Заметки капитана. Глава 5-1. Зеленые дети.

Очнулся я внезапно. Вокруг была гробовая тишина, только гул систем жизнеобеспечения давал понять, что я еще жив и нахожусь на корабле. Медленно поднявшись с кровати, я стал инстинктивно искать ногами тапки. Помещение начало постепенно заполняться светом. Из темноты проявились стены, окрашенные в темно-синие тона, низкий потолок, раскладной стол и другие предметы скупого интерьера капитанской каюты. В голове все гудело, но постепенно мысли приходили в норму. Возвращались и воспоминания двух прошедших недель.

Душевные раны, по сути, мало отличаются от физических. Если ты порежешь руку, ты не испытаешь сильной боли, можешь даже не заметить пореза. Но настоящая боль приходит уже потом, когда пораненное место распухнет и начнет гноиться. С душевной болью все то же самое — ты можешь не заметить, как кто-то «полоснул ножом» по сердцу, но потом, спустя пару дней, ты ощутишь такую боль, которая с телесной даже близко не может сравниться. Тогда я еще не понимал, как болезненно буду переживать раскол в дружбе с Гленном, внезапную потерю половины команды, а также недоверие со стороны начальства. Казалось бы, с самым близким другом мы не виделись больше десяти лет, но при встрече я почувствовал, как рушится мир моей памяти, уходит в небытие все то светлое, что я так бережно хранил в сердце. Уже нет того кучерявого, косоглазого и невероятно позитивного Грызи, который своим оптимизмом мог даже крогана вывести из депрессии. Есть капитан Гленн Миллер — жесткий, принципиальный и беспощадный командир, ради выполнения задания не скупящийся на самые крайние меры. Но мир всегда забирает свои жертвы, этот кусок моего сердца пришлось отрезать и отдать в уплату за то, чтобы продолжать жить. 

Потом началась вся эта суета, допросы АНБ-шников, бесчисленные комиссии. И всем надо повторять одно и то же по сто раз. Наша с Гленном легенда о пленении «церберовцами» и благополучным побегом казалась мне полным бредом. Но, к моему великому удивлению, на допросах у ребят из АНБ сработала. Следственная комиссия спустила всех собак на Бериева, сделав его «козлом отпущения» посмертно. Его заклеймили предателем, «церберовским» прихвостнем, лишили всех званий и благополучно отпустили на тот свет. Весь этот цирк меня поначалу весьма забавлял, но потом на душе стало так противно. Как много я, оказывается, не знал, о скольком не догадывался. Как молодой пионер, я верил в непогрешимость идей, которым посвятил всю свою жизнь, но вот начал обнаруживать, что и на солнце есть пятна, а зло не так черно, как его малюют. 

В дверь негромко постучали. Потом еще раз. Потом она приоткрылась, и в проеме появилось весьма встревоженное личико азари. 

– Простите, капитан, у вас все в порядке? – мелодичный голосок слегка дрожал.

– А, Тиана, проходите, – хрипло произнес я. 

Эти слова дались мне с трудом, как будто я пол года не открывал рта. 

Она неуверенно вошла и огляделась по сторонам, такая же свежая и прекрасная, как всегда. На ней был легкий приталенный комбинезончик из индийского хлопка и болеро, застегнутое спереди на булавку со значком Альянса. Я готов был дать голову на отсечение, что весь свой гардероб Тиана обновляла исключительно на Земле и исключительно в Европе, хотя в ее облике не было и намека на крикливость и показушность. Она и так могла заткнуть за пояс любую земную красавицу, но предпочитала не привлекать к себе излишнего внимания, хотя получалось это у нее весьма неубедительно.  

– С вами все в порядке? – повторила Тиана. – А то я… мы уже начали беспокоиться за вас. 

– А разве я не отпустил всю команду в увольнительную на берег? ¬– неуверенно спросил я, копаясь в воспоминаниях событий последних дней и почесывая взлохмаченный затылок. 

– Да, но я и еще несколько человек предпочли остаться на корабле. А ваше исчезновение на три дня очень сильно меня… нас… обеспокоило.

– С каких это пор вас интересует мое состояние? – угрюмо спросил я.

– Вы разве не помните? Вы сами назначили меня на должность старшего медика после гибели доктора Виллиса, – Тиана не спускала с меня своих больших грустных глаз. 

Я на секунду завис, припоминая, что тогда я, вроде, был еще трезв. 

– Да, было такое. Но я назначил вас временно исполняющей обязанности старшего медика, - я почесал небритую щеку, вылавливая на ней остатки пуха с подушки.

– Именно сейчас я их и исполняю, – парировала мой выпад азари. – Здоровье экипажа — моя главная задача, а вы являетесь его частью. Поэтому так просто вам не отвертеться. 

