Годовщина

Джокер медленно ковылял по широкому коридору одного из районов Цитадели, все больше и больше замедляя шаг. Многочисленные прохожие огибал его с двух сторон, иногда задевая его плечами. На последних метрах у входа в бар он остановился совсем. Задумчиво опустил голову и начал ковыряться тростью пол. 

«Я не могу. Просто не смогу. Я не смогу посмотреть им в глаза».

Он постоял еще немного, прислушиваясь к доносящимся из — за двери глухим раскатам музыки. Сжал челюсти так, что скрипнул зубами. И повернул обратно.

— Джокер?

«О, дерьмо! Дерьмо, дерьмо! Зачем я сюда пришел?»

— Эш. Привет, я тут как раз...

— Собирался уходить?

Она похорошела. Сильно осунулась, но похорошела. Все те же густые ресницы, все те же огромные глаза, и невыносимой тоска в них, которая так и не исчезла с их последней встречи.

— Я не собирался уходить, я...
— Пойдем. Все уже собрались. Только нас ждут.

«Все собрались... Тебя они ждут, Эш. Но не меня. Я знаю, что каждый из них думает».

— Что-то ты не очень хорошо выглядишь, Джефф.

«Конечно, не очень хорошо. Я тут вообще-то в запое третий месяц, сержант Уильямс».

— И кепка не Альянса.
— Ага, — он поднял глаза к козырьку. — Синий цвет не идет к моим глазам. Вот купил черную. «Адидас», новая коллекция, знаешь ли.

Эшли промолчала, взяла его за руку и потащила внутрь. Народу было много, субботний вечер, центр Цитадели. Веселье в разгаре. Танцы, музыка и алкоголь.

Они сидели в небольшой отгороженной нише в дальнем конце зала, сдвинув два стола вместе, чтобы разместиться поближе к друг другу. Здесь было тихо, и даже можно было разговаривать вполголоса. Тихо, уютно, и царил такой приятный полумрак.

Все как один повернули головы, когда он вошел следом за Эш. Шагнул внутрь и замер, вздрогнув от их взглядов, весь сжался, втянув голову в плечи. Неловкое молчание длилось несколько секунд, а потом Лиара, сидевшая у самого края, вскочила с места и порывисто обняла его.

— Привет, Джокер! — прошептала она ему на ухо.

— Привет, Ли! — растерянно сказал он и обнял ее в ответ. И посмотрел на остальных из — за ее плеча. Рекс восседал в центре, невероятно огромный, здесь, за столом, он казался еще больше, чем тогда, в ангаре «Нормандии». Наверное, поэтому Джокер и не видел его нигде больше, кроме просторного трюма. Гаррус, с какими-то потемневшими глазами, не изменился ни капли, хотя для человеческого глаза изменения в турианском лице вряд ли видимы. Тали. Вот там действительно изменения не заметны. Сидит в уголке, как всегда смущаясь и отодвинувшись подальше в тень. Приветственно махнула ему рукой. Чаквас широко улыбаясь, встала из -за стола и подошла к ним. 

— Джокер, здравствуй! — Лиара отодвинулась, уступив место доктору. Джокер обнял ее, и сам вдруг стал улыбаться как идиот. До чего же приятно ее видеть. Их всех. Приятно, но в то же время невыносимо тягостно.

— Усаживайтесь, наконец, — пробурчал Рекс. — Развели тут обнимашки.

Они расселись, поглядывая друг на друга такими быстрыми изучающими взглядами, которыми всегда все смотрят на друзей и знакомых, когда долго не видились. Он пожал трехпалые руки Рексу и Гаррусу, и приобнял Тали, когда сел рядом, и кто — то о чем — то пошутил и все сдержанно посмеялись.

А потом вновь стало тихо. И все стали смотреть на свои стаканы, еще полные, и задумчиво ковырять вилкой стол, и затейливо складывать салфетки. Поэтому все благодарно посмотрели на Чаквас, когда она, наконец, спросила:

— Ну, может расскажем друг другу, как мы прожили этот год? Тали, милая, как твои дела?

Тали вздрогнула, подняла голову. Она выглядела очень задумчивой и грустной. Даже не видя ее лица, можно было это понять.

