Двенадцать часов до Вальхаллы. Часть вторая

1.

Школа стояла у подножия гор. Это было трехэтажное здание с большим внутренним двором, огражденным забором. Как и у любой школы в этом дворе был стадион, брусья, отдельный спортзал и прочие прелести, которые во все времена имели все без исключения средние образовательные учреждения. Но все же эта школа, как и все в колониях, сильно отличалась от своих земных аналогов. Она была еще и бомбоубежищем. Руководство Альянса после войны на Шанси и инцидента на Мендуаре справедливо рассудило, что в колониях должны быть места где, в случае атаки работорговцев, могло бы укрыться население. Поскольку жизнь детей всё ещё оставалась главным приоритетом в подобных ситуациях под эти нужды переоборудовались именно школы. Вот и сейчас в просторном помещении под землёй собралась больше половины жителей - те, кто успел в утренней суматохе туда добраться.

Алексей в полузабытье сидел за столом, и, опершись на руку, с закрытыми глазами пытался отдохнуть. Перед ним лежал нетронутый армейский паёк. Несмотря на то, что сержант с утра ничего не ел, он был не голоден. В огромном подвале, размером с баскетбольный зал, было много людей и пространство было заполнено различными звуками. Слышался детский плач, женские рыдания, суровая ругань, возгласы отчаяния и обычные, размеренные разговоры. В углу, на кровати лежал лейтенант МакГрегор. Верхняя часть брони была с него снята и туловище было перевязано бинтом, сквозь который виднелись розовые пятна. Лейтенант был тяжело ранен и умирал. Рядом с ним сидел Моро, красивая, русая девушка перевязывала ему руку. Молодой рядовой не отрывался от своего импровизированного доктора и, ловя каждое её движение, казалось был на вершине блаженства. Трое членов городской администрации - Альфред Миллер, Джон Эшшер и Фриц Кригер сидели за соседним столом и вели оживленную беседу.

- А я повторяю, что необходимо срочно уходить, пока это ещё возможно, – доказывал Кригер. - Неизвестно, когда придет Альянс, но пока держатся военные мы можем успеть отойти от города на безопасное расстояние.
- А если они не продержатся долго, - отвечал Миллер. - Тогда нас догонят и всех заберут на корабли, а я не хочу работать на рудниках где-нибудь в системах Термина.
- Да они нас и так и так заберут, как вы этого не понимаете! Просто там у нас есть шанс прорваться, проскользнуть, убежать. А здесь мы как в мышеловке.
- Позвольте, сейчас всё сводится к тому, доверяем мы Альянсу, или нет. Если доверяем, то должны остаться здесь и ждать их прихода. А если нет, то должны сами попытаться добраться до столицы,– вмешался Эшшер.
- Послушайте, если бы Уотсон знал о нападении на нас, то он был бы уже здесь, – снова заговорил Кригер. – А он не мог не знать, так как спутники однозначно предупредили бы его о нелегальном приземлении транспорта. Значит, если он всё ещё не здесь, то столица тоже атакована,и батальон ведет бой там, по ту сторону хребта…
- И это значит, что даже если мы вырвемся отсюда, то в космопорт всё равно не попадем, – вставил Миллер.
- Отнюдь, - Кригер не сдавался. – Если мы пройдем через хребет, то все выйдем к восточным пригородам, минуя поле боя. Офицер, - он обернулся к МакГрегору. - Что вы об этом думаете?
МакГрегор открыл глаза и посмотрел на Кригера. Он слышал разговор, но содержание его мало волновало. Ему было все равно. Он промолчал. Поняв это, чиновник повернулся обратно.
- Пройти через хребет? Где кое как ходят вездеходы? Вместе с женщинами и детьми? Как вы себе это представляете? – Эшшер был возмущен.
- А что, Джон, по–вашему лучше ждать, когда нас всех вырежут? Я этого не хочу. У меня жена и трое детей. Я за них боюсь.
