На третьих ролях. 13. Всему своё время. Ч.2


Жанр: роман;
Персонажи: OC;
Статус: в процессе;
Аннотация: Немного о детстве и юности Арданиса и Беатары, их жизни на Палавене и о том, как началась для них взрослая жизнь.

 

 


Арданис расстроился, когда узнал, что Беатаре придётся остаться дома. Он понимал, что виноват, и поначалу хотел тоже не пойти, но потом она его уговорила всё же сходить. Мо́нитем был его хорошим другом, и Арданис стал одним из первых, кого он пригласил на свой скромный праздник. Пре́милиты (1) нечасто возвращались в родные места после учебного лагеря. В подавляющем большинстве случаев они предпочитали продолжать службу или дальнейшую учёбу в соответствии с рекомендацией, которую получал каждый курсант по окончанию «учебки». Но Монитэм видел своё будущее несколько иначе. Он любил рисовать, картины из-под его пера выходили совсем недурные, и молодой турианец, мечтая стать художником, готовился к поступлению в Сипритинскую Академию искусств. Отправив прошение в местный Комитет по культуре, он ожидал ответа, а пока решил устроить для своих друзей вечеринку. Родители его были в отъезде по служебным делам, младшая сестра (с которой Арданис учился в одном классе и через которую они с Монитэмом подружились) была только рада мероприятию, поэтому ничто не мешало организовать его дома.
Народу собралось не так много: несколько его бывших товарищей по учебному лагерю, у которых получилось выделить время на то, чтобы к нему приехать; около десятка друзей из желторотой молодёжи, да две или три местных девицы лет семнадцати, которые тоже вернулись в родной город после лагеря и которым просто нечем было занять этот вечер.
В молодые годы знакомство завязывается быстро, особенно после пары бокалов вина и под хорошую музыку. Они оказались в одной кампании случайно: девушка опоздала к началу вечеринки и подошла к Монитэму с поздравлениями, а Арданис, которому только предстояло отправиться в учебный лагерь через несколько месяцев, расспрашивал своего друга о том, что там будет. Волати́сса присоединилась к их беседе. Ей явно доставляло удовольствие подтрунивать над мальчишкой. Пусть он был на голову выше неё, но коротковатый пока гребень, тонкое туловище и само его поведение выдавали в нём подростка. Арданис это понимали, стараясь не ударить в грязь лицом перед девчонкой, пытался компенсировать недостаток в возрасте своей наглостью и бравадой.
— Хорошо, — говорила Волатисса, — а кем ты потом хочешь стать?
— Ну, я обдумываю разные варианты...
— И который тебе больше нравится?
Арданис задумался. Была одна тема, которая сильно увлекала его, и которой он действительно очень бы хотел заниматься.
— Мне звездолёты нравятся.
Волатисса сделала вид, что удивлена.
— Хочешь проектировать боевые звездолёты?
— Нет, я хочу быль пилотом, — глаза парня озорно сверкнули. — Поступлю после «учебки» в Высшее лётное училище.
Девушка закатилась высоким звонким смехом.
— Ну, ты развёл мандибулы. Я не слышала, чтобы туда поступали сразу после лагеря. Там надо иметь реальный лётный опыт.
Арданис насупился.
— А я поступлю.
Волатисса продолжала хихикать, чем только провоцировала Арданиса ещё больше перед ней выпендриваться.
— Кстати, ты зря хихикаешь, — сказал Монитем. — Знаешь, как у него здорово на симуляторах получается? Я думаю, что ему вполне могут дать рекомендацию. Не туда, куда он нацелился, конечно. Но...
Такого Арданис от друга не ожидал. Нет, разумеется, тот сказал всё честно, как оно есть, но зачем?! На кой здесь была нужна эта объективность, когда он, видя интерес девушки, так хотел произвести на неё впечатление?
Видя, как Арданис стушевался, Волатисса пожалела его и немного сменила направление разговора.
— Хорошо, — сказала она, — но ведь это опасное занятие.
Арданис мгновенно воспрянул духом. Кем-кем, а трусом он себя никогда не считал.
— А! Ничего опасного. Я так выучусь — никто ничего со мной поделать не сможет.
Лихость и озорные огоньки в янтарных глазах мальчишки забавляли девушку всё больше. Хмельное вино брало своё. Заиграла музыка для парного танца. Волатиссе захотелось потанцевать с Арданисом.
