ME Afterlife: Властелин глубин. Интермедия-5

«Где я?»
«Почему я здесь?»
«Кто сделал так, что я тут оказался?»
Ален открыл глаза и встретил взглядом потолок. Совершенно обычный, светло-кремовый, с распределенными в массе люминосветильниками. Из-за них потолок походил на ровный, выглаженный морской водой песок пляжа, неровно залитый солнечным светом, что пробивается сквозь слабый облачный покров.
Только это точно не пляж. И не отдыхать его сюда позвали.
— Он пришел в сознание, — сказал кто-то за головой Алена.
Комиссар попытался посмотреть, кто это. Но к величайшему своему разочарованию констатировал полную потерю двигательной функции. Говоря проще, все мышцы Алена Мортимера, кроме мимических, напрочь отказывались повиноваться.
— Добро пожаловать с того света, комиссар, — произнес другой голос.
Женский.
Молодой, но жесткий, выдающий большой жизненный опыт хозяйки. И почему-то смутно знакомый.
— Где я? — спросил Мортимер.
Начало разговора банальнейшее донельзя, но ведь надо же с чего-то начинать? И потом, Алену действительно хотелось узнать, куда он попал. Последнее, что он помнил четко, это как закрывается, захлопывается та безобразная каверна в камне, в скале, упавшей на грудь Жнеца.
Дальше — ноль вплоть до момента, когда он «пришел в себя». Здесь, в незнакомой комнате с кремовым потолком.
Ален скосил глаза, но это почти ничего не дало. Лишь краем периферического зрения он заметил стеллажи с какими-то инструментами и склянками — явно медицинского назначения. Получалось, он в какой-то клинике. Или в медлабе. Или на пыточном столе — варианты были разные, и все вполне реальные.
— Как себя чувствуете, Мортимер? — спросил мужской голос.
— Бывало и лучше, — сообщил комиссар, попытавшись присовокупить к словам улыбку. Получилось плохо — мышцы губ повиновались с трудом, словно их обмазали вязкой смолой и они сопротивлялись движениям. — Кто вы?
— Меня зовут доктор Сингх. Со мной Миранда Лоусон, то есть вы в надежных руках, комиссар.
— Это не я с вами, а вы со мной, Сингх, — раздался знакомый по хронике голос. — И я до сих пор не уверена, что правильно сделала, что согласилась на участие в этом проекте.
Конечно же, Алену был знаком этот голос. В одном отделе с комиссаром работала генетическая сестра известной преступницы, Ориана Лоусон. Впрочем, некоторые полагают, что неверно называть Миранду преступившей закон. Ведь она, судя по рапортам капитана Шепарда, сторицей искупила свои злодеяния в «Цербере». Правда, ни разу с момента победы Миранда не появлялась в публичной области. Считали даже, что она улетела с Беглянкой Т’Сони, но вот ведь — оказывается, не улетела.
— Что со мной? — спросил Ален.
— Вы слишком долго пробыли под ментальным колпаком Жнеца, — сказал назвавшийся Сингхом. — Если бы не комиссар Блад, вы бы наверняка или погибли, или, что еще хуже, оказались одурманенным.
— Что с Блад?
— С ней все нормально, — сообщил доктор. — Комиссии пришлось свернуть операцию, поскольку так и не удалось проникнуть дальше первого шлюза. Блад была в ярости.
— Представляю... — шепнул Ален.
Вайлет потерпела поражение? Вся подготовка, все планирование, включая «План Б» и совершенно радикальный «План Х» сорвались? Ален не верил в это. Вот не верил — и все тут.
— Вы единственный, кто пережил полноценную, длительную ментальную атаку Жнеца, комиссар, — сообщила Миранда и, наконец, склонилась над парализованным телом Алена.
Мортимер едва удержался от удивленного свиста. Впрочем, с нынешним состоянием губ посвистеть все равно не удалось бы.
Миранда очень... Нет, не так. ОЧЕНЬ изменилась за эти полсотни лет. В отличие от сестры, сохранившей идеальный внешний вид, старшая Лоусон постарела. Сейчас на Алена смотрела дама в возрасте под шестьдесят. И хотя досье преступницы говорило, что она еще до рождения прошла очень тщательное генетическое конструирование, не было похоже, что женщина собиралась прожить раза в полтора больше обычного человека. Сейчас ей было... Ален поднапряг память. Да, на момент битвы за Землю Миранде уже стукнуло тридцать шесть. Сейчас, стало быть, уже почти девяносто. Возраст почтенный для любого человека, в том числе и для искусственного, и внешний вид шестидесятилетней для такого возраста просто замечательное достижение. Но...
Во-первых, самому Мортимеру в этом году исполняется девяносто девять, и его не конструировали специально — просто напичкали военной химией и физикой. И он в свои почти сто выглядит на те же шестьдесят.
А во-вторых, Ориана, генетическая сестра-близнец, на вид чуть ли не в два раза моложе Миранды. Это при том, что ее произвели на свет всего на шестнадцать лет позже нее.
Но самое шокирующее во внешности нынешней мисс Лоусон — это короткая, едва прикрывающая уши стрижка-каре и... абсолютно седые, белоснежно-платиновые, как у Мортимера, волосы. Очевидно, красить их в привычный темный цвет нынешняя Миранда не считает нужным.
Все остальное — как и раньше. Хотя приметанный взгляд Алена все-таки ухватил, что женщина теперь не пренебрегает женскими хитростями. Например, уже вполне серьезной, а не символической, как ранее, поддержкой своей монументальной груди.
— Кто еще..., — Мортимер попытался облизать губы, и это простое усилие далось ему с огромным трудом. — Кто не пережил атаку Жнеца?
— Почти вся команда, — ответил все еще невидимый Алену доктор Сингх. — Проще перечислить тех, кто остался в живых.
— Кто? — выдохнул Мортимер.
