Мы теперь в Discord
Жанры: POV/Экшен (в данном случае - сплошной и перманентный экшен); Однако подобные ухищрения лишь отодвигают насущные проблемы, ничуть не заменяя собой их решения. Едва открыв глаза, я почти физически ощутил, как грудь придавило тяжелым грузом воспоминаний о клубе «Загробная жизнь», разговоре с Арией и, если можно так выразиться, последовавшим затем заключением контракта...
— Гарка введет тебя в курс дела.
Ария подкрепила эти слова изящным в своей естественной небрежности жестом. Один из охранников-батарианцев немедленно выступил вперед. Я неспешно перевел взгляд с Арии на него, затем обратно. Азари, казалось, потеряла к нам — и ко мне в частности — всякий интерес — фигура ушедшего в себя философа, взгляд пустой, но по-прежнему властный и жесткий. Я не торопился вставать, хотя и срок «работы» и гонорар были озвучены, и, надо признаться, узнав цифру, я повернул то ухо, которое лучше слышало, и попросил повторить. Лишь чуть потянув время для большей солидности, встал и не торопясь прошел к выходу. Гарка проследовал за мной.
Выйдя из личных покоев Королевы Омеги, мы прошли через веселящийся круглые сутки клуб и спустились в одну из комнат отдыха, превращенных помощниками Арии в личные апартаменты. Звуконепроницаемые — и наверняка бронированные — двери моментально отсекли звуки музыки, танцев и драк.
— Располагайся, — бросил сородич, указывая на несколько стульев, стоящих вокруг низкого стола. На поверхности были разбросаны несколько планшетов.
Комнатушка была маленькой и тесной. Хромированные стены, на углах — перекрестные камеры видеонаблюдения. У стены напротив двери — небольшой квадратный холодильник высотой до пояса. В центре стояли только стулья и стол. Дорогая люминесцентная лампа заливала помещение неожиданно ярким и мягким светом, который, в отличие от режущих по глазам «фонарей» помещения бара и танцополов, не заставлял напрягать зрение, чтобы хоть что-то увидеть.
Вытащив из кобуры «Фалангу», батарианец положил его рядом с собой и уселся на стул напротив.
— Недавно на Омеге появилась группа контрабандистов, — без предисловия начал он. — Привозили грязный «нулевой» небольшими партиями, легкие наркотики, дешевое оружие. Баловство, короче. Все это Арию не интересовало, пока ребята не пытались вклиниться на наш рынок. Однако неделю назад ими была доставлена и укрыта на станции крупная партия красного песка, порядка двадцати — двадцати пяти кило. Такой груз вполне может встряхнуть рынок, сменить цены, а это невыгодно — пока что монополия за нами. Ну и... — Гарка повел плечом, — к тому же, Ария хочет показать, что без нашего... то есть, ее, — поспешно поправился он, — разрешения никто не сможет действовать на Омеге.
Звучало довольно банально и предсказуемо. Наркотики, война группировок, налеты одной банды на другую. «Мельчаешь, Грундан, мельчаешь, — горько усмехнулся я про себя. — Начинал ведь как — специальные операции по всей известной и неизвестной Галактике, политические убийства, саботаж секретных саларианских лабораторий, налеты на человеческие колонии... а чем закончил — побегушками по приказу криминального авторитета и достойных малолетнего хулигана перестрелках с мелкими бандитами».
— Задача?
— Задача проста. Найти, зачистить, захватить.
— Противника? — криво ухмыльнулся я.
— Груз, рок’ха* [батар. дурень], — хмыкнул в ответ собеседник.
— Врага?..
— Под ноль.
— Не выглядит особо сложным заданием, — осторожно заметил я.
Гарка простецки улыбнулся:
— Большего пока не заслужил.
А ведь он прав. На стоящее дело сходу рассчитывать не стоит.
— Противник? — лаконично вопросил я.
— Груз укрыт в заброшенном складском помещении с примыкающим к нему домиком охраны. Габариты партии позволяют предположить, что ее держат в сейфе в комнате службы безопасности...
— Как грозно звучит — «служба безопасности». Что, серьезные ребята?
— Какими бы несерьезными ни были, у нас не хватает опытных бойцов, чтобы гарантированно одержать победу.
— У Арии нет собственных оперативников? — я прикрыл три глаза в жесте легкого удивления.
— Есть. Единицы. Анто, ее правая рука, занят административными делами и уже теряет былую хватку, хотя по-прежнему очень хорош в иных обстоятельствах. Гризз — тот, кого мы видели у входа...
— Я помню.
— ...отвечает за собственно охрану Арии. Опытный солдат и прекрасный стрелок, но вот вести за собой группу не умеет совершенно. Таким, как он, необходимы крепкое руководство и грамотные штабные офицеры. Остаюсь я, но у меня забот хватает, времени и желания штурмовать всякие грязные ямы нет совершенно.
— Все?
Гарка кивнул:
— Есть еще претор Гаворн, но он носится со своими ненаглядными ворча и с крайней неохотой отвлекается на другие дела. Можно сказать, герой-одиночка.
— Поэтому вы привлекаете вольных стрелков со стороны.
— Именно. Собственно, обычных стрелков у нас хватает, но они неграмотны, не обучены и... короче, если я отправлю их туда без опытного наемника — обратно можно не ждать.
— Ясно.
Гарка откинулся на стуле, расслабился и, протянув руку к переносному холодильнику небольших размеров, извлек оттуда бутылку батарианского эля. Я расценил этот жест, как окончание официальной части беседы.
— Подходи завтра к стоянке аэрокаров. Оружие свободное, ориентируйся на бой в замкнутом пространстве, длинных коридорах и тесных улочках.
— Понял, — я проследил взглядом струю эля, уверенно заполняющую пару солидных стаканов. — Значит, мне одному придется вести неопытных юнцов в бой?
Гарка как-то странно посмотрел на меня. В глазах мелькнуло ехидство.
— Там будет еще один специалист...
***
«Специалист», помимо меня, действительно оказался лишь один. Как выяснилось, практически ни у кого из шести бойцов, прибывших на место операции вместе с доставившим их Гаркой, нет опыта штурма помещений.
С ними, впрочем, проблем не возникло. А вот «специалиста» я невзлюбил сразу. Как выяснилось, чувства были взаимны.
— Каким проклятым Духом тебя сюда занесло? — прорычал я, отведя собеседника в сторону.
— Пошел к черту, ты мне не указ.
— Тебе не стоило лезть сюда. Это мои дела.
— Если ты считаешь, что я здесь из-за твоей дражайшей персоны — поздравляю, пациент, у вас мания величия. Я работаю, как и ты, за деньги. Пошел к черту, дай покурить.