— Не хочешь пригласить меня на танец? — спросила она.
В первый момент Арданис растерялся. Не сказать, что он совсем плохо танцевал, но сейчас настолько испугался, что она сочтёт его умение неважным, что забыл почти всё, что умел. Сердце яростно колотилось, сбивая дыхание. Почти не чувствуя ног, Арданис подошёл к ней, неуклюже приобнял, и они закружились по комнате.
— Ты что? Не умеешь танцевать?
— Умею! — упрямо ответил парень.
На этот раз улыбка её была совсем необидной, скорее... понимающей.
— Ладно, сейчас научу, — сказала Волатисса. — Ты, главное, расслабься.
Наблюдая за ними, Монитэм всё больше и больше хмурился. То, что поначалу выглядело как невинная шутка, теперь грозило обернуться большой бедой.
У Волатиссы был друг, с которым она встречалась. Турпус не отличался тихим нравом, и соперника на любовном фронте бы не потерпел, пусть даже этим соперником мог оказаться четырнадцатилетний мальчишка.
Когда танец закончился, и Арданис, чувствуя, что у него в горле совсем пересохло, ушёл в поисках чего-нибудь попить, Монитэм отозвал Волатиссу в сторонку.
— Слушай, что ты делаешь? — спросил он. — Прекрати. Сама подумай: для тебя это забава, а ему Турпус башку оторвёт.
Настроение было слишком хорошим для того, чтобы выслушивать нравоучения.
— Я тебя жить не учу, — ответила девушка, — не учи и ты меня.
Арданис вернулся с коктейлем, протянул его Волатиссе и, пока она пила, украдкой рассматривал её. На ней было платье тёмно-синего цвета с рисунком в виде редких длинных тонких серебристых капель-подтёков, слегка приталенное, лёгкое и просторное, с короткими широкими рукавами и декоративным полупрозрачным шарфиком. Добавляя её и без того плавным движениям ещё больше грации и изящества, оно очень шло ей. Ей и её глазам — таким же синим, с тончайшими расходящимися от зрачка серебристыми линиями. Набравшись смелости, он осторожно прикоснулся пальцами к углу её мандибулы.
— У тебя такие необычные пластины. Тонкие. Красивые. Мне нравится.
Она не отвела его руку от своего лица. Арданис почувствовал одобрение с её стороны, и это добавило ему смелости продолжить. Мысли тут же уплыли куда-то в сторону, смешались, а то, что раньше казалось ему сильным сердцебиением, не шло ни в какое сравнение с бурей, которая сейчас разразилась у него внутри.
— Мы как-то ездили с классом на горные озёра, — продолжал он. — Там почти ничего не растёт — такая большая каменная долина. Дул холодный ветер, но... вода в тех озёрах была синяя-синяя... как твои глаза.
Его комплимент, путанный, неуклюжий, но искренний глубоко тронул её. А ещё, она увидела, что Арданис больше не прячет смущённо взгляд. Напротив, он, позволив себе с её молчаливого согласия дерзость, буквально пожирал её глазами. И ждал ответа...
Внутри неё назрело решение, и она, тоже набравшись смелости, спросила:
— А ты не хочешь познакомиться поближе?
— В смысле?
— В смысле, совсем поближе? Не желаешь проводить меня до дома?
Арданис был готов подпрыгнуть до потолка. Конечно же он хотел. Оставалось решить один очень важный вопрос. Уединившись в глубине сада, где никто бы не мог его слышать, он активировал инструментон.
— Тётя, привет!
— Привет. Ты когда домой собираешься?
— Вот я, собственно, тебе и хотел сказать. Можно я не приду сегодня ночевать?
— Как не придёшь? Подожди, мы так не договаривались.
— Тётя, ну пожалуйста. Здесь так весело.
Виртада задумалась.
— У тебя всё в порядке?
— Да.
— Ты не голодный?
— Нет.
— Пил?
— Немного...
— Хорошо, — согласилась, чуть помедлив, Виртада. — Но утром чтобы дома был!
— Так точно! — радости мальчишки не было предела. — Обещаю!
Уже почти перед выходом Арданис подошёл к Монитэму и, немного помявшись, спросил:
— Мона, можно задать тебе вопрос?
Монитэм печально крутил в руках кружку с горячим напитком из гирда.
— Попробуй.