— Кроган, разумеется, — они с турианцем были на поверхности, и их зацепило совсем краем. К сожалению, Аррида не выдержал атаки и, по-видимому, утонул. Вы знаете, как плавают турианцы...
— Они были на лодке, когда это произошло?
— Неизвестно, — в голосе врача послышалось раздражение. — Лодка всплыла, но мы нашли в ней только крогана. Он молчит.
— Кто еще?
— Разумеется, Вайлет и азари. Алина почти выдохлась, но прикрыла и вас, и комиссара. Еще досталось второй азари-инженеру. Жнец атаковал ее лодку дронами, и Трия была вынуждена всплывать на микро-капсуле. У нее сложнейший случай компрессионной болезни. Но жить будет.
— Это все?
— Этого мало? — вклинилась в разговор Миранда. — Ваша Комиссия потеряла почти всю команду, Мортимер. И не добилась результатов. Это самая бездарная операция Альянса, о которой я когда-либо слышала.
— Альянса нет.
— Да без разницы, — Миранда скрестила руки на груди. — Меня пригласили как специалиста по оживлению трупов. С вами было много возни, комиссар, но теперь моя работа окончена. Я планирую забрать деньги и свалить подальше от... Ассамблеи.
— Да, я жив, — констатировал Ален очевидное. — Но что делать с параличом? Я не могу пошевелиться.
— Этим уже займется медицина Комиссии, — заверил невидимый Алену доктор. — Мы отстояли ваш мозг, комиссар, дальше пойдет проще. Миранда, ваше любопытство удовлетворено? Вы наговорились с комиссаром?
Лоусон подняла взгляд на собеседника.
— Да, я удовлетворена. Надеюсь, мои рекомендации по восстановительной терапии вам пригодятся.
— Безусловно, мисс Лоусон.
Миранда вновь склонилась над недвижимым телом Алена. Почему-то нахмурилась.
— За свое спасение благодарите не меня, комиссар, — сказала женщина. — Если бы не сестра, я бы и не думала возвращаться на Землю. И еще... Помнится, Альянс всячески уничижал «Цербер» за неэтичное поведение. Так вот, использовать заложников для найма моих услуг — это еще большее свинство, Мортимер. В других условиях, не будь Ориана вашей... почетной гостьей... я бы с радостью помогла вам отправиться на тот свет.
— Я запомню.
— Хорошо запомните, — холодно произнесла Миранда. — И не думайте, что я не смогу вытащить Ориану еще раз. При всем уважении к возможностям и ресурсам Комиссии, она все еще и в подметки не годится моему отцу времен расцвета его могущества. А я дважды выкрадывала у него Ориану, а потом еще и прикончила ублюдка. Прощайте, Ален.
Когда шаги Миранды заглушило шипение гермостворки лазарета, доктор Сингх, наконец, соизволил появиться перед взором комиссара по этике. Как и следовало ожидать от человека с такой фамилией, в чертах медика явно угадывались черты индуса. Бронзовая кожа, черные, кучерявые волосы, круглое, словно циркулем вычерченное лицо, черные глаза в обрамлении кустистых прямых бровей.
— Мы можем начать восстановление двигательных функций немедленно, — сообщил индус. — Я уже поставил капельницу. Зайду к вам завтра.
Мортимер кивнул.

Кошмар был настоящим кошмаром. Именно тем, от которых просыпаются в холодном поту, подскакивая на диване и не в силах сдержать сердце, что вот-вот выскочит из груди и смоется от этого ужаса подальше под кровать.
Ален не запомнил деталей, но пульс под двести и саднящся кожа в местах, где ее касались ремни на руках и ногах, сами говорили о себе.
Ремни? На руках и ногах?
Ален поднял голову и оглядел себя. Но сначала принял к сведению, что подвижность шейного отдела уже восстановлена. Попытался пошевелить руками ногами — вроде бы, двигаются, хоть и вяло.
Снова звук автоматической двери. Ален поднял голову и убедился, что это доктор Сингх.
— Все нормально? — почему-то без тени волнения спросил врач. — Ваши показатели подпрыгнули.
— Кошмар, — кивнул Ален и в изнеможении откинул голову на подушку. — Просто кошмар.
— Это нормально после индоктринирования, — заявил Сингх. — Мне нужно ваше разрешение на лечение, комиссар. Пустая формальность.
В поле зрения Алена появился улыбающийся доктор, протягивающий ему датапад.
— И как я смогу приложить палец, простите? — удивился Ален. — И, к слову, на черта меня пристегнули к койке?
Доктор невозмутимо пожал плечами.
— Предосторожность. Вы могли нанести себе увечья. Я отстегну одну руку, чтобы вы могли подписать документы.
— Почему только одну?
— Предосторожность, — повторил Сингх. — Мы не уверены, что вы полностью себя контролируете, комиссар.
— Кто мы? Где остальные врачи? И я хочу увидеть комиссара Блад!
— Всему свое время, Ален, — улыбнулся индус, что-то набивая на датападе. Два ремня, удерживающие правую руку Мортимера прикованной к кровати, ослабли и сползли, тут же юркнув в гнезда. — Вот, теперь можете подписать. Приложите палец здесь.
Врач протянул Алену планшет.
Мортимер потянулся к устройству и уже было приложил палец куда нужно, но краем глаза заметил кое-что. Через полупрозрачное окно медблока, из коридора, на него смотрели Миранда с сестрой. Причем обе в своем обычном облике — Ориана помоложе, выглядит лет на тридцать пять, старшая мисс Лоусон — постарше. На вид Миранде можно было дать лет сорок, не больше. И, главное, она совершенно цела, полна здоровья, и шикарные черные локоны все так же спадают на восхитительно большую и сохраняющую идеальную форму грудь.
Не требующую никаких особо технологичных женских хитростей.
Но главное, Миранда снова в костюме «Цербера» и, более того, со значком этой организации на одежде. Причем старым еще, времен «подпольной террористической деятельности».