- Я повторяю, все сводится к доверию к Альянсу. И не к Уотсону с его батальоном, а к Хаккету и Арктурскому флоту.
- Расчетное время прибытие ударного флота до Элизиума от сигнала тревоги до высадки на поверхность планеты - двенадцать часов. И это не моя фантазия. Это официальные данные генерального штаба. Тревога разбудила меня в 5:43, сейчас 13:22, и даже если флот пребудет вовремя, в чем я сомневаюсь, сначала он освободит столицу, и только потом пойдет к нам. Поэтому я подчеркиваю, что надо как можно быстрее уйти отсюда и идти к столице.
- То есть, вы не доверяете Альянсу.
- Да прекратите вы эту демагогию, – Миллер поморщился. - Что вы заладили о доверии. Я вам скажу. Никто не доверяет Альянсу. У них такая военная доктрина. Они нас бросают на убой и ждут пока мы измотаем нападающего. Потом прилетают с таким пафосом, мол, "мы ваши спасители". Для них главное сохранить территорию, на людей им наплевать. Но сейчас, и это самое плохое, они наша единственная надежда.
- Ну, я же вам битый час толкую, что если мы уйдем через перевал под прикрытием роты, мы спасемся.
- Никого они не спасут. Их там три калеки, они не кого, не удержат. Толку от них нет.
Алексей открыл глаза и посмотрел на Миллера.
- Что вы сказали?
Все три чиновника оглянулись на сержанта.
- Вы какое право имеете так говорить? – Алексей встал. – Вы что с ума сошли? У меня двадцать товарищей погибло, защищая вас. Вот офицер, - он показал на МакГрегора. - У него тоже жена и дети, он здоровья навсегда лишился. Вы кто такой, чтобы судить?
- Да вы себя защищали, а не нас…
- Да пошел ты, - Алексей перебил. – Ей Богу, еще раз откроешь рот, я тебя лично застрелю.
Миллер ухмыльнулся. На лице Кригера появилась улыбка:
- Господин сержант, а что вы думаете о нашем разговоре? Ведь, если я правильно понимаю, после ранения лейтенанта вы старший.
- Что я думаю? А я вам скажу. Во-первых, что бы вы тут так красиво не говорили, решение все равно принимаю я. Так как сейчас военное время. А я решаю следующее. Вы все, с мамками и няньками, собираетесь и уходите в Гриссом.
- А вы сможете гарантировать нашу безопасность? – вставил Эшшер.
- Не смогу. Я не знаю, сдержим мы их или нет, но одно я знаю точно. Здесь вы обречены.
Чиновники переглянулись. Миллер покачал головой.
- Он прав, – с кровати раздался слабый голос МакГрегора. – Альянс придет к нам в последнюю очередь. Поэтому надо двигаться к ним.
- Отлично, - Кригер встал. - Я пойду к людям, надо собираться…
- Подождите, - Алексей его прервал. - Это ещё не всё.
Он пошел к центру помещения. С удивленными лицами, чиновники последовали за ним. Пройдя несколько метров, он остановился и повернулся к людям.
- Дамы и господа, у нас очень тяжелая ситуация. Вместе с вашей администрацией мы приняли решениие отправить гражданское население по тропе через хребет в Гриссом, – в толпе послышался ропот. - Мы будем прикрывать ваш отход, но у нас не хватит людей, чтобы сдерживать противника достаточно долго. Поэтому я прошу всех мужчин, которым не безразлична судьба своих семей, взять оружие и отправиться наверх, чтобы помочь нам … Спасибо.

Толпа сильно возбудилась, послышались крики, все стояли с неуверенными лицами. Алексей вернулся к столу и взял винтовку и шлем. К нему подошёл Моро:
- Они не пойдут сержант. Не тот уровень.
- Попробовать стоит. Если любят своих детей, пойдут.
Алексей собрался к выходу и открыл дверь нажатием кнопки на терминале. В этот момент на его плечо опустилась рука. Это был Кригер:
- Я согласен, - его голос дрожал. – Где я могу взять оружие?
