Хроники Инусаннон. Глава 1

«Застенчивость крон»
 

Илос.
В годах, устремляющихся в бесконечность,
Создавая культуру, укрепляя прогресс, всегда направляя на новые свершения…
…пал главный из Основателей, открывая последнюю войну,
Убитый без капли сожаления собственным творением,
Подвергшийся наибольшему внушению Цикл Инусаннон.

Эпилог

Эта статья написана научным работником, принимавшим непосредственное участие в раскопках и анализе добытых сведений «допротеанского» цикла вымершей цивилизации инусаннон на единственной планете Ута системы Аринларкан туманности Омеги.

Я, независимый исследователь Куенти Плам, была назначена на должность ведущего специалиста второй научной экспедиции, основанной и финансируемой частными лицами, по определению природы материи, её не/естественного изменения для установки сроков развития органической жизни на планете, а также найденных инородных артефактов.
Колоссальные допущения не дают мне права преподносить эту информацию, претендуя на полноту добытых сведений. Более того, текст намеренно искажает ряд фактов реальной истории повторной научной работы в период с 2183 по 2185 гг, с которой свободно можно ознакомиться в главных научных открытиях за приведённый период из открытых источников.

Данная работа нацелена обосновать действия экипажа корабля с рациональной точки зрения. Хотя большую его часть постигло тяжёлое психическое расстройство на месте проводимых работ, причины и следствия которого рассматриваются только как «самовнушение», навязанное как постоянный источник стресса в длительной неблагоприятной среде пребывания, этим событиям до сих пор не могут найти точного ответа, что во многом вдохновляет и спекулянтов.

Отвергая научные теории для более точного отражения образа представителя инусаннон, я, конечно, ставлю свои доводы выше тех, кто может только предполагать, как были устроены образцы, полученные нами на обнаруженном месте руин, не изучив их свойства и модель работы в естественной среде нахождения. Это необходимый шаг к получению более точного сознания разума представителя инусаннон в период его жизни.

Личности, осведомлённые о современном развитии науки, сочтут главные теории моего изучения нелогичными, отвергающими независимое развитие органической жизни, но при чуть более широком рассмотрении, обращении даже к современным историкам и философам различных рас становятся очевидными общие конструкты познания мироздания, служащие центром получения и применения разумным индивидуумом схожих и взаимосвязанных с другим представителем качеств. Это и обеспечивает нам всем сейчас доступный и рациональный галактический контакт.

Обнаруженный маяк сохранил оставленный культурный пласт инусаннон, по мере перевода информации которого мы открыли большую часть эволюции не столько их самих, сколько научно-пополняемого общего свода правил, которым подчинено прошлое известных представителей разумной жизни. Это сложный, на данный момент всеобщего разрозненного этапа, процесс естественного пути претворения сакрального закладываемого смысла в материальное саморазвиваемое постижимое пространство. Однако в кратком определении это звучит не так страшно и более доступно.

Окружающий мир служит подспорьем оказанного на него внеземными расами влияния, прошедший после не одну стадию витка возрождения (одна из главных проблем расшифровки). Последующие представители зарождающейся жизни шли наименьшим путём сопротивления среде обитания, формируя новый вид по общим заложенным «толчкам к развитию», более приспособленными с рождения критериями, как бы заменяя собой прежнее вымершее поколение (полнота проблемы в понимании и даже актуальности переводимого текста).

Примечание: на данных темах познания строилась и наша новообразуемая наука прошлого века, сочетающая связи культурологической истории и технологического прогресса, но она приостановила своё начальное развитие за уходом заинтересованности ведущих специалистов различных областей к первой человеческой находке протеанских технологий на Марсе, а впоследствии и установления контакта с представителями внеземных рас.

Печальная судьба инусаннон нам всем известна, но истинные причины случившегося были несколько сложнее, чем просто неподготовленность. Тяжёлый избранный ими путь привел некогда развитую цивилизацию к экономическому упадку и технологической неразвитости в плане ведения военных действий, что дало большое преимущество Жнецам в одержанной победе за неимением достойного себе противника по боевой мощи. И, опять же, это лишь на первый взгляд…

Из перечисленных выше факторов я прекрасно понимаю…

Это не будет публиковаться. Я пишу для себя, не из-за заинтересованности или желания получить привилегии нового научного открытия.

Мне нужно избавиться от параноидальных кошмаров навязывающих сумасшедшие мысли.

[удалить]

— Заткнитесь! Сколько можно собираться под окнами, шпана?! Валите домой!

