Горсть Пыли. Глава 40. Где солнце отвесно


Жанр: драма;
Персонажи: фем!Шепард/Гаррус, Тали и др;
Статус: в процессе;
Статус перевода: в процессе;
Оригинал: A Handful Of Dust;
Автор: tarysande;

Переводчик: Mariya;
Разрешение на перевод: получено;
Описание: Десять миллиардов здесь умрут, чтобы двадцать миллиардов там выжили. Закончившаяся война оставила за собой осколки, которые нужно собрать, и жизни, которые нужно возродить. И пусть даже Жнецы больше не угрожают Галактике, ничего не стало проще.


Когда Шепард наконец вышла из ванной, у Гарруса ушло несколько секунд на то, чтобы понять, что изменилось в ее внешности, помимо надетой свежей парадной формы, излишне свободно сидящей на ее похудевшей вследствие болезни и вынужденного бездействия фигуре, и нанесенных на щеки румян в попытке придать лицу более здоровый вид.

— Твои... волосы, — проговорил он.

— Выглядят хорошо? И моя талия очень стройная? — с улыбкой спросила она, однако ее взгляд остался серьезным. Гаррус заметил, что она нанесла немного краски — не темной, как когда-то наносила на веки, но наоборот, светлой, чтобы скрыть синяки под глазами. Никакой душ, каким бы горячим он ни был, и как бы долго она ни стояла под струями воды, опустив голову, не в состоянии был избавить ее от этих следов.

Пусть Шепард и надела всего лишь форму, но ее броня все равно была на месте. Интересно, как многие сумели бы это разглядеть? Гаррус подозревал, что единицы. Единицы.

Она подняла руку к голове, где рыжие пряди, которые он уже почти что привык видеть распущенными, были стянуты в узел на затылке. Эту прическу — некогда ею предпочитаемую — он в последний раз видел, когда она с улыбкой махнула рукой ему на прощание и исчезла в толпе на Цитадели.

После победы над Сареном они вместе сходили в бар — на следующий день «Нормандия» должна была покинуть док Цитадели. Тогда Гаррус поведал ей о своем желании вернуться в СБЦ, а Шепард сказала, что на ее корабле для него всегда найдется свободная койка. И он всерьез задумывался над ее предложением — правда, задумывался. В конце концов, однако, он отказался, и она улыбнулась в ответ. Только несколько лет спустя, узнав ее куда лучше, Гаррус осознал, что та улыбка была призвана скрыть разочарование. Шепард пообещала связаться с ним — на случай, если он передумает — в следующий визит «Нормандии» на Цитадель. Она сказала, что они вернутся через месяц, возможно, два. Совет, хоть и был благодарен ей за помощь (и за спасение своих жалких душ ценою жизней людей), все равно собирался приглядывать за ней. Их разговор был болезненно обыденным, но многое осталось недосказанным. Позже он с удивлением обнаружил, как быстро начал скучать по ней. Паллина вряд ли можно было назвать любителем дружеской болтовни, и его явно не заботило общее количество удачных выстрелов в голову (на самом деле он вообще не желал ничего слышать про выстрелы в голову). Вторжение Жнеца на Цитадель ни на йоту не изменило все то, что Гаррус ненавидел в СБЦ.

А затем Шепард умерла.

«Нормандия» потерпела крушение над Алчерой.

Когда он увидел ее в следующий раз, ее волосы выглядели иначе — короткие волнистые пряди обрамляли лицо, которое, как он считал, ему более не суждено увидеть. Теперь это лицо покрывали незнакомые шрамы, но ее улыбка осталась прежней. Он ни разу не задался вопросами, ни разу не усомнился.

«Ты же понимаешь, что это означает, что и мне придется последовать за тобой в ад, да?»

— Прости, — сказала Шепард, проводя рукой по гладким прядям точно так же, как он порой проводил ладонью по своему гребню. Гаррус не был уверен, являлся ли ее жест своеобразным эхом его или же просто данью привычке запускать пальцы в распущенные волосы. — Плохая вышла шутка. Как я выгляжу?

Гаррус слабо улыбнулся.

— Как коммандер Шепард.