Стоящая, у него за спиной жена, с ребенком на руках ели сдерживалась, чтобы не заплакать.
Подошли ещё четыре человека.
- Мы тоже хотим помочь. Говорите, что надо делать.
Установилось секундное молчание.
- Рядовой Моро, - Алексей, посмотрел на добровольцев. - Снабдите людей оружием и примите над ними командование.
- Есть! - Моро был обрадован увиденным и улыбался. – Господа, прошу за мной. Получите оружие и займёте боевые позиции. Те, кто ещё хочет присоединиться, решайтесь сейчас, времени у нас нет.
С этими словами Моро пошел наверх. Новоиспеченные солдаты последовали за ним. Из общей толпы людей, целуя своих жен и детей, выходили мужчины и догоняли общую группу. Алексей пошёл вместе с ними и догнал Кригера. Немец шел уверенно и когда сержант поравнялся с ним, он улыбнулся. Алексей заговорил первым:
- Спасибо вам, - сержант пожал ему руку. - Если бы не вы, у меня ничего не получилось бы, но кто же теперь будет вести людей?
- Эшшер и Миллер справятся. Они люди умные и храбрые.
- Сейчас мне так не показалось.
- Они просто не жертвенники. Как бы сильно они кого не любили, своя жизнь всегда останется для них главным приоритетом. Скажите мне откровенно сержант... Мы смертники?
Алексей посмотрел на Кригера и вздохнул:
- Скорее всего да, а может быть и нет... на всё воля Божья. Вы верите в Бога?
- Я протестант.
- Ну, вот и хорошо, значит вам легче. Я не буду кормить вас напрасными иллюзиями, я хочу быть честным.
- Я понял, вы только поймите правильно, я не боюсь. Просто для меня это очень странно. Я всегда думал, что умру в своей постели. А когда началось это, испугался, что меня разлучат с семьёй и отправят в рабство... А сейчас... не знаю, всё это странно.

Они поднялись наверх и вышли на школьный стадион. Со стороны учебного здания слышалась стрельба и взрывы. Добровольцы направились туда. В глазах у людей была сталь. Они были готовы ко всему потому что защищали самое святое в жизни, свою семью и готовы были отдать за неё всё, в том числе и жизнь.
Войдя в школу, Алексей сказал Моро какие ополченцы будут занимать позиции, и ещё раз обратился к Кригеру:
- Удачи вам, Фриц, даст Бог, свидимся.
- И вам, Алексей, я восхищаюсь вашим мужеством.
Они снова пожали друг другу руки и Алексей пошел к лестнице на третий этаж, откуда был лучший обзор. Моро и его ополченцы направились в столовую, где лежало оружие.
Школа стояла таким образом что попасть на тропу, минуя её, было невозможно. Слева были жилые дома, а справа, отделенные небольшой аллеей, начинались заводские цехи. Обе дороги, ведущие в обход, отлично простреливались из пулеметов, поэтому вступить на тропу можно было только овладев школой.
Стрельба неожиданно прекратилась. Алексей поднялся наверх и зашел в один из кабинетов, где лежали два бойца с пулеметом.
- Что у вас тут снаружи? – Алексей подошел к окну и аккуратно выглянул из него.
- Прут, господин сержант. За последний час, пока вы отдыхали, было атаки наверно три.
- Из гранатометов, смотрю стреляли.
- Постоянно. Мы уже устали позиции менять, хорошо, что стены крепкие, сразу видно бомбоубежище. Не сложится.
- А чё это прекратили?
- Не знаем, может устали, может перегруппировываются?
- Может быть, может быть.
- Они на заводе что-то последнее время делают, - вставил другой боец. - Леон говорил, что несколько групп туда прошли.
- Зачем?
