идеальных сценариев не бывает. Им всем будет трудно — хотябы потому, что ни к чему из того, что ждет их в Андромеде, просто нельзя быть готовым полностью и наверняка. Но когда дело касается твоих детей...
Алек чувствовал себя уязвимым. Довольно неожиданное чувство, учитывая обстоятельства. Ему казалось, что он будет готов ко всему, но... нет, он готов. Он несгибаем. Он Первопроходец.

Сара, старшая из близнецов, обычно всегда рвалась вперед и горела азартом. Торопилась жить. Она наверняка испытывает сейчас нечто похожее.
— Твой брат сильный. Он справится.
Задумавшись на долю секунды, Сара собранно кивает без дрожи в голосе, как будто совсем не боится.
— Он бы не хотел, чтобы из-за него переживали.
— Да, верно. Наша задача на первом месте. Ваша мать, впрочем, вряд ли бы с этим согласилась...
«Я обещал, что с вами всё будет хорошо, и уже провалил эту миссию».
Алеку хочется приобнять дочь, шепнуть, как он ей гордится, но он не может. Не сейчас, не при всех. Потом, быть может, когда всё закончится. Наедине. Сейчас нужно быть профессионалами — максимально собранными, сконцентрированными, холодными. Алеку, впрочем, не привыкать — а вот для Сары это почти самостоятельное испытание. Ей ещё не приходилось работать с отцом... и в условиях такого эмоционального давления.
Много условий. Но открывающихся возможностей ещё больше. Всем об этом известно.

***

Прорываясь сквозь толпу агрессивных аборигенов к башне, Алек прислушивался к пыхтению дочери где-то у себя за спиной. Да, она была сейчас не одна, и вообще-то по факту это она прикрывает его, а не наоборот, но Райдер-старший всё равно инстинктивно оборачивался, стараясь подстраховать её. Скорее, для своего же спокойствия.
— Сара, не отставай!
Сара кивала, перезаряжала винтовку и переходила на бег. Им нужно держаться вместе и двигаться быстро, сметая противников как лавина, не давая им времени сориентироваться и организовать должный отпор.
— Надо следить за флангами!
— Если будем двигаться вперед — нет! Не дадим им себя прижать!
Разбираясь с последним неизвестными инопланетянином, Алек слышит по общей связи, как где-то недалеко Лиам переговаривается с его дочерью.
— Да твой отец просто машина! Как у него это получается?
— Не знаю! Но получается ведь!
Райдер-старший усмехается про себя. Комплименты от молодежи в такой ситуации звучат вдвойне ценно. Особенно, когда к ним присоединяется голос Сары.

— СЭМ, загрузи инженерный профиль.
— Сэр, откуда у вас все эти профили? — интересуется лейтенант Харпер.
— Небольшая помощь от СЭМа, — уклончиво отвечает Алек.
— Что это значит? — загружая свежую обойму, вклинивается в разговор Сара.
— Просто думай о бое!
Рановато им знать о том, какого рода «помощь» может оказывать СЭМ. Впрочем, хорошо, что сейчас им не до обсуждений этого вопроса. Сражение неплохо остужает любопытство.

Спустя несколько мучительно долгих минут командный центр захвачен, шифр для разблокировки двери получен, и вдвоем с Сарой они открывают тяжелые створки, за которыми скрывается непонятного рода артефакт.
— Будь осторожен, — вдруг бросает Сара, нервно поводя плечом. Алек замечает, что под шлемом брови дочери серьезно сведены, а глаза выдают её нешуточную тревогу.
«На этот раз всё должно получиться. Всё будет хорошо, малыш».
— Переживаешь за своего старика, а? Я никому не расскажу.
Ей наверняка хочется ответить чем-нибудь эдаким, но она сдерживается. Знает, что сейчас не время для острот, боится и чувствует впереди нечто очень важное. И когда её отец подходит к искомой панели и поднимает к ней руку, сердце Сары на мгновение замирает — от волнения, тревоги и неосязаемого трепета. Она знает это чувство, но не находит подходящего слова. А оглядываясь наружу, замечает, что всё сработало, и буря, наконец, начинает рассеиваться.
— Ещё есть надежда, — выдыхает Алек и не задумываясь кладет руку на плечо дочери, глаза которой восторженно блестят.