Арданис был настолько сильно перевозбуждён, что не обратил внимания на сухой тон друга.
— Волатисса собирается домой, просит, чтобы я её проводил. Я спросить: как мне это лучше сделать?
— А ты уверен, что это надо делать?
— Ещё бы! Она же сама предложила.
— Ард, послушай меня сюда очень внимательно. У неё есть парень. Они встречаются, похоже, что серьёзно.
— Она бы меня не позвала, если бы это было серьёзно.
— Ты просто не понимаешь, что в жизни многие вещи обстоят сложнее, чем кажется. Хорошо, пускай она не считает, что это серьёзно, но ты ведь не знаешь, насколько это серьёзно для Турпуса.
— Слушай, Мона, я нашёл себе девушку. Она мне нравится, я ей нравлюсь. В чём проблема?
— Арданис, я понимаю, вечер с красивой девкой — это классно. Но у каждого поступка есть последствия.
— А я не боюсь последствий.
— Как хочешь. Я тебя предупредил.
— Спасибо. Так как провожать девушку?
Монитэм вздохнул. Отвечая на вопрос Арданиса, он становился невольным соучастником, но не ответить было ещё хуже.
— Просто провожаешь и всё. Можешь купить бутылку вина. У тебя деньги есть?
— Сколько-то есть.
— Хотя, погоди. Тебе не продадут алкоголь. Сейчас...
Монитэм ушёл в сторону кухни и скоро вернулся с бутылкой.
— Держи. Денег не надо. Но я бы на твоём месте бы ещё раз подумал.
Арданис взял вино.
— Я уже подумал. Спасибо!
— Ну, как знаешь, — Монитэм снова вздохнул. — Да, ещё такой момент. Раз уж вы там... словом, если у вас дойдёт... ты не забудь её спросить, действительно ли она этого хочет. В большинстве случаев это только ритуал, но всякое бывает. Не захочет — её дело. Ровно, как и она не может тебя заставить. Принуждать к близости — это плохо. Очень плохо. Поэтому, не забудь. Удачи!
Как они пришли к ней домой, Арданис помнил плохо. Как и то, что произошло потом. Помнил только, что он спросил у неё то, что велел спросить Монитэм, как она спросила у него то же самое, как посоветовала расслабиться и сказала, что подскажет, что нужно делать. А потом понимание происходящего ушло, оставив лишь ощущение бесконечного восторга...
Он проснулся от саднящей боли в левом плече. Пошевелившись, Арданис понял, что саднит не только плечо, но и левая часть поясницы, правый бок и шея. Посмотрел на плечо — крошечные ранки от когтей Волатиссы уже давно слиплись и за ночь успели почти полностью зарубцеваться. Арданис прислушался к своим внутренним ощущениям и не смог их себе описать. Всего было понемногу: торжества, некоторой неудовлетворённости, общая неопределённость.
Почувствовав, что он не спит, проснулась Волатисса.
— Доброе утро! — улыбнулась она. — Ты как?
Арданис вдруг понял, что не знает, как сформулировать то, что он сейчас чувствует. Если бы турианцы могли краснеть, он бы покраснел. А так, Волатисса всё поняла по выражению его глаз. Нежно провела рукой ему по скуле, прижалась лбом к его лбу и тихонько лизнула Арданиса кончиком языка.
— Тебе понравилось?
— Да. Только я мало что понял, — Арданис осознавал, что несёт околесицу, но состояние расслабленной неги совершенно не располагало к вчерашней браваде.
— Это не страшно. Поймёшь. Ты хочешь есть?
— Очень, — до парня внезапно дошло, что он голоден так, словно не ел дня три.
Волатисса бесшумно засмеялась.
— Пойдём, накормлю.
Домой Арданис летел, как на крыльях. Мир вокруг был другой: цвета, звуки, запахи — всё было ярче и острее, чем всегда. Он старался запомнить каждый миг этого утра. Всё получилось! Теперь он — взрослый.
— Ты что? Подрался? — первое, что спросила у Арданиса тётка, увидев его расцарапанную шею.
— Нет, — Арданис прошёл на кухню, налил себе стакан воды.
— А шея почему разодрана?
Он выдержал паузу и со всей торжественностью, на какую только был способен, сказал:
— Тётя, я теперь мужчина.
— В каком смысле?
— У меня был секс с девушкой.
Виртада оторопело смотрела на племянника, вникая в смысл его слов. Когда до неё дошло, она, начиная представлять себе предстоящий разговор с Вэлери и Синсариасом, уточнения ради задала следующий вопрос:
— С Беатарой?
— Почему? — Арданис несколько сбился с мысли, не понимая, как может быть секс с лучшим другом. — С Волатиссой.
Ещё пару минут Виртада вспоминала, кто это, а когда вспомнила, посмотрела на Арданиса с некоторым недоверием.
— Это которая...
— ...которая с тётей Вэлери работает, — подтвердил Арданис.
Волатисса училась на генетика и сейчас проходила практику на той же зооферме, где работала мать Беатары.
— А чего это она?
— Я ей понравился, — Арданис пожал плечами.
— Она же на три года тебя старше.
— И что?
Надо было как-то сменить тему, чтобы спокойно подумать.
— Так, ладно, — встряхнула головой Виртада. — Ты... есть хочешь?
— Она меня покормила.
— Надо же, какая заботливая... — женщина с трудом удержалась от готового сорваться с языка «ме́реташш(2)». — Ну, тогда иди к себе, «мужчина».
Недоумевая, почему тётка столь резко отреагировала на его первый подобный опыт, Арданис поднялся в свою комнату.
Причину беспокойства Монитэма и тётки он понял только через пару дней, когда возвращался с Беатарой вечером с прогулки. Сегодня после школы было решено устроить игру в штурм крепости, роль которой исполнял самодельный форт, построенный детворой среди холмов сразу за посёлком. Штурм, несмотря на упорное сопротивление «защитников», был удачным, и Арданис и Беатара, воевавшие на стороне «атакующих», возвращались домой в приподнятом настроении.
Неожиданно прямо перед ними появились четверо взрослых турианцев, среди которых Арданис узнал Турпуса. Мгновенно вспомнился недавний разговор с Монитэмом. Но вместо того, чтобы испугаться, Арданис гордо приосанился, не подозревая, что ожидает его впереди.
— Ты, что ли, Орэллиус? — спросил Турпус.
— Я.
— Поди сюда.
— Зачем?
— Разговор есть.
— Какой разговор? — не поняла Беатара.
— А ты, мелюзга, проваливай. Не то вместе с ним огребёшь.
— Ард, кто это?
— Помнишь, я тебе вчера говорил про Тиссу? Ему обидно.
— Что?! Ты сам понял, что сказал, желторотый?
— Что тебе обидно, что девушка тебя не любит.
Расстояние в десяток шагов, разделявший их, Турпус преодолел за долю секунды. Они с Арданисом были примерно одного роста, но Турпус был почти вдвое шире его в плечах.
— Да ты что, желторотый, совсем страх потерял? Ты не понял, куда не надо лезть? Гуляешь со своей мелкой, — он кивнул на Беатару, — и гуляй.
— Она меня сама выбрала.
— Она себе развлекуху искала.
— А, может, я ей просто больше приглянулся? Может, у меня есть что-то такое, чего нет у тебя?
Ответом был хлёсткий удар с размаху по скуле. Не успевший среагировать Арданис упал на землю. Из-под лопнувшей пластины потекла кровь. Громко вскрикнула Беатара, подскочила к Арданису, а потом зарычала и ринулась на его обидчика с кулаками. Турпусу не составило труда схватить её за запястья и скрутить.
— Присмотри за девкой, чтобы не мешала беседе, — он передал её одному из своих спутников. — А вы, — сказал он двум другим, — держите желторотого. Малышу захотелось поиграть во взрослые игры. Сейчас мы с ним поиграем...
Напрасно Арданис пытался выскользнуть из крепких рук, державших его. Удары сыпались один за другим, и увернуться от них было невозможно.
— Это бесчестно! — кричала Беатара.
Державшему её парню стоило всё больших и больших усилий не давать ей вырваться от него. Она извивалась всем телом, царапалась и всё норовила укусить его. Наконец, ей это удалось. Парень взвыл от боли и отвесил ей такую оплеуху, что у девушки зазвенело в ушах.
— Тварь! Достала-таки, прыткая! Парень, — крикнул он Арданису, — чего же тебе не хватало? С такой горячей девкой я бы сам был бы не прочь погулять!
— Придержи язык! — оборвал его Турпус. — А не то мы все из-за тебя огребём.
Избиение продолжалось, и Арданису пришлось бы совсем плохо, не подоспей им на помощь взрослые.
Не сумев отговорить его от рискованной затеи, Монитэм старался, насколько это было возможно, присматривать за Арданисом первое время после той ночи. Заметив, как Турпус, сначала о чём-то расспросив одного из одноклассников Арданиса, направился в сторону детского форта, Монитэм понял, что дело плохо, и поспешил связаться с Виртадой. А та, в свою очередь, сообщила Синсариасу, Вэлери и их общим знакомым.
Турпус замахнулся для очередного удара, когда над поляной раздался громогласный рёв:
— Отставить!
— Папа! — Беатара узнала голос отца.
Полудюжине здоровых взрослых мужчин, многие из которых имели за плечами реальный боевой опыт, не составило труда растащить и скрутить четверых девятнадцатилетних отморозков. Несколько крепких пощёчин утихомирили их окончательно.
— Синсариас, куда их? — спросил один из мужчин.
Самоорганизация произошла с фантастической скоростью. Отлично зная уровень гражданства каждого из них, что не мешало в обычной жизни быть хорошими друзьями, сейчас, автоматически определившись с ролью каждого из них, мужчины и женщины посмотрели на старшего среди них — Синсариаса, бывшего тогда уже в чине капитана.
— В участок сдать гадёнышей, — ответил он, но тут увидел Беатару в изодранном комбинезоне и со следами побоев на лице.
Первое, о чём он подумал, привело его в бешенство.
— Нафарг! Это ещё что такое?!
— Я её только держал! Скажи, что я тебя только держал! — завопил парень, ударивший её.
В следующее мгновение ему заломили руки так, что он заорал от боли. Случившееся с Арданисом тут же отошло на второй план, уступив место подозрению в покушении на гораздо более тяжкое преступление.
Синсариас и Вэлери подошли к Беатаре, осмотрели её раны.
— Они что-то хотели от тебя? — спросил отец.
Заданный ровным, твёрдым тоном вопрос произвёл эффект не хуже громкого окрика. Вокруг стало так тихо, что было слышно, как под лёгкими дуновениями вечернего ветерка шелестят травы. Те, кто напал на Арданиса и Беатару, помертвели от одного осознания того, что может произойти дальше. Что скажет девчонка, и как её слова будут истолкованы её родителями и окружающими — от этого зависела их дальнейшая судьба.
Беатара плохо понимала, что именно ждут от неё взрослые, только чувствовала, что это важно.
— Ничего, — ответила она тихо. — Они на Арда напали.
— Только говори правду, Беатара, — сказала Вэлери. — Говори правду и ничего и никого не бойся. Что тут произошло?
— От меня ничего не хотели, — девушка посмотрела в глаза отцу. — Мы просто шли домой. Они нас остановили, начали доматываться до Арданиса. Потом вон тот стал его бить, а двое других держали. Этот держал меня.
— Только держал?
— Ещё ударил пару раз, но я тоже его покусала.
— А почему разодрана одежда?
— Я сильно вырывалась — порвалась от его когтей.
— Хорошо. Что-то ещё?
Беатара помедлила.
— Ещё он сказал: «Чего же тебе, желторотый, ещё надо было? Я бы с такой горячей девкой сам погулял...»
— Это всё?
— Больше ничего.
Ещё несколько секунд Синсариас смотрел ей в глаза, пытаясь определить, не утаила ли она каких-то подробностей. Но Беатара сказала всё, и он, убедившись в этом, немного расслабился. Как и четвёрка подонков — они едва ли не повисли на державших их руках.
Синсариас подошёл к обидчику его дочери, раздумывая, как ему поступить. Особо злого умысла у парня не было, но оставлять дело так просто тоже не хотелось.
— Погулял бы, значит... — проговорил он и посмотрел на того, кто его держал. — Ну-ка, отпусти эту сволоту.
Мужчина кивнул и разжал руки. Удар был молниеносный и настолько сильный, что его одного оказалось достаточно, чтобы парень рухнул на землю в состоянии, близком к нокауту.
— Вернёмся к изначальной задаче. Что с этим делать? — Синсариас указал на Турпуса.
— Разрешите? — подала голос Виртада. — Я бы хотела сама...
Получив разрешение, она продолжила, уже обращаясь к Турпусу:
— Как же тебя на такое хватило, ублюдок?
— А нехрена было выделываться. Захотелось поиграть во взрослые игры, так пусть тогда и отвечает по-взрослому.
— Не ругайся, а то я так ругнусь, что тебя сдует. Значит, по-твоему, избивать ребёнка, да ещё втроём — это достойный турианца ответ?
Турпус молчал.
— Тебя самого надо поучить, как отвечать по чести. И я тебе преподам урок, который ты не забудешь. Поединок чести!
Взгляды снова устремились на Синсариаса. С одной стороны, Виртада была полноправным гражданином Иерархии и опекуном Арданиса и по общетурианским понятиям имела полное право потребовать подобное, но с другой стороны, без согласия старшего это могло быть расценено как самоуправство. И Синсариас, беря ответственность на себя, дал это согласие.
— Турпус Ра́стиум, ты поступил бесчестно, совершил подлое нападение на несовершеннолетнего. Я, Виртада Орэллиус, требую от тебя сатисфакции, здесь и сейчас, в присутствии этих граждан, и призываю их быть свидетелями и арбитрами того, что поединок пройдёт в полном соответствии с кодексом чести. Отказаться ты не можешь, ибо тогда ты потеряешь лицо. Бой будет продолжаться до нокаута одной из сторон. Бой без оружия, разрешены все приёмы, кроме тех, что ведут к смерти или тяжёлому увечью. Я всё сказала.
Она могла бы сказать то же самое короче, без лишнего пафоса и церемоний, но урок хотелось преподнести не только и не столько этим мерзавцам, сколько детям — как это «поступать по чести». Потому Виртада бросила вызов по установленной форме, с соблюдением всех положенных формальностей.
— Пусть будет так, — подытожил Синсариас.
Незамедлительно вокруг поединщиков образовался круг. Виртада сняла с себя куртку и рубашку, раздеваясь по пояс. Турпусу не оставалось ничего другого, как сделать то же самое.
Медленно бойцы пошли по большой окружности, не спуская друг с друга глаз. Потом синхронно выскочили в центр, схлестнулись, обменялись быстрыми хлёсткими ударами и, снова отскочив назад, закрутились вокруг друг друга. Впервые в жизни, что Арданис, что Беатара увидели, что такое настоящий поединок. Дружеские спарринги, состоящие больше из рычания и взаимных пошлых шуток, чем из серьёзных приёмов, не шли ни в какое сравнение с тем, что происходило сейчас. Такого количества мата и крови подростки не слышали и не видели никогда. Бой продолжался не более полутора минут и закончился, когда Виртада, поднырнув под очередной замах Турпуса, вышла на максимально короткую дистанцию и одним коротким мощным ударом уложила его.
— В медсанчасть, — распорядился Синсариас.
— А этих куда? — кто-то спросил его по поводу оставшихся двух парней.
— Опустите. По-моему, они уже достаточно обделались, чтобы усвоить урок.
Синсариас подошёл к Виртаде и Арданису. У женщины вид сейчас был едва ли не хуже, чем у мальчишки: ей сильно досталось от длинных когтей Турпуса.
— Вам обоим бы тоже к медику надо.
— Заживёт, — отмахнулась Виртада, накидывая на плечи куртку, стараясь скрыть, что ей тяжело дышать и что она едва держится на ногах.
— Я отведу их домой и перевяжу, — сказала Вэлери.
— Хорошо. Тогда я тебе помогу.
Виртада поправлялась больше двух недель — необычно долго для турианки её возраста. Вэлери навещала её почти каждый день, обрабатывая и перевязывая раны ей и Арданису. Вместе с ней приходила и Беатара. Когда Арданис поправился, они всякий раз почти тут же уходили гулять, оставляя Виртаду и Вэлери одних и давая им возможность болтать о чём угодно без риска, что ненужные слова будут услышаны теми, кто не должен их слышать.
— Обормоты, — как-то проговорила с улыбкой Виртада, глядя им вслед.
— Да уж, — вздохнула Вэлери. — Обоим скоро в «учебку», а они...
— Образуется. Помнишь, какими мы были?
— Такими — не были.
— Да, ладно? — Виртада хитро прищурилась. — Тебе напомнить, главный генератор идей четвёртого взвода? Гауптвахта — наш дом родной, да?
— Им об этом знать не обязательно.
Виртада засмеялась. Но её смех быстро прервал надрывный кашель. Она прижала руку к груди, унимая боль. Вэлери с тревогой посмотрела на подругу.
— Плохо всё? — спросила она.
— Ну, то, что не хорошо — это точно.
— Что сказали медики?
Виртада опустила голову.
— Почему?! — охнула Вэлери. — Вир?!
— Говорят, метастазы уже не остановить. Типа это клетки кожи, и они очень быстро делятся. Время упущено — болезнь можно немного замедлить, но не вылечить.
— Сколько?
— Максимум — два года.
Повисла гнетущая тишина. Видя, насколько глубоко шокирована её словами Вэлери, Виртада постаралась вернуться к своему привычному бодрому тону.
— Да не грусти ты, подруга! Самое главное, до призыва Арданиса я дотяну, а там уж...
— Виртада...
— Всё нормально.
— Арданис знает?
— Нет. И незачем ему знать.
— Как это всё... ужасно.
— Да не боись. Я вырастила двух своих младших братьев — выращу и его.
***
Виртада не была полностью откровенна даже с подругой, но понять это Вэлери смогла только через месяц после того, как Арданиса направили в учебный лагерь. За короткое время организм Виртады словно осознал, что выполнил свою главную задачу и впервые за все эти тринадцать лет позволил себе «выдохнуть». Не помогли ни операции, ни лекарства. Женщина угасала на глазах. Спустя два с небольшим месяца Виртады не стало.
По внеочередному отпуску приехал из лагеря Арданис. То, что он узнал, потрясло его до глубины души.
— Почему? — был его единственный вопрос.
— Она не хотела тебе говорить, — ответила Вэлери. — Никому не хотела. Я сама узнала случайно. Когда тебе было года два, у неё заподозрили редкую форму онкологии, но она как-то смогла отвязаться от общегражданских врачей и прошла обследование в частной клинике с подпиской о неразглашении диагноза и, в случае его подтверждения, без постановки её на учёт. Если бы о болезни узнали органы опеки, тебя бы забрали в госучреждения. Она этого не хотела. Хотела, чтобы у тебя было нормальное детство, чтобы ты рос пусть в неполной — из-за того же диагноза Виртада не хотела выходить замуж — но семье.
Но никакие объяснения или утешения не действовали на Арданиса. На прощании в крематории он стоял отдельно от всех, почти у самого лафета, не желания ни с кем общаться, а потом прорыдал дома всю ночь.
Обида... Страшная, невыносимая обида, невозможность получить ответ на вопрос «За что?», непонимание (в чём он был уверен) со стороны окружающих побудили его к тому, что, вступив в наследство, Арданис тут же продал дом и почти всё остальное имущество, вернулся в учебный лагерь и практически без всяких раздумий последовал рекомендации поступить на обучение в одну из находившихся на Таэтрусе лётных школ, хотя с тем же успехом мог бы поступить в лётную школу на Палавене. Но оставаться на родной планете он не мог. Пережив здесь самое страшное предательство, какое он только мог себе вообразить, Арданис не захотел там оставаться. Впоследствии он бывал на Палавене лишь проездом, по служебным делам. Из всех старых знакомых он сохранил переписку только с Беатарой, но и та потеряла его из виду, как только он ушёл из эскадрильи в испытатели.
Потребовалось много времени, чтобы заставить себя забыть то, что случилось. Оставаясь с виду простым весёлым парнем, у которого никогда ни в чём не бывает проблем, Арданис замкнулся в себе, не допуская в свой внутренний мир никого. До того дня, когда во «Всполохе» появилась Беатара.
 
________________
1. Пре́милит — (букв. «недорядовой») курсант, окончивший учебный лагерь, получивший третий, «формальный» уровень гражданства и готовящийся к процедуре тестирования на присвоение реального гражданства (прим. авт.).
2. Ме́реташш — шлюха, но не в классическом человеческом понимании этого слова, а скорее в смысле «женщина или мужчина, добивающиеся каких-то личных выгод, в том числе служебных, через постель» (тур.).

Отредактировано: Архимедовна.
 

Комментарии (4)

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.

Регистрация   Вход

channelprizraka
1    Материал
Когда продолжение ?
0
Роса
2    Материал
До конца этой недели постараюсь отправить. А там как редакцию пройдёт)
0
Архимедовна
3    Материал
Ну, тогда ждем-с. smile
0
Роса
4    Материал
Отправила)
Снова извиняюсь за задержку, но у меня всё как всегда((
0