Автобиография. Вступление. Глава 1


Жанр: драма;
Персонажи: ОС;
Аннотация: Жизнь азари глазами азари. Автобиографический рассказ о жизни одной азари, включающий в себя лишь одну, первую, стадию существования азари - стадию девы. 
Статус: в процессе;
От автора: Мой дебют - первый рассказ, который читает кто-то, кроме моей персоны.


Начало.

«История одной азари.»

- Нет, не то.

«Мемуары азари.»

- По-моему это уже было где-то было… Так, тоже не подходит. Чертово название – невозможно придумать.

 Азари – женщина с голубоватой кожей и рисунком на лице, сходным с перьями птицы – откинулась на спинку кресла, глядя в задумчивости на монитор, на котором пульсировала черная полоска в начале пустой страницы. Еще раз прокрутив все возможные названия для того, что она собиралась написать, девушка просто нащелкала клавишами сухое и совершенно нехудожественное название:

«Автобиография»

  Ей не хотелось вписывать сюда свое имя, но просто «автобиография» звучало как-то неопределенно. Еще немножко подумав, она все-таки добавила:

«Автобиография Рапсодии»

 Решив больше не менять заголовка, не смотря на то, что по поводу данного уже возникло довольно много критических мыслей, азари поспешно начала печатать. 

Вступление.

                Итак, я все-таки приступила к написанию своей биографии. Знали бы вы, как тяжело мне это далось.

Для начала я бы хотела дать краткое описание себе и расе, к которой отношусь. Информация суховата, но, что поделать, она необходима для формирования общего представления обо мне и мире, в котором я живу. Я так же сомневаюсь, что моя автобиография может быть кому-либо интересна, но в виду того, что я - азари, могу предположить и считаю, что жизнь представителей моей расы, так или иначе, схожа. Поэтому в каком-то смысле это биография многих и многих азари. Это не трудно будет понять, при должном умении переходить от частного к общему.

Итак. Кто такие азари?

Азари - это раса синекожих девиц, общей целью которых является мир во всем мире. Именно они придумали Совет Цитадели, дабы вершить с помощью него мир во всей Галактике.

Помимо общей миролюбивости моей расы, нам характерна очень долгая,  по меркам многих других рас, жизнь. Азари могут жить более тысячи лет.

Тут заострю внимание на себе – мне всего 350 лет. Судя по особенности, упомянутой выше, здесь очень даже уместно слово «всего», ведь это треть предполагаемой жизни. Даже не половина. Поэтому пока, все, что я могу рассказать об азари, относится к «девической» стадии нашего существования.

Кстати о стадиях: их всего три и процесс перехода от одной стадии к другой знаменуется существенными биохимическими и психологическими изменениями. Поэтому истории девы будут существенно отличаться от историй дам или матриархов, даже если речь будет идти об одинаковом временном промежутке.

Итак, с азари в целом я вас ознакомила, теперь предстоит знакомство со мной лично:

Меня зовут Рапсодия и это не мое настоящее имя, но в определенный момент оно перечеркнуло мое прошлое и стало вполне настоящим. Во всяком случае, никто, кроме матери, иначе меня не называет. Мать назвала меня Ливией Т’Ктрис, и это имя никоим образом не имеет отношения к той Ливии, которая находится на Земле, в качестве небольшой страны, находящейся в северной части одного из материков.

Я родилась на Цитадели, в семье, где отцом был турианец, где мать любила отца, где уют и тепло, где все до ужаса хорошо и нормально. У меня были любящие родители, и оба принимали активное участие в моем воспитании – так что девушкой я росла умной и образованной, старательной и усидчивой (тут очень сильно повлияло воспитание отца-турианца, все черты, свойственные его расе отпечатались и на мне), ответственной и честолюбивой… Оу, похоже, я себя перехваливаю. Но если описывать себя столь кратко, не вдаваясь в подробности, все действительно выглядит очень хорошо. Мать знакомила меня с особенностями нашей расы, беспрестанно напоминая мне о длительности нашей жизни, о том чего стоит ожидать, и чему не стоит предавать значение. Я тогда была достаточно молодой, чтобы пропускать все мимо ушей, а потом с огромнейшей неожиданностью обнаружить для себя все неприятности первого этапа азарийской жизни.