[Вам выписан штраф 5¥ за крики после полуночи в спальном районе]

Кажется, я тоже начинаю сходить с ума. Всё ещё вижу их.

Никак не могу собраться с мыслями и снова приступить к незаконченной работе. Записываю этот бред от бессонницы.

Думаю о том, чтобы переехать из города в какую-нибудь глушь. Доконали панические припадки, иногда голова просто разрывается от неожиданного громкого звука.

[Документ не редактировался: 2 недели]

Я видела в телескоп приближающиеся неизвестные корабли, но никто не верит!

Из сохранившихся после войны на Земле записей Куенти Плам.

1 глава

Тщетные попытки ухватиться мыслью окончательно оставлены, снова отработанная механика движения, вдох! Провалы складок надуваются вслед за ростом восстанавливающихся клеток, выдох! Покинутое тело постепенно оживает под натиском посылаемых мозгом команд.

Пребывая между двух граней, тянешься к свету близкой реальности, но спасение исчезает во тьме бесформенных видений утраченного прежнего мира.

Освобождаясь, падаешь на колени. Фатальный удар обрывает призрачные сети, удерживающие разум. Голову прорезает внезапный шум защиты костюма, сокрушающейся весом о неровность притягивающей поверхности.

Следы наваждения незаметно отдаляются в обступивший мрак, куда возвращённое сознание помещает пережитый страх. Охватываемые светом скафандра застывшие слёзы мутного стекла разрывают обращённый изнутри знакомый взгляд.

— Отец…

Отклик расплывчатых черт родного турианца повторяют белизну черепа сросшихся кожных пластин, застывших временем в выражении обессиленного мученика.

За разделяющей стеной струится вода, даря мгновение надежды, лишь обманчивого ощущения.

— Это только отражение.

Исходящий крик перекрывает вкрадчивый шёпот — последний говорящий о жизни планеты, срезая серый камень плит бесплодных равнин высокой оглушающей волной.

Исчезая кронами трещин вместе с радиационной пылью, последний кислород уходит на недоступную глубину, где новый тектонический поток столбами сходит ко второму недоступному гнилому дну старой планеты.

Куда не проникнет тяжёлый лиловый свет, скрываемый волнами метеоритного шторма эмпирических облаков, удерживаемых биотическим полем прорываемого раскатами тока среди лезвий гор, белеющих искажённым инеем погасших огней исчезнувших обломков кораблей.

— Ута будто смиренно поджидает. Знает, зачем я пришёл.

Гулкий стук шагов закрадывается в материал костюма. Слышно, как проходят века покоя продавливаемых песчинок.

— Прижимаешься ближе к винтовке.

Лёгкий толчок заложенного заряда сотрясает бесконечную поверхность, уходящую далеко за пустоту свободного горизонта.

— Добить её за всё случившееся.

Снова осколки крика хрустят в эфире помехами трансляции.

«…Доложите ситуацию…»

— Мы нашли их, приём, «Эго»¹. Маяк скрыт в пещере под толщей поверхности. Собираемся спускаться к месту раскопок.

Внимательно ожидал следующий ответ передачи матери, а сам глядел на плетущуюся позади пару скафандров — кварианец услужливо подводит сопротивляющуюся женщину к исходящей чёрными клубами воронке, образовавшейся внутри планеты.

Ответный голос пронёсся тревожным эхом.

«…На корабль… вы не вернётесь…»

— Повторите! Повторите, «Эго»… — но на этом конец связи.

Вздымается бесформенная пыль, темноту рассекают вспышки синевы сопла двигателя. Корабль заскользил льющимся фиолетовым цветом, рябящий свинцовыми полосами очищающих теней, пока, вмиг подброшенный, не исчез блеском за громадой орбиты.

Мы стояли, высоко задрав носы, заворожённо глядя вслед, пока не проступили первые крапинки звёзд.

— Что она сказала?! Не может быть, я попала в какую-то семейную разборку!

Девушка одержимо закричала и закидала серую породу подошвами, пытаясь обратить на себя внимание.

— Нет, что-то на корабле, — тихо ответил я через плечо. Отойдя дальше, обновляя карту прорезающим ночь сиянием уни.

— Что он сказал?! — она, обессиленная раскопками, прервалась, потом, посматривая искоса, выжидая, обиженно сменилась обеспокоенностью. — Вы что-то оба слишком спокойные. Мне начинает казаться, что я одна это слышала.

