Живое оружие.

            Почему мне до сих пор кажется, что за мной постоянно кто-то наблюдает? Даже здесь, в тёмном и тихом грузовом отсеке, где нет ни одного окна, нет зеркал, которые могут оказаться односторонними стеклами…  Кроме меня здесь вообще никого нет, а всех желающих поболтать со мной я отшила в первый же день. Я не нуждаюсь в душетрепательных беседах, психологических тренингах и прочей херне.
           Хорошо, что у той рыжей, как её? Келли? Хватило ума понять это и убраться к чертям собачьим, пока я еще могла держать себя в руках. Это было непросто – не выпустить бурлящую в теле, рвущуюся наружу темную энергию. И как же мне хотелось размазать незваную гостью по ближайшей переборке. А потом наблюдать, как месиво из костей, мяса и крови, бывшее секунду назад психологом, сползает на пол. Сколько же раз я видела это раньше…
          Они приходили в мою комнату, или правильнее будет назвать её камерой, в любое время дня и ночи. Какими же смешными выглядели мои попытки спрятаться… под стол, под кровать… Тогда я была маленькой, слабой и жалкой. На мои слёзы внимания никто не обращал. Сильная рука грубо хватала меня за первое попавшееся: руку, шею, волосы. Да, тогда они у меня еще были: густые, слегка волнистые, цвета спелой пшеницы, и чаще всего именно за них вытаскивали меня на свет Божий. Божий? Я не верю в Бога, никогда не верила, если бы добрый Боженька действительно был – лаборатория на Прагии бы не существовала. А она не просто функционировала, она была филиалом ада. Снова меня в метафизику сносит… отголоски «культового» прошлого… это бывает.
          Так вот. Меня вытаскивали, а потом в тело вонзалась игла и через несколько секунд приходила легкость и сила. Невероятная, переполняющая меня, кипятящая кровь в жилах. Иногда мне казалось, что еще немного и эта самая кровь начнет испаряться. И действительно – красный туман застилал мои глаза и рассудок, а ярость: первобытная, дикая, звериная захлестывала с головой. Тело начинало светиться, окутанное темно-синим биотическим пламенем, и следующее воспоминание – арена и мой сегодняшний противник.
         Он старше, выше, сильнее меня физически, он такой же биотик, как и я, а еще у него в руках пистолет. Видимо, так они  хотели дать ему фору? У меня нет ничего, потому что моё оружие – это я сама. Я понимаю на него глаза, ловлю его взгляд и понимаю, что этот бой я уже выиграла. Он меня боится, я чувствую, как от него воняет страхом. Кто такая Объект Ноль в этой лаборатории знают все. Пока еще с арены не вернулся никто из тех, кого пророчили мне в соперники.
         Я вижу, как побелели его губы, как мелко дрожат пальцы, сжимающие рукоять пистолета, и он даже не думает о том, чтобы пустить в ход свои биотические способности. Сознание собственного превосходства, силы, нечеловеческой мощи переполняет моё худенькое тело. Биотическое свечение становится ярче, пока я описываю вокруг этого, насмерть перепуганного парня, всё сужающиеся круги. Я знаю, что он ничего не сможет со мной сделать. У него нет шансов. Ни единого. Даже самого крошечного.
         И он это понимает. Вдруг парень бросает пистолет на пол и тот падает на отдраенные до блеска плиты с таким громким лязгом, оглушительным, словно выстрел. Дрожащие губы моего противника наконец-то произносят то единственное, на что хватает его сил.
– Не убивай меня. Пожалуйста, – по его щекам текут слёзы, он умоляюще протягивает ко мне руки и не отводит своих больших, полных страха глаз от моих – тёмных и прищуренных.
– Червяк, – презрительная ухмылка кривит мои губы, – поднимай оружие, слабак поганый! – наркотик, растворенный в моей крови, сносит ко всем чертям остатки чувств и сострадания.
         Сейчас я уже готова его убить, тем более – это так просто. Один взмах, и его тело будут соскребать с ближайшей стены, как это уже бывало не раз. Я поднимаю руку, но тут он падает на колени, продолжая умоляюще смотреть мне в глаза. Убить, когда угрожают тебе – легко, убить того, кто беззащитен, безоружен и уже побежден – невозможно. Волна агрессии покидает мой рассудок, и я смотрю на него со смесью жалости и презрения.
– Убей его! – слышится приказ, четкий и холодный, словно хлесткий удар кнута.
– Нет. Он сдался. Я победила! – я бросаю эти слова в ближайшее одностороннее стекло и скрещиваю руки на груди, давая понять, что отказываюсь подчиняться.
– Убей! – приказ повторяется и на этот раз я молча отрицательно качаю головой.
          Несколько секунд не происходит ничего, а потом голова парня вдруг разлетается, обдавая меня кровавым фонтаном, хотя самого выстрела я так и не услышала. Мгновение назад его глаза умоляюще смотрели на меня, а сейчас уже мертвое тело падает к моим ногам. И тогда меня снова охватывает ЯРОСТЬ. Черная, безумной силы ненависть отнимает рассудок, и теперь я готова стереть в порошок любого из этих церберовских выродков, прячущихся за пуленепробиваемыми, односторонними стеклами.
         Посланная мной биотическая волна ударяет в стену, не причинив никому вреда, потом еще одна и ещё! Мне необходимо выпустить на волю свою злость, иначе я просто взорвусь. Я не знаю, как долго пыталась бы разбить эти проклятые стекла, но вдруг в мою шею что-то вонзилось и через мгновение наступила темнота.
         А потом мрак отступил и рассеялся под натиском боли. Я даже не представляла, что может быть так больно. Что они тогда мне вкололи – я не узнаю никогда, но забыть, что я пережила в те несколько часов, тоже не смогу, как бы мне этого ни хотелось.
         Мне казалось, что сквозь мое тело пропускают ток такой силы, что не может убить, но заставляет кричать от рвущей на части боли. Каждый нерв, каждая клетка корчились в судорогах, дышать было тяжело и больно, а сердце казалось огромным и стучало с каждой секундой все чаще. В какой-то момент мне показалось, что оно не выдержит, и я умру. Все закончится в одночасье. Как же мне этого хотелось! Я умоляла своих палачей позволить мне уйти, но это не входило в их планы. Доза препарата была тщательно выверена. Его действие прекратилось именно тогда, когда сил у меня больше не было и я начала сходить с ума от боли и окончательно охрипла от крика.
         Больше я с ними не спорила, не  пыталась бросать им вызов, я просто убивала. Жестоко, кроваво, так, как хотели они. Я стала сама получать от этого удовольствие, а запах свежей крови действовал на меня, как тот наркотик, что бурлил в моих венах. Разжалобить меня было невозможно. Это больше не удалось никому, как бы они не старались.
        Церберовцы праздновали победу, они были уверены, что сломали меня. Я не спорила, потому что у меня был свой секрет, который никто не должен был узнать. В ту ночь, когда мое тело корчилось, привязанное ремнями к кровати, я все-таки частично сошла с ума. И еще у меня появилась одна-единственная цель – сбежать. Но перед этим – убить их всех, этих скотов, считающих себя учеными. Я хотела отомстить им всем. За себя, за всех моих соперников, чья кровь так часто растекалась по плитам арены. И я отомстила.
        Вот только, почему мне до сих пор кажется что за мной наблюдают? Впрочем, это неважно. Я жива, я свободна, я могу убивать и буду делать это до тех пор, пока не убьют меня.