Жизнь на Цитадели, да и вообще на любой планете, не принадлежащей  азари, накладывала свой отпечаток. Я училась в обычной школе, обычные десять лет, которые почему-то считались стандартными для большинства рас, исключая, пожалуй, саларианцев. Люди, турианцы, кварианцы, дреллы и многие другие расы имеют примерно одинаковый срок жизни, так что можно представить, с кем я преимущественно общалась. Это не самый интересный этап – я относилась к классу ботаников, целиком и полностью погруженных в книжки. Друзей в школьные годы у меня не было, хотя я поддерживала со всеми однокашниками замечательные отношения. На встречи выпускников  ходила ответственно, мне нравилось общаться с бывшими одноклассниками, которые теперь уже представляли собой нечто большее, чем маленькие дети, не знающие что делать и зачем.

Затем я получила высшее образование, как архитектора и мне чертовски это нравилось. Я была уверена, что свяжу с этим всю свою жизнь, буду возводить прекрасные здания по всей галактике и все такое… Но на тот момент мне было всего двадцать пять лет.

Долгожданная свобода – я больше не занимаюсь основной частью обучения, ищу работу, работаю и волей судьбы натыкаюсь на протеанские руины в процессе возведения одного из зданий, в проекте которого я занимаю место главного архитектора. Этот проект - моя гордость, первый, в котором я являюсь главным архитектором (и последний, кстати).

Протеанские руины – вещь загадочная и интересная. Своеобразная архитектура, неожиданные архитектурные решения, замысловатость форм, дыхание древности - все это привлекло меня в тот момент как представителя определенной профессии. Факт древности пугал и притягивал одновременно.

Меня не на шутку увлекли протеанские руины, и я вошла в группу археологов, как помощник и специалист по конструкциям и сооружениям. Там я впервые по-настоящему начала с кем-то сближаться. Постепенно из книжной мышки я превращалась в интересную девушку, мой характер стал более дружелюбным и открытым, не только из-за яркого проявления азарийского девичества, но и из-за того, что мое окружение было так же увлечено своим занятием, как и я. Намного легче проявить себя среди тех, с кем действительно есть о чем поговорить.

Итак, именно во время раскопок у меня начали появляться настоящие друзья. Да и не только друзья, не стану лукавить. Правда не могу сказать, что к своим «не друзьям» я относилась серьезно. Впрочем, это не так важно.

Здесь я немного снижу темпы своего повествования, заостряя внимание на моментах, оказавших наибольшее влияние на мою жизнь.

Глава первая. Memento mori.

 Мне 50. Я всерьез занимаюсь археологией, окончательно забросив архитектуру и учебу, я копаюсь в протеанских руинах с другими археологами, углубленно изучая историю протеан, да и не только протеан - история оказалась крайне увлекательной наукой, и я стала читать все подряд, в том числе историю людей, саларианцев, турианцев и прочих рас, населяющих галактику.

Книги и руины – не единственное мое увлечение на тот момент. У меня появился замечательный друг - Оливер. Он принадлежал к расе саларианцев, быстро разговаривал, был крайне умен и интересен. В нашей команде он был доктором. Его возраст на момент нашего знакомства – двадцать пять лет.

Азари в нашем коллективе было не так много, но почему-то с ними у меня дружба особо не заладилась (возможно, это было подсознательным желанием противоречить маме, хотя смысла в этом уже не было). То есть, конечно, мы общались и все такое, но дружба… Друг  у меня был один. Мне так нравилось с ним общаться, что я стала брать его на раскопки и искренне интересоваться его научными исследованиями. А это значило, что он постепенно заражал меня любовью к медицине.

Вспоминаю о том, что мы с ним творили, когда познакомились. Сколько конструкций из-за нас рухнуло – мы были детьми, взрослыми детьми. С криками и воплями могли бегать по руинам, шутили над остальными учеными, теми, что постарше. И лишь иногда занимались крайне серьезными делами. И наши совместные исследования приносили плоды.

А дальше начинается неизбежность.

