Горсть Пыли. Глава 43. Век благоразумия

Аэромобиль тихо приземлился у здания, выделяющегося на фоне окружавших его обломков домов, искореженного металла и битого стекла относительно целыми стенами. Шепард склонила голову набок и хмуро выглянула в окно.

— Месяцы, — пробормотала она. — Я провела в этом городе месяцы, и мне бы хватило пальцев на руках и, так уж и быть, одной ноге, чтобы посчитать солнечные дни за это время. Но теперь, когда мне нужен дождь, что я получаю? Погода за что-то ополчилась на меня.

Говоря это, Шепард вспомнила свой последний день в Ванкувере — сложно было не вспомнить. Здесь, вдали от огней, и вопросов, и репортеров, старающихся зафиксировать каждый ее жест и каждое слово, скинув маску коммандера, она уже не могла так просто отгородиться от резкой смены реальности. Улицы больше не наполняли толпы жителей, небо было свободно от потока аэромобилей, линия горизонта изменилась до неузнаваемости. Не то чтобы у нее имелась возможность изучить город как следует во время своего прошлого пребывания здесь. Но даже если бы здание штаб-квартиры Альянса сохранилось, она сомневалась, что узнала бы вид, открывающийся из ее старого окна. Несмотря на яркий солнечный свет, небо навряд ли можно было бы назвать голубым, а облака уж точно больше не были белыми. Воздух наполняло слишком много пепла, слишком много дыма.

Как идиллически все выглядело прежде, до того как кто-либо осознал, какой ад их всех ожидал.

Пусть даже она видела табло Аманды Кенсон с обратным отсчетом, пусть даже направила астероид с исследовательской базой в ретранслятор Альфа, чтобы остановить отсчет, перезапустить его, но и она прониклась той мирной и неторопливой жизнью. Она помнила, как в тот день открыла жалюзи и порадовалась яркому солнечному свету. Черт, она даже полагала, что ясная погода — это хороший знак перед лицом ожидающего ее слушания. Она стояла перед окном, в полглаза просматривая свои записи и наблюдая за мальчиком, игравшим с игрушечным космическим кораблем на игровой площадке, расположенной на крыше одного из зданий. Она помнила, каким чистым, и прозрачным, и голубым было небо над горами. Прямо перед тем, как пришел Вега, чтобы проводить ее на заседание комиссии, она позволила себе немного помечтать и представила себя на борту своего собственного корабля. Даже проведя полгода на планете, она все еще не адаптировалась к естественным условиям — ей хотелось ощутить искусственную гравитацию, подышать очищенным воздухом, услышать шум двигателей. Подставив лицо теплым лучам, она попыталась представить, каково было бы сейчас лететь к местному ретранслятору, оставляя позади Солнце, и направляться к ожидающей впереди цели. Она думала, что первым делом следует посетить Палавен. А учитывая, что ей запрещали общаться с внешним миром, ей также необходимо было отправить множество накопившихся за это время сообщений, начиная с «Мне очень жаль» и заканчивая «Я скучаю по тебе; присоединишься ко мне?».

Глупые мечты, но она ценила их ради тех полных тепла и света моментов до того, как зазвучали звуки горнов, стекла начали осыпаться осколками, а небеса наполнились кошмарными созданиями.

Шепард оглянулась на Гарруса — он тоже смотрел в окно, но она ни за что не сумела бы догадаться, о чем он в этот момент думал. Хотя, судя по положению его тела, можно было предположить, что ни о чем хорошем. Знакомая печаль вновь закралась в ее сердце. Хотелось бы ей знать, как изгнать эту усталость с его лица, заставить его расправить плечи.

Не в первый раз с тех пор, как пришла в себя, Шепард задалась вопросом: помогает ли она ему или наоборот?

Кайден обернулся, опершись на локоть, и сказал, возвращая ее к реальности и отгоняя тревоги:
— Если это заставит тебя почувствовать себя лучше, то скажу, что я вырос, наблюдая примерно одинаковое число людей с зонтами что в солнечные, что в дождливые дни. Одна женщина защищается зонтом от дождя, а другая — от солнца.