— Ты...
— Пошел к черту, — Джента демонстративно отвернулась, зажав зубами тлеющую бумажную трубочку.
И я пошел, хотя не знал, к какому черту меня отсылают. Просто, махнув рукой, отошел в сторону, повернувшись к плотной группе бойцов, которых мне через пятьдесят минут нужно было вести в бой. В конце концов, за это мне платят деньги.
Народ собрался разношерстный. Две азари, два турианца, саларианец и кроган. Все они, кроме легко вооруженных и экипированных азари и массивного крогана в тяжелом скафандре, надевали на себя унифицированные бронекостюмы единого образца и боевые шлемы со встроенными гарнитурами. Я мгновенно расставил приоритеты и мысленно распределил роли всех участников штурма так, как это сделал бы любой мало-мальски понимающий командир. Азари и саларианец обеспечивают прикрытие биотикой и техникой, кроган ведет огонь на подавление, отвлекая вражеских стрелков на себя, турианцы и мы с Джентой прицельно выбиваем противника. Все просто... только слишком очевидно.
«Преимущество нам дают четыре вещи: агрессивность наступления и три слова: темп, темп, темп». Цитата батарианского полковника, позже генерала, древности, знаменитого своими безумными и гениальными в своей дерзости операциями, получившего известность в результате блистательного успеха одной из первых своих операций. Командуя отдельным мобильным разведбатальоном в ходе Второй Турианской интервенции, полковник рассеял турианский воздушно-десантный полк легкой пехоты за восемьдесят пять минут и захватил весь аэропарк Иерархии на базе. Головы казненных пленных наверняка еще долго будоражили умы тамошних Примархов.
Наемники непринужденно болтали друг с другом, одновременно проверяя оружие. Наметанным взглядом я сразу выцепил любимицу «Мотыгу» в количестве двух штук, две «Фаланги», два дробовика — владельцем, конечно же, оказался кроган -, снайперскую винтовку «Гадюка» и пистолет-пулемет неизвестной мне модели.
Штурмовики обернулись на звук моих шагов.
— Я ваш командир на время операции. Думаю, нам стоит познакомиться друг с другом поближе. Меня зовут Грундан Крул, бывший центурион «Синих Светил»...
— С какого хрена тебя назначили командиром группы?
Наемники озадаченно примолкли и, казалось, даже стали ниже ростом. Зато Джента с вызывающе торчащей во рту трубочкой ничуть не смутилась. Будучи ниже меня больше чем на голову, она стояла так, словно отчитывала раба, держалась непринужденно и властно. «Шекти, есть в ней что-то такое... чего я раньше не замечал в людях. Уж не батарианка-аристократка ли она наполовину, чтоб меня?»
Отвечать я не стал. Утомлять собственный язык и давать объяснения? Зачем? Просто сунул в руку девушке датапад с открытым сообщением, пришедшим по личному каналу не далее как десять минут назад.
— Твою мать, — процедила Джента, прочтя сообщение под моим полным иронии взглядом. — Я так и знала, что этот тупой и неграмотный четырехглазый где-нибудь да напортачит. Тебя в командиры?.. Твою мать.
Джента удивляла. Конечно, личности с подобным характером никогда за словом в карман не лезут, но излишняя и, казалось, наигранная агрессивность и болтливость насторожили даже меня.
Я посмотрел через плечо на наемников, с любопытством ожидающих развязки странного спора:
— Еще раз проверьте оружие. Кто-нибудь пусть займется транспортом и расчетом маршрута до точки. У вас двадцать пять минут.
— Есть, шеф.
Боевики развернулись и зашагали в сторону предоставленного Арией ангара, где размещался импровизированный штаб на время операции. Один из наемников — турианец без опознавательных меток колонии на лице — обернулся, затем пихнул сородича в плечо и что-то прошептал. «Наверняка начнут ползти слухи... — подумалось с досадой. — А я даже не успел узнать их имена». Чтоб тебя, Джента!
Я посмотрел на девушку, с независимым видом продолжавшую курить. Винтовка небрежно, но привычно висела на ремне вдоль тела. Неизменный пистолет на бедре. Шлема нет. Датапад брошен на стол с оружием.
— В чем твоя проблема?
Она было отвернулась и даже успела сделать шаг, но я грубо перехватил ее за локоть и развернул лицом к себе:
— Слушай, — зашептал я ей в ухо, прикрытое рыжей челкой. — Нравится тебе или нет. Но командир здесь я. Ты — мой заместитель. За это нам с тобой и платят деньги. И если у тебя есть проблемы, а они, судя по поведению, есть, выкладывай. Мы с тобой их решим.
Джента опустила взгляд на мою руку, продолжавшую сжимать ее локоть мертвой хваткой. Я чуть ослабил усилие.
— Это не твоего долбаного ума дело, какие у меня проблемы.
— Это моего ума дело, пока ты находишься в моем подразделении. Послушай, я действительно не хочу, чтобы ты шла на дело, и тебя при этом что-то беспокоило. Сам не знаю, почему, но вот так. Если мы с тобой будем работать в команде, в случае провала все шишки полетят на меня, и я их приму, несмотря на то, что пишет помощник Арии.
Джента больше не пыталась освободить руку. Лишь долгим взглядом посмотрела на меня и многозначительно усмехнулась:
— Думаю, после этой операции никому больше не придется обо мне волноваться. Особенно тебе, батарианец. Ты делаешь свою работу, я — свою. Пока работа одна на двоих, мы будем делать ее вместе. А потом — разбежимся.
Получив, наконец, назад свою руку, Джента — ярчайший представитель не поддающегося разумному объяснению вида — скрылась за готовым к вылету грузовым аэрокаром.
***
Двадцать четвертый складской район — база группировки «Череп», чей склад мы как раз собирались обчистить — представлял собой одну большую свалку. Запертые гаражи, брошенные разваливающиеся челноки, кучи металлолома под ногами, а еще — отвратительный запах... трудно даже сказать, чего. Дерьма? Не только. Гнилой еды? И это тоже. Поглядев наверх, можно увидеть темное, почти черное небо, с редкими звездами, проглядывающими через прорехи словно бы дырявого астероидного слоя, образовывавшего уровень выше. В воздухе летал практически невесомый пепел и кружились — хотя ветра не наблюдалось вовсе — непонятного назначения ленты, обрывки ткани и бумаги.
На асфальте можно было разглядеть потемневшую со временем кровь. Кое-где валялись выработавшие ресурс термозаряды.