Минуту назад им казалось, что на этой планете всё оборачивается против них, и вот впервые за последние несколько часов что-то начинает работать им на руку. Обоим Райдерам с трудом верится в это: слишком много разочарований, потерь и неудач поджидало их сегодня.
Неужели всё ещё может закончиться хорошо? Неужели им наконец-то улыбнется удача?
Райдеру-старшему приходит в голову мысль, что прямо сейчас им неплохо было бы оказаться здесь всем вместе. Скотт бы точно оценил этот вид.
«Пожалуй, я должен чаще говорить детям, что люблю их».
Но, едва обменявшись с Сарой парой фраз о том, что теперь команда сможет без проблем вернуться на ковчег, Алек вдруг слышит подозрительный звук откуда-то из-за спины — и секунду спустя нарастающий гул обретает форму мощной взрывной волны. Райдеров, не успевающих даже сообразить, что происходит, в мгновение ока сносит с открытой площадки куда-то на скалы.

С трудом Алек заставляет себя подняться. Бедро пронзает острой болью, в голове все гудит, в ушах стоит звон, но в целом Райдер отдает себе отчет в том, что ему здорово повезло. Оборачиваясь, он ищет глазами Сару и слышит неподалеку шумное, рваное дыхание.
Только не это.
Сжавшись, подобрав под себя ноги, она неловко полулежит-полусидит на земле и сдавленно ловит ртом разреженный до невозможности воздух. Алек припоминает: предварительный анализ показывал, что кислорода здесь недостаточно, чтобы нормально дышать.
— Нам нужна эвакуация, срочно! Кто-нибудь слышит меня?

Её шлем был разбит вдребезги. Корчась и жутко кашляя, Сара упорно пыталась подняться. Сердце в груди Алека дико колотилось — казалось, оно стучит прямо в горле. Это было невыносимо. Собственной боли он уже не чувствовал: хромая на одну ногу, он шел к обессиливающей дочери, на ходу продолжая выкрикивать по рации:
— Повторяю, нужна немедленная эвакуация, сейчас же!
— Челнок готов, будет через 3-4 минуты, сэр!
Выплевывая из себя последний воздух, Сара беспомощно смотрела на отца. О, сколько всего было в этих глазах. Отчаяние. Бессилие. Вина. Просьба о помощи.
Она бы звала его, кричала, если бы могла. Но кричать было больше нечем.
— Мы столько не протянем, — только и может ответить Алек.

Он должен мыслить рационально, но не может. Он должен думать, как Первопроходец, трезво оценивая шансы каждого, но не может. Он должен понимать, что его собственная жизнь — жизнь человека, ответственного за тысячи других людей, опытного, подготовленного, — гораздо ценнее, чем жизнь рядового специалиста по разведке. Но он не может.
Не может смотреть, как задыхается и умирает у него на глазах его дочь. Беззащитная, беспомощная, как котенок. Сара смотрела на него и умоляла сделать хоть что-нибудь — в её глазах уже маячил страх неизбежного.
Издав короткий стон, Алек присел на здоровую ногу и одним движением стянул с головы Сары бесполезный шлем. Отбросил его в сторону. Вдохнул и снял свой.
Глаза Сары расширились. Она поняла, что это значит, но на сопротивление у неё не было сил.
С легким шипением пазы захлопнулись, шлем встал на место, герметичность скафандра была восстановлена. Сара жадно вдохнула желанный воздух, не отрывая ошарашенных глаз от лица Алека.
«Я люблю тебя, малыш».
— Дыши... глубже. Давай.
— Что ты...
Продолжая кашлять и хватать ртом воздух, Сара мотает головой и пытается махать руками. Алек понимает, что времени у него немного, и отдает последние команды СЭМу.

«Я люблю тебя. Всегда любил. Вас обоих. Дыши. Передай брату, что я люблю вас. Дыши».
— Нет!
СЭМ сообщает, что передача закончена.
Она выживет. Выживет. С ней все будет в порядке. Её спасут. Она выживет. Это хорошо.
Чувствуя, как темнеет в глазах, Алек подумал об Эллен... и о том, что его мечта наконец осуществилась.
В конце концов, всё сложилось не так уж плохо.

Отредактировано: Архимедовна.