Мы теперь в Discord
Большую часть времени Гаррус старался проводить в главной батарее. Это само собой не являлось странным — в конце концов он практически жил в главной батарее «Нормандии» со времен ее постройки. Так сложилось, что этот отсек был его территорией, и все знали об этом.
Лишь однажды Гаррус застал там техника, пытавшегося изменить настройки орудия «Таникс» таким образом, чтобы они соответствовали нормам Альянса, не заботясь о том, что в результате эффективность орудий корабля снизится на пять процентов. Вакариан понятия не имел, послала ли Шепард записку или что-то сказала при следующем обходе палуб, но никогда больше никто не приходил в батарею без предварительного согласования. Кроме Шепард, конечно. Никто и никогда не прикасался к орудию.
В последние месяцы Гаррус особенно старался принимать участие в жизни корабля, пытался найти свое место среди команды. Он травил байки с Вегой, избегал слишком пристального изучения бесконечных потоков информации на мониторах Лиары, когда заходил с ней поболтать. Он делился военными историями с членами команды, играл в карты с Джокером и Аленко, позволял Трейнор учить его играть в шахматы, порой выпивал с Чаквас и навещал Тали в инженерном отсеке, даже несмотря на то, что это означало неизбежную лекцию на тему, как нехорошо отбирать энергию у одного источника питания, чтобы питать другой. Он притворялся, что не понимает, о чем она, и она в отместку довольно сильно пинала его. Черт, да он даже добровольно проводил время с Явиком, смиряясь с бесконечными разговорами о примитивной жизни этого цикла и угрозами быть выкинутым через шлюз.
Отчасти Гаррус делал это ради Шепард, справедливо рассудив, что если будет держать руку на пульсе жизни экипажа, то сможет больше помогать, а также перехватывать какие-то из бесконечных и ненужных мелочей, которыми то и дело пытались отвлекать командира. Ему не составило труда заметить, что Шепард уже тонула в этих поручениях к моменту прибытия на Менае.
Отчасти же это стремление к общению было искренним. Гаррус не хотел забывать, каково это — являться частью слаженного коллектива. Темные месяцы, последовавшие за фиаско на Омеге, все еще оставались свежи в памяти, однако команда, созданная Шепард для борьбы с коллекционерами, в конце концов помогла ему выбраться из пучины отчаяния, а его оперативная группа на Палавене поспособствовала окончательному заживлению этой раны. Поскольку Гаррус не желал возвращаться к тем мрачным временам, он периодически добровольно выходил из батареи. Общался. По крайней мере пытался. Порой ему даже казалось, что он преуспевал.
После крушения, как только Чаквас с неохотой выпустила его из медотсека, он, к неудовольствию Лиары и Тали, с головой ушел в работу, принимая активное участие в ремонте корабля. «Таникс» подождет; то же, что послужило причиной аварийной посадки — нет. Чем скорее «Нормандия» вернется в строй, тем скорее они смогут разыскать Шепард.
Очевидно, ей все же удалось что-то сделать, но что именно — никто не брался судить. Сам Гаррус тогда находился в медотсеке, но Джокер рассказывал о некой волне энергии, от которой они пытались удрать. Безуспешно, как оказалось — волна настигла их, СУЗИ... Отключилась, корабль потерял управление. Что бы они ни делали, им так и не удалось вновь запустить СУЗИ, хотя ни одно из повреждений «Нормандии» не было критичным для ее искусственного интеллекта.
Нежно, осторожно Гаррус перенес тело СУЗИ — ее мобильную платформу — с мостика в отсек ядра ИИ. Джокер поначалу протестовал, но довольно быстро сдался. Выглядя весьма встревоженным, он избегал смотреть турианцу в глаза, и Вакариан не знал, насколько это вызвано перемещением СУЗИ, а насколько — теми чувствами, что пилот испытывал, оставив Шепард позади.
Приказы Хакета, твердое убеждение Аленко, что этим приказам нужно следовать. Но именно руки Джокера управляли кораблем. Они все знали об этом, но никто не произнес ни слова. На самом деле Гаррус сочувствовал пилоту. И не только из-за СУЗИ. Бегство? Оставленный где-то там капитан? Это все так отличалось от его героического поступка на базе коллекционеров.
Тогда Шепард выжила лишь благодаря Джокеру. Судя по залегшим под его глазами теням, он тоже думал об этом, и эти мысли не давали ему уснуть.
Спустя неделю хитрых манипуляций, борьбы, перепрокладки маршрутов и просто грубой силы, Трейнор сумела починить систему связи.
Гаррус практически жалел, что ей это удалось. Впрочем, он не мог ее винить — казалось, она и сама хотела бы, чтобы кто-то другой доставил эти вести.
Жнецы были уничтожены. Андерсон был мертв.
Шепард числилась...
Шепард числилась пропавшей без вести.