Алексей задумался. Вообще поведение наёмников было крайне странным. Обычно, встречая сильное сопротивление, работорговцы сразу отступали, довольствуясь тем, чего успевали добиться. Но это был явно не тот случай. Эти наёмники, и так потеряв уже много своих, явно не стремились уходить. Они всё ещё продолжали борьбу, упрямо идя вперед и рискуя быть настигнутыми Арктурским флотом "на месте преступления". Более того, они ворвались в цехи завода. Зачем? Единственным разумным объяснением было желание его взорвать, но опять таки зачем? Это был бы уже не обычный набег за рабами, а полноценная диверсия, целью которой было подорвать влияние Альянса на Элизиуме, а значит и во всем Скиллианском пределе. Эта мысль поразила Алексея. " Завод! Так вот что им нужно, не рабы, а именно завод. Рабы для них уже как своеобразный бонус. Цель – это максимально повредить инфраструктуру Элизиума... Бред... нет, все логично... но тогда почему они не взрывают, атака-то продолжается, а то что подрываться вместе с нами они не хотят очевидно... Нет, рабы тоже важны, они пытаются уничтожить как можно больше гражданского населения, а потом, перед самым носом Хаккета, взорвут заводы... Точно, флот прибудет через двенадцать часов после объявления тревоги, значит, именно тогда они взорвут завод. Атака началась в 05:43, сейчас 14:32. Они придут в шесть часов, значит ещё три с половиной часа будут продолжаться атаки".

Мысли били по голове Алексея как пули и безжалостно поражали его сознание. Он быстро встал и вышел из комнаты. Включив рацию, взял общую частоту:
- Всем сержантам и командирам расчетов немедленно пройти в столовую. Есть информация о намерениях противника.
Информация на уровне предположения. Да, это, конечно, не аргумент. Но Алексей верил своей интуиции, а она говорила что сержант рассудил правильно. Спустившись на первый этаж он прошел в столовую. Там уже стояли три человека и ждали его. Потом пришли остальные люди волею случая принявшие на себя обязанности офицеров. И когда все были в сборе, Алексей рассказал о своём предположении. Оно вызвало бурную реакцию. Многие стали ставить доводы сержанта под сомнение:
- Но вы же не можете быть в этом уверенны, - сержант Волков попытался возразить. – Все, что вы сказали логично, но, тем не менее, где факты?
- Фактов нет и быть не может, но моё предчувствие...
- При всем уважении, господин старший сержант, - вставил младший сержант Джек Стивенсон. - В такой ситуации нельзя полагаться на предчувствие.
- Если вы не доверяете моей интуиции, то можете прислушаться к логике.
- Подождите, - снова заговорил Волков. - Вы описали целую теорию заговора против Альянса, но подобное должно быть кому-то нужно, разве у Альянса есть такие враги?
- Батарианцы, - из угла донесся голос Моро.
- А, да, эти могут, - Волков задумался. - Что собираетесь делать, сержант?
Алексей глубоко вздохнул:
- А ничего. Мы останемся здесь. Если они и взорвут завод, то только через три часа. За это время гражданские успеют отойти на безопасное расстояние. Мы же должны остаться здесь и прикрыть их. Потом, если повезет... сами отойдем к бомбоубежищу и спрячемся от взрыва там.
- А почему мы не можем снова загнать их в бомбоубежище и потом отойти сами? – спросил Моро.
- Потому что мы не знаем, сможем ли продержаться эти три часа или нет. А если нет, то тут начнется настоящая резня.
- Я согласен, - Волков кивнул. - Жизнь гражданских прежде всего.
- Да вы что с ума сошли? – Стивенсон чуть ли не закричал. – Вы хоть понимаете, что обрекаете нас всех на гибель? Вы какое право имеете это делать?
- Право командира. И умерь свой тон.
- Какого командира, кто тебя им сделал? Я тоже могу быть командиром... Нет, я на такое не подписывался. Мы должны уходить вместе с гражданскими и прорываться к столице.
