Мы теперь в Discord
— Подсудимый, встаньте!
Он встает, медленно и тяжело. На плечи словно взвалили непереносимую тяжесть. Лица председателя суда не видно, обзор загораживает бритый напряженный затылок охранника, поэтому Джон переводит взгляд на решетку прямо перед собой.
Ее видно отчетливо — каждую царапину и пятно на блестящей поверхности, отшлифованной руками тысяч убийц, грабителей и жуликов. Он знает эту решетку так хорошо, что может представить ее в мельчайших подробностях с закрытыми глазами.
— Вам понятна суть обвинений?
— Да, сэр.
Зал шумно выдохнул.
— Подсудимый Джон Шепард, вы признаете свою вину в умышленном уничтожении звездной системы Бахак и предумышленном убийстве 304 тысяч 947 мирных батарианских граждан, населяющих планету и станцию?
Гул голосов в огромном зале стих — и он чувствует кожей, как тысячи глаз смотрят на него, а еще миллиарды смотрят прямую трансляцию — этот суд побил все рекорды по просмотрам, даже финал чемпионата Галактики по футболу. Даже ежегодный конкурс стриптиза на Иллиуме. Даже скандальный репортаж из спальни Советницы-азари... Одна из сотен камер подлетает слишком близко и светит ярким фонарем прямо в лицо, он жмурится и отводит глаза.
— Подсудимый, вы признаете свою вину?
— Да, сэр...
— Говорите громче!
— Да, сэр!
Кто-то гортанно выкрикивает из зала какие-то слова — их не разобрать, но выкрик полон ненависти и злобы. Наверняка, кто-то из батарианской делегации. Ему отвечает человеческий голос, что-то вроде «Заткнись, четырехглазый!» и начинается обычная перепалка, которых было уже сотни за долгие дни этого кошмара — и судья долго стучит молоточком и призывает всех к порядку. Джон терпеливо ждет.
— Вы понимаете последствия своего признания? — в голосе судьи сквозят нотки сожаления. Странно, этот седой и сухопарый старик вел дело беспристрастно и холодно.
— Понимаю, сэр...
Судья говорит строгие, протокольные фразы — и Джон машинально отвечает, кивая головой.
— Суд вызывает свидетелей...
— Адмирал Хаккет, чем вы можете объяснить действия капитана Шепарда?
— Он уничтожил ретранслятор, чтобы предотвратить вторжение Жнецов.
— Адмирал, вы можете предоставить доказательства, подтверждающие существование Жнецов и их готовящегося вторжения? — батарианский обвинитель внимательно смотрит на Хаккета, поочередно моргая четырьмя черными глазами.
— Доказательства, которые нашла доктор Кенсон, были уничтожены взрывом. Уверяю вас, Жнецы существуют, и действия Шепарда были обусловлены...
— У вас есть другие доказательства, кроме рапорта обвиняемого? — прерывает его батарианец, выделяя слово «доказательства», произнося его чуть ли не по слогам. Как повторяют слово непонимающему ребенку.
Хаккет бросает взгляд на Шепарда, и тут же отводит глаза.
— Нет, господин обвинитель. Но я ручаюсь за своего подчиненного и за факты, указанные в его рапорте. Он никогда бы не...
— Благодарю, адмирал.
Хаккет возвращается на свое место, поправляя воротник кителя. Андерсон начинает что-то шептать ему в ухо, загибая пальцы. Хаккет раздражено отвечает.
— Представьтесь суду.
— Джефф Моро, старший пилот «Нормандии-SR2»...
— Ваше судно приписано к Альянсу?
— Нет, мы вольные пташки, сэр.
Непривычно видеть Джокера без кепки. Его рыжие волосы растрепаны и торчат в разные стороны.
— Правда ли то, что вы входите в корпорацию «Цербер», террористическую организацию, созданную для сохранения и утверждения человеческого влияния вне юрисдикции правительства? — батарианец задает этот вопрос совершенно невинным тоном, как бы между делом. В зале начинают шептаться.
Джокер зло усмехается в бороду.
— Я вижу, к чему вы клоните! Мы никогда не работали на «Цербер»! Капитан просто воспользовался их помощью, чтобы расправиться с Коллекционерами. Он послал Призрака сразу после того, как мы разнесли логово жуков на куски!
— Правда ли то, что восстановление тела Шепарда было полностью профинансировано «Цербером», равно как и постройка «Нормандии», и последующие операции, предпринятые командой обвиняемого?
Джокер хмурится.
— Да. Призрак раскошелился поначалу, но как только Шеп подтер себе задницу его планами по захвату Галактики, он...
— Мистер Моро! — предостерегающе говорит судья. В зале раздаются смешки.