В нашей команде археологов были представители всех рас. Многие посвящали этому жизнь, старели и, естественно, умирали. Эта часть существования была достаточно далеко от меня, чтобы моей реакцией на нее была кратковременная грусть и присутствие на похоронах. Но, тем не менее, мне становилось страшно. Мой друг не относился к долгожителям…

Десять лет мы с моим Оливером  занимаемся раскопками, но его влияние на меня было достаточно сильным, и я так же стала увлекаться медициной все сильнее и сильнее (вообще, я была крайне увлекающейся натурой). Он стал моим наставником этом деле. А затем… затем он отравил меня идеей излечения генофага. То, как Оливер рассказывал о трагической судьбе кроганов, наводило ужас, которого я не испытывала, читая учебники по истории.

На старости  лет он решил излечить генофаг, а я не могла оставить его с этой идеей одного. Я последовала за ним, к другой группе ученных, больных уже не протеанами и старыми камушками, а маниакальным желанием излечить кроганов . Таких ученных и по сей день хватает, к слову…

 Не могу сказать, что я болела этими исследованиями так же, как они, но все происходящее мне было интересно.  Мы проводили много исследований, и ни одно из них не привело к изобретению лекарства. Зато множество из них привело нас к изобретению смертельных ядов. Смерть всех сортов:   в ужасных муках, быстрая, средней длительности… Ну были и лекарства от гриппа и простуды. Излишняя старательность приводила многих к «хорошо забытому старому».

Мой друг старел. Быстро. Мне казалось, что мы недавно познакомились, а он уже умирал от старости. Я сидела около его постели, кормила с ложки. Он умудрялся шутить, находясь в состоянии высохшего овоща, иначе и не описать его внешний вид и степень подвижности. Так больно было на него смотреть. Всего 15 лет, и он, словно свечка, погас.

- Ливия… а знаешь... – Оливер закашлял, силясь продолжить.

Я молчала, зная, что ему нужно сказать мне что-то. Ведь он умрет. Сейчас. У меня на руках. Мне было больно на него смотреть. Так сложно это описать… Когда кто-то, казалось бы, такой же молодой, как и ты, за короткий, никчемный срок, просто угасает, исчезает стремительно, и неизбежно, очень трудно понять, что так и должно быть. Это странное ощущение, словно смотришь фильм, но при этом участвуешь в нем: события в фильме могут растянуться на десятилетия, а сам фильм длится чуть больше часа. У нас с ним было разное ощущение времени - для меня все только начиналось, а для него все уже закончилось…

Оливер наконец-то собрался с силами и продолжил:

- Я тебя люблю.

Эта фраза меня как молнией поразила. Тогда ко мне ринулись сотни ужасающих мыслей и осознаний: за всю свою жизнь я ни разу не видела Оливера с другой женщиной, кроме себя. И у меня даже мысли не возникало, почему у него в его второй половине жизни, нет жены, детей, ну или хотя бы кратковременных связей. И мое дружеское к нему отношение…

- Люблю как женщину, а не как друга, – на всякий случай уточнил он, видимо, думая, что я могу его не правильно понять. В тот момент я не смогла найтись, что ответить. Просто держала его руку, молчала. Плакала….

Он улыбнулся мне последний раз и закрыл глаза.

- Я тебя тоже… - прошептала я.

Это был шепот, который он не мог бы услышать, даже если бы был жив. Его сердце уже перестало биться, а мое в тот момент разрывалось от боли. Боль была не только от того, что он умер, но и от того, что он все это время молчал, что я не успела сказать ему «я тебя тоже», чтобы ему было легче в последнюю минуту, что не заметила вовремя его симпатии или от того, что сказала, и тем самым, в какой-то степени, обманула его и себя… Пусть даже он не услышал моих слов.

Я потеряла друга. Единственного настоящего друга. Эти мысли резали мою душу холодным ножом скорби.

Отсюда начинается путь по моему кладбищу. Умер мой лучший друг.

Я не смогла работать над генофагом без него. В тот момент мне казалось, что более бессмысленного занятия не существует – недостаточно средств, недостаточно технологий, не достаточно… Умов. Да и сами кроганы еще не достаточно развиты, для того, чтобы позволить им вновь плодиться и размножаться. Звучит жестоко, но ошибка кроется не только в генофаге, а намного глубже и на ее исправление уйдут многие и многие годы. Теперь, когда спала пелена, навешенная моим другом, я увидела всю бессмысленность этого занятия, и ушла, забрав с собой исследования Оливера.