- Нет, – Алексей тоже повысил голос. – Мы военное подразделение и у нас приказ удерживать Велунд. Приказа отступать нам никто не давал. И тебе никто не давал право обсуждать этот приказ. Прекрати панику.
- Мне двадцать два года и я не хочу умирать в этой дыре. Какой приказ? Нас уже разбили и победили. И если у нас есть шанс спастись, надо им воспользоваться. Я ухожу с гражданскими, - он направился к выходу.
- Стоять! - Алексей закричал. Реакции не последовало. – Стоять!
Сержант снял с пояса мгновенно развернувшийся пистолет и выстрелил Стивенсону в спину. Щит звонко отбил пулю. Все стоящие в комнате солдаты со страхом посмотрели на Алексея, на его лице не дернулся ни один мускул. Стивенсон онемел... Преодолев оцепенение, он повернул к сержанту бледное лицо:
- В... Вы чего? – его голос дрожал.
Алексей опустил пистолет.
- Человека нельзя победить. Человека можно только убить. Думаете, те солдаты, которые погибли в казарме, были побеждены? Или Стервинский, благодаря которому половина из здесь присутствующих ещё живы, был побежден? Или те, кто защищал перекрёсток, дважды отразив рукопашные атаки, были побеждены? Нет, их убили, но не победили. И то же самое будет с нами. Потому что мы солдаты, мы должны умирать, чтобы другие могли жить. И я не допущу дезертирства и приказываю безжалостно расстреливать всех, кто попробует бежать, – сержант взял паузу. – Вопросы есть? Вопросов нет.

Вокруг снова раздалась стрельба. Алексей выдохнул и дал команду:
- Всем вернуться на позиции.
Все бойцы вернулись к своим людям. Они были предельно сосредоточены и ни в чем не сомневались. Даже Стивенсон, выходя из столовой, решил для себя биться до конца. Люди готовились дать последний бой. Они все для себя решили и страх их больше не терзал. Желание биться за свою семью, которое было у ополченцев и осознание священного долга перед отечеством, пришедшее к солдатам, слились в единый поток и родили чудо. Чудо, перед которым отступала сама смерть. О-о, смерть боится подобного, потому что оно делает людей независимыми от неё. Люди просто-напросто забывают о ней. Они не думают о ней до последнего момента, но и в последний момент тоже не признают её приход. Потому что для них её нет, она всего лишь иллюзия.
За три часа на школу было двенадцать атак. Озлобленные и уставшие наёмники яростно бросались на людей. Ведомые только жаждой наживы, в столкновении с порывами праведного гнева и святой жертвенности они постоянно откатывались назад, и, быстро перегруппировываясь, снова бросались вперед. Ни одна из сторон, как обычно и бывает во время самого ожесточенного противостояния, не считалась с потерями. Наёмников было больше, но люди бились яростней. Живые и раненные твердо стояли на позициях и до последнего вздоха истребляли врага, и даже мертвые, казалось, по-прежнему дерутся. Несколько раз противнику удавалось приблизиться к позициям защитников вплотную и тогда завязывалась рукопашная. Однажды они даже прорвались в столовую, и тогда, казалось, победа была уже у них в руках, но мощная контратака, которую возглавил лично Самсонов, отбросила их назад. Тогда, заслоняя командира от пули, погиб Волков. Жертвенность.
Эх, эх, чудес на свете не бывает. И когда началась последняя атака солнце уде давно миновало зенит. Дневной зной потихоньку спадал и с гор повеяло легкой прохладой. Где-то там шли женщины и дети, они уже были в безопасности и солдаты чувствовали себя победителями. Когда к кому-нибудь из них приближался враг  чтобы добить, человек смело смотрел ему в глаза. Да-а, выжившие пришельцы навсегда запомнят эти лица, они больше никогда не будут нападать на человеческие колонии, какими бы слабыми они не были и сколько денег бы не предлагали. Они запомнят урок.