— Я? Ну, сейчас я кое — что делаю для Флота. Провожу исследования, помогаю отцу. Она нервно сжала пальцы. — У меня все хорошо...

Последнее было сказано таким звенящим от боли голосом, что в этом «у меня все хорошо» послышалось нечто другое, полное долго сдерживаемого страдания. Что — то вроде «я не могу так больше...»

Все опустили головы. Тали спрятала дрожащие руки под стол и отодвинулась еще дальше, в самый уголок.

— А ты, Гаррус? — Чаквас повернулась к турианцу.
— Я пока вернулся в СБЦ.
— Пока?
— У меня есть планы.

Он замолчал. Гаррус никогда не отличался разговорчивостью.

— Лиара?
— Я сейчас работаю на Иллиуме. Свой небольшой бизнес. Связано с информацией.
— А как же твои раскопки? Исследования, наука? — Рекс добродушно усмехнулся.
— Торговля информацией — это тоже очень сложная наука, Рекс, такие же раскопки, — в тон ему насмешливо ответила Лиара, но чувствовалось, что она уже не так наивна и простодушна, какой была раньше. Ее синие глаза отливают холодным льдом. Она на удивление спокойна и сдержанна.

— Ну а ты, Эш? — Лиара повернулась к Эшли, и в ее голосе прозвучало напряжение. Им некого теперь делить, но он все равно стоит между ними, даже сейчас, будучи мертвым, и будет стоять до конца их жизни.

— Служу Альянсу. Получила внеочередное звание, — отрывисто проговорила Эшли, не глядя на нее. — Все время на заданиях. Особо не о чем рассказывать...

Уильямс смотрела в одну точку, на горлышко стоявшей перед ней бутылки. И опять тишина.

— Понятно, — вздохнула Чаквас. — А я сейчас работаю в исследовательском медицинском центре на Марсе. Пытаюсь принести пользу... Рекс?

— Вернулся на Тучанку... Вправляю мозги тамошним аборигенам.

Рекс залпом осушил стакан и крякнул.

Все опять замолчали...Чувствовалось, что они не хотят рассказывать друг другу все. Будто стали чужими друг другу за этот год.

— А ты, Джокер?
— Списали меня, — усмехнулся он.
— Как? — изумленно спросила Эшли. — Ты же изумительный пилот.
— Он подал в отставку, Эш. Написал рапорт. Сам, — Чаквас влезла совсем некстати. Совсем. Она вообще постоянно лезла со своей поддержкой. Весь этот год. Матушка Тереза, чтоб ее...

— Но, Джокер... — это уже Лиара.
— Слушайте! — разгорячился он. — Чего вы ко мне пристали? Сидите тут, цедите слова сквозь зубы, почему я должен перед вами распинаться? Рассказывать зачем и почему?

Они все смотрели на него. С сочувствием, удивлением... со страхом даже. Вроде боялись, что он наговорит лишнего. Заденет то, что каждый из них стремился скрыть и забыть навсегда. И он разозлился.

— Хотите знать, почему? Не хочу угробить еще кого — нибудь! Я ведь знаю, что каждый из вас думает! Ведь это из — за меня он погиб! Из-за меня!

Он уткнул лицо в ладони, чувствуя, как тело сотрясает мелкая дрожь. Ох, зря ты сюда пришел, Джефф.

— Джокер, — голос у Эшли стал низкий и хрипловатый. — Никто не винит тебя в смерти Шепарда... Ты не просил его возвращаться за тобой.
— Не просил, — кивнул Джокер. — Но я знал, что он придет. Должен был знать. Это же Шепард, ребята... А насчет того, что никто не винит... Я все слышал, Эш...
— О чем ты?
— Тем вечером, когда наши капсулы подобрал проходящий грузовик... Мы все разбрелись кто куда, я слышал твои истерики... Как ты кричала в пустом трюме. Как говорила, что лучше бы я там...
— Джокер! — оборвала она, повысив голос.
— Джефф, Эшли была не в себе... — мягко произнесла Лиара. — Ты должен понять ее.
— А меня кто-нибудь попробовал понять?! — он сорвался на крик. — Я знаю, что вы все думаете! Если бы не Джокер! Если бы не этот тупица-пилот!
— Джефф!
— Так, давайте все немного остынем... — Чаквас привстала и в  успокаивающем жесте подняла руки. — Мы сейчас все на эмоциях...