Заметив внимание Алена, Миранда отрицательно покачала головой. Лоусон-младшая повторила этот жест синхронно с сестрой.
— Комиссар, я прошу вас подписать документы, — произнес врач, все так же протягивая Алену датапад. — Без этого мы не можем продолжить лечение.
— В чем будет заключаться лечение? — спросил Мортимер.
— Мы подготовили курс химических препаратов, которые будут восстанавливать ваш мышечный тонус.
Сингх кивнул в сторону капельницы, на которой висел пакет с бесцветным лекарством. Трубка от капельницы уже уходила к игле, загнанной в вену Мортимера. Комиссар напряг мышцы левой руки и почувствовал иглу. Почему-то она казалась очень холодной.
— Приложите палец, Ален, — снова предложил врач.
— Да, конечно, — Мортимер потянулся к датападу. — Где именно?
— Вот здесь? — Сингх свободной рукой указал в место на экране. — Мы продолжим лечение, и вы поправитесь.
Ален схватил врача за кисть и резко, отточенным за годы практики движением, выломал два сустава, успев заметить, что пальцы доктора холодны как лед.
И сразу же, не дав фальшивому врачу опомниться, комиссар рванул планшет из руки Сингха и бросил его в щель между бедрами, после чего крепко сжал устройство ногами.
— Что вы делаете? — изумился индус, глядя на покореженную конечность.
— Исцеляю вас вашим же лекарством, — сказал Мортимер, свободной рукой вырывая иглу из вены и вонзая ее в предплечье настойчивого лекаря.
Сингх, не проронив ни слова, рухнул на пол.
Когда Ален разобрался с управлением планшетом, расстегнул оставшиеся ремни своей койки и спустил ноги на пол, никакого индийского врача на полу медблока уже не было.
Мортимер бросил взгляд на стекло.
Напротив места его заточения стояла только одна Лоусон. Мортимер не мог понять, какая именно, но это уже было неважно. Главное, он осознал, что оказался в ловушке, по сравнению с которой кровать с удерживающими ремнями — сущая чепуха.
— Что дальше? — спросил мужчина.
Дверь открылась и женщина из-за стекла зашла в помещение. Она была одета как Ориана, но в чертах лица таились обе мисс Лоусон. Волнистыми волосами она повторяла Миранду, но короткая стрижка и лукавая девчачья улыбка, от которой таяли мужчины — сотрудники Комиссии, выдавала в ней все-таки младшую из сестер.
Случилось так, что Ален Мортимер однажы также был растоплен этой улыбкой. Вернее, его сердце было растоплено. И сейчас именно сердце, бьющееся человеческое сердце подсказало ему, что делать с фальшивым доктором.
Мисс Лоусон не могла его не предупредить.

Ален покинул Альянс в сложные для Земли времена.
Планета пережила клиническую смерть и судорожно цеплялась за жизнь. Бандитизм, нищета, эпидемии, голод, климатическое безумие, вызванное массированным применением ядерного оружия, обилие издающих токсичную вонь мертвых синтетиков, разрушенные города и полностью рухнувшая связь — далеко не полный перечень того, чем Земля откупилась от угрозы Жнецов.
И еще одно. Вся планета дружно ненавидела инопланетян любого роду и племени. Цвет кожи, количество пальцев на руках и расовая принадлежность никого не волновали. Влачащие жалкое существование жители Земли понятия не имели о вкладе инопланетников в победу над Жнецами. И не могли об этом узнать — система коммуникаций только-только восстанавливалась. А вот проклятых «альенов», которые жгли дома и убивали людей миллионами, Земля насмотрелась по самое не хочу. Равно как и наслушалась антицерберовской пропаганды Альянса. Любое разумное существо, отличающееся от человека, подлежало немедленному уничтожению. К слову, именно из-за этого в Лондоне создали гетто для «временно интернированных лиц иных рас». Инопланетян банально некуда было девать, в любом другом месте их неизменно ждало бы преследование или быстрая смерть. Разве что общины попавших на Землю кварианцев как-то прижились в австралийских пустынях.
Словом, в силу этого, а также многого другого, дела на планете были не очень. Как и у лично Алена Мортимера, вышедшего в оставку ближе к своему пятидесятилетнему юбилею.
А уволиться пришлось. ВКСА не могли прокормить весь свой численный состав, пусть и колоссально прореженный Жнецами. На службе оставались только самые закаленные, ветераны или специалисты начиная с четвертого общевоинского уровня. У Алена был второй. Плюс крохотная военная пенсия — причем в условиях, когда инфляция достигала ста процентов в год. Насмешка со стороны Альянса, стремительно тонущего в коррупции и разворовывании «наследия Жнецов».
Именно тогда Алена нашли рекрутеры странной организации, которая в будущем должна была придти на замену умирающему Альянсу. Позже эта организация стала известна под именем Ассамблеи миров, а человеком, который заприметил немолодого сержанта Алена Мортимера, стала Ориана Лоусон, тогда лишь вольнонаемный работник кадровой службы. Мисс Лоусон не могла рассказать Алену сразу же, где и, главное, над чем придется работать молодому оставнику. Но Ален ей поверил, и подписал насквозь секретный контракт.
Позже он встречался с Орианой без малого шесть лет. Все эти годы женщина бредила поисками Миранды, постоянно рассказывала о ней, о ее жизни. Озвучивались и самые страшные, и, наоборот, самые светлые эпизоды из жизни «мисс Цербер». Ален, смеясь, говорил, что он, похоже, встречается сразу с двумя девушками одновременно. Затем карьеры Мортимера и Орианы разошлись (женщина в попытках найти сестру на два года покидала Землю), а затем сошлись снова, но уже исключительно по рабочим обстоятельствам. Кроме того, Ориана не стремилась войти в офицерский состав Комиссии, долгое время продолжая внештатную работу по набору кадров. Аналитиком одного из отделов Комиссии мисс Лоусон стала лишь два года назад, почти одновременно с Вайлет Блад.