После этих новостей обеспокоенными выглядели все. А Гаррус практически перестал выходить из главной батареи. Он изменил свой режим таким образом, чтобы свести нежелательные встречи с членами экипажа к минимуму. Он не хотел видеть темную атмосферу траура, уже поглотившую команду; не хотел слышать оправдания и извинения Аленко, судорожных вздохов Лиары каждый раз, как она замечала его. Хватит с него и вездесущих свидетельств их жизненных показателей.
Аудиосистема его визора крутила различные танцевальные композиции. Гаррус пропускал все медленные мелодии, а когда устройство посмело включить танго, он едва не швырнул его прочь. Их танго. Танго Шепард. Танцевальные ритмы подходили куда лучше. Особенно, если включать их так громко, что они мешали думать.
По крайней мере именно это говорил себе Гаррус. Иногда он даже верил в это.
Раз в день он поднимался в каюту Шепард и кормил ее хомяка. Рыбы, о которых заботился приобретенный за астрономическую сумму ВИ, медленно плавали взад-вперед по аквариуму, равнодушные к отсутствию своего хозяина.
«Смерть», — пришло ему на ум, и Гаррус не успел отмахнуться от этого слова прежде, чем оно пустило корни в его сознании.
«Нет», — он не мог позволить себе даже думать об этом.
Однако каждый раз, когда Гаррус находился в одиночестве в ее комнате, в окружении ее вещей, это слово возвращалось в его мысли, и липкие холодные пальцы страха касались его сердца.
«Смерть, смерть, смерть», — этот жуткий шепот не в состоянии были заглушить никакие ритмы.
Конечно, он мог бы переместить грызуна в батарею, тем самым избавив себя от ежедневной дозы отчаяния, что приносил ему вид пустой каюты, тихая музыка и ее запах. Гаррус на самом деле рассматривал этот вариант. Однажды он даже поднял стеклянный бокс и сделал три шага в сторону дверей прежде, чем быстро развернулся и вернул домик на его законное место. Хомяк пискнул и спрятался внутрь своего жилища, как и всегда. В качестве компенсации Гаррус положил побольше еды и молча извинился.
После церемонии поминовения, на которой настоял Аленко, турианец поднялся в каюту Шепард и остался там дольше обычного. Он покормил зверька, при этом голова хаска — Йорик, как называла его Шепард (она говорила, что он оценит шутку после того, как они наконец-то сходят на поставленную элкорами пьесу «Гамлет»), — накричала на него, как и в каждый из его предыдущих визитов. Модель «Нормандии SR-1» в стеклянном стеллаже покосилась, и Гаррус поправил ее. Он подумывал разломать «Властелина», но решил, что если он это сделает, Шепард оторвет ему голову и поместит ее рядом с Йориком.
После этого Гаррус спустился в нижнюю часть помещения впервые с тех пор... И поднял подушки, попадавшие на пол во время крушения. Ее запах здесь был сильнее, вероятно, до сих пор удерживаемый простынями. Он двинулся прочь прежде, чем успел подумать о том, сколько еще продержится ее аромат.
«Неделю? Месяц?»
Подняв шахматную доску Петровского, он собрал осколки стекла.
«Оставленный стакан воды? Или же один из ее непременно присутствующих, но редко используемых винных бокалов?» — он не знал наверняка.
Один из осколков глубоко порезал подушечку его указательного пальца, и некоторое время Гаррус равнодушно смотрел на наливающуюся каплю голубой крови. Он ощущал боль, но как-то отстраненно, почти с неохотой, будто его тело с раздражением вопрошало: «Опять?»
По большей части Гаррус чувствовал гнев. Внезапный, острый. Не из-за этой крошечной раны, даже не из-за стекла, послужившего ее причиной. Ему казалось, что он злился на самого себя, на тот чертов «Мако», выведший его из строя во время финального рывка. На всех, кто смел смотреть на него, молча умоляя отринуть надежду. На табличку с именем, что он отказался крепить к стене скорби жилой палубы.
Он злился на Шепард и злился на себя за то, что злился на нее.
«К черту палец — это не боль».
Несмотря на все его разговоры о неизбежных жертвах войны, он как-то не ожидал именно этой потери. Все остальные — может быть, но он всегда воображал, что Шепард останется в живых, что бы ни случилось. Гаррус с радостью отдал бы свою жизнь ради этого. Но именно он сидел в ее каюте и злился на призраков.
Звук неожиданно открывшейся двери показался ему издевательством. Если бы у него было оружие, он, не раздумывая, направил бы его на незваного гостя. Сквозь стекло стеллажа с моделями кораблей он увидел что-то фиолетовое.
— Гаррус? — позвала Тали. — Ты здесь?
Он положил осколки на столик и передвинулся так, чтобы она могла его видеть. Тали стояла на входе, не позволяя двери закрыться, будто не была уверена, имеет ли право войти.