Он безучастно взглянул и задержался где-то на единственном видном острие розового гребня её причёски, как ему казалось, прекрасной понурой головы, для которой несколько широк стандартный скафандр.

— Сказали, что-то с «Эго», — помогая ей надышаться. — Спокойней, спокойней… Нам нужно беречь силы.

Куенти впервые увидела в такой близости выступающее за маской невероятное инопланетное лицо, что на удивление легко успокаивало, так что ему пришлось нести её.

— Чёрт-чёрт-чёрт!.. Боштет, — убаюкиваемая признаками объятий, — как же ты не понимаешь… Нам теперь не выбраться! Эх, отсюда…

Скоро я встретил их, занятый разглядыванием остывающего места исследования.

— Знаете, — весьма интригующе в таинственно мерцающей дымке, — где мы сейчас находимся?

Она прижалась сильнее, холодно окрестив всё со мной связанное. Он казался чуточку рад своей ноше.

— На Уте. Вы хорошо себе чувствуете, капитан?

— Пока мы находимся на земле, она не даст нам умереть.

— …обычной смертью, — закончила Плам, занято обласкиваемая.

Вдруг планета затрещала расходящимися швами беспокойных берегов. Завертелась и перевернулась, разбиваясь и разлетаясь приближающимся всеобъемлющим полотном роя далёких осколков звёзд, рассыпающихся беспорядочным движением.

— А пока у нас есть ещё время помучиться.

Отталкиваясь лбами, маленькими, но важными шажками приближаясь к невероятному открытию. Оружие неспокойно мучилось, рассекая пространство.

— Знаем, что скрывается внутри.

Мы схватили устремившуюся пустоту тросами и хорошенько отпрыгнули от переливающегося донышком бутылки розовой энергии низкого светила. Бездна сама поднимала нас за ноги.

— Хотя прежде время бесследно сочилось сквозь пальцы. Уносилось с ветром, поднималось к небу, растворялось в завлекающем сиянии звёзд. Там, где скрывается былое величие, невыносимо становится любое чувство.

Скоро в остатках воздуха повисла тяготящая атмосфера скорого пришествия.

Одинокая старушка Плам спокойно проснулась, тронутая мягкой утренней зарёй, апельсиновым цветом льющейся в обжитую колониальную коробку травяным запахом лета.

Сегодня, как и многими годами одиночества ранее, она проживала старость на отдалённой планете, соблюдая окончательную потерю связи с галактическим сообществом, не понявшим её однажды, когда она в этом нуждалась больше всего, но давно забывшем о возможности причинённой ей обиды, занятое более важными делами прошедшей главной войны.

Не тая бессильной злобы, собираясь и принимая плотный завтрак из натуральной еды, которой в молодости не понимала, она непреклонно выходила каждым воскресным днём, не без основания боясь соскользнуть. Спускаясь с излишней осторожностью узкими камнями, омываемыми похожей на неё таинственностью речушкой без имени, навстречу к единственному дорогому ей деревцу, сейчас золотящемуся кроной в падающем свете.

Редко моля о чём-то своём, она казалась девочкой, примыкая в своей вере лбом к обнимающим землю нежным корням, поднимая полный надежды взгляд к удерживающим небо сильным ветвям.

Вспоминая родителей. Детство. Первый полёт.

Она оказывала даже большую заботу и внимание, чем дереву было нужно, и в её ослабевающие руки опускались редкие заслуженные плоды, а затянувшиеся холодные сезоны согревались теплом внутреннего умиротворения.

Как-то одним утром Куенти Плам умерла в почтенном возрасте и смиренном счастье, сохранив собственное драгоценное тело в удивительно хорошей форме. Упав наземь, она так и лежала до того времени, когда её уже невозможно было опознать.

Оставленное хозяйство давно запустело и неизбежно превратилось буйством природы в блёклое родимое пятно былой человеческой жизни.

Когда тяжёлый запах свежеспиленной древесины наполнял неосмысленным трепетом огоньки палаток прибывшей группы, рабочие возбуждённо сыпали на улицу, чувствуя неукротимую пульсацию временных колец в месте среза.

Слетаясь поодиночке на простор поляны, изъеденной проёмами оставленных старых приборов неизвестного скитальца, чтобы выкурить в том древнем спокойствии сигарету-другую, смотря в себя тем же простым, как и есть, взглядом, что бессмысленно светит на них свысока.

Они безвестно истлевали, гложимые тоской, загадочными движениями напоминая светлячков, которых здесь не было.

 

---

¹ Здесь и далее — имя судна второй экспедиции.