Ален Мортимер сознавал, что внезапно исчезнувшее тело «врача-индуса» — это точно не из реальной жизни. И поскольку все это было как-то совсем уж правдоподобно для сна, комиссар понял, что его разум находится в какой-то ментальной ловушке. Пока Алену удалось отбиться, первый раунд он выиграл. Неизвестно, что тому подмогой — химический блокиратор азари или сила воли. Но что будет дальше — вопрос вопросов.
— Я рада, что ты понял, чего от тебя хотел враг.
— Легкого пути, — кивнул Мортимер.
Передачи ответственности за жизнь другому. Дезертирства. Это была несложная задача. Индус перестарался с просьбой подписать документы.
— Что дальше? — спросил комиссар «объединенную» мисс Лоусон, хранящую черты и младшей, и старшей сестер знаменитого семейства.
— Дальше твой разум должен выбрать направление борьбы, — произнесла женщина. — Только учти, что времени у тебя мало. Враг продолжает подавлять тебя, а химическая защита в твоих клетках скоро иссякнет.
Миранда-Ориана кивнула на левую руку комиссара, в которой он к своему удивлению увидел все ту же иглу с капельницей, только уже не холодную, а обычную, нагретую телом.
— Э-э-э, — промычал Мортимер. — Мне таскаться с этой бандурой?
Он кивнул на стойку с пакетом лекарства.
— Придумай что-нибудь, — улыбнулась женщина и исчезла до того, как комиссар успел ответить.
— Придумай что-нибудь, — передразнил он Миранду-Ориану. — Придумать, но вот что...
Долго искать выход не пришлось. Ален понимал, что хоть окружающий его мир и реален в ощущениях, но он все-таки иллюзорен. А значит, на него можно влиять. Например, мелким читерством.
Комиссар снял пакет с лекарством (осталось меньше половины) со стойки, приложил к бицепсу и примотал шлангом капельницы. Покопавшись в стеллажах, нашел баллончик с бинтом и накрепко заклеил место, где игла вонзалась в вену. Получилось довольно прочно. И, главное, всегда под глазами запас оставшегося времени.
— Это ведь символ, да? — произнес мужчина в воздух. — А символ не отклеится от случайного движения в самую неподходящую минуту.
Воздух медлаба зазвенел от смешка мисс Лоусон-младшей. Однако сама Ориана по-прежнему не показывалась.

Если Ален когда-нибудь и бывал в этом комплексе, он совершенно не помнил планировку. Так что, в беге с капельницей по неизвестным коридорам у комиссара не было никаких преференций. Трижды по чутью свернув влево, он оказался перед дверью, на которой висела табличка с рукописной надписью «Выход».
— Очень смешно, — произнес Мортимер и аккуратно взялся за дверную ручку. Ручка послушно повернулась, но Ален замер в нерешительности.
— «Выход куда» и «Выход откуда» — разные понятия, — раздался знакомый голос.
Мортимер повернулся на звук. Ориана-Миранда стояла позади комиссара, облокотившись плечом о стену.
— Куда ты собрался? — спросила женщина.
— Хороший вопрос, — улыбнулся Ален.
— Обычно люди, желающие покинуть неудобное для них место, интуитивно принимают надпись «выход» как кратчайший путь к цели. Но я не уверена, что это твой случай.
— Согласен, — кивнул Мортимер. — Выйти из своего разума можно только в одном направлении — к безумию.
— Кратчайшие пути привлекательны, — согласилась женщина.
Чтобы тут же исчезнуть.
— И улыбка у тебя чеширская, — усмехнулся комиссар, вернулся на один проход назад и пошел искать другие двери. По-видимому, неведомый враг (скорее всего Жнец, кто еще?) решил сменить тактику. На этот раз коридор, по которому двигался Мортимер, оказался совершенно прямым, лишенным каких-либо дверей или поворотов. Ален прибавил шаг, но, приглядевшись вдаль, понял, что это бесперспективно. Никаких реальных целей впереди не наблюдалось.
Глянув на запас «жизни», комиссар нахмурился. В привязанном к руке пакете оставалось не больше четверти.
— Люди умирают в пустыне не от того, что не знают цели своего путешествия, — снова голос Орианы-Миранды. — А от того, что они не могут ее найти. Иногда проходя буквально рядом.
— Интересно, мимо чего я уже прошел? — спросил Ален, но в ответ отчетливо расслышал только молчание.
Оглянувшись, Мортимер смог разглядеть только бесконечный коридор с девственно белыми стенами. Совершенно точно еще пять минут назад они были серо-коричневыми, как во всем виртуальном комплексе.
Попытка вернуться назад ни к чему не привела. Мортимер по-прежнему видел только бесконечный прямоугольный тоннель с редкими лампами, подкрашивающими потолок светлыми пятнами.
— Прошел мимо. Мимо прошел, — пробубнил Ален. — Мимо чего я постоянно прохожу, но не обращаю на это внимания?
Комиссар оглянул коридор взглядом еще раз. Туда, обратно. Снова туда, и снова в обратную сторону. Никаких ориентиров или подсказок. Разве что...
Мортимер попытался достать в прыжке потолок, но безуспешно. Невысокий Ален просто не допрыгивал. Попытался активировать наны организма, но, понятное дело, безрезультатно. Такого уровня читерство уже не проходило.
Нет недостижимых целей, подумал мужчина. Эту фразу любила повторять Ориана, когда ее поиски сестры раз за разом терпели фиаско. И если уж его разум странным образом зацепился именно за это воспоминание, значит, нужно воспринимать всерьез все то, что было когда-либо сказано женщиной.
Он еще раз огляделся. Белые, как чистый лист стены. И лампы освещения...