Тут я обнаружил, что стою посреди гостиной, засунув руки глубоко в карманы вытянутых трико, заправленных в носки, а висящая на мне майка с растянутым почти до груди воротником, была явно не первой, и даже не второй свежести. Я накинул на плечи легкий халат и сгреб в мешок кучу грязной посуды, скопившейся на столике перед диваном. Туда же пошла дюжина немытых бокалов, стаканов, недоеденная куриная ножка и пол кило уже испортившегося салата вместе с салатницей. Я собрал разбросанные на диване вещи, закинул их в дверной проем спальни, надеясь, что упадут они на кровать, и незаметным движением ноги засунул ботинки с носками дальше под диван. Найти тапки я уже даже не мечтал. Тиана стояла в углу и с большим интересом наблюдала за моими действиями. «Что, ни разу не бывала в халупе одинокого холостяка после трехдневного запоя? – подумал я. – Много ты о нас еще не знаешь, девочка». 

– Ну, присаживайтесь, доктор Тиана… – я силился вспомнить фамилию.

– Л’Абелль, – подсказала азари.  

Она присела на краешек дивана, как всегда, теребя в руках платочек. А я бухнулся в кресло напротив нее, закинув ногу на ногу. 

– Вы неважно выглядите, капитан, – почти шепотом произнесла Тиана, тревожно косясь на десяток пустых бутылок под столиком.

Я поймал ее взгляд, тут же вытащил из-за спинки дивана легкий шерстяной плед, развернул его и накинул на стол, прикрывая все то безобразие, которое я пропустил при уборке. 

– Что-нибудь произошло интересного в мое отсутствие? – спросил я, стараясь натянуть на лицо широкую улыбку. Как же по-идиотски я себя сейчас чувствовал.

– Ничего особого. Пехотинцы высадились на планету, порт Иден-Арас, и оккупировали местные кабаки и бордели. После похорон все немного «съехали с катушек». Штурман Дайега пытался напиться, видимо, чтобы не отставать от коллектива, но у него с этим делом туго, пришлось делать промывание желудка. Остальная часть команды тоже куда-то разбежалась, кто по лесам, кто на рыбалку.

– А почему вы остались на корабле?

Тиана опустила глаза в пол.

– Я не люблю шумные компании, капитан, – произнесла она, – а одной бегать по лесам вашей колонии мне как-то не пристало. Если кому-то станет плохо в городе, им всегда могут помочь, а я нужна здесь, на корабле. Кроме меня медиков больше нет. 

– Вы любите одиночество?

– Скорее, уединение. Я привыкла быть одна. Долгое время я работала в научной лаборатории по исследованию генных мутаций. Это было, пожалуй, самое тихое и благодатное время в моей жизни.  

– И почему вы оттуда ушли?

Ее губы слегка дрогнули и поджались. 

– Мне бы не хотелось об этом говорить, капитан, – тихо произнесла она. 

– Я изучил ваше досье, Тиана, – я продолжал внимательно смотреть на нее, – вы много где работали, но нигде не задерживались больше трех лет. Зная вашу далеко не авантюристскую натуру, я несколько удивлен таким положением вещей. Что заставляло вас кочевать из одной колонии в другую?

Она молчала, опустив взгляд в пол. На лице появился легкий румянец, было видно, что девушка нервничает.

– Простите мою дерзость, Тиана, – я старался говорить мягко, не теряя настойчивости в голосе, – но если вы хотите быть членом моей команды, я должен знать, чего от вас можно ожидать. Я не могу работать с теми, кого не знаю и в ком могу сомневаться. 

– Вы знаете, капитан, – тихо начала азари, – мужчины вашей расы, так сказать, всегда проявляли повышенный интерес ко мне. Иногда страсти достигали накала, особенно если он был женат. Вы не подумайте, я никого никогда не соблазняла, даже в мыслях такого не было. Просто… просто…

Тиана замялась, не зная как дальше сформулировать мысль. Я молчал, задумчиво глядя на нее.

– Ваши женщины всегда ненавидели азари, – продолжала Тиана, – они думают, мы специально внедряемся к вам, чтобы пачками уводить их мужчин. Когда ее мужа уводит другая женщина, здесь все нормально, естественно, хотя и неприятно. А тут нагрянули мегеры инопланетные, чужие, не люди, и начали похищать мужиков, которые должны бы свое потомство от своих женщин создавать, а здесь, получается, уплывают куда-то «плодить синих выродков», как они сами выражаются, и с концами. Их это очень сильно раздражает. В том научном центре случился неприятный конфуз — начальник нашего отдела воспылал страстью, его жена узнала и разнесла нам половину лаборатории. Мне, понятное дело, пришлось уйти. И подобное случалось очень часто. Я не знаю, почему мужчины так набрасываются на меня, капитан. Я ведь не хочу никому причинять вред.   

Она продолжала глядеть в пол, теребя в руках платок, а я задумчиво смотрел на нее, анализируя все сказанное. В каюте повисла гробовая тишина.

– Вы не подумайте, капитан, я не гулящая девка, – она всхлипнула и смахнула накатившую слезу, – я просто хочу спокойно работать и приносить пользу людям, хочу, чтобы  меня уважали, ценили мои знания и навыки. А во мне, почему-то видят или куклу, которую нужно затащить в постель, или мегеру, только и мечтающую о том, чтобы увести чужого мужчину.

Мне показалось, что она сейчас расплачется, но Тиана смогла придти в себя и вытереть слезы.