Альянс уже час как должен был прийти, но Алексей знал, что на практике никогда не получалось так, как рассчитал компьютер. Флот задерживался и у него были на это свои причины. Да это было уже и не важно. Сержант давно дал приказ отходить к бомбоубежищу, но и это тоже было просто для приличия, отходить было уже почти не кому. Алексей стоял в холле, на первом этаже, и нацеливался на дверь столовой. Оттуда периодически выглядывал противник и Алексей его сдерживал. Вдруг он услышал сзади топот, и , резко развернувшись, направил на приближающегося винтовку. Но это был Моро, правое крыло было захвачено, и рядовой оттуда ушел.
- Плохо дело сержант, надо отходить. Замуруемся в погребе, может быть, ещё часок протянем.
- Надо, надо. Иди, а я тебя прикрою.
Из коридора, от куда пришел Моро показался турианец, и рядовой выпустил в его сторону очередь. Благодаря щитам, тот успел укрыться в кабинете. Как только он спрятался, в коридоре появились еще два представителя самой воинственной расы Галактики и открыли огонь по людям. Моро и Алексей бросились на пол и попытались укрыться за телами убитых, Алексею повезло больше, ему достался огромный кроган, и от пуль он спасал хорошо. Моро же прыгнул за человека и град накрыл его, поразив всю ту же руку, только на этот раз была задета кость. Рядовой взвыл. Алексей взял гранату и бросил в турианцев. Раздался взрыв и ругань, похоже, обвалилась стена. Это был шанс. Алексей подбежал к Моро.
- Ламбер, ты как?
- Нормально, только вот рукой, блин, работать не могу.
- Это ничего, идти сможешь?
- Да, смогу.
Они поднялись и пошли в сторону второго выхода. Из-за сильной боли Моро не мог быстро идти и двигались они почти шагом. Но вот, добравшись до внутреннего двора, они увидели вход в укрытие. Около него стояли ещё люди.
- Смотрите, - крикнул кто-то из них. - Наши, я же говорил, что рано ещё закрываться. У Алексея промелькнула тень надежды, но тут он услышал сзади крики.
- Быстрее.
Они прошли почти половину двора, как вдруг раздались выстрелы. Бойцы Альянса сформировали стрелковую цепь и тоже открыли огонь. Один из них упал. Моро застонал и упал на колени. Пуля попала ему в ногу. Алексей схватил его и взвалил на плечи.
- Держись, Ламбер, дойдем.
Они прошли еще насколько метров и их накрыло. Алексей почувствовал острую боль в правом бедре и упал. Моро повалился на спину. Сержант посмотрел на него, и, ни секунды не задумываясь, накрыл собой. В то же мгновение всё тело пронзила жуткая боль.

Свет прорвался через темную завесу. Ощущение реальности вернулось и Алексей открыл глаза. Всё тело пронизывала жуткая боль. Он попытался поднять голову и посмотреть на раны. Не смог. Мышцы онемели и двигаться не получалось. Тогда он попытался понять, где находится, но двигать головой не мог, он видел только потолок, это было помещение.
- Он очнулся, - слева послышался голос Моро. - Сержант, вы как?
- Мы где? – эти слова стоили Алексею огромных усилий.
- В укрытии, после того как вы отключились, нас вынесли и перетащили в бомбоубежище. Тут есть медикаменты, один из выживших ополченцев врач. Над вами долго колдовали, и надо мной тоже. Эээх, зараза, а руку мне придется ампутировать. Кстати, вы были правы, сразу после того как мы забаррикадировались, они прекратили атаки и взорвали завод, ох, не хотел бы я знать, что там наверху…
- Ламбер, я умираю.
- Что? Ну, нет. Вы чего, вы чего, нам нельзя умирать, как же без нас? У вас ведь вся жизнь впереди. Помните ту медичку, которая меня перевязывала? Вот ей Богу, я найду её и женюсь, куплю себе домик где-нибудь в Альпах и настрогаю детей столько, сколько смогу. К черту эти колонии, ничего в них хорошего нет. И вы тоже женитесь, будем друг к другу в гости ходить, дети подружатся, ох, будем мы их любить... как Кригер. Кригер, ты же своих детей любишь?