Стоп. Белые стены! Они такими не были. Ни в комнате медлаба, ни в остальном «жилом комплексе». Что могут скрывать белые стены? Чистые стены? Да что угодно.
Именно!
Сам еще не доверяя своей догадке, Ален повернулся к стене и коснулся ее пальцем. В месте контакта тут же зажглась и потухла синяя искорка. Ален снова коснулся стены, на этот раз сильнее. Результат не заставил себя ждать — искорка разгорелась, а когда погасла, на чистом белом полотнище стены остался уродливый черно-коричневый прогар. Палец неприятно саднило.
— Иногда то, что мы делаем, выглядит мерзко, — сообщила Ориана-Миранда. — Но нам приходится оставлять за собой прах и пепел, чтобы идти вперед.
Мужчина оглянулся — женщины рядом не было.
Значит, снова подсказка от его разума, который превратил борьбу с индотринированием в своего рода квест, игру на соображалистость.
— Всегда есть выход из затруднительных положений, — Ален процитировал еще одну немудреную житейскую мудрость Орианы. — А я тогда добавил: а если и нет, мы пробиваем стены лбом.
А Ориана в ответ на это вспомнила бородатую шутку про отличие крогана от капитана Шепарда.
Комиссар усмехнулся.
Калечить лоб в дословном следовании своей мысли он не стал. Лишь склонился к полу и, не отрывая пальца от стены, начал рисовать прямую линию снизу вверх. Искра жглась, колола палец, и чем дальше он двигался по стене, тем более неприятной, сильной становилась боль. Наконец, Ален заметил, что запахло паленой кожей — огонек начал пожирать не только идеально белое покрытие напротив, но и плоть Алена.
— Ну, вот это-то совсем просто, — усмехнулся Мортимер и продолжил линию. Доведя ее где-то до уровня плеч, мужчина загнул ее вправо и, проведя еще сантиметров пятьдесят, продолжил вниз. Боль в пальце установилась невыносимая, но что-что, а терпеть ее в любых обличиях и видах Алена научили крепко. Когда дымящийся палец стукнул об пол, завершив таким образом П-образную линию, плоть сгорела почти до ногтя, а сознание конкретно туманилось.
Решение этой проблемы пришло сразу же, едва Ален глянул, сколько «времени» ему осталось. Жидкости было уже на дне пакета, едва больше одной десятой части.
Ален расстегнул заливной клапан и, погрузив руку внутрь пакета, поднял плечо. Оставшаяся на дне жидкость смочила палец.
«Время» обжигало не хуже кислоты, но на фоне боли от сгоревшей фаланги все это несерьезно. А спустя пару секунд рука Алена приняла первоначальный вид — как будто ничего и не было. Боль тоже исчезла.
— Слишком простой уровень, — усмехнулся Мортимер и ногой толкнул стену внутри П-образной обугленной линии.
Вообще-то, Ален думал, что дверь откроется на шарнирах. Но, видимо, его разум посчитал картину обозначенной буквально, а не символически, поэтому вместо открытой створки часть стены просто вывалилась внутрь.
— Типа тук-тук, — усмехнулся комиссар, перешагивая порог и пригибаясь в низковатом проеме им самолично созданной двери.
По ту сторону оказалась какая-то лаборатория. Ален зашел внутрь и пригляделся. Долгое время не мог понять, где он его видел, но все-таки узнал. Это «Святилище», где отец девушек захватил в заложницы Ориану, а Миранда бросилась ее спасать. К счастью, подоспел и капитан Шепард, поэтому удалось спасти обеих.
— Комиссар Мортимер, — прозвучал голос, который Ален уже и так был готов услышать. — Вы вовремя. Но вам не повторить подвига человеческого героя.
— Бросьте оружие, Генри, — произнес Мортимер, поворачиваясь на звук. Слова сами вырывались изо рта. — Все кончено. Отпустите Ориану, и я гарантирую вам жизнь.
Ален никогда не видел Генри Лоусона вживую, но о нем столько понарассказывала Ориана, а потом еще и показала сохранившиеся в хрониках записи камер наблюдения «Святилища», что не узнать отца генетически одаренных девочек было невозможно. Разве что в этот раз Генри был одет не в деловой костюм, а почему-то в поварскую одежду: белый передник, защитные рукавицы-антиразрезайки и дурацкий кухонный чепчик, делающий повелителя финансовой империи особенно смешным.
К сожалению, желание посмеяться напрочь отбивал неприятно узкий и даже на вид острый нож, который мужчина держал у горла младшей из дочерей.
Миранда, в своем неизменном «церберовском» костюме, пыталась приблизиться к сестре, скользя по мокрому от крови полу. Ален присмотрелся и понял, что это ее собственная кровь. Под грудью Миранды пафосный костюм пробило каким-то холодным оружием, и ярко-красная жидкость обильно вытекала из раны.
— Сдавайтесь, Ален, и я пощажу их обеих, — произнес Генри Лоусон. — Вы не Шепард, вам не одолеть меня. И вы уже опоздали — Кай Ленг разобрался с моей дочерью-предательницей.
— Мири! — вырвалось у Лоусон-младшей, но отец тут же плотнее прижал нож к ее горлу, и лезвие окрасилось первыми, пока еще маленькими капельками крови.
— Ублюдок, — прохрипела Миранда, очередной раз подскользнувшись рукой в собственной крови. — Никаких сделок, комиссар. Кончайте его...
— У вас уже почти нет времени на что-либо, Мортимер, — усмехнулся мужчина. — А у тебя, Миранда, уже нет сил. Предлагаю вам сделку...
Время остановилось.
Вот так — что называется, решительно и бесповоротно.
Ален все отлично понимал. Видел, как застыли все фигуры этого странного, порожденного его разумом театра. Как установился в больших глазах Орианы уже нескрываемый страх, как морщится от боли ее обескровленная сестра, свободной рукой заряжая биотический удар.