Только услышав свои собственные слова, он осознал, что сказал, и тут же пожалел о содеянном, когда на лице Шепард появилось испуганное выражение, словно бы она вдруг заметила, что луч лазерного прицела замер прямо у нее между глаз. От внимания Гарруса не укрылось ни то, как она на мгновение сжала кулак, ни то, как напряглись мышцы ее челюстей, когда она стиснула зубы.

— Это не то, что я... — попытался он исправить ситуацию.

Ответная улыбка Шепард не была ни усталой, ни веселой, а скорее натянутой и раздраженной. В наказание за допущенную оплошность Гаррус, вопреки настойчивому желанию, не отвел взгляда, наблюдая за вызванным его словами шквалом эмоций, промелькнувших на ее лице, прежде чем на нем снова замерло фальшиво-нейтральное выражение, выглядящее как спокойствие, но таковым не являющееся.

— Я знаю. Ты не хотел наступить на больную мозоль. Все в порядке. Черт, я и хотела выглядеть, как коммандер Шепард. Гораздо лучше, чем «ходячий труп» или «едва держащийся на ногах инвалид». — Слегка размяв плечи и снова расслабив их, Шепард продолжила: — Ладно, довольно. Большего я сделать не могу. Думаю, пришло время для представления. Ты готов, Вакариан?

— Я за тобой, Шепард, — ответил он. Если она и расслышала нотки сожаления в его голосе, то не показала этого. И все же он надеялся, что она поняла, что это означало: искреннее извинение.

***

На этот раз в Ванкувере не было дождя. Когда двери открылись, Гаррусу пришлось прикрыть глаза ладонью, чтобы защитить их от незнакомого сияния. За те несколько недель, что они отсутствовали, весна уступила место лету в самом лучшем варианте из возможных в городе, где все еще полным ходом шли восстановительные работы, и небо над которым до сих пор заполняли разнообразные обломки. Даже разрушенные здания в ярком солнечном свете выглядели веселее, а за ними виднелись зеленые вершины гор, которые в прошлый свой визит Гаррус едва различал в укутывавших город облаках и тумане. Стоявшая в полушаге впереди и справа от него Шепард чуть задержалась на сходнях, ухватившись рукой за ограждение. Гаррус находился достаточно близко, чтобы увидеть, как побледнели костяшки ее пальцев. Несколько раз сжав и разжав ладонь, Шепард отпустила поручень. Представление начиналось.

Внизу расстилалось море обращенных к ним лиц. Гаррус и понятия не имел, как удалось организовать это так быстро: проверки при посадке были неизбежны, но в остальном им удалось не привлечь лишнего внимания.

— Чтобы застать кого-то врасплох, нужно действовать неожиданно, — сказала Шепард, сидя в кабине пилота рядом с Джокером и давая отдых ногам.

— А еще таким образом можно получить пулю, если этот кто-то окажется чересчур нервным — не все любят сюрпризы, — возразил Джокер. — Выбор за тобой, босс.

Гаррус не был уверен, кому предназначались эти слова: ему или Шепард, но предпочел промолчать. Он небезосновательно подозревал, что если стрельба и будет иметь место, то целью окажется именно Шепард, и если она согласна рискнуть, то он последует за ней.

И сейчас солнце грело не так сильно, как родная звезда Палавена даже в более холодные месяцы, однако это было гораздо лучше, чем бесконечный моросящий дождь. Вспомнив предостережение Джокера, Гаррус внимательно осмотрел толпу, выискивая что-нибудь необычное, прикрывая Шепард тылы, и печально вздохнул. Как в старые добрые времена. На этот раз, однако, он сомневался, что их враги будут так любезны выглядеть, как геты, или созданные Жнецами гибриды, или церберовские лакеи в узнаваемой бело-желто-черной броне. Уровень 8, сказал его отец. Он не заметил среди собравшихся ни турианцев, ни Рекса, ни азари. Это была своеобразная человеческая приветственная вечеринка в честь человеческого героя.

Его пластины зудели. Все это выглядело не совсем правильным, но и ошибочным не казалось. Гаррус никак не могу понять, в чем дело.

И все же развитые инстинкты делали его отличным детективом — он давным-давно научился прислушиваться к ним.