Группу вел Санок. Смешливый, болтливый и юркий, как десяток пыжаков, инженер-саларианец одинаково виртуозно орудовал пистолетом и инструментроном. При первом знакомстве сразу становилось понятно: Санок из тех, кого называют метким словосочетанием «веселый раздолбай». Хотя ему было почти тридцать, что по саларианским меркам едва ли не возводит его в ранг почетного старика, он оставался таким же, каким, я уверен, был и двадцать лет назад — беззастенчивый, легкомысленный авантюрист, никогда не заглядывавший в будущее дальше, чем на два ближайших часа. Самым популярным словом, каким к нему обращались приятели, было «заткнись».
Следом флегматично, если не сказать «равнодушно», топал Имбар — ничем не примечательный турианец с ничем не примечательным, кроме своих габаритов, пулеметом «Призрак». Глаза уставшего от жизни полицейского или солдата, скрытые за пластинами, короткий гребень, блеклые разводы на лице, медлительные, словно бы перекатывающиеся, движения. Все в его облике наводило на мысли о бледности, невыразительности. А еще почему-то всплывал в уме образ чего-то тошнотворно-склизкого, серого, жиденького и скользящего в руках.
Вторым турианцем нашей разношерстной компании был Осторус. «Мотыга» в его руках лежала примерно так же, как лежит гранатомет в руках волуса. Он являлся, безусловно, самым слабым звеном команды. Двигался слишком быстро, затем, натыкаясь на спину Имбара, топтался на месте. Нервно потряхивал в руках винтовку, шумел и вообще вел себя так, словно в первый раз вышел на улицу. «И как только он службу в Иерархии осилил? Или его пнули оттуда в юношеском возрасте, и он так и не научился держать в руках оружие?»
В спину Осторуса дышали я и Джента. Последняя шла спокойно, в привычном ритме «Синих Светил» — три быстрых шага, два медленных; через пять шагов — осмотр окрестностей.
Замыкали шествие две ничем не примечательные сестры-азари, Лина и Сафира, и кроган Энто, олицетворявший собой, казалось, все лучшее, на чем держится Тучанка и ее дети — мощь, агрессивность, прямолинейность, жестокость. Впрочем, кроганы все такие. Но в Энто, как это часто бывает с сильными здоровяками, присутствовала редкая для кроганов, из ряда вон выходящая черта — добродушие с примесью некой мудрости. Он говорил мало, но убеждал всегда. «Что, однако, не мешает ему заменять метод убеждения выстрелом из „Клеймора"», — усмехался я.
Размышления прервал резкий жест саларианца — сжатая в кулак рука, выброшенная вверх. Мы немедленно присели и бесшумно рассредоточились, прижавшись к стенам переулка, насыщенной густой, почти осязаемой тьмой. Со входа в переулок никого из нас невозможно было увидеть.
Раздались шаги. На фоне далеких огней мы увидели две фигуры, одна прямая, высокая, вторая — странно изогнутая, словно тело переломили пополам. Первый — турианец, второй — человек.
— Долбаная дыра... — проворчал один из них. — Мой фонарь не работает... включи свой, Сэм.
— Сейчас, — завозился второй. Он поднял руку и посветил перед собой лучом света, бившего из инструментрона.
Отсвет осветил их фигуры. Типичные опустившиеся жители Омеги — алкоголики, наркоманы, бандиты и психопаты. Турианец едва стоял на ногах, человек тоже шатался, как флаг на ветру. Оборванцы — порванная одежда, грязь на лицах и руках, пропитые морды. Воняло от них так, что запах паленой кроганской сивухи казался благоухающим, ласкающим ароматом.
Фонарь светил прямо перед собой, еще больше сгущая темноту. Абсолютно бесшумно ко мне приблизился Имбар. Глаза уже привыкли к темноте, и я увидел жест трехпалой ладонью, проведенной по горлу. Согласно кивнув, коснулся его левого плеча, затем своего — правого. Имбар едва заметно кивнул. В лапе словно сам собой материализовался нож с затемненным лезвием, обработанным антибликовым покрытием.
Турианец и человек сделали несколько шагов вперед. Я мог дотянуться до их ног рукой. Человек смачно сплюнул прямо перед собой. Полоска света упала на отвратительный комок зеленоватой слизи, медленно растекающейся по земле. Я едва сдержал рвотный позыв и отвел взгляд. На плечо легла лапа Имбара и легонько постучала по броне. Я ждал. Когтистые пальцы резко сжались.
И мы рванулись вперед.
Не обращая внимания на отшатнувшегося турианца — боковым зрением я увидел бросившуюся на него фигуру Имбара — я навалился на Сэма, прижимая предплечьем горло, разбивая лбом горбатый нос и блокируя коленями раскинутые руки.
Нож вошел резко, податливо и глубоко. Рывок рукояти вверх, поворот лезвия кистью и рывок вправо. Ладонь зажимает рот и не дает вырваться крику. Полные ужаса глаза уставились куда-то поверх моей головы. Тень мысли, свойственная лишь живым, еще какую-то секунду плещется на дне темных зрачков и наконец... исчезает.
Я прижимаю ладонь ко рту, но уже знаю, что человек мертв. Осторожно отпускаю, словно опасаюсь того, что покойник внезапно оживет и заорет благим матом на всю улицу.
Какой же бред иногда приходит в голову...
Рядом присел Осторус. Еще молодой — первая боевая операция — не насмотревшийся на смерти других, его реакция предсказуема и эмоциональна. Нет, не похож он на тех прострелянных всеми калибрами ветеранов Войны первого контакта, что дали знатный пинок под зад генералу Уильямсу под Шаньси.
— Мертв?!
— Мертвее не бывает, дружище, — оскалился Имбар, взваливая на плечо труп сородича. Осторус отшатнулся, словно увидел Духа войны Бахира — или кто там в их пантеоне за это дело отвечает...
— Духи... — начал было молодой турианец.
— Хватит болтать, — оборвала Джента, неприязненно косясь на Имбара.
Отряд уже вернулся к стандартному маршевому построению.
Группа возобновила движение, лишь Лина осталась прикрывать Осторуса, успешно отдававшего свой обед грязной земле.
По прошествии нескольких минут турианец не выдержал гнетущей — только его, надо заметить — тишины:
— Мы не должны были их убивать!
«Послышались, или и впрямь говорит с надрывом?»
На сей пассаж каждый отреагировал по-разному. Саларианец бросил назад сердитый взгляд и только. Имбар окинул сородича насмешливым взглядом, но промолчал.
Лина обернулась к Сафире, не прекращая движения:
— Я выиграла. Он думал целых десять минут.
— Богиня... — проворчала сестра. — Отдам, когда вернемся.
— Вы еще казино откройте, — пробурчал я, не оборачиваясь.