Но Ален знал, что Миранда не успеет, да и не сможет. Ей просто не хватит ни сил, ни времени. Генри Лоусон всерьез решил покончить с «бракованными сучками», как бы он наверняка назвал своих дочерей в этом кошмаре-сне. Ален знал, что он так и скажет в последний миг, когда Миранда слишком поздно размахнется слишком слабым биотическим зарядом.
Прежде чем ее отец вонзит нож в горло Орианы.
Но это ведь совершенно не по сценарию. Разум Алена чувствовал это, ощущал всю ошибочность этого нелепого действа. Еще хуже, что Мортимер был свободен в своих действиях — его тело не сковало остановившееся время. И в то же время он ясно понимал, как сознают люди в тягучем неприятном сне, что он не успеет. Что он слишком медленно бросится на Генри Лоусона и, возможно, еще и получит заряд мирандовской биотики в спину.
Решение опять было где-то рядом, где-то в словах и мыслях, которыми доведенный до отчаяния его разум пытается устоять, сдержать натиск одурманивания со стороны Жнеца.
Звучит по-дурацки. Какое еще одурманивание Жнеца от машины, уничтоженный потоком Красного излучения? И почему до Алена это не дошло сразу? Не может быть никакого Жнеца. Все Старые машины канули в Лету, уничтожены капитаном Шепардом! И Шепард, к слову, спас и Ориану, и Миранду.
Ален, конечно, не великий герой Галактики. Но он мыслит, а следовательно — существует. Теперь только осталось зацепиться за ту мысль, которую его разум подкинул из подсознательного в сознательное. Что именно прозвучало последнюю минуту?
Мортимер тряхнул головой и попытался вспомнить.
Оказалось, в недрах то ли безумия, то ли чего-то, на него похожего, есть самые разнообразные инструменты. Стоило комиссару пожелать узнать, что было минуту назад, вся картинка начала отматываться обратно, словно на экране видео. При этом вместо Алена стояла Вайлет Блад — в больничном балахоне, с примотанным к руке пакетом капельницы.
Учитывая габариты комиссара, это было монументально.
«Сдавайтесь, Ален, и я пощажу их обеих» — произнес Генри Лоусон.
Нет, не то. Здесь только фальшь и ничего, кроме фальши. Это не отец двух дочерей, пусть и созданных его искаженным эго. Это враг, пытающийся проломить защиту Алена.
«Вы не Шепард, вам не одолеть меня. И вы уже опоздали — Кай Ленг разобрался с моей дочерью-предательницей.»
Ален знал, кто такой Кай Ленг. Все военные знали его. Кай Лен был одним из паскуднейших темных пятен на совести Альянса. Какое счастье, что Шепард утихомирил гада.
Но в высказывании Генри Лоусона опять не было подсказки.
«Мири!» — это Ориана.
Тут все понятно, дальше.
«Ублюдок» — Миранда.
Дальше.
«Никаких сделок, комиссар. Кончайте его...».
Ага, а вот тут уже что-то есть. Помнится, с фразой «никаких сделок» Миранда выбросила отца в набитой хасками зал. С высоты в двадцать с лишним метров. Если бы Генри Лоусон и не разбил голову о металлический пол, его жизнь все равно исчислялась бы секундами — пока к теплокровному хомо не подобралась бы индоктринированная дальше некуда тварь-полусинтетик.
Миранда сообщает, что... Да черт побери, неясно, что она сообщает!
«У вас уже почти нет времени на что-либо, Мортимер. А у тебя, Миранда, уже нет сил».
Ален глянул на пакет с капельницей. Верно, времени почти нет. Но, тем не менее, за время «просмотра видео» ни одна капля живительного раствора не покинула пластиковую емкость. Ален мог оставаться в таком состоянии надолго. Возможно, навсегда.
И, возможно, так и остаться в дебрях своего подсознания, отравленный подавляющим влиянием врага.
Но как завершить этот чертов квест? Может, и в самом деле рвануть к Лоусону?
Нет, этот путь слишком простой и очевидный.
Еще раз. Что сказала Миранда? Никаких сделок. То есть, еще раз, никаких сделок. И сказала она это почему-то ДО того, как ее отец, собственно, предложил сделку. Это что-то, связанное с биотическим ударом старшей сестры Лоусон. Она и только она должна завершить историю, и даже не застывшая памятником самой себе Вайлет Блад с решимостью наизготовку.
К слову, о Блад. За время, пока Ален ломал голову, фигура комиссара таинственным образом растворилась в пространстве. Теперь на месте Мортимера вообще не было ни одного человека. Особенно забавно в этом смысле наблюдать за Генри Лоусоном, ведущим диалог с пустотой...
Пустотой?
Алина!
Ну конечно же! Понятно, что все сказанное доктором Сингхом — полная хрень. Миссия продолжается, и конкретно сейчас Алина пытается вытащить его, бессознательного, из черного и холодного забытья.
Именно черного и обязательно холодного.
Как игла, впившаяся в его вену, пока был жив доктор Сингх.
Как его рука с выломанными пальцами, на которые врач смотрит как на неинтересный факт.
Ситуация начала понемногу проясняться для Алена Мортимера. Но это не приближало его к решению проблемы Орианы-Миранды и Лоусона. Этот квест должен быть пройден, и он будет пройден.
Биотика. Решительный удар Миранды. Так должно быть, и так будет, и никто, никакие по(ту)сторонние сценаристы не могут переписать историю. Значит, Лоусон-старшая должна приговорить своего отца. Но ему не хватит времени. А ей силы.
Черт! Ну, конечно же. Время и сила! Сила — это время!
Ален рассмеялся собственной тупости. Нет, все-таки подсознание — слишком сложный аппарат, и мало кто может использовать его на все сто. Появление Блад говорило об этом прямо — именно Блад, как следовало и из ее рапортов, предпочитала в сложных случаях отдаваться на откуп своей интуиции. А интуиция — лишь проекция нашего бессознательного.