— Я все продолжаю задавать СУЗИ вопросы вроде: «Не подскажешь ли, где Гаррус?» или «Если мы изменим емкость конденсатора, это позволит нам повысить эффективность двигателя хотя бы на 0,6%?», — призналась она, обхватив себя руками, и на последних словах ее голос надломился. — А она не отвечает. Я так сопротивлялась ей поначалу; была так оскорблена ее присутствием. А сейчас пожертвовала бы чем угодно, лишь бы снова услышать: «Это будет крайне неразумно, Тали’Зора».
— Что мне больше всего нравится в работе с Шепард, — ответил Гаррус, предпринимая неудачную попытку пошутить, — это то, что тебе приходится брать свои слова назад по пять раз на дню.
Ступив наконец внутрь каюты и позволив двери все-таки закрыться, Тали склонила голову, отчего свет ее глаз исчез в тени, отбрасываемой капюшоном.
— Мы улетаем, — сообщила она. — Я хотела сама сказать тебе.
Его жвалы слегка дернулись — еще не улыбка, но часть его иррационального гнева испарилась.
— Ты так говоришь, словно это не лучшая новость за последнее время.
С момента аварии минуло три недели и два дня. Три недели и два дня с тех пор, как она произнесла: «Неважно, что произойдет...»
Почти месяц иного рода ада, в котором он не мог следовать за Шепард.
Тали не подняла головы. Наоборот, теперь она выглядела еще более несчастной.
— Мы не летим на Цитадель.
Гаррус моргнул, чувствуя пульсацию в порезанном пальце.
— Что?
— Сэм сумела связаться с адмиралом Хакетом сразу после... Ну, знаешь... Службы. Он приказал направить «Нормандию» к Земле. Точнее, посадить ее на Землю. Немедленно.
Гаррус с трудом сглотнул; во рту внезапно пересохло. Когда он заговорил, его голос прозвучал так же разбито, так же остро и раняще, как и стекло.
— Они нашли ее.
— Я не знаю, Гаррус. С адмиралом разговаривал Кейден, и после беседы он выглядел не очень. А затем инженер Адамс сообщил, что, насколько он может судить без помощи СУЗИ, корабль готов к взлету. — С этими словами Тали передернула плечами и отвернулась к лениво плавающим рыбам. — У нас на руках столько резервных копий. Неужели... Как ты думаешь, мы сумеем восстановить ее?
— Я не сдаюсь.
Тали кивнула; голубоватый свет аквариума отбрасывал странные блики на ее матовом шлеме.
— Адмирал сказал, что ретрансляторы не работают, поэтому придется идти на сверхсветовой скорости.
«Так медленно. Слишком медленно».
Вслух Гаррус заметил:
— Ретрансляторы, СУЗИ, Жнецы.
— Геты тоже, — добавила Тали так тихо, что он почти пропустил ее слова. — Адмирал сообщил, что геты вышли из строя точно так же, как и СУЗИ. Отключились, будто кто-то кнопку нажал.
Немного помолчав, она ступила ближе и, подняв лицо так, что он наконец увидел огоньки ее глаз, спросила: «Что она сделала, Гаррус?»
— Спасла нас, — ответил он, осознавая, что за каждым его словом стоят миллионы жизней.
— Но какой ценой?
— Десять миллиардов здесь умрут, чтобы двадцать миллиардов там выжили.
Он коснулся головы рукой, слишком поздно осознав, что именно на ней из пальца до сих пор сочилась кровь. Тали склонила голову — кварианский эквивалент нахмуренным бровям. Гаррус выучил это за годы общения с ней. Тали, однако, ничего не сказала — очевидно, и она изучила его достаточно хорошо.
— Черт возьми, Шепард. Черт возьми...
Несколько долгих минут тишину нарушала лишь тихая музыка, играющая в каюте. Наконец кварианка произнесла:
— Я кормила ее питомцев.
Лишь собрав всю волю в кулак, Гаррус смог ответить:
— Я тоже. Вот почему малыш выглядит таким толстым.
— Мне следовало бы знать, — заметила она. — Следовало бы спросить.
Так неожиданно, что он едва не отшатнулся прежде, чем понял, что она делает: Тали протянула руку и взяла его за ладонь. Ощущение трех длинных пальцев вместо пяти коротких, более тонких, казалось неправильным.
— Гаррус, мне так...
— Нет, — перебил он ее резко. — Пока нет. — Он сжал ее ладонь. — Но спасибо.
— Еще несколько дней, — произнесла Тали. — И все закончится.
«Для меня это вечность», — подумал Гаррус, но промолчал.
— Мы должны...
— Отправляться? — снова перебил он, подавляя желание улыбнуться. Его жвалы разошлись чуть шире. — Да, пожалуй.
— Может быть...
— Да, — повторил он. — Знаю. Может быть.
Как и обычно, Гаррус оставил музыку включенной. Он не оглянулся. Нужно двигаться вперед. Они уже были в лифте, сохраняя тишину и не обсуждая истории своих народов, когда корабль начал вибрировать, двигаться, поднимаясь в небо после долгого отдыха.
Только вперед.
Отредактировано. Jason_Stayers
Комментарии (0)
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
Регистрация Вход