— Да ладно, шеф, — примирительно раздалось за спиной. — Мы же тут не банк изображаем, так — на словах. Рассчитаемся, когда вернемся.
Я хмыкнул про себя. «Вы еще вернитесь». Встретившись взглядом с Джентой, я прочел в них то же самое.
— Это неправильно! — продолжал Осторус. — Мы их просто убили!
Энто неторопливо, растягивая слова, прогудел:
— Технически, это не мы. Это шеф и вон та костлявая рожа, что топает впереди. Слышишь, рожа?
— Пошел к Фестону, — равнодушно отозвался Имбар.
— Во-вторых, Осторус, приятель, ты их видел? Опустившиеся бродяги, неадекватные, потерявшие связь с реальностью алкоголики. Ноль. Не парься, парень. Они так и так — мертвецы. Кого-кого, а их — не жалко.
— Но... — снова заикнулся наивный турианец.
Джента, шедшая со мной плечом к плечу, резко остановилась и дождалась, пока Осторус поравняется с ней. После чего схватила его за плечо и подсечкой свалила на землю.
— Послушай, ты, левозакрученный кусок окостеневшего дерьма, — процедила девушка. — Если ты продолжишь строить из себя такого невинного и нежного, я самолично пристрелю тебя. Воротит от парочки трупов? Тогда какого хрена ты забыл на Омеге? Разворачивайся и беги. Ты прибыл в эту дыру, нацепил на себя броню и гордо кличешь себя «наемником». Из-за таких мудозвонов, как ты, слово «наемник» — синоним «преступник». Думай, урод. Думай.
Она оттолкнула новичка, приложив черепом об землю, и встала, убрав ногу с его груди. Осторус медленно поднялся. Я оглядел команду.
Лина и Сафира прикрывали тыл, не отвлекаясь на разборки внутри группы. Санок, саларианец, смотрел вперед, выглядывал на улицу, рассматривал крыши. Энто стоял позади Дженты. Имбар, встав рядом со мной, насмешливо приоткрыл пластину.
— Вы все здесь — убийцы, — медленно проговорил Осторус. Его трясло. Он даже не пытался вытащить пистолет из кобуры или ухватить за рукоять винтовку, болтавшуюся вдоль тела.
— Осторус, — так же медленно произнес я. — Пошел-ка ты отсюда вон.
Все уставились на меня.
— Уходи. В спину стрелять не будем, — пообещал я. — Можешь придти к Арии и сказать ей, что сломался. Может, она подыщет тебе другую работенку — например, обслуживать столы в «Загробной». Или ты можешь уехать. Тебе решать.
Осторус пошел спиной вперед. Азари расступились, освобождая дорогу. Не сводя с нас тупого, мертвого взгляда, турианец исчез во тьме переулка. Постепенно шаги затихли.
Все молчали. Энто, казалось, осуждающе, качал массивной головой и задумчиво поглаживал цевье «Клеймора». Саларианец невозмутимо смотрел на дорогу, вперед. Азари переглянулись и вернулись к наблюдению за тылом.
Я посмотрел на Дженту. Она чуть презрительно скривила губы и пожала плечами. Отвернулась и присела рядом с саларианцем. Санок покосился на нее, но возражать не стал.
Имбар улыбался одними глазами. Я покосился на него левыми глазами, правые скосил в темноту. Хрустнул суставами пальцев и почувствовал, как разлилась приятная боль.
— Ты нож на предыдущей стоянке не оставил? — тихо поинтересовался я, старательно разглядывая темноту перед собой. Имбар вызывал во мне смешанные чувства. От легкой настороженности до отвращения. Было в нем что-то... неправильное. Такое ощущение появляется, если смотреть на картину безумного художника, совместившего несовместимое.
Турианец, сразу поняв мою мысль, притворно обхлопал себя по костюму и сожалеющее цокнул:
— Забыл. Хорошо, что напомнил, командир, а то как же я без него... найти бы надо, а?
— Найди, — кивнул я. — Будем ждать тебя в двух кварталах дальше по дороге через десять минут.
— Есть, шеф, — хмыкнул Имбар. Я поймал себя на том, что мне противно даже находиться рядом с ним.
«Не будь лицемером, — одернул себя. — Не выставляй его — дерьмом, а себя — жертвой. Ты отдал этот приказ. Ты убил Осторуса. Хотя он еще и не знает об этом».
Не оборачиваясь на прислушивающихся к нашему разговору наемников, турианец бесшумно растворился в тени переулка. Прямо как его сородич.
Я смотрел ему вслед.
***
Специфика ведения боя в городе такова, что при обстреле противником останавливаться нельзя. Главную опасность представляют снайперы, занявшие подготовленные и пристрелянные позиции. Недостаток снайперской стрельбы в том, что расстояние ограничивается несколькими сотнями метров максимум, а значит при первых же выстрелах стрелок демаскирует себя. Выводы? Они просты. При обстреле двигаться и подавлять позицию огнем. Немаловажный момент — стрелку-правше неудобней поворачиваться вправо, чем влево, к тому же он открывает большую часть тела при переносе огня и, соответственно, рук, головы и корпуса вправо.
Поэтому, когда по нам, двигавшимся, прижавшись к домам по правой стороне, открыли огонь, мы рванули налево через улицу.
Точнее, сначала рванули Джента и азари. Они вскочили и бросились на середину разбитой дороги, приняли упор для стрельбы сидя и открыли огонь по крыше самого высокого здания на нашем пути — семиэтажном офисном здании. Азари подавляли стрелка неприцельным огнем, Джента тщательно просчитывала каждый выстрел из своей «Мотыги». Тем временем я, Санок и на удивление быстрый для своих габаритов Энто добежали до левой стороны улицы.
— Прохожу! — проорал я, выбивая асфальт за спиной Дженты.
С разбегу натолкнулся на стену гаража, да так, что хлипкие металлические стены загудели. Рядом хлопнулись Санок и Энто.
— На месте!
Палец скользнул со спусковой скобы винтовки на крючок, я упер приклад в плечо так, чтобы основание легло в естественную выемку на бронекостюме, и открыл огонь. После длинной очереди по окнам снайпера, опустил винтовку и снова заорал:
— Проходи!
— Прохожу! — отозвалась Джента, хлопнула по плечам азари и втроем они понеслись к нам. Снова присели у стен рядом с нами. Вновь сухо и как-то жидко затрещали очереди пистолет-пулеметов.
— Прохожу! — я ударил по плечу крогана, Энто грузно побежал к зданию с засевшим там снайпером. Я следовал за ним.
— Зачищаем!