По центру толпы он различил Аллерс в сопровождении своей неизбывной парящей камеры. Рядом с ней находилось еще несколько репортеров, каждый из которых норовил занять позицию повыгоднее. Гаррус также узнал аль-Джилани — она выглядела жадной до сенсации, однако не старалась подобраться слишком близко. Очевидно, благодаря своему прошлому назначению на «Нормандию» в качестве военного корреспондента, Аллерс получила лучшее место. Кроме репортеров среди собравшихся гражданских больше не наблюдалось — все остальные, заметил Гаррус, носили форму Альянса, и даже почетный караул был вооружен. Хакет явно не желал ничего оставлять на волю случая. Правильно? Или нет?

Секунду спустя он заметил и самого адмирала — тот стоял в одиночестве слева, сцепив руки за спиной. Солнце светило ему в спину, и Гаррус никак не мог разглядеть выражение его лица.

Правильно или нет?

Рев толпы казался оглушающим, но Шепард лишь слегка приподняла подбородок, оглядывая собравшихся так же, как только что это сделал Гаррус. Он не сомневался, что и она выискивала неизвестных врагов, скрывающихся за синей униформой или значком представителя прессы. На ее лице появилась неискренняя улыбка, являвшаяся, как было известно Гаррусу, первой линией ее обороны, призванной защищать ее от людей, которые ей не нравились и с которыми ей не хотелось иметь дела. Но выглядела эта улыбка отменно — как раз то, что надо, чтобы держать репортеров на расстоянии вытянутой руки. Она словно бы говорила: «Следуйте моим правилам и получите интервью. Попытайтесь провернуть все по-своему и уйдете ни с чем».

Продолжая улыбаться, Шепард подняла руку, которой всего несколько мгновений назад цеплялась за поручень, и помахала — жест мог бы выглядеть радостным, если бы Гаррус верил в его искренность. Прохладный, невзирая на теплый день, бриз подул со стороны океана, и он находился достаточно близко, чтобы заметить, как напряглась Шепард, чтобы не дать предательской дрожи пронзить свое тело.

Нет, перед ним стояла коммандер Шепард. Та самая коммандер Шепард. Символ, олицетворение своего народа, миф. Даже Аллерс не видела другой Шепард. Черт, да Аллерс помогла создать ее. Эта женщина с ее улыбкой, и приветственным жестом, и напряженной спиной в попытке скрыть дрожь, вызванную усталостью и холодом, была их героем, их спасительницей. Героям не подобает дрожать. Героям не подобает хмуриться. Героям не подобает иметь неудачные дни, или сломанные кости, или разбитые сердца.

Гаррус боялся, что уже слишком поздно было утащить ее в сторону и признать, что он был неправ ранее в их каюте, что он ошибался, был слепцом.

Пусть, когда она вышла из душа, на ней уже была надета форма, но в тот момент, когда она коснулась непривычно уложенных волос, это все еще была его Шепард. Ее эмоциональная броня со всеми ее трещинками была ему хорошо знакома, и неважно, какую роль она в данный момент играла, какую маску носила, он всегда узнавал ее лицо. Эта Шепард открывала ему свою душу, доверяя ему даже тогда, когда не доверяла себе. Женщина — не символ и не миф — которая вложила в его ладони свое сердце, сжала в его пальцах и попросила без слов, чтобы он позаботился о нем, одновременно заверяя, что если ему это не удастся, она не станет его в этом винить, потому что знает, как оно тяжело и как хрупко.

И теперь, глядя, как она собиралась сделать первый шаг навстречу ожидающей ее толпе — такая неустрашимая и непобедимая, с привычным публике лицом, незамутненным личными страданиями, он ощутил, как дыхание перехватило — точно так же, как и в тот раз, когда на волосок от смерти через прицел винтовки он заметил свою спасительницу, прокладывающую себе путь к нему по узкому мостику на Омеге.

— Шепард, — позвал он так тихо, что никто, кроме нее, не услышал, — погоди.

Она кривобоко улыбнулась ему — натянуто, но не недовольно. Она хотела бы закончить все это как можно скорее, но все же вопросительно приподняла брови.

— Я не могу затягивать свой выход еще дольше, — ответила она, едва шевеля губами. — Не думаю, что сумею простоять более пятнадцати минут. Слава Богу, они не устроили парад.

Он сунул руку в один из карманов брони, нащупав серебристую цепочку и висящие на ней зазубренные и искореженные кусочки металла.

— Ты кое-что забыла, — сказал он.