- Кригер здесь? - Алексей начал искать немца глазами. – Он жив?
- Жив, - Кригер посмотрел Алексею в глаза, затем повернулся в сторону сидящих на кроватях людей. – Доктор, подойдите сюда.
- Вот и свиделись, Фриц, я знал, что всё будет хорошо.
- Да, да, – Кригер улыбнулся. - Вы, главное, держитесь.
 Он посмотрел на врача, тот покачал головой.
- Ну, нет, - снова послышался голос Моро. - Ну как же так, ну так не должно быть. Вы же сказали, что его можно спасти.
- Если срочно прооперировать. Я могу только вколоть панацелин, чтобы не мучился.
- Черт. Леша, Леша, держись, не закрывай глаза, говори с нами.
Временное пробуждение подходило к концу, Алексей почувствовал, как остатки жизни покидают его. Глаза закрылись сами собой.
И свет.
Альянс прибыл только к утру. Вместо положенных двенадцати часов прошло почти двадцать три. Битва за Гриссом шла ещё всю ночь. Когда наёмники были разгромлены и столица спасена, силы флота пришли к Велунду. На полностью выжженном пространстве, где когда-то располагался один из самых больших заводов на Элизиуме, в бомбоубежище, обнаружили пятерых крайне истощенных людей и два тела. Всех выживших накормили, помыли, и оказали, кому требуется, медицинскую помощь.
Мирное население города успело уйти достаточно далеко от завода, чтобы не быть задетыми взрывом и когда, перед самым закатом, они пришли в Гриссом, остатки батальона под командованием уже капитана флота Шепарда обеспечили им полную безопасность.
Подвиг роты Стервинского и многих других людей, о которых мы, в силу своей неосведомленности, молчим, вскоре был забыт. Их затмил другой человек. В горниле битвы за Гриссом родился самый знаменитый герой человечества за последние сто лет - Джон Шепард. Однако по факту, будущий первый СПЕКТР человек на самом деле являлся целиком и полностью продуктом игры, которую люди в изящных костюмах вели на политической арене Цитадели. Человечеству, совсем недавно вступившему в галактическое сообщество, нужен был герой, герой, которого можно было показать. Кто мог подойти на эту роль лучше, чем спасший в недавнем сражении тысячи людей офицер. Поэтому сегодня в умах людей Скиллианский блиц воспринимается как история одно человека, что, конечно, недопустимо. Шепард первое время сам понимал, что он только разменная монета, которая при неудачном стечении обстоятельств превратится в символ. В общем, так и случилось, только это уже другая история, где тоже все не просто. Если вернуться к блицу, то Альянс сумел превосходно воспользоваться его плодами. Особенно в пропаганде. Только вот переоценивать роль Шепарда просто потому что это было несправедливо, конечно не стоило. Но ведь такова наша природа. Мы склонны к переоценке.

Недавно образованное Марининское кладбище располагалось рядом с речкой Миасс. Эго разместили так, что оно было почти в лесу. Строгие кресты и стройные березки как бы говорили о единой природе жизни и смерти, о том, как одно невозможно без другого, о том как, переходя из одного этапа в другой, бессмертная душа стремится ввысь. Здесь всё было типично - забор, центральная дорога, церковь для отпевания, и постоянно много людей.
На самом краю была недавно выкопана могила. До города отсюда было недалеко и поэтому каждый месяц сюда приезжали два человека и долго смотрели на неё и плакали, потом крестились и уходили. Но однажды сюда приехал человек в военной форме, с двумя детьми и русой женой. Он подошел к могиле, и, показав не неё, долго что-то рассказывал к детям, потом, когда все собирались уходить, он поправил фуражку и отдал честь. На могиле было написано:
" Соколов Алексей Евгеньевич
2148 -2176
Любящий сын, добрый друг, преданный воин".