— Зонт в любом случае нести не мне, — вздохнула Шепард. — А дождь придал бы ситуации серьезности.

Гаррус хохотнул. По крайней мере, она все еще могла рассмешить его — хотя бы что-то. Хакет же посмотрел на нее так, словно она вдруг отрастила себе вторую голову. Шепард улыбнулась — больше для себя, чем для адмирала — и, шутливо махнув рукой в сторону Кайдена тоном заправской аристократки произнесла:
— Шофер, будьте так любезны. Мне бы не хотелось намочить волосы.

Даже несмотря на низко натянутую кепку, Шепард заметила раздраженное выражение на лице Кайдена, хотя и была уверена, что его сварливость столь же наигранна, как и ее надменность.

— Недалеко тот день, Шепард, когда...

— Эй, — воскликнула она, поднимая ладони, — ты сам вызвался.

Кайден фыркнул, вытащил из-под пассажирского сиденья огромный зонт и открыл дверь.

— Полагаю, у нас с тобой совершенно разное понимание того, что это означает.

Шепард изобразила на лице расстройство.

— Ты сказал, что знаешь город. Если я правильно помню, ты даже использовал выражение «как свои пять пальцев». Так что именно ты и стал очевидным выбором. Но признай, Грюнт в качестве водителя сделал бы эту историю куда смешнее.
— Надо было брать Явика, — вставил Гаррус. — Тогда бы ты не доехала до места плюс наслушалась бы о том, что в его цикле здесь поворачивали налево или же что эти примитивные пешеходы должны бы знать, что не стоит ходить там, где их может сбить машина.

Кайден закатил глаза, открыл зонт и поднял его над головой.

— Но все же почему-то это вовсе не то, что я себе представлял, когда слушал речь о том, что Спектры защищают Галактику всеми доступными способами.

Шепард прикрыла глаза ладонью, ожидая, пока Кайден не отгородит ее от солнечных лучей и маловероятных наблюдателей своим телом и зонтом. Он кивнул в ответ на ее кивок, и она активировала свой маскировочный плащ и вышла из машины. Благодарная моментам невидимости, Шепард перестала улыбаться и оперлась ладонями о бедра. Жетоны, покачнувшись вперед, звякнули у нее под подбородком. Она простояла так целых шесть секунд из тридцати, в течение которых, благодаря доработкам Соланы, работал плащ. Затем она выпрямилась, расправила плечи и гордо подняла голову.

Действие второе. Просим всех занять свои места.

Кайден и Хакет, практически невидимые под зонтом, уже достигли дверей здания. Улица была пуста, за исключением нескольких птиц, поприветствовавших их радостным щебетом. Гаррус шел следом за отцом. Ему пришлось снять узнаваемый визор и надеть один из странных турианских капюшонов, который скрыл большую часть шрамов на его лице. Но, даже несмотря на все эти принятые меры безопасности, он старался идти быстро и не поднимать головы. Примерно на двадцать второй секунде работы маскировочного плаща Шепард, спеша изо всех сил на своих больных ногах, проскользнула через открытую Гаррусом дверь сразу за ним.

Здание когда-то, очевидно, являлось презентабельным отелем, если судить по мраморным полам и хрустальной люстре. Сейчас эти полы были покрыты трещинами и толстым слоем пыли, люстра висела, опасно накренившись, а за стойкой регистрации было пусто. Стоявший там букет цветов давно уже превратился в метелку из засохших стеблей в окружении бурых опавших лепестков и листьев. Шепард не взялась бы судить, что это были за цветы. Может быть, розы — ей показалось, что она разглядела шипы.

Тишина в этом некогда полном звуков месте давила. Стоявший подле широкой лестницы рояль буквально умолял оживить его музыкой. Это здание должно было полниться разговорами и смехом, подогреваемым чересчур дорогими напитками из прилегающего бара. Топот тяжелых ботинок казался неправильным — мрамор полов должен был звучать перестуком дорогих каблучков и шорохом кожаных подошв, а может быть, и шелестом длинных платьев и брюк.