Энто плечом снес баррикаду из мусора и каких-то контейнеров и мы ворвались на первый этаж. Санок остался у парадного входа прикрывать Дженту, Лину и Сафиру.
— Справо чисто! — громко сообщил я, держа на прицеле холл первого этажа.
— Слево чисто, — донесся солидный бас Энто. — Лестница перед нами.
Посреди холла и впрямь возвышалась лестница. Опередив крогана, я направился вверх, перепрыгивая через три ступеньки.
С крыши доносилась стрельба. Редкая, ленивая, словно снайпер палил через силу, особо не целясь.
«Ничего, ублюдок, сейчас ты оценишь прелести полета головой вниз», — злорадно подумал я, продолжая подниматься.
Второй этаж чист. Третий чист. Четвертый, пятый. Я прошел лестничную площадку шестого...
А с седьмого, постукивая и подпрыгивая, мне под ноги свалилась граната.
И остановилась между мной и Энто. Маленький светодиод на корпусе издевательски подмигнул.
— Вни-и-и-з!..
Но повинуясь инстинкту, я одним прыжком преодолел лестницу и, неловко, словно мешок с песком или чем похуже, перемахнул через перила.
Взрыв поднял кучу пули, сотряс стены и украсил их веером осколков. К счастью, ни один из них не прилетел мне в голову, которая гудела не хуже двигателя челнока.
Я разлепил веки, и тут же по глазам резануло так, что я едва не потерял сознание. Сорвав перчатки, начал тереть лицо, моргать, пытаясь избавиться от невыносимо мучительных соринок и пыли.
Когда резь прекратилась, я огляделся. Лестничная площадка заканчивалась, ступени вверх не вели — значит, огонь вели не с крыши, а из помещений этажа.
И тот, кто его вел, сейчас шел ко мне.
Точнее, бежал.
А, прибежав, засадил ботинком в грудь.
Здоровенный, выше и шире меня, батарианец в костюме вольного стрелка навалился сверху. Пальцы сомкнулись на шее с явным намерением ее удавить.
Одна рука сама собой взметнулась вверх, пятерней накрыла мордатое, жирное лицо. Вторая ухватила врага за запястье, силясь ослабить хватку. Бесполезно.
Удар коленом в бок. Второй, третий. Четвертый, твою мать! С каждым ударом батарианец все сильнее заваливался в сторону, и наконец мне удалось перевернуть его на спину.
Он разжал хватку и ударил прямо в хрящевой нарост меж внутренних глаз. От невыносимой, ослепившей сознание боли я взвизгнул. Только не одернул голову, как поступил бы любой нормальный батарианец, а наоборот — со всей силы обрушил мощный лоб на хрящевой нарост, на этот раз — его.
Ситуация могла бы показаться комичной, не будь я ее активным участником — два внешне похожих друг на друга батарианца катаются по полу, прижимая к лицу ладони, и стонут от боли.
Глядя сквозь залитые кровью пальцы левой руки, правой я, абсолютно ничего не соображая и действуя на одних только рефлексах, выдернул из чехла на бедре, называемого людьми и азари «гармошкой», нож.
Враг действовал, словно мое отражение. Левая ладонь на лице, кровь, проступающая сквозь пальцы, вторая рука нашаривает в бедренном подсумке клинок.
Только я успел первым.
Лезвие вошло в горло легко, словно в набитую синтутеплителем подушку. Его оружие выскользнуло из уже замахнувшихся в броске пальцев. Тело обмякло и медленно сползло по стене.
В следующую секунду я вырубился. Потерял сознание из-за шока, вызванного поражением одной из самых уязвимых зон батарианца. Мозг не успел обработать информацию — мертв противник или нет, лишь запечатлел в памяти лезвие, торчащее из чьей-то там глотки. И мне было глубоко плевать, убил я своего сородича или нет. Если нет — шекти, Миса с ним, пусть режет, убивает, пытает, издевается над трупом.
Лишь бы исчезла боль...
***
— Сколько провалялся? — поинтересовался, прижимая пропитанный панацелином тампон к лицу. Я полулежал, привалившись спиной к стене. Напротив меня лежал мой оппонент. Только без тампона и с все еще торчащим из горла клинком. Ему никакой бинт уже не требовался.
Энто сделал неопределенный жест:
— Да минуту от силы.
«Надо же... казалось, пару суток», — удивился про себя, но промолчал. Энто стоял надо мной, как заботливая мамаша, оглядывая разбитое лицо. Саларианец Санок присел рядом, время от времени проводя сканером инструментрона по моему лицу и что-то сверяя с входящими данными. Азари контролировали лестницу и окна, но тоже озабоченно косились в мою сторону.
Одна только, мать ее, Джента стояла с независимым лицом и курила, привалившись к косяку двери и придерживая винтовку. Ну да мы необидчивые. Хоть и задело меня это равнодушие.
— Идем дальше. Имбар где?
— Внизу, — буркнул Энто и со скрытым осуждением в глазах посмотрел на меня. С осуждением и вызовом.
Я выдержал взгляд.
— Тогда выдвигаемся.
Мы спустились по лестнице вниз. Ступени были частично разрушены взрывом гранаты, пришлось смотреть под ноги, дабы не оступиться и не полететь вниз головой, как я планировал поступить со снайпером.
Имбар действительно ждал внизу, привалившись к косяку выбитой двери и бесстрастно глядя вдаль, в сторону видневшихся крыш складов и офиса.
— Нашел нож? — поинтересовался я между делом, выходя на улицу.
Турианец дернул челюстью:
— Пришлось повозиться, но нашел.
Энто, следовавший за мной, снова нахмурился. И вновь я уловил осуждение в его взгляде.
Через два часа — да, километр мы проходили, а то и проползали на одних локтях и коленях, два часа — показался угол здания. Чуть дальше от него, на расстоянии прямого выстрела, находилась какая-то башня, которую можно было бы считать небоскребом среди остальных скромных по размерам построек.
Мы выходили из очередного обшарпанного, вонючего и забитого всяким мусором переулка. Группу вела Сафира, сестра Лины. Ее стройная фигура была облачена в не слишком надежный с точки зрения бронезащиты, но легкий и удобный комплект индивидуальной защиты.
Я следовал вторым и через плечо проводника бросил взгляд на «небоскреб». Что-то привлекло мое внимание. Мелкие квадратики-окошки. Все закрыты. Или не все?..
— Ложись!..
Сверкнуло, и мгновением позже щуплую фигуру Сафиры бросило прямо на меня. Дикий, на высокой ноте полувопль-полустон рванулся, казалось, изнутри всего ее естества — сквозь открытый в шоке рот, распахнутый от боли и огня, сжигающего изнутри, глаз, в которых не осталось ничего от разумного существа.