— Что произошло в системе Бахак?
— Капитан отправился вызволять эту полоумную докторшу по просьбе адмирала...
— Один?
— Один. Сказал, что так надо и приказал быть наготове и ждать его. Его не было два дня. Мы хотели уже отправляться на его поиски, но он сам связался с нами, когда чертов астероид уже вовсю несся к ретранслятору. Мы еле успели его вытащить!
— Он что-то сказал, когда вернулся? — это Андерсон.
— Капитан заорал, чтоб я вытаскивал нас, ну это и так было понятно, потому что эта хреновина вот-вот должна была взорваться... Мы проскочили в последний момент. А потом он рассказал все, что случилось.
— Он сожалел о случившемся? — Андерсон поворачивается вполоборота к судье, чтоб тому было видно лицо Джокера.
— Да на нем лица не было! Я его никогда таким не видел. Он места себе не находил.
— Уважаемый суд! — говорит батарианец. — Я считаю неоспоримым тот факт, что Шепард, работая на всем известную террористическую организацию, совершил ужасающее по своей жестокости преступление, уничтожив целую звездную систему, имея умыслом нанести удар по ненавидимой людьми расе!
— Протестую! — вскакивает со своего места Андерсон.
— Да насрать ему на вас! — кричит Джокер, покрывшись ярко-алыми пятнами. — Шепард боролся со Жнецами, слепые ублюдки! На хрена вам четыре глаза?!
В зале начинается шум — кто-то свистит, на балконе начинают топать ногами, батараинцы вскакивают со своих мест, и в Джокера летит пустая бутылка.
— Уроды! Неблагодарные паскуды! — Джокер стаскивают с трибуны два дюжих охранника, однако он умудряется лягнуть ногой прокурора, после чего болезненно морщиться.
— Капитан, чтобы там ни было, мы вас вытащим! — кричит Джокер, выгибая шею и упираясь изо всех сил. — Пошлите их на хрен!
Джон улыбается и качает головой. В зале стоит невыносимый шум. Успокаиваются все нескоро.
— Представьтесь суду.
— Тали Зора вас Нормандия, инженер.
Шепард выпрямляется и впервые за все время заседания отрывает глаза от решетки и смотрит на маленькую фигурку на высокой трибуне.
— Почему вы, кварианка, работаете на «Цербер»? — батарианец внимательно смотрит на нее.
— Я не работаю на «Цербер»! — голос Тали дрожит. — И Шепард не работает! Я помогала ему справиться с Сареном, потом мы сражались с Коллекционерами...
Вопросы, вопросы. Она отвечает, беспрестанно теребя свои худенькие пальцы и видно, как вздрагивает ее спина.
— Это мы уже слышали. Скажите, вы хорошо знаете капитана Шепарда?
— Думаю, я знаю его хорошо, — Тали оборачивается на него, и ее глаза светятся под маской, как два светлячка.
— Вы можете охарактеризовать его, как человека? — Андерсон привычно наклоняет голову и смотрит на нее исподлобья. — Способен ли этот человек совершить данное преступление под влиянием ненавистнических настроений?
Тали поднимает голову.
— Нет, никогда! Он... понимаете, он всегда стремится сделать как лучше, найти выход из самых сложных, безвыходных ситуаций. Он не делает различий между расами, социальным положением, он всегда помогает, если может помочь. Шепард добрый и честный человек. Он никогда не совершил бы того, что сделал, будь у него тогда другой выход...
— Вы хотите сказать, что он уничтожил почти 305 тысяч разумных существ из добрых побуждений? — голос прокурора беспристрастен и сух.
— У него не было выхода... Если бы вы видели его лицо, когда он вернулся!
— Выражение лица подсудимого меньше всего нас интересует.
Батарианец делает паузу и спрашивает, делая голос мягким и вкрадчивым:
— Скажите, а правда ли то, что между вами и подсудимым была интимная связь?
Зал взрывается. Люди недоуменно переглядываются и у многих на лицах сквозит отвращение. Батарианцы свистят и смеются. Кто-то из них выкрикивает грязные, безобразные слова. Тали обхватывает голову руками, вздрагивая от вспышек сотен камер. Джон вцепляется руками в решетку и кричит:
— Оставьте ее в покое, подонки! Заткните свои поганые рты!
Тали беспомощно оглядывается на него.
— Тали! Не слушай их! — он трясет решетку изо всех сил. Охранник предупредительно достает шокер.
— Подсудимый, вернитесь на место! — судья опять стучит молоточком.
— Протестую! — Андерсон поднимает руку. — Личная жизнь подсудимого не имеет отношения к делу!