Шепард провела большую часть жизни, презирая лицемерие богатства, этот танец для сливок общества, в то время как остальные были вынуждены просить милостыню снаружи, но сейчас она отдала бы правую руку ради того, чтобы вернуть себе хоть частичку былого, возможность смотреть свысока и судить, а не загадывать, сколько еще трупов скрывается в недрах этого отеля с его искусно отделанными стенами.

Они не заслуживали того, чтобы умереть — никто из них этого не заслуживал.

Маскировочный плащ отключился, и Каиус Вакариан, в последний раз осмотрев крыльцо, закрыл за собой дверь. Шепард молча ожидала, пока он повернется к ней. Сделав это, он ничем не выдал своего удивления, обнаружив ее так близко, и не направился к остальным. Он даже выглядел довольным — вероятно, это означало отсутствие «хвоста». Он был почти такого же роста, как и Гаррус — скорее всего, в молодости он даже был выше — и Шепард пришлось поднять голову, чтобы встретиться с ним взглядом.

— Могу я с вами поговорить, сэр?

На этот раз он не стал комментировать использованное ею уважительное обращение, а просто склонил голову. Гаррус задержался, но Шепард жестом попросила его оставить их, не желая говорить этого вслух. Он явно сомневался, стоит ли следовать этой просьбе, и целая буря эмоций на его лице свидетельствовала о том, что он много чего хотел бы сказать. Однако так ничего и не произнеся, Гаррус не оглядываясь направился к Кайдену и адмиралу на другой конец просторного фойе. Он все еще выглядел напряженным, но уже не подавленным. Маленькая победа.

— Если вы хотите просто обменяться любезностями, то я попрошу вас подождать, коммандер, — сказал Вакариан. Это был не вопрос, но его намерения оставались кристально ясными.

— Вовсе нет, — ответила Шепард. — Я не знаю, что именно рассказал вам Кайден, но когда он улетал, обстановка на корабле... была весьма напряженной. Я имею в виду, между мной и Гаррусом. Я хотела дать вам возможность допросить меня, если вы видите в этом необходимость. Полагаю, что это так.

— У меня есть достаточно подробные ваши описания от обоих моих детей, — ответил Вакариан, ничем не выдавая своих эмоций. — Эти описания совпадают в большинстве важнейших моментов. Солана была более объективна в своей оценке, чем Гаррус, чего, собственно, и следовало ожидать, но мой сын сейчас в лучшем, чем я мог предположить, состоянии. Солана очень волновалась о нем. Спектр Аленко также поделился со мной своим мнением, и его тревоги лишь немногим слабее ее. Уверен, что знаю все, что на данный момент возможно, учитывая количество оставшихся неизвестных.

Шепард кивнула.

— Он... э... кажется, пришел к заключению, что я все же не злобный клон. Однако я бы не сказала, что могу назвать его состояние приемлемым. — Эти слова сорвались с ее губ прежде, чем она смогла заменить их на что-нибудь более подобающее. — Во всяком случае, если бы вы знали... наши отношения никогда не были такими прежде. Но это не совсем то, о чем я хотела с вами поговорить. — Глубоко вдохнув, Шепард посмотрела вверх. Потолок когда-то покрывала роспись, но сейчас рисунок был сильно поврежден дымом и водой. Вероятно, дело лазерного луча Жнеца. Она так и не смогла разобрать, что же там было нарисовано.

— Я не думаю, что представляю угрозу. Но мы по-прежнему не знаем, кто меня похитил и зачем. До тех пор, пока это не выяснится, мне следует предпринимать определенные предосторожности.

— А мой сын знает, что вы окружаете себя батальонами охранников, готовых убить вас в тот момент, когда вы продемонстрируете нехарактерное поведение?

Шепард вздрогнула и даже не стала стараться скрыть это. Она подозревала, что скрыть что-то от Каиуса Вакариана очень сложно вне зависимости от его официального статуса.

Прежде чем она успела ответить, он продолжил:
— Я заметил, как чуть ранее вы разговаривали с покрытой татуировками женщиной, и тогда ваше выражение было в точности таким же, как и сейчас. Она была предыдущим охранником?