Сила — время!
Ален подошел к Миранде, стараясь занять положение, не мешающее девушке (ох, как же она тут молода и прекрасна — боже ж ты мой!) целиться в Генри, привстал на левое колено и, поднапрягшись, вырвал капельницу из своей руки. На пол не упало ни капли крови, и только остатки «времени» из пакета набухли большой, дрожащей каплей на конце иглы. Не колеблясь ни секунды, Мортимер возил иглу в плечо Миранды.
— У вас уже почти нет времени на что-либо, — усмехнулся Генри Лоусон. — Предлагаю вам сделку...
— Никаких сделок! — прошипела Миранда и, коротко замахнвушись, метнула в отца сгусток синего пламени.
Мужчина не успел даже моргнуть, как волна биотики, пройдя Ориану Лоусон насквозь, отшвырнула Генри Лоусона в стеклянную стену. Звон осколков сопроводил предсмертный крик владельца чрезмерно раздутого эго.
— Ублюдок, — добавила Миранда и закашлялась кровью.
— Мири! — воскликнула Ориана.
Мир содрогнулся, мир ударил по ушам, по всему телу.
Мир жахнул так, что мигнуло освещение в «лаборатории».
— Ален! — раздался чей-то еще голос, который Мортимер никак не мог опознать. И тут же голос добавил: — Что это?
И снова тишина. Никаких голосов.
Но куда хуже то, что ничего не изменилось. Наведенный морок не исчез, лаборатория «Цербера» не испарилась подобно туману дурного сна, комиссар Мортимер остался внутри своего разума.
— Я ожидал другого... конца, — невесело произнес Ален.
Ориана уже помогала Миранде встать. Рана на животе девушки, пять минут назад бывшая страшнее некуда, оказалась пустяковой. Так, средней величины разрез мягких тканей. Даже без проникновения в брюшину.
— Твоя рана..., — нахмурился Мортимер.
— Ерунда, — улыбнулась старшая из сестер. — Спасибо Шепарду за подсказку, я успела подготовиться к визиту Кая Ленга.
— Мири, с тобой все хорошо?
— Да, сестренка, — Миранда, наконец, поднялась на ноги и предстала перед Аленом во всей своей красе.
Никогда еще в своей жизни комиссар по этике Ален Мортимер не видел столь прекрасных и сильных женщин. Ориана тоже мила, без сомнения. Но в ней не такой железной воли, буквально прибивающей любого внешнего созерцателя к полу. Переходить дорогу Миранде Лоусон — не лучшая затея для кого угодно, от рядового бандита на улице, купившегося на слащавую внешность девушки, до самых могущественных тварей в Галактике — Жнеца или хоть бы вообще Левиафана.
— Наверное, я теперь должна ответить на ваши вопросы, Ален, — улыбнулась Миранда.
— В самом деле? — выдавил из себя Мортимер.
— Если вы не хотите сойти с ума, то, наверное, лучше все-таки слушать голос разума. На крайний случай подсознания, — сказала старшая Лоусон. — Как до этого слушали мою сестру. Вы же поняли, что все, что вы видите, и все, с кем вы говорите, это все иллюзия. Плод вашего собственного разума, атакованного Левиафаном.
— Левиафаном?
— Ну не Жнецом же, — вновь эта великолепная белозубая улыбка. — Вы до всего дошли своим умом, пусть он сейчас и несколько расщеплен индоктринирующим воздействием. Было ошибкой подходить к камню на груди Жнеца. Ни я, ни моя сестра, а значит, и вы сами, не знали, что скрывается внутри. Но подозревали. И да, теперь мы можем смело сказать, что вас атаковал окаменевший Левиафан. Холодная игла и рука доктора Сингха. Наконец, клоунский поварской прикид моего отца — до вас туго доходит, Ален!
— Не понял про поварскую одежду.
— В руках моего отца был нож для разделки кальмаров, комиссар, — влезла Ориана и в голос засмеялась. — Я старалась донести как можно больше знаков! Боюсь, что с сообразительностью сознательной части разума у вас некоторые проблемы. И если бы не химия, предоставленная Советом матриархов, а также ваша железная воля комиссара по этике, то победы могло бы и не быть.
— И тогда бы?
Лоусон-старшая открыла было рот, но ее перебила сестренка:
— Тогда бы просто пришлось подождать пару секунд, — сказала Ориана. — Но мы бы с тобой уже не смогли вот так поболтать накоротке.
— Давайте сделаем коммуникацию проще, — предложила Миранда. — Ори, иди ко мне.
Мгновение, и две фигуры, две мисс Лоусон слились в одну. Ту самую, которая эпизодически помогала Алену пробираться туннелями его разума, спеленутого враждебным коконом. Перед Мортимером снова стояла «синтетическая» Лоусон, сочетающая черты обеих сестер.
— Я знаю только то, что знаете вы, Ален, — сказала женщина. — Покончив с Генри, вы в своем разуме разобрались с внешним давлением, отсекли его как фон. И открыли канал связи между сознательным и бессознательным. Благодаря этому мы с вами сейчас и говорим без помех. Ваше «я» и «над я» могут, наконец, общаться. Думаю, меня даже можно назвать мисс Интуиция-Лоусон.
Женщина засмеялась невероятным «двойным» смехом, в котором звучали и колокольчики Орианы, и холодноватые тона Миранды.
— То есть этот удар..., — Мортимер замялся. — Я думал, он связан с победой над Генри.
— Не связан, — с убежденностью в голосе сказала женщина. — Вы его прочувствовали сквозь забытие. Удар был в реальности. Ни вы, ни соответственно я не знаем, что это.
— Тогда что изменилось?
— Все, — улыбнулась Ориана-Миранда. — нет больше никакого индоктринирующего излучения. И да, голос, который вы слышали пару минут назад, принадлежит вашей подруге по этому приключению, азари по имени Алина.
— Но почему я...
— А вот на этот вопрос я ответить не могу, — улыбка мисс Лоусон сверкнула искренним сочувствием. — Подозреваю, атака Левиафана не прошла даром, и вы пока не можете вернуть себе контроль над телом. Это не значит, что это невозможно. Просто пока в вашем распоряжении только виртуальные среды.
— Какие еще виртуальные среды? — не понял Ален.
— Я пыталась вам сказать, — продолжила Миранда-Ориана. — Помните, костюм с древним значком «Цербера»? И старая, равнодушная стерва я. Такая, какой ни в жизнь бы не позволила себе быть.
— Да, помню, но...
— Вас приглашают в путешествие по бесконечному миру, Ален, — прервала его женщина. — Дверь открыта. Я не знаю, кто это сделал, и зачем. Но вы, сражаясь с Левиафаном и напрягая свой неожиданно сильный в ментальном плане разум, что-то разбудили в себе. Ваш разум вошел в контакт со Старой машиной. Со Жнецом класса «Властелин».
— Что?
— Вы проникли в святая святых великой синтетической расы, комиссар, — совершенно серьезно, без тени улыбки произнесла женщина. — Вы разом перескочили несколько уровней, если продолжать вашу аналогию с виртуальной игрой. Кто-то раньше дал вам ключ к хранилищам данных Жнецов. Воспользуйтесь им с умом.
— Но ведь Жнецы погибли! — вскрикнул Ален.
— Да, — согласилась мисс Лоусон. — Но кто сказал, что погибла вся информация, которую они хранили? У вас есть ключ к ее расшифровке. Ваша миссия удалась больше, чем вы могли подумать.
Ален не знал, что ему сказать.
Разговаривать с собственным разумом, который знает больше, чем ты... Это... Это звучит интересно.
Задумавшись, Ален не заметил, как одна из сестер ушла. Растворилась в пространстве, оставив на своем месте лишь облик некогда нежно любимой Орианы Лоусон.
Их роман был обречен на скорый закат, оба это понимали. Мортимер хоть и числился на хорошем счету в Комиссии, но он все-таки был обычным, и уже немолодым человеком. Когда он познакомился с Ори, ей было двадцать пять, а ему — пятьдесят три. У нее в запасе была целая жизнь, у него — лишь чуть больше половины. Плюс она «чудо-ребенок», чей уровень интеллекта и внутренней энергии значительно превосходил его собственный. Именно потому Ориана Лоусон и избегала вступать в ряды офицеров Комиссии, зная, что ее таланты позволят ей за короткое время вырваться в высшее руководство структуры, в то время как Алену если что-то и грозит, то лишь почетная пенсия по старости.
Но те шесть лет были великолепны.
— Посмотри на это иначе, — раздался голосок Орианы.
Той самой, молодой, двадцатипятилетней девчонки с подтянутой фигуркой и личиком, заставляющими всех мужиков от тринадцати до ста тринадцати сворачивать шеи вслед.
— Ты получил возможность прикоснуться к тайнам самых великих рас прошлого. И, возможно, личное бессмертие.
— Что ты говоришь, Ори? — Ален несмело коснулся рукава девушки.
— Твой разум легко поместится в хранилища данных Жнеца, — улыбнулась Лоусон-младшая. — Я и во сне о таком мечтать не могла. Ты узнаешь все, и сможешь жить вечно! И вечно оставаться таким, какой ты есть сейчас. Ты знаешь, я не могу тебя забыть. И хотела бы, но не могу. Потому и не выдержала, нанялась к тебе в отдел.
— Я думал, это профессиональные устремления.
— Я знаю, — девушка коснулась прохладной ладонью щеки Алена. — Я научилась скрывать чувства и хранить тайны. С моими родственничками иначе было не выжить.
Ориана хихикнула.
Ален вздохнул.
— Ты — это мое подсознание, — произнес мужчина. — Другая часть меня. Сейчас в чувствах ко мне признается мое второе «я», желающее восстановить все как было.
— Ты уверен? — улыбнулась девушка. — Может быть, твое подсознание просто замечает мои к тебе чувства, которые нам приходится скрывать по... профессиональным устремлениям?
— Я уже ни в чем не уверен, — прошептал Мортимер.
— Можешь быть уверен во мне.
Ориана молча отпустила руку Алена и отступила на шаг. Затем кивнула куда-то в сторону и растворилась в воздухе.
Мортимер повернулся и посмотрел на то, к чему Ори привлекла его внимание. На месте прочерченной пальцем двери в стене теперь красовался большой проход, за которым что-то было, но Ален никак не мог понять что — мешало сияние на входе.
Лишь ступив за мерцающую завесу, комиссар по этике Ален Мортимер понял, насколько и он, и человечество, и даже все расы Галактики мало знают об окружающем их мире.
Ален Мортимер растворился в памяти самой великой машины, созданной когда-либо.

***

— Ален! — азари затрясла мужчину за плечи, но комиссар не подавал признаков сознания. Безвольной тряпкой он болтался в налившихся голубым сиянием руках Алины.
Вдруг пол под коленями азари дрогнул, и снаружи раздался приглушенный, но даже отсюда внушающий трепет гул. Что-то очень сильно взорвалось там, за лепестковым клапаном Жнеца. Или что-то во что-то ударило. Тоже очень, очень сильно.
— Что это? — вскрикнула азари.
Но тут же вернулась к спутнику.
— Ален! — Алина выдала мужчине мощную биотическую оплеуху, и собиралась уже было добавить, но вдруг ощутила, что тягучее, тяжелое ментальное давление, что преследовало ее последнее время, вдруг исчезло. Целиком и полностью.
Голубокожая радостно повернулась к Мортимеру, ожидая, что мужчина очнется, стряхнув с себя чужую волю.
Но ничего не происходило. Комиссар по этике оставался один на один с собственным миром.

Отредактировано.SVS