 Когда я вернулась к археологам, то обнаружила существенную смену состава. Умер мой бывший начальник. Умерло несколько моих коллег. Здесь я тоже не стала задерживаться.

Я вернулась домой, решив, что мне нужно немного отдохнуть. Все-таки это была первая смерть значимого для меня человека, и она ударила по мне как гром среди ясного неба. Я чувствовала себя разбитой…

Дом.

Вернувшись домой, я обнаружила своего старого, умирающего отца, лежащего в постели. Де жав ю, как говорят люди… Мрачное и неприятное, болезненное де жав ю…

Таким образом,  за один год я похоронила двух самых значимых в моей жизни «людей» - лучшего друга и отца, уже не говоря о тех, кто со мной работал и учился. Последующие пятнадцать лет меня просто преследовали смерти. Одноклассники, однокурсники, коллеги по работе. Именно такой отпечаток накладывается в  первые 100-150 лет азари, выросших не на родной планете.

Откуда-то из подсознания всплывали слова матери:

«Не стоит привязываться к представителям других рас, если они живут существенно меньше чем ты. Помни, тебе предстоит жить тысячу лет, а большинству из них не больше ста. Тебе стоит научиться относиться к смерти философски, прежде чем заводить близкие отношения с ними, иначе этот факт ударит по тебе со страшной силой».

Относиться к смерти философски я не могла. И боль, которую пришлось мне перенести, столкнувшись за несколько лет  с массовыми смертями друзей, знакомых, близких, выбила меня из колеи. Депрессия, которой не было конца и края и ненависть к своей продолжительной жизни съедали меня изнутри. Года, что остались позади, казалось, пролетели и оставили за собой мертвый след, а года впереди казались просто невозможным, невыносимым  бременем. От всего этого хотелось сбежать…

И я сбежала. Боль, конечно, проходит. Нужно всего лишь время, много времени. Я сбежала на ту планету, которая вне зависимости от того где я родилась, была мне родной. Это была Тессея.

Таким образом, закончилась моя первая жизнь. Жизнь нормального среднестатистического мирного жителя галактики. Дом, хорошая работа, верный друг, семья. За этот период  я успела стать хорошим архитектором, неплохим археологом и историком, ну и немножко доктором. Закончилась эта жизнь вполне логично – смертью. Правда, не моей. Но именно их смерть была для меня началом другой жизни.

 

Рапсодия устало вздохнула и выключила монитор. Вспоминать было тяжело. Хотелось сказать много,  мысли смешивались.  За окном сверкали звезды, было уже давно за полночь. Взгляд в окно напомнил организму о том, что пора спать и призвал на помощь усталость, которая накрыла с головой и заставила уснуть, не раздеваясь, свалившись на кровать мертвым грузом.

Комментарии (9)

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.

Регистрация   Вход

Ghost1195
9    Материал
Великолепно. Согласен с людьми насчёт эмоций. Чуть слезу не пустил. cry
0
Садако
8    Материал
Очень впечатлило...Столько эмоций...Рассказ потрясающий +100
0
Еретик
7    Материал
Сильно и ярко,жду продолжения
0
6    Материал
Вау! Отлично пишешь, чувствую в полку писателей очередное пополнение happy smile
0
Scorpius
5    Материал
очень душевно написано, мне понравилось, с удовольствием прочту продолжение!
0
Батон
4    Материал
Сильно. В некоторых моментах слезы наворачиваются на глаза!
Мне очень понравилось. С удовольствием буду читать дальше!
0
Nariko
3    Материал
здорово))))) по настоящему понимаешь азари, как им тяжело с этим жить...
0
LordRain
2    Материал
Согласен с Лиром. Хорошо пишешь, Рапс smile Мне очень понравилось (ну это я тебе уже, кажется, говорил smile ) плюс необычный формат - автобиография, насколько я знаю такого у нас еще не было. smile
0
Дядя_Лир
1    Материал
Здорово пишешь
0