Я почувствовал легкий толчок в живот. Пуля пробила навылет грудь Сафиры, с легкостью преодолев сопротивление кинетического барьера, бронезащиты и слоя баллистической ткани, вышла наружу и остаток свой энергии потратила на меня. Но даже не прошла сквозь щит.
В какую-то микросекунду мы все, кроме кричащей в агонии Сафиры, рассыпались по углам, наверное, напоминая издалека юркие фигурки канализационных паразитов. Я завалился на кучу тряпья, запакованного в утилизирующие пакеты. Рядом щелкнула пуля, из пакета облачком завертелись пыль и сор. Непроизвольно фыркнул и откатился еще дальше, туда, где снайпер, по моим предположениям, не мог меня увидеть. Даже с тепловизором.
Рядом со мной упала Лина. Незастегнутый шлем слетел с головы и болтался на одном ремешке. Напротив, через улицу, на середине которой стонала еще живая Сафира с пробитой грудью, завалились Санок, Энто и Имбар. Судя по беззвучно шевелящимся губам крогана, он делился с соседями своим мнением о сложившейся ситуации. Я быстро оглядел остальные укрытия — Дженты нигде не было. Куда, шекти, она подевалась? Проклятый Дух...
— Мы должны ее вытащить, шеф! — Лина с отчаянием и болью смотрела на сестру. Сафире действительно было не сладко. — Сафира, родная!..
— Лежать! — я схватил ее за макушку и пригнул голову к земле. Рядом снова чиркнула пуля. — Нет.
— «Нет»? Что значит «нет»?! — закричала азари. В ее глазах стояло такое изумление, что я даже внутренне вздрогнул. Но нашел в себе силы повторить:
— Нет.
— Она моя сестра!..
— Я знаю, мать твою! — рявкнул я.
Но ее понесло. Она потеряла контроль над собой, позволила эмоциям захватить власть над опытом и профессионализмом. Ее колотило, в глазах начали проступать истеричные слезы.
— Мы успеем!.. Она легко ранена!.. Да ради Богини, мы же должны что-то сделать!.. Мы не можем просто тут... как... я смогу, я смогу, да точно смогу!
Я молча отвесил ей мощную оплеуху. Она вскрикнула и схватилась за потемневшую щеку. В глазах мелькнули зачатки вернувшегося разума.
Снайпер снова выстрелил. Вторая пуля угодила совсем рядом с головой азари, почти потерявшей сознание. Ее руки, зажимавшие рану в животе, ослабли, скрюченные пальцы торчали вверх. Лишь прерывистое, со свистом дыхание и подрагивавшие ноги говорили о том, что Сафира держится из последних сил.
Комлинк ожил и прошелестел невозмутимым и до тошноты прагматичным Имбаром:
— Снайпер нас выманивает. Дернемся к раненой — получим пулю и два трупа.
— Прав, — признал я.
Лина снова дернулась под моей рукой:
— Сволочи! Ублюдки!.. Да как вы можете!.. Она моя сестра!..
Я открыл было рот, чтобы пресечь очередную вспышку слез и жалоб резким окриком, но ситуация на поле боя кардинально изменилась.
На выстрелы и крики из склада — того самого, что предполагалось захватить быстро и тихо — выскочила банда головорезов в самой разношерстной экипировке, но с одной отличительной особенностью — кустарно нанесенной на плечи эмблемой «Черепа». Пафос, пафос, пафос...
Банда насчитывала порядка десяти человек, и все они открыли беспорядочный огонь. С руганью, звучавшей бы смешно в другой обстановке, к стене привалился саларианец Санок, зажимая узкой ладонью рану на плече. Его мгновенно оттащил за укрытие практически неуязвимый для малых калибров бандитских стволов кроган.
Первую линию нападавших — шестерых бандитов, бежавших на нас и палившись от бедра — смело автоматическим огнем за несколько секунд. Имбар и Энто свое дело знали.
Пыл у оставшихся значительно поубавился, но ситуация все еще была насквозь дерьмовой — проклятый снайпер намертво прижал всю группу, кроме Дженты...
«Кстати, — вместе с ударившей в нос пылью от рикошета пришла в голову мысль, — а где, собственно?..»
— Крул, прием... Крул, вызываю на прием, отзовись. Крул, Энто, кто-нибудь — прием?
Я не сразу догадался, что вызывают меня. Завалившись на бок и прижавшись спиной к стене так, чтобы не представлять для снайпера удобнейшую мишень, зажал тангенту комлинка:
— Джента, Крул на связи. Статус? А, твою мать, — выругался я, когда над головой протрещала очередь. Пули выбили крошку из бетонного основания здания и засыпали меня облачками пыли.
— Обошла их с фланга. Численность противника — шестеро, снайпер ведет огонь из окон седьмого этажа... наблюдаю вас. Не подпускайте их к себе, иначе в переулке вас зажмут... Крул... у вас все целы?..
Я бросил взгляд на середину улицы. Поймал мертвый взгляд Сафиры, ее искривленные в мучительной гримасе губы, прижатые к животу ладони, и беззвучно выругался.
— У нас минус один. Повторяю, минус один... ведем неприцельный огонь, но только тратим термозаряды... предложения?
Я подтянул за ремень «Мотыгу» и сел. Через дорогу, у другого угла переулка, продолжали постреливать турианец и кроган. Изредка бухал пистолет Санока. Лина сидела рядом со мной, ее ПП лежал на коленях, а сама она... я раздраженно отвел взгляд от этой безвольно сидящей фигуры. Сейчас от нее пользы не больше, чем от ее сестры.
В гарнитуре снова зазвучал приглушенный женский голос:
— Дайте мне пару дымовых и осколочных гранат навесом. Я иду на счет пять...
«Насчет пять?..»
Я встал в полный рост, дал знак Имбару — тот понятливо кивнул и дал длинную заградительную очередь в сторону мгновенно спрятавшихся головорезов «Черепа» — и посмотрел туда, где на баррикаде из мусора заняла позицию Джента.
Девушка, припав на одно колено, удерживала на весу «Мотыгу», а левой рукой, как и я, прижимала тангенту.
— Четыре... три...
«Твою мать...» — мысленно от души выругался я и, поспешно нащупывая кнопку передачи комлинка, зачастил:
— Джента, отставить, отставить...
— Два...
— Повторяю, отставить!..
— Один...
Невысокая фигурка, резко распрямившись, сорвалась с места, сбежала по грудам мусора и помчалась на позиции «черепов».
— Твою мать... — уже, кажется, в пятый раз повторил я. Оттолкнув апатичную Лину, потерявшую всякий интерес к происходящим событиям («на наркоте она, что ли?!» — промелькнула злая мысль), я подбежал к турианцу, крогану и саларианцу.