— Да, — признала Шепард. — И нет, Гаррус не знает. Во всяком случае, не в таких подробностях.

Она уже давно привыкла к тому, что турианцы не моргают так часто, как люди, но взгляд, которым одарил ее Вакариан-старший, был действительно тяжелым не в последнюю очередь из-за того, что он пытался понять, что происходило в ее голове, и наверняка преуспел в этом.

— Вы делаете это для того, чтобы не волновать его? Или потому что не хотите, чтобы он знал о том, насколько глубоки ваши собственные сомнения?

Шепард устало улыбнулась.

— А вы не задаете простых вопросов, да?

Жвалы Каиуса шевельнулись, демонстрируя ответную улыбку.

— Простые вопросы редко приводят к раскрытию дела, коммандер.

— А то я не знаю, — вздохнула она. — Если уж вернуться к вашему вопросу, то, вероятно, немного того и другого. Я не стану... я не лгу ему. Но эти последние несколько недель... черт, даже месяцев позволили ему понять, насколько я уязвима. Некоторые из этих случаев я даже не помню сама, а в большинстве из них Гаррус не мог мне ничем помочь. — Шепард переступила с ноги на ногу, чтобы боль помогла ей сосредоточиться. — Я не... сомнения — это не то слово. Я знаю достаточно, чтобы немного волноваться и больше ничего. Эти... эти охранники? Они лишь часть тех предосторожностей, о которых я упоминала. Не то чтобы я сомневалась, что ваш сын сможет поступить правильно, обернись все плохо. Я просто не хотела бы, чтобы это его палец нажал на спусковой крючок. Ради меня. Ради него. В большей степени ради него. Он... ему придется потом жить с этим.

— Я вас понимаю, — сказал Вакариан, и теперь в его голосе Шепард слышала грусть, не зная, осознавал ли он сам, что его эмоции вырвались на свободу. Она склонила голову. — Однако мне бы также не хотелось, чтобы этот палец на спусковом крючке оказался моим, дойди до этого. У нас с сыном и без того хватает проблем, накопившихся за многие годы.

— И я вовсе не желаю усложнять ваши отношения, — мягко заверила его Шепард. — Но я также не хочу, чтобы чье-то сомнение привело к жертвам. Вы видите мою дилемму?

— Я не стану сомневаться.

— Давайте надеяться, что до этого не дойдет. Мне уже почти надоело быть пешкой в чьей-то чужой игре. — Она покачала головой. — Я вижу противоположный край доски; мне лишь нужно добраться туда, чтобы вернуть свою силу.

Вакариан усмехнулся, и Шепард вдруг отчаянно пожалела, что эта встреча не случилась при других обстоятельствах.

— Думаю, я понял вашу метафору.

— Вы играете?

Его улыбка так походила на улыбку Гарруса, что она чуть не рассмеялась.

— Я выигрываю, — ответил он.

— Это вызов, — проговорила она. — И я с радостью приму его, когда придет время. Но сейчас, боюсь, мы пришли к пресловутому обмену любезностями, а нас уже ждут.

Шепард знала, что, случись ей играть с ним, она не сможет победить, и каким-то образом это не имело значения. Она подозревала, что лучше узнает его во время разгромной для нее партии в шахматы, чем за дюжину бесед.

Шепард уже отошла на несколько шагов, прежде чем услышала, как Вакариан кашлянул, и обернулась.

— Шепард, — сказал он совсем не так сдержанно, как раньше, — спасибо.

— Я люблю его, — ответила она с трудом — горло внезапно предательски сдавило. — И если бы это было в моих силах, я бы уберегла его от всего этого.

К тому моменту, как она подошла к Гаррусу, ей практически удалось снова взять себя в руки.

— Ты в порядке? — тихо спросил он.

— Нет, — честно призналась Шепард. — Но буду. И ты тоже.

На лице Гарруса удивление сменилось на недоумение, а затем на осознание.

— Он ведь не допрашивал тебя?

Шепард рассмеялась и отрицательно покачала головой.

— Это ведь я попросила о разговоре с ним, помнишь?

— Тогда ты его допрашивала?

— Ох, Гаррус, — пробормотала она, слегка толкнув его плечом. — Вечно ты со своими допросами. Никто никого не допрашивал.

Гаррус насмешливо фыркнул.

— Я гарантирую тебе, что он допрашивал тебя. Особенно, если ты думаешь, что он этого не делал.

— Полагаю, нам следует оставить следующую партию допросов для Виктуса и Рекса. Если нам повезет, они будут считать адмирала более легкой целью.

Гаррус снова рассмеялся и, предложив ей руку, повел вверх по лестнице, прилагая все усилия к тому, чтобы не показывать, как сильно она опиралась на него, какую часть ее ноши он молча переложил себе на плечи.

***

Конечно, Шепард ожидала увидеть Виктуса и Рекса, но вовсе не знакомую сокрытую капюшоном фигуру, умостившуюся на краешке стола в комнате для переговоров и болтавшую ногами.

— Привет, Шеп! — радостно поприветствовала ее Касуми, спрыгивая на пол и включая инструметрон. Выключив его через несколько секунд, она продолжила: — Ты и правда та, за кого себя выдаешь, и никто из присутствующих не имеет при себе запрещенной техники — ну, кроме тебя, Шеп. Где ты достала такой плащ? И насколько ты разозлишься, если я... э... одолжу его у тебя?

— Касуми? — пораженно проговорила Шепард, приходя в себя от удивления. — Что ты здесь делаешь?

— Ну, — проговорила Касуми, склонив голову в сторону Гарруса, и этот жест был столь же красноречивым, как мог бы быть многозначительный взгляд, если бы капюшон не скрывал ее глаза. — Поскольку кое-кто не пригласил меня поучаствовать в той миссии, мне пришлось остаться здесь и заняться делом. Может быть, Гаррус и забыл обо мне, но Рекс — нет.

— Я не забывал о тебе, — возразил Гаррус, — я просто не знал, где ты.

— Отлично. Я люблю исчезать с радаров. — Касуми легко похлопала его по руке. — Я не в обиде. Похищать ученых было гораздо веселее.

— Похищать... ученых? — переспросил Хакет. — Что вы... так это вы ответственны за то, что пропадали мои люди? Да вы хоть представляете...

— Как сильно хотят попасть домой те, чей дом — не Земля? — перебила его Касуми, и Шепард никогда прежде не слышала такой резкости в ее голосе. — Да, представляю. А вы?

Рекс раскатисто рассмеялся, но это был опасный смех.

— Она мне нравится. Ты всегда берешь в свою команду лучших, Шепард.

Шепард улыбнулась ему.

— Рекс. — Затем она кивнула примарху. — Примарх. Я... э... надеюсь, что мисс Гото не втянула вас ни во что безумное.

Касуми оскорбленно прижала руку к груди.

— Безумное? Шеп, я не занимаюсь ничем подобным. Я действую умно. Так что я придумала, как решить твою проблему. Ну или по крайней мере, как собрать информацию, необходимую для ее решения.

— Как? — спросил Гаррус. — Я не думаю, что подобного рода информацию можно украсть, Касуми.

— Ох, Гаррус. Украсть можно все, что угодно. И у меня как раз есть то, что нам надо, — ответила Касуми таким тоном, что Шепард сразу поняла, что та планирует нечто поистине ужасное. Наверняка в ход снова пойдут каблуки. — Мы закатим вечеринку! — Желудок Шепард сжался в опасном предчувствии. — Это потребовало денег, Шепард. Много денег. А ты ведь знаешь, как заставить богачей выйти из тени?

— Завлечь их с помощью дармового шампанского? — предложила Шепард.

Касуми улыбнулась и рукой изобразила пистолет.

— В точку.

— Ненавижу вечеринки, — простонала Шепард, внутренне признавая, что это был весьма неплохой план. Ужас, возникший в ее душе при мысли о необходимости облачаться в вечерний наряд, уступил место мрачному ожиданию. И в самом деле: следуй за денежными потоками.

«Ладно, ублюдки, хотите поиграть? Мы поиграем. Выходите, выходите, где бы вы ни были».