– Что ж, – сказал, наконец, я, – собственно, в твоем случае этого и следовало ожидать. Мы, люди, зачастую можем быть очень злыми и похотливыми. Я могу представить, каково тебе было кочевать из одной колонии в другую. У тебя никогда не было желания вернуться к своим?

– Нет, не было, капитан, – Тиана окончательно успокоилась и спрятала платок в кармашек на комбинезоне, – у меня ведь не все было так плохо. Я очень легко находила общий язык со многими людьми, ведь моя способность к эмпатии позволяет мне понимать ваши чувства и эмоции. А что может быть важнее для человека, когда кто-то может его понять и посочувствовать, разделить боль и сопереживать его горю. Многие мои друзья до сих пор пишут мне, справляются о моем здоровье и настроении. И мне очень приятно.   

– А доктор Уоррен? Нет желания снова пойти работать в ее команду?

– Вы меня прогоняете, капитан? – Тиана растерянно посмотрела на меня еще влажными глазами. 

– Ни в коем случае, Тиана, что ты! – я заерзал в кресле. – Я просто хочу понять тебя, твои мотивации. Почему ты так хочешь быть в моей команде? У нас ведь военный фрегат, мы выполняем опасные миссии, ежедневно рискуем своими жизнями. Работа на борту «Эскалибура» далеко не такая тихая и размеренная, как в научном центре. 

– Вы меня не совсем правильно поняли, капитан. Я не ищу райский уголок с тихой и размеренной жизнью. Для меня, прежде всего, важны отношения с коллегами. Я не могу работать в атмосфере скрытой злобы и взаимного неприятия. Я ведь все чувствую по-настоящему, а не просто знаю, что ощущают другие. Доктор Уоррен очень хорошая женщина и прекрасный ученый, но почти вся ее команда погибла в той бойне, и она улетает на Землю. Я не знаю, чем она будет там заниматься, но я точно ей не особо и нужна. А вам на корабле медик необходим. 

– Но почему именно патрульный фрегат Альянса? Ты же видела, что произошло недавно на планете, половина моей команды мертва. Мне очень тяжело терять людей, но сможешь ли ты здесь работать, видя и ощущая весь этот ужас и смерть? 

Тиана, наконец, уселась поудобнее и откинулась на спинку дивана.

– Когда я увидела вас первый раз, капитан, я поняла, что вы очень хороший человек. Вы видели много боли и страданий, много пережили в своей недолгой жизни. И мне очень бы хотелось работать под вашим началом. Я знаю, вы никогда не ударите меня, не будете домогаться или устраивать сцен, а ужас и смерть я видела не меньше вашего. 

– Но я — еще не весь экипаж. Я могу обещать, что здесь никто тебе не причинит вреда, не будет приставать и домогаться просто потому, что наш военный кодекс очень строг в этом плане. Любого, кто хоть намекнет тебе что-либо неприличное, оскорбит твою честь словом или делом, может ожидать трибунал. А это, в лучшем случае, понижение в звании, в худшем — тюрьма. Однако, я не могу гарантировать, что все на этом корабле будут к тебе хорошо относиться. У меня служат и мужчины и женщины, у некоторых есть проблемы с инопланетянами, другие могут тебе завидовать, третьи сгорать от тайных желаний. У меня нет власти над сердцами и умами экипажа. 

– Я вас понимаю, капитан, – голос Тианы слегка взбодрился, – но у меня есть преимущество перед людьми — я знаю, что они чувствуют по отношению ко мне, и веду себя соответственно. Я уже подружилась с капралом Джонсом и штурманом Дайегой, они замечательные люди. К тому же, вам надо доукомплектовать экипаж, а перед новичками у меня тоже будет некоторое преимущество.   

Я снова почесал затылок. Все же, трехдневная пьянка сильно разжижает мозги. Потребуется как минимум пара суток, чтобы окончательно придти в себя.

– Хорошо, доктор Тиана Ла… Ла… 

– Л’Абелль, – помогла азари.

– Да, именно так. Ваш профессионализм не вызывает у меня сомнений, – я пытался грамотно оформить мысль, – все же, «золотой» диплом Гамбургского университета и большой опыт работы делают вас ценным сотрудником. Надеюсь, вы сможете вписаться в коллектив. Я не могу исключить испытательный период, но это только формальности. Считайте, что вы приняты. 

Я натянул улыбку на свою распухшую физиономию, представляя, каким же придурком выгляжу перед этой милой и ухоженной азари. 

– Спасибо вам, капитан! – личико Тианы просияло. – Я тогда буду осваиваться в медицинском блоке. Я просмотрела вашу карту, вы давно не проходили обследование. Зайдите ко мне в кабинет. А теперь, пожалуй, я вас оставлю.

Она поднялась с дивана и, элегантно развернувшись на месте, направилась к выходу. 

– Хорошо, Тиана, я обязательно зайду, – сказал я, не снимая туповатой улыбки с лица. А про себя подумал: «Вот уж попал. Чувствую, эта азари каждого будет заставлять мыть руки перед едой и чистить зубы на ночь. Или я один такой «счастливчик»?