— Подавляющий огонь по этим ублюдкам, быстро!..
Три ствола, внушительно заговорив точными, смертоносными плевками, выбили нескольких неосторожно высунувшихся бандитов и заткнули остальных.
Отработанным до автоматизма движением я отщелкнул термозаряд и таким же привычным движением вставил новый. «Мотыга» снова застучала, выбивая искры из металлических пластин на скорую руку собранных баррикад.
— Переносите огонь на снайпера, только на снайпера! — где-то над самым ухом проревел Энто. — Пробьется девчонка, только снайпера выбить!..
Мы с Имбаром послушно расстреляли окно стрелка, отвлекшегося на заманчивую своей открытостью Дженту.
Больше оттуда не донеслось ни выстрела. С хлестким стуком — почему-то я явственно услышал его, хотя физически это едва ли было возможно — снайперская винтовка грохнулась на щербатый выгоревший асфальт.
Джента бежала широкими прыжками, перескакивая через воронки и препятствия. Сумасшедшая, не иначе!.. Психопатка не останавливаясь сокращала дистанцию до баррикады «черепов». Она не видела того, что видел я — двух турианцев и двух батарианцев, зажавшихся за укрытием. Они ее тоже не замечали. Пока. Но, Бахир меня подери, четверо мордоворотов против...
Человеческая девушка птицей взлетела на шаткую баррикаду и едва не свалилась прямо на головы опешившим «черепам», с трудом удержав равновесие на поползших от массивного груза ящиках и контейнерах.
Я едва не охнул.
Совсем некстати вспомнился мучительный вопль «куда, дура?!..» старого приятеля-турианца за секунду до того, как его жена, паркуя новенький аэрокар, разбила задний фонарь.
Джента таких ошибок не допустила. Выпустив сначала широкую очередь веером в упор, она щелкнула переводчиком огня — я почти почувствовал это короткое, точное движение пальцем, одинаковое для каждого солдата в Галактике — и добила обездвиженных беспомощных противников выстрелами в голову.
По два на каждого.
***
— Святые Духи... — проворчал Имбар, отстегивая у одного из убитых подсумок с термозарядами. — Четверых за две секунды. Шик. Высший пилотаж.
Энто согласно покивал массивной головой. Лина все так же безразлично смотрела вдаль, прикрывая тыл. До сих пор я не слышал от нее ни слова.
Джента усмехалась одними губами. Она сняла шлем, коротким движением головы встряхнула волосы и поймала мой взгляд. Я покачал головой:
— Это было сумасшествием. Жить надоело?
Она еще сильнее растянула губы:
— Надоело. Хочу сдохнуть побыстрее. Поэтому и подписалась.
— Не смешная шутка, — буркнул я.
Девушка посмотрела мне в глаза:
— Кто сказал, что я шучу?..
***
Снаружи здание склада выглядело громадным, но низким, уходящим куда-то в глубину извилистых и запутанных улочек. Поврежденные закопченные стены, разбитые окна, лишь на торцевой стороне строения, выходящем на небольшой захламленный проспект, была установлена неширокая стальная дверь.
Я огляделся вокруг. Слева от склада, в сотне метров, продолжал невозмутимо выситься заброшенный небоскреб с вышибленными окнами седьмого этажа. Вокруг оконных рам цепочками разбегались пулевые отверстия. По правой стороне — ровная линия когда-то жилых домиков, лишь в одном месте прерывавшаяся трещиной — своеобразной тропой в глубокий переулок, откуда двадцать минут назад появились мы и где остались лежать Сафира и Осторус.
Поднял голову вверх. Темнота с вкраплениями огней следующих уровней Омеги, только кое-где виднелись прорехи, сквозь которые все еще просвечивали звезды и проносился астероидный пояс.
Тихо. Спокойно. Мирно.
— Пора, — грохнул над ухом Энто, возвращая меня в реальный мир, за что я почти возненавидел здоровяка. Но подавил в себе вспыхнувший было огонек раздражения. Он ни в чем не виноват.
Да, пора. Звезды вечны. Успеем еще насмотреться.
— Удачи, — напутствовал нас Санок, поднимая «Мститель» одного из убитых бандитов. Теперь задача его и Лины — держать наш тыл на случай, если сюда сбежится очередная толпа головорезов, привлеченная перестрелкой.
Азари промолчала. Равнодушно подняв пистолет-пулемет, уселась на землю, прислонившись спиной к баррикаде. После смерти своей сестры она так и не вымолвила ни слова, хотя приказы исполняла безропотно. По-моему, ей стало просто все равно.
«Конец ей, — пришла в голову мысль. — Слишком уж близки были они с Сафирой. Пропала одна — пропадет и другая, к жрецам не ходи».
В ответ на пожелание Санока я махнул рукой. Повернувшись к заржавелой, но все еще функционирующей двери, рядом с которой заняли позиции Имбар, Джента и Энто, кивнул.
— Открывай!
Турианец, присев рядом с электронным замком, аккуратно положил «Призрак» на пол и включил инструментрон. Несколько томительных секунд — и вот он, снова готовый к бою, берет на прицел разъезжающиеся створки.
— Две пары, — тихо произнес я, пока все щелкали предохранителями. — Имбар и Джента, я и Энто. Вы — налево, мы — направо. Огонь на поражение. Страхуем друг друга.
Турианец и человек кивнули. Кроган, стоявший за мной (мы заняли классическую позицию для штурма дверей четверкой — двое слева, двое справа, связка «ведущий плюс напарник»), постучал рукой по моему плечу — мол, понял.
Схема была изучена, отработана и закреплена в памяти каждого из нас очень давно. Открываются двери, быстрый, за доли секунды, поочередный перекрестный вход в помещение. Скоротечная перестрелка при надежно прикрытых флангах и — все. Груз у нас. Задание выполнено.
Двери неторопливо, как мне казалось, мучительно медленно разъезжались в стороны. Едва образовалась щель, достаточная, чтобы туда проскользнул боец, я поднял сжатую в кулак руку...
Но Джента уже рванулась вперед.
На мгновение я потерял дар речи. Судя по дернувшимся и тут же замеревшим фигурам Имбара и Энто, они были потрясены не меньше моего.
Юркая фигурка человека уже скрылась внутри.
Мы рванулись в открывшийся дверной проем. Я материл всех и вся, вспоминал каждого бога и полубога батарианского пантеона, в мозгу обжигающе быстрыми строчками проносились имена всех их родственников, включая Духов Кабиров и Пеласгов.