— Имеет, если его любовница выступает свидетелем со стороны защиты! — батарианец впервые выдает свои чувства, на лице его сквозит неприкрытая ненависть. — Отвечайте, свидетель!
Зал постепенно смолкает. Все смотрят на маленькую женскую фигурку, и становится слышен ее тихий плач.
— Я люблю Шепарда, — говорит она, всхлипывая. — Я не вижу в этом ничего плохого и постыдного. Если бы вы знали, какой он... Никто из вас не заслуживает того, что он для вас делает... — она поднимает голову и ее голос становится громче. — Как вы смеете судить этого человека? Как? Он жертвует всем, чтобы спасти наши жизни, он старается сделать мир лучше...
— Лучше бы его стремления к добру не выражались в подобных катастрофических последствиях, — говорит судья и кто-то натянуто смеется. — Я отзываю данного свидетеля, как имеющую близкую связь с подсудимым...
— Я люблю тебя! Все будет хорошо, — улыбаясь, говорит Джон, протянув руку между прутьями решетки. Тали на секунду дотрагивается до его пальцев своими и пожимает их.
— И я люблю тебя, Шепард, — ее глаза мягко светятся под маской. Шум в зале стихает и даже батарианцы перестают отвратительно усмехаться...
— Ваше имя?
— Гаррус Вакариан.
Гаррус. Он отвечает на вопросы обстоятельно, обдумывая каждую фразу и сохраняя ледяное спокойствие. Он осаживает батарианца умело и цинично, не обращая внимания на периодические выкрики из зала.
— Кем вам приходится подсудимый?
— Он мой командир. И лучший друг.
— Вы подчиняетесь человеку?
— Да.
— Вы военнослужащий?
— Я служил в СБЦ и проходил специальную подготовку.
— Ваше поведение не противоречит военному турианскому кодексу чести?
— Нет. Я не стал бы служить под началом человека, плюющего на принципы и законность.
— Шепард не плюет на принципы и законность? — спрашивает Андерсон.
— Более законопослушного и принципиального зануды вы не найдете во всей Галактике, защитник.
— Я — Самара.
— Вы не могли бы назвать свое полное имя?
— У юстицаров нет имен.
— Для меня не существует вашего суда. Это фарс и насмешка над справедливостью.
— Уважаемый юстицар! Я бы попросил вас с уважением отнестись... — судья предупредительного поднимает вверх свой молоточек.
— Уважением было бы немедленно освободить Шепарда и наказать тех, кто посмел выдвинуть против него нелепые обвинения. Так, как велит мне кодекс... — вокруг Самары вспыхивает голубоватое сияние. Батарианец испуганно отскакивает.
— Свидетель, прекратите!
— Самара! — она оглядывается на него, в ее огромных серых глазах сверкают молнии.
— Не надо, — говорит Джон. — Этим ты мне не поможешь...
— Только ради тебя, Шепард, — говорит юстицар. Потом поворачивается к суду.
— Этот человек невиновен. Он следует своему кодексу. Благородному кодексу. Если вы посмеете осудить его, я буду вынуждена применить полномочия юстицара.
Она проходит вдоль рядов, опасная и грациозная, в полном молчании зала. Обвинитель судорожно вздыхает.
— Кто вы?
— Мордин Солус. Профессор. Специализируюсь на генетических исследованиях.
— Что можете сказать по существу дела?
— Шепард демонстрирует исключительную психологическую устойчивость для своего вида. Удивительно, учитывая постоянные стрессы. Выносливая нервная система.
— Это доказывает его вину! — говорит батарианец. — Настолько цинично и бездушно был придуман и осуществлен план по уничтожению целого мира!
Мордин морщиться.
— Не так начал. Несмотря на стрессы и вынужденные отрицательные решения, демонстрирует выдержку и упорство. Не изменяет себе. Никогда не встречал такой цельной натуры среди людей.
— Профессор! Вы можете сказать что-нибудь по существу? — Андерсон раздраженно смотрит на саларианца.
— Со всей ответственностью заявляю: согласно моим наблюдениям, этот человек никогда, понимаете, никогда не совершил бы этого преступления, если бы не чрезвычайные обстоятельства!
Мордин говорит еще долго, сыпя врачебными терминами, судья уже украдкой зевает.
Следующей приводят Миранду. Она терпеливо отвечает на вопросы, слегка раздражаясь, когда доходят до «Цербера».
— Вы занимали высокий пост в этой организации?
— Довольно высокий.
— Шепард работал в «Цербере», когда произошло уничтожение системы Бахак?
— Он никогда в нем не работал. Он занимался своим делом.
— Почему вы остались в команде капитана?
— Я посчитала, что стремления Призрака идут вразрез с моими моральными убеждениями.
— Вы предали организацию? — спрашивает Андерсон.
Миранда глубоко вздыхает.
— Да.
— Теперь вы служите под началом капитана Шепарда?
— Да.
— Его моральные принципы вас устраивают?
— Более чем.
— Вы можете объяснить его действия?
— Послушайте, признайте наконец правду! — Миранда отбрасывает со лба волосы. Голубые глаза блестят раздражением. — У капитана Шепарда одна цель — остановить Жнецов!
И он взорвал несчастный ретранслятор с одной целью — отсрочить их прибытие!
Джейкоб на удивление много нервничает. Он то и дело срывается на крик, сжимает кулаки и стучит по трибуне.
— Мистер Тейлор!
— Простите, ваша честь!
Он начинает отвечать более спокойно, но скоро опять срывается на крик. В конце концов его выводят из зала.
Тейна нет в списке свидетелей. Он почувствовал себя плохо и угодил в больницу перед самым заседанием. Его показания приложили к делу. Джек сидит в кутузке за драку на предварительных слушаниях. Заида решили не вызывать, учитывая его репутацию безжалостного убийцы. Как, впрочем, и Грюнта. Легион предоставил данные, которые внимательно изучали. Допрашивать его в качестве свидетеля показалось всем странным. Касуми, почему-то, допросили отдельно, зачитав ее показания вслух. Даже здесь она умудрилась сохранить таинственность.
На следующий день допрашивали экипаж — штурманов, наводчиков, инженеров, даже Гарднера. Правда, они мало что могли пояснить по существу дела. Все как один возмущались и горой стояли за своего капитана.
В конце неожиданно для него вызвали Эшли.
— Лейтенант Уильямс, спецназ Альянса.
Она была в синем кителе, с коротко подстриженными волосами, похудевшая, бледная.
— Лейтенант, вы давно знаете подсудимого?
— Три года, сэр.
— Вы были в его экипаже, когда капитан расследовал нападения гетов и преследовал Сарена?
— Да, сэр. Я была с ним с самого начала и до его ...смерти.
— Способен ли он на уничтожение звездной системы? — Андерсон скрещивает на груди руки.
— Да, — по залу проносится возбужденный гул. Джон усмехается.
Андерсон удивленно приподнимает брови.
— Он способен на большее, если будет уверен, что это необходимо, — говорит Эшли. Андерсон качает головой.
— Какую цель, по-вашему, он преследовал?
— Меня не было там... Но я думаю, что он в самом деле хотел остановить Жнецов.
Он никогда бы не сделал так из ксенофобии.
— Свидетель, подсудимый когда-нибудь рассказывал вам о своей жизни? — неожиданно спрашивает батарианец.
— Да. Мы были ... друзьями, — она кидает на Джона быстрый взгляд.
— Тогда вы должны быть в курсе, что семья капитана была убита при нападении батарианских работорговцев?
— Да я знаю об этом.
— На его глазах были убиты его отец, мать и малолетняя сестра.
— Да, вроде так.
К чему он клонит? Джон оторвался от решетки и, сощурив глаза, вгляделся в обвинителя.
— Правда ли то, что во время Скилианского блица был уничтожен весь его взвод?
— Да. Он рассказывал мне.
— Это было тяжелым воспоминанием для Шепарда?
— Да. Он переживал, когда рассказывал это.
— Вы не считаете эти два обстоятельства достаточным основанием для ненависти ко всей расе батарианцев?
Эшли молчит.
— Лейтенант?
— Основание достаточное. Но он никогда не говорил о ненависти. Напротив, он осуждал меня за... некоторые мои убеждения против представителей других рас.
— При этом он имел в виду батаринцев?
— Нет... Кроганов, азари, турианцев. Тех, кто служил на первой «Нормандии».
— И вы не знаете, как он на самом деле относился к батарианцам?
Эшли задумчиво опускает голову.
— Мы не говорили о батарианцах.
— Вы допускаете, что он мог ненавидеть данную расу из-за перенесенной в детстве психологической травмы и последующего происшествия во время Блица?
Эшли снова смотрит на Джона, теперь уже немного дольше. В ее глазах видна плохо скрываемая боль. Она вскидывает голову на прокурора и начинает говорить:
— Я знаю этого человека. Чтобы не произошло в его жизни, как бы он не страдал, он никогда не допустит, чтобы из-за этого погибли невинные существа. Он совершил то, что совершил исключительно для того, чтобы дать нам шанс подготовиться к вторжению Жнецов.
— Вы свободны, лейтенант...
Комментарии (39)
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
Регистрация Вход