Джокер вдруг увидел, как у Эшли по щеке поползла крупная прозрачная слеза. Она даже не замечала ее. Просто смотрела на свой бокал. От чувства вины и жалости сердце сжалось в крошечный плотный комок. Он взялся за козырек бейсболки и натянул ее поглубже на глаза.

— Мы сейчас оскорбляем его... — вдруг тихо сказал Гаррус. — Вот этим всем. Он бы такого не допустил. Этих обвинений. Упреков. Слабости, — турианец покосился на Джокера. — Джефф, ты просто вытираешь ноги об его память. Он спас тебя не для этого. Не для того, чтобы ты гробил себя.
— Да не просил я себя спасать, — с досадой махнул рукой Джокер, уставившись в козырек. — Я не виноват, что он такой жертвенный герой... лезет куда не просят.
— Ну, раз он спас тебя, будь добр, не делай его смерть напрасной, — это Тали подала голос из своего уголка. На удивление твердым тоном. — Меня он тоже когда-то спас.
— И меня, — улыбнулась Лиара.
— И меня, — шепнула Эшли. — На Иден Прайм.
— Можно сказать, и меня, — Рекс хохотнул. — Любой другой на его месте, там, на Веймаре, не стал бы рисковать, успокаивая взбесившегося крогана...
— Да, только спасая вас, он не погибал, — вздохнул Джокер. — Ребята, если бы вы знали, как это тяжело... Быть виновным в смерти такого человека, как Шепард.

Он закусил губу и изо всех сил сжал в руке стакан. Кисть пронзила резкая боль. Сломает себе руку, да и хрен с ней. Все равно.

— Капитан был тем, кто делал из нас команду... — сказал Рекс. — Не стало его и все посыпалось. Он был великий вождь.

Эшли всхлипнула. Лиара мягко обняла ее и Эшли, не в силах больше сдерживаться, уткнулась ей в плечо и разрыдалась. Тали вжалась в свой уголок и видно, было, как ее плечи тоже дрожат от бесшумных рыданий.

— О, духи, — протянул Гаррус, закрывая рукой глаза. — Девочки, не начинайте.
— У меня сейчас от сырости плесень вырастет на горбу, — буркнул Рекс.

У Чаквас тоже подозрительно заблестели глаза.

Лиара и Эшли, обнявшись, плачут друг у друга на плече. С ума сойти. Джокер вспомнил, как они враждовали, сражаясь между собой за сердце командира. Казалось, эти двое никогда не смогут нормально общаться... Особенно после того, как Шепард вынужден был заявить о своей любви к Эш, которую так долго скрывал. Лиара хоть и не подавала виду, но иногда он видел испепеляющие взгляды, которым она награждала сержанта. И заплаканные глаза. И мечтательные вздохи, когда капитан входил в помещение. Да, Шепард умел кадрить девчонок... И вроде ничего специально для этого не делал, а они так и вились вокруг стайками. Кайден даже ревновал.

А теперь они обе сидят в обнимку и ревут.

— Интересно, чтобы он сказал, глядя на вас? — неожиданно спросил Джокер.

Плач прекратился. Гаррус тихо хохотнул.

— Что-нибудь из своих знаменитых выражений. Что-то навроде: да чтоб мне на ворка жениться и всю жизнь жить с тещей!
— А что он говорил о Совете?

— «Я не держу на них зла. Прощаю их. Пусть идут с миром... Но глубоко в жопу!»

Рекс расхохотался так оглушительно, что проходящая мимо официантка-азари уронила поднос.

— Однако потом их спас.
— В этом весь Шепард. Несмотря на то, что он нес иногда полную чушь, поступал всегда правильно. Это необъяснимо.
— А «МАКО»?

Тут уже все хором рассмеялись. Даже Эшли улыбнулась сквозь слезы.
— «МАКО», бедный «МАКО».

Гаррус покачал головой.