Едва я проскочил открытый участок, в бешеном треске захлебнулись выстрелы. Засверкали выбиваемые пулями искры. С громким хрустальным звуком треснуло стекло над головой.
Я бросился в укрытие — несколько попарно стоящих бочек, позволявших вести огонь сидя из укрытия — нырнув вперед. «Мотыга» повисла на ремне, и при падении я ощутимо ударился об ее рифленый рельеф плечом.
Нас ждали. Нас поймали в ловушку. Поймали, как последних идиотов...
Кажется, я кричал, приказывая запаниковавшим Саноку и Лине оставаться на месте и держать наружный периметр. Сзади ревел Энто, и ему вторил рык «Клеймора». Справа Джента, вырвавшись вперед, активно отстреливалась от наседавших на ее позицию наемников «Черепа». На краю левого прохода, прикрывшись стеной, закрепился Имбар, тщетно пытавшийся уничтожить сдерживающую группу из нескольких стрелков, чьей задачей наверняка было не допустить фланговый обход основных сил обороняющихся и задержать наступающих. То есть нас.
— Надо прорываться!
Я обернулся, стараясь не подставлять голову под непрекращающийся поток пуль. Энто перезаряжал «Клеймор» и уже стаскивал с груди второй подсумок с термозарядами.
— Надо, — согласился я и, выставив ствол наружу, вслепую выпустил ответную очередь. Яростный подавляющий огонь тут же усилился. Мы пригнулись.
Джента все еще постреливала. На стене баррикады уже свешивались два или три тела, но наемников было больше, много больше. Девчонка продолжала палить, не жалея патронов и даже не особо укрываясь от встречного огня.
«Миса, она действительно хочет умереть», — подумалось мне.
В груди почему-то сжалось. Стало трудно дышать. Я встряхнулся. С трудом отвел взгляд от маленькой фигурки в центре коридора, укрытой за несколькими ящиками.
«Скажи мне, Аш’Кер, откуда в таких маленьких человеческих головах столько дури?..»
Отец Богов, естественно, не ответил. Не до того, видимо...
— Вверх! — выплюнул комлинк так, что я, отвлеченный мимолетной религиозной мыслью, вздрогнул.
«Что?»
— Вверх!
До нас дошло, на что указывала Джента, одновременно перезаряжая «Мотыгу». Втроем мы задрали головы к потолку.
Прямо над нами проходила вентиляционная шахта. Начиналась она от небольшой площадки второго этажа, а заканчивалась...
«О да...»
Я почувствовал, как мои губы растягиваются в злорадной усмешке...
Еще секунду мы смотрели на вентиляционное отверстие на другом конце трубы, выходившее прямо в тыл закрепившимся «черепам».
А затем, переглянувшись и кивнув друг другу, рассредоточились. Имбар вернулся на исходную позицию. Мы с Энто перебежками, перепрыгивая и кроша разбитые ступени, поднялись на второй этаж.
***
Гребок локтями. Оттолкнуться ногами. Снова гребок, снова оттолкнуться.
Проклятая труба никак не желала заканчиваться. Сквозь решетки, установленные через каждые два метра, я видел «черепов» прямо под собой. Проползая над самой баррикадой, я могу открыть решетку и выпустить им в головы по несколько пуль. Практически в упор.
«Нет, — одернул я себя. — Соблюдай план. Не будь идиотом».
Из-за непрекращающегося грохота от выстрелов («сколько же у них, шекти, патронов?!») скрежет «Мотыги» по трубе никто не слышал.
Прижал пальцы к рычажку на шее:
— Джента, как у вас?..
Шум и треск. Снова... перехожу на прием.
Снова треск. Наконец, неразборчивое хрипловатое бормотание Дженты:
— Ведем бой... пока держим их... торопись. Иначе... поляжем все...
— Вас понял. Почти дошел до конца, скоро начну спуск...
Наконец, долгожданная решетка. Выбив ее ногой, я выглянул наружу, выставив ствол впереди себя. Никого. Лишь за углом чья-то небольшая тень. Исправим...
Повиснув на руках, аккуратно спрыгнул. Трехточечный ремень «Мотыги» позволил винтовке повиснуть вдоль тела. В руки словно сам собой прыгнул «Палач».
Прямо от шахты в сторону баррикады «черепов» уходил коридорчик, резко сворачивавший за угол. Десять шагов до поворота.
Семь...
Пять... звуки выстрелов, что странно, стали реже. Заканчиваются термозаряды?.. Возможно. Или Джента, Энто и Имбар внезапно решили отступить?..
Или?..
Внезапная мысль словно резанула по сознанию где-то глубоко внутри.
Неужели... потери?.. Джента?..
Ускорился. Два шага, один, поворот!..
Турианец-«череп» из пары, предусмотрительно следившей за тылом, успел среагировать. Вскинуть винтовку. Развернуть ее стволом ко мне...
И все. Выстрел из «Палача» в незащищенное шлемом лицо в упор. Подобное не лечится.
Наблюдать за падением тела не стал: второй, худой коротышка в старом скафандре, в панике развернулся и побежал.
Не-е-т... поздно... не уйдешь.
Быстрой, почти наугад, подсечкой — благодарственная молитва Аш’Керу за то, что снабдил меня длинными ногами — я свалил врага на землю и навалился всем телом. Пальцы сами собой, упреждая команду мозга, выхватили нож. Второй рукой стиснув выступающие на шлеме ребра жесткости, рывком сорвал шлем. Невнятным комком мелькнула и тут же исчезла мысль, что враг даже не сопротивляется, хотя и возится, пытаясь освободиться. В следующее мгновение лезвие сделало свою работу. Затем еще раз... еще и еще.
И только потом — только потом! — я встретился взглядом с полным боли взглядом шестнадцатилетнего парня. Растрепанные грязные волосы, испачканное сажей и копотью лицо. Небольшой вздернутый нос. И пробивающая даже сквозь пелену муки и страдания необычайно четкая и ясная синева распахнутых, уже обращенных к своим, человеческим Духам пустых глаз.
Дети - распространенное пушечное мясо на Омеге. Бродяги, бездомные, бывшие рабы - они все отвергнуты даже тем обществом, что состоит из мерзавцев и подонков. Здесь их и вылавливают «рекрутеры». Мальчишки, а иногда и девочки, всех рас десятками валят в отряды, подобные «Черепу», привлеченные символической, но все же платой, кормежкой и возможностью побряцать стволом. Оружие не делает ребенка бойцом. И никакой солдат и воин никогда не пойдут против мальчишек. Бандиты хорошо это понимают и не забывают пользоваться сим моментом. Сволочи...
Я оттолкнулся и с усилием поднялся на колени. Мальчