Человечность. Катрен второй

Блуждание-1 

В этот вечер Они, по своему обыкновению, играли в карты. Он никогда не понимал страсти, которую пробуждают в людях азартные игры. Не понимал того рвения к процессу, которое начинает испытывать человек, уже успевший проиграть некоторое количество денег. Ему казалось, что в желании рисковать наиболее ярко проявляется тяга человечества к саморазрушению. Потому Он никогда не играл с Ними и проводил вечера либо в одиночестве, либо со своим Другом. Сейчас даже Друг погрузился в процесс игры, заняв место постороннего наблюдателя и иногда комментируя чьи-либо безрассудные ходы. Что показательно, игра никогда не завлекала Их настолько, чтобы заставить забыть об окружающей действительности — каждый помнил, где он находится и помнил, что уже завтра его уже может не быть ни в этом месте, ни где бы то ни было еще. Другие могли прийти в любой момент и уничтожить Город. Никто из солдат никогда не называл их жнецами. Они были и оставались для всех Другими, чужеродными существами, незваными гостями, чье появление, меж тем, уже никого не удивляло. Пока существа со всей Галактики пытались выяснить причины столь неожиданной кары, пришедшей из глубин Космоса, Они продолжали доживать свои последние — а в этом уже никто не сомневался — дни. 

Город, кажется, тоже понимал, что скоро от него не останется ровным счетом ничего. Строения уже потеряли былое очарование, став как будто опустошенными коробками, в которых хранились елочные игрушки. Они были пусты, и казалось, что отсутствие людей никак не помешало им — черные оконные проемы смотрелись гораздо более внушительно, чем если бы они сияли всеми цветами радуги. Между тем, место, которое покинули люди, не становится лучше. Смысл любой оболочки — это всего лишь быть наполненной содержанием, а не просо всего лишь быть. «Быть» должны люди. Только человек способен оправдать свое существование без каких-либо причин. А Город этого сделать не может. Это место уже давно перестало иметь смысл. Даже его название, казалось, исчезло уже много Веков назад, хотя после начала Войны не прошло еще и года. Когда-то это место носило название Фландрия. Но это не важно. 

Он блуждал по коридорам старого дома, в который еще никогда не заходил. Блуждал, сам не зная, что он здесь забыл. Последние несколько дней в отряде происходило внутреннее расследование причин убийства Интенданта. Лейтенант самолично призвал каждого сообщать ему все, что могло быть связано с этим инцидентом. В ту ночь Он как раз стоял на посту у баррикады, так что на Него не могли упасть подозрения. Именно поэтому Лейтенант в разговоре с глазу на глаз попросил Его прислушиваться ко всем разговорам и пытаться найти хоть что-нибудь, что помогло бы найти убийцу. В первый день он этим и занимался…

В первый день он осматривал склад, на котором, как казалось Лейтенанту, будет проще всего найти какие-либо зацепки. Но ничего, что могло бы указать Ему на личность убийцы, там не было. Поэтому он просто ходил по кругу и рассматривал неприятное темное пятно на полу — последнее упоминание о Интенданте. Подойдя потом к своему Другу, он сказал:

— Как часто от людей остаются только пятна.

Друг, закурив, ответил:

— Это моя последняя пачка сигарет. Почему нас не снабжают сигаретами? 

— Все еще хочешь сжечь свое дерево?

— Оно уже давно иссохло, так зачем ему стоять?

— Сухие деревья тоже красивы. 

— Любые деревья красивы. Люди — нет. 

Он задумался над этой фразой и понял, что она ему глубоко неприятна. Он считал всех людей красивыми, не будучи при этом ксенофобом.

«Азари тоже красивые. И турианцы. И даже кроганы в каком-то роде». 

От мыслей его отвлек Друг:

— Не я его обнаружил. Мне сказали, что он лежит там с перерезанным горлом, и я сразу пошел за тобой.

— Зачем?

— Подумал, что ты захочешь увидеть. Там уже все были.

— Не знаешь?…

— Нет.

— Я тоже. Там ничего нет. 

— Не только там. 

Он сразу понял, что Друг имел ввиду. Внутри них тоже ничего не было. 

— Я пойду.

— Удачи, — сказал Друг, обращаясь будто к самому себе. 

Он пошел вглубь Города. Где-то на другом его конце располагался другой отряд, полностью уничтоженный Другими месяц назад. Они тогда не пришли к тому отряду на помощь, потому что Другие наступали и с востока. Тем более тот, другой отряд тоже казался Им, привыкшим только к самим себе, чем-то чужеродным. Никто не радовался его уничтожению, но все как-то облегченно вздохнули, узнав о произошедшем. Теперь они были здесь одни. Теперь им никто не мешал. 

Во снах к Нему приходила Смерть. Он знал, что это она, хоть и не видел ее. Она приходила и подолгу разговаривала с ним. Свой разговор она обычно начинала так:

— Ты спишь?

— Сплю.

— Спи. Сон имеет свойство заканчиваться. Это важнейшее свойство всего живого.

— Сны тоже живые?

— Они более живые, чем люди.

— А смерть?

— Смерть? Нет ничего, что было бы «живее» смерти.

— Оксюморон.

— Антитеза.

— Что я вижу?

— Ты видишь свою жизнь, которой у тебя не было.

— А как же воспоминания?

— Фикция.

— То есть того, что я помню, не было?

— Как и тебя. Тебя и сейчас нет.

— Я не верю.

— А тебе и не нужно.

— Но ведь говорят…

— Люди говорят многое. Но к чему это их привело?

— Это еще не конец.

— Уверен?

— Да.

— Зря. Все имеет конец.

— Ты говоришь одними клише. 

— Мне можно. 

— А чем мы хуже?

— Всем.

— Я так не думаю.

— А тебе и не нужно думать.

— Повторяешься.

— Тавтология. 

Он знал, что на самом деле говорит сам с собой. Но образ Смерти почему-то продолжал его преследовать. Мысли своего второго «Я», давно разочаровавшегося в людях, он проецировал в своих снах, создавая Смерть. В реальности же он всегда хотел творить Жизнь. Он верил в то, что Жизнь все-таки сильнее Смерти.

Блуждание-2 

Он блуждал по коридорам старого дома, в который еще никогда не заходил. Коридоры переплетались, создавая ощущение абсолютного отсутствия рациональности. 

— Кто же вас строил? 

Он заглянул в одну из комнат. Это была жилая комната. Пытаясь представить, как выглядели люди, жившие здесь, он простоял у порога несколько часов и лишь тогда вошел внутрь. 

— Здравствуйте! 

Он не придумал людям имена, зато детально представлял их внешность и то, чем они занимались. Он видел мужчину. Он видел двух женщин. Одна из них была замужем за мужчиной. Другая была ее сестрой. Он поздоровался со всеми, и его пригласили к столу. За столом они долго обсуждали последние новости, деталей которых Он не знал, но всячески пытался показать свою просвещённость. Ему казалось, что Его обман раскрыли. Тогда он начал говорить сам:

— Тут красиво. Дома должны быть красивыми, как люди. А давайте поговорим о чем-нибудь красивом? Давайте говорить о детях? Дети — это же самое красивое, что есть на земле. Они — наше продолжение. Они — свет после мрака. Многие думают, что дети — это свет до мрака, но ведь это не так, верно? Такого не может быть. Это же не так… Это не правда.

— А у тебя есть дети? 

Он услышал этот вопрос абсолютно отчётливо и понимал, что его задал человек, которого Он придумал. 

«Что мне ответить?» 

Его глаза забегали, оглядывая стены комнаты, нерв у виска задергался, ладони вспотели.

— Я…

Голос стал хриплым.

— Я… 

Он не смог бы объясниться с выдуманными Им же существами. 

— Я… 

И тут Он заплакал. Горячие слезы текли по дергающемуся лицу. Он встал и побежал. Бежал, спотыкаясь о торчащие из земли арматуры и стальные конструкции, обнажившиеся после взрывов. Он уже не помнил, как добрался до этой комнаты и не знал, на каком этаже находится. Всхлипывая, он побежал прямо к окну и с криком выпал из него.

Лететь пришлось недолго — окно находилось на втором этаже, а расстояние от пола до потолка в этом доме было сравнительно небольшим. Приземлившись, он перевернулся на спину и уставился в небо, словно пытаясь заставить слезы течь обратно. 

Все в Городе постепенно сходили с ума.

В тот день с утра он снова разговаривал с Другом. Все Они, хоть и находились рядом, говорили не регулярно, словно встречались не так уж часто. Все знали имена друг друга, но никто никого не называл по имени. Последний Его разговор с Другом состоялся два дня назад.

— Как думаешь, что у нас внутри? — вопрос был задан Другом.

— Помимо органов?

— Ну да. Я не хочу верить, что кроме крови, слизи и мешков из неприятных тканей внутри нас ничего нет.

— Еще есть душа.

— А кто ее видел?

— Не знаю.

— Вот и я о том же. Ты видел в Других душу?

— У них же ее нет.

— Но ведь была. Они же раньше были нами. Не могла же она исчезнуть бесследно. 

— Может быть, другие выжигают в нас душу?

— Но она не может сгореть без остатка. Она же остается даже после смерти.

— После смерти остаются пятна. 

— Или прах.

— Или прах. 

Слова лились по воздуху, как горячий воск. Он ощущал потребность в разговоре, не зная, что разговор уже стал более реальным, чем они сами.

— У тебя еще остались сигареты? — спросил Он Друга.

— Да, еще есть немного.

— Дай одну. 

Закурив, он почувствовал, как дым мягко обволакивает его горло.

Проведя несколько минут в молчании, они вдруг увидели приближающегося Лейтенанта. Он направлялся к ним целенаправленно и, кажется, был зол. Подойдя, он наотмашь ударил Друга по лицу, из-за чего тот упал спиной на землю.

— Думал, что мы не узнаем, а, тварь? 

Он некоторое время не понимал, что происходит, и лишь потом в его голове появилась страшная мысль.

— Неужели…

Лейтенант тем временем продолжал избивать Друга.

— Думал, никто не узнает?

Друг, нос которого уже был разбит, ответил, тяжело дыша:

— Нет, не думал. 

— Зачем? Зачем?!

— У него не было души. Я видел…

— Ты сумасшедший! Ты больное животное! Я самолично тебя четвертую!

Перевернув избитого и надев на него наручники, Лейтенант удалился, повторив:

— Ты сумасшедший! 

Его Друг еще долгое время лежал на земле и хрипло дышал. Когда Лейтенант удалился, Он сказал:

— Я знаю, что это не так. 

Собравшись с силами, его Друг еле слышно шепнул:

— Что?

— Ты не сумасшедший, — Он помог своему Другу подняться, — Ты такой же, как мы все. 

Они сидели друг напротив друга, и Он смотрел на окровавленное лицо своего постоянного собеседника, которого скоро не станет.

— У него не было души. Я видел… 

— Я знаю, — ответил он и, приблизившись к своему Другу вплотную, поцеловал его в губы, — Я тебя прощаю… 

Он так и не потерял веры в людей. 

На следующий день на Город напали Другие.

Эпилог

Пока Он падал, несколько выстрелов успели пронзить и без того искалеченное тело в нескольких местах. К тому времени его туловище уже было изрешечено ранениями, разрушительное действие которых уже не могли остановить ни щиты, ни броня. Несмотря на это, сердце его еще сохранило способность совершать колебания, а глаза были широко открыты и не потеряли способности видеть, так что основное свое назначение, свой смысл жизни Он еще мог выполнять. Он еще мог целиться и стрелять. Время потеряло свой счет, когда от его руки пал уже шестой налетчик, и после этого в голове осталось лишь одно — импульсы, которые мозг посылал мышцам. Неизвестно, долго бы это продолжалось, но в какой-то момент перед ним возник, словно выросший из-под земли, труп неизвестного ему солдата. Этот неизвестный и стал причиной того, что сейчас Он падал, практически летел, и в его грудь вонзались термозаряды. Еще несколько мгновений прошло перед тем, как Он наконец почувствовал обжигающую шероховатость красного от крови асфальта. При сильнейшем ударе о поверхность с его лица тонким лоскутом сошла кожа, обнажив мясо. Приподняв голову, Он взглянул еще не потерявшими способности видеть глазами на небо. Приближался сборщик. Попытавшись предупредить тех, кто шел позади, Он поднял руку и вытянутым окровавленным пальцем, одна из фаланг которого словно надломилась и искривилась в сторону, указал на небо. При попытке устного предупреждения из его груди вырвался лишь нечленораздельный хрип, а так же несколько комков густой, застоявшейся коричневой крови. Прохрипев так несколько секунд, Он увидел яркую приближающуюся вспышку неземного света, и его тело распалось на атомы, стремясь раствориться в ночном небе в порыве бесконечной человечности.