— Он уверял меня, что умеет водить... Тали, ты помнишь, как мы заехали на эту гору?
— Я говорила ему, что это невозможно. Но мы заехали, и у нас полетела передняя ось, а потом мы четыре часа висели, накренившись, на этой вершине и ждали грузовой челнок, чтоб нас сняли. И шевелиться нельзя было, потому что мы могли рухнуть вниз...
— Капитану показалось, что путь через гору будет короче, — Гаррус засмеялся. — К своему стыду, вынужден признаться, что меня стошнило при подъеме. В общем, весело было...
— Да, Шепард рассказывал, что четыре часа внутри вездехода без движения в турианской блевотине и на вершине заснеженной горы были самым ярким приключением в его жизни, — Эшли со слабой улыбкой удрученно покачала головой.
— Все четыре часа он травил нам анекдоты и байки из своей армейской жизни. Самое сложное было в том, что мы не могли дотянуться до него, чтобы заткнуть. А потом он начал петь...
— А помните, он по пьяни уговорил какого-то элкора спеть с ним дуэтом в караоке?

Взрыв хохота заставил посетителей бара оглянуться на дальний столик, где сидела странная разношерстная компания...

— Это когда мы отмечали победу над Сареном?
— Да, тогда. Это была древняя земная песня. Элкор еще так забавно дрыгался. Мы смеялись, как сумасшедшие, — Чаквас покачала головой. — Этот ролик набрал восемь миллиардов просмотров за три дня. Говорят, это был первый поющий элкор.
— И первый поющий СПЕКТР, скорее всего.
— Они пели Queen.
— Да, точно. Помните, как элкор пел припев: «Воодушевленно: Don’t stop me now...» — Джокер спародировал элкорский невозмутимый бас и засмеялся. — Дальше я ничего не помню. Я сполз под стол и лежал там все «выступление». Я и запись-то смог посмотреть с десятого раза...

Дышать стало как-то легче. Они вспомнили его, всегда неунывающего, дерзкого, насмешливого, его неудержимый смех, его странные шутки. Чувствовалось, будто он подсел сюда, за их столик и сидел сейчас между ними.

И уже можно было без страха смотреть друг другу в глаза, а не прятать их. И плакать, не стесняясь слез. С ним всегда хотелось быть самим собой.

— Гаррус, а помнишь, как мы сняли тех стриптизерш? — Рекс подмигнул турианцу. — Шепард еще заказал дреллке приват-танец. Чисто из любопытства, а потом вылетел из кабинки как ошпаренный и орал: «Ее грудь, ее грудь!!!» Что он там увидел, черт побери? Так и не признался...
— Рекс! — Лиара обеспокоено оглянулась на Эшли. Та махнула рукой.
— Какое теперь это имеет значение... Тем более, он рассказывал мне эту историю. Он всегда мне все рассказывал. Это было еще до... до того как мы...

Она вздохнула.

— Вы так наивно притворялись, что между вами ничего нет, — Джокер хмыкнул. — Весь экипаж над вами потешался. Между прочим, звукоизоляция в капитанской каюте была хреновая...

Эшли улыбнулась, слегка зарумянилась. А Лиара напротив, посерьезнела. Для нее это неприятные воспоминания. Наверняка.

— Давайте-ка выпьем за нашего Шепарда... — Гаррус привстал из-за стола. — Он был великим человеком и хорошим другом нам всем.

Они поднялись и выпили, не чокаясь, каждый свой бокал, до дна. За Шепарда, их погибшего капитана. Первого СПЕКТРА-человека, галактического героя и просто хорошего парня с заразительным смехом.

— И за Кайдена тоже надо, — вдруг сказала Эшли. — Он тоже был в нашей команде. Вообще за всех тех, кто навеки остался служить на «Нормандии».
— И за саму «Нормандию», — отозвался Джокер, приподняв стакан. — За нашу красавицу-птичку...

То был вечер воспоминаний, тоскливый, невыносимо грустный и горький, но все же, вспоминая его, они не могли сдержать улыбок, потому что говорить об их бесшабашном командире без веселья было просто невозможно.

Время перетекло уже далеко за полночь, когда они, наконец, начали расходиться. Внимательно посмотрели друг другу в глаза и  пожали руки. Наверняка они больше не увидятся. Тот единственный, кто делал их дружной семьей, ушел навсегда.

Эшли крепко обняла его на прощание.