На лице Шепард недоумение сменило интерес, и Гаррус знал, что толпе все более не терпится увидеть свою спасительницу ближе. Он протянул руку, демонстрируя висящие на указательном пальце жетоны, и солнечные лучи яркими вспышками отражались от их поверхности, которую он столь старательно отполировал. Ее губы вытянулись, образуя букву о, символизируя искреннее изумление. А затем, вместо того чтобы забрать их у Гарруса, она склонила перед ним голову.

«Позаботься о нем, если сможешь».

Осторожно, чтобы не зацепить пряди ее волос ни пальцами, ни цепочкой, Гаррус надел жетоны ей на шею. Выпрямившись, она не стала убирать их под форму, оставив сиять на груди. Она коснулась кончиками пальцев металла, и, хотя он не сомневался, что, если кто-то окажется достаточно глупым, чтобы обратить внимание на влагу, заблестевшую в ее глазах, она спишет это на чересчур яркий солнечный свет, Гаррус знал, что это слезы радости от возвращения домой, слезы облегчения. Некоторые солдаты выкрикнули что-то вроде приветственного или благодарного военного лозунга, и Шепард улыбнулась им гораздо более широкой и искренней улыбкой.

Затем, однако, она снова обратила свой испытующий взгляд на него и спросила:
— Значит ли это, что?..

Он остановил ее до того, как она успела закончить:
— Это значит, что они твои, и мне следовало отдать их тебе раньше.

Тогда она улыбнулась ему, и на этот раз улыбка, отразившаяся в ее глазах, была куда теплее света Ванкуверского солнца.

— Черт, — выпалила Джек, стоящая позади них в дверях шлюза, — у тебя есть тридцать секунд на то, чтобы поцеловать ее, Вакариан, или же это сделаю я. Ты что, никогда не видел военных видеозаписей? Ты присутствуешь при возвращении героя.

— Не знал, что на этот случай существуют протоколы поведения, — пробормотал он.

— По традиции целовать должен сам герой, — беззаботно заявила Шепард, продолжая внимательно следить за ним, оценивая его реакцию. Она ожидала, что он отступит — внезапно осознал Гаррус — давала ему шанс точно так же, как делал он, когда еще не знал, насколько заинтересована она была, когда еще не знал, будет ли пить вино, стоящее дороже, чем он мог позволить на зарплату вольного борца с преступностью, один или с ней. — Найду какого-нибудь ничего не подозревающего беднягу в толпе. Может быть, Аллерс будет...

Он не дал ей возможности закончить.

«Я хочу, чтобы хоть что-нибудь пошло правильно. Хотя бы однажды. Хотя бы...»

Это не был тот жаркий поцелуй, как на крыше Президиума — она убила бы его, если бы ее ноги отказали на виду у всей этой восторженной толпы — но он обвил ее обеими руками и подхватил ладонью под шею, а она смеялась, прижимаясь губами к его рту, и когда они отстранились друг от друга, то встали рядом, плечом к плечу, а не один перед другим, и он задержал свою ладонь на ее пояснице чуть дольше, чем было необходимо.

Она снова была человеком, снова была Шепард — не коммандер, просто Шепард, его Шепард. Она еще раз помахала собравшимся и, не переставая улыбаться, двинулась по освобожденному для нее проходу напрямую к Хакету. Ее хромота была едва заметна, более того, ее шаг практически пружинил. Придав лицу более подобающее моменту выражение, Шепард браво отсалютовала адмиралу.

Затем, растерянно оглянувшись, она спросила:
— А где Аленко? Вы же не отослали его обратно?

В ответ Хакет удивленно моргнул и произнес:
— Боже мой, Шепард, разве он не с вами?

Облако на мгновение закрыло солнце, погрузив их всех в сумрак настолько же темный, насколько и неожиданный. Улыбка исчезла с лица Шепард.

— Все чудесатее и чудесатее, — серьезно проговорила она, и в ее голосе не слышалось ни капли удивления, только злость. Глянув на Гарруса, она отрицательно покачала головой, словно бы говоря ему: «Не здесь, не сейчас». Этот взгляд означал, что кому-то где-то придется дать некоторые ответы, и упаси Бог кого-то встать у нее на пути.


Отредактировано. Борланд

Комментарии (0)

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.

Регистрация   Вход