«Прости меня», — шепнул он ей на ухо. Как бы то ни было, но он виноват. Она вздохнула и поцеловала его в колючую, заросшую рыжей бородой щеку. Джокер долго смотрел ей вослед, стоял и смотрел в пустоту, когда она уже скрылась из виду. Вздохнув, он повернулся уходить.

Рекс и Чаквас остались, неожиданно для всех найдя общие темы и увлеченно болтали. Впрочем, общие темы в таком состоянии появляются у всех...

— Джокер! — Лиара догнала его уже на выходе. — Давай провожу.

Он равнодушно пожал плечами и поковылял дальше. Лиара шла рядом, усердно подстраиваясь под его шаг.

— Слушай, я хочу сказать... я понимаю, что ты сейчас испытываешь... — она глубоко вздохнула.
— Ли, хватит, мы все выяснили. Я справляюсь, — он болезненно скривился. — Хватит носиться со мной.
— Да-да, я поняла, хорошо... но... — она вдруг крепко взяла его за локоть и, когда он обернулся, удивленный, она возбужденно прошептала:
— Слушай, Джефф, а я ведь нашла его...
— Что? — Джокер, нахмурившись, недоуменно посмотрел на нее.
— Я нашла его тело... — глаза Лиара стали огромными, похожими на два синих озерца. Губы мелко задрожали.
— Это... Фу-ух... — Джокер почесал бровь. — Это здорово. Правда. Надо бы похоронить его по-человечески, а-то эта долбаная пустая могила, она меня...
— Послушай, я не знаю, правильно ли я поступила, Джокер... понимаешь, это все так сложно... я пока не могу всего рассказать, — было видно, что она говорит это превозмогая гнетущие сомнения, но так, будто не может больше носить это в себе. Глаза у нее увлажнились, сделались умоляющими.
Джокер нахмурился. Все это звучало более чем странно.

— Понимаешь, я узнала, что за телом Шепарда идет настоящая охота...
— Что за бред?! Кому это надо? На сувениры распродать? Пепельницы делать из мослов? Вот ублюдки!
— Я украла его тело у очень плохих парней и передала другим... менее плохим...
— Ли! — Джокер резко остановился, взял Лиару за локти и легонько встряхнул. — Да что такое происходит?!

Она вдруг заплакала. Горько, навзрыд, с громкими всхлипами.

— Они сказали... они мне сказали, что попытаются вернуть его... Джокер, я не знаю, где правда, где ложь, я уже ничего не знаю. Правильно ли я поступила, или... Но Ферон остался у них, там... О, Богиня, я не знаю что мне делать, Джокер... Это же «Цербер», Джефф... они же, — она осела вниз, почти опустилась на колени, безостановки рыдая, и Джокер, рискуя поломать себе кости, удержал ее на весу и потащил к ближайшей лестнице.

«Бред. Бред, бред, бред, бр... Может, вызвать неотложку?»

— Так... Давай-ка по порядку. Тело Шепарда хотели похитить плохие парни.
— Да.
— Ты его у них забрала и отдала «Церберу».
— Да, — она всхлипнула.
— И они сказали, что «вернут» его?
— Да. Воскресят. Запустят какой — то безумно дорогой проект. Он им нужен.
— Ли?
— Да?
— Ты точно не подсела на красный песок? Я знаю, для тебя это было такое горе...
— Джокер! — даже сквозь слезы в ее голосе прозвучал полный укоризны метал, очень холодный и твердый.
— Почему ты не рассказала всем, Ли? — он усадил ее на ступеньки и приобнял за плечи. Несколько редких прохожих подозрительно покосились на них.

В голове у Джокера бушевал ураган. Девятибалльный, не меньше.

— Кому? Ты не представляешь, как это опасно, Джефф... — она вытерла слезы ладонью и ее лицо, светло — голубого, нежного цвета влажно заблестело в полумраке. — Гаррус и Рекс сразу бы кинулись в самое пекло... Я не хочу нести ответственность за их жизни. Тали... милая доверчивая девочка... нельзя ее впутывать.
— А Эш? Уж кто-кто, а она должна знать...
— Нет, только не Эшли. Они сказали, что воскрешение может не удастся... Слишком сложная задача, такого еще никто и никогда не делал. Никаких прогнозов. Дать ей ложную надежду, а потом, если у них не получиться... Ей придется пережить его смерть еще раз. — Лиара судорожно вздохнула. — Джефф, тебя не было на похоронах. Я видела ее лицо, ее глаза... Она умерла вместе с ним, Джефф. Как будто не пустой гроб опускали в яму, а ее саму...
— Да, ты права, — он легонько сжал ее плечо. Он не смог прийти на похороны именно из-за Эшли. Он и сейчас боялся смотреть ей в глаза.
— Мне все равно, что он любит другую, Джокер. Главное, я его люблю и хочу, чтобы он жил. Но дело не только в этом. Шепард — единственный, кто сможет остановить Жнецов. Спасти всех нас. Он не может, не должен, не имеет права оставаться мертвым. Кто угодно, но не он.

Джокер задумчиво кивнул.

«Только не ори. Только не ори от радости, как идиот. Она же сказала, это все очень относительно. Может, и не получится... Господи, да не ори же ты!»

Он все же не удержался, издал сдавленный звук и закашлялся.

— Это... все очень странно. Самая странная история, которую я когда-либо слышал. Но, Ли, если это все правда, и если, дай им Бог везения, умения и всего остального, хоть бы у них руки не из задницы выросли, если у них получиться эта безумная затея с нашим кэпом... Ли... Я памятник тебе поставлю. Честно. Из платины.

Она слабо улыбнулась.

— Пока все, что у нас есть — это надежда, Джефф. И, пожалуйста, не говори об этом никому. Это может стоить жизни и тебе и мне...
— Ну что ты, Ли!
— Ты был моим лучшим другом на «Нормандии»... Все они, конечно, классные ребята, но ты всегда был единственным, кому я могла полностью доверять, Джефф... Просто мне так тяжело носить все это в себе. Я должна быть сильной... но это так трудно. Ни одного друга вокруг, никого. Я совсем одна. Только тебе выплакалась...
— Ну, хватит уже, синяя, — смутился Джокер. — Ты не представляешь, насколько мне сейчас дышать стало легче. Фууух! Пускай ничего пока неизвестно, но... ты права, даже самая маленькая надежда многого стоит.

Они еще долго сидели на ступеньках, обнявшись. Эта странное чувство робкой радости, надежды, и одновременно смутной тревоги переполняло их обоих. Джокер наслаждался этим. Впервые за год он чувствовал что-то еще кроме разъедающего чувства вины и безысходности.

— Кстати, Джефф, — сказала Лиара, когда они, наконец, поднялись со ступенек.
— А? — Джокер, кряхтя, растирал затекшую ногу, опираясь на  трость.
— Я говорила с ними о тебе.
— С кем? С «Цербером»?
— Да. Они спрашивали тебе... как о пилоте. Я сказала, что ты лучший. Они спросили, согласишься ли ты работать на них, я ответила, чтобы они сами с тобой поговорили. Это будет твой выбор, Джокер.
— Ну ты даешь... — покачал головой Джокер.
— Я думаю, тебе нужны новые цели. Как и всем нам. У меня уже есть одна — выручить моего друга, — она сдвинула брови. Как же она изменилась! Эти слезы были мимолетной слабостью. Джокер заглянул в ее глаза и увидел там только холодную решимость и злость. — Он пожертвовал собой, чтобы я смогла вывезти Шепарда... Я их достану.

— Да. Новые цели. Главное, чтобы они были правильными, — он хмыкнул. Лиара промолчала.
— Прощай, Джокер, — она обняла его, и они еще несколько минут стояли напротив стоянки такси. Наконец, она повернулась уходить.
— Прощай, Ли, — шепнул он ей вслед. — Впрочем, кто знает, может быть, мы снова будем летать вместе...

На следующий день с ним связались агенты «Цербера». Он не стал подставлять Лиару и спрашивать о Шепарде, о том, получается ли у них хоть что-нибудь, хотя еле сдержался... Но он согласился подписать контракт. Почти не раздумывая. Новые цели, новая надежда, новая жизнь. Может быть, даже новый корабль... По крайней мере, они упомянули об этом.

«Господи, пусть только будет старый капитан…»

Джокер никогда в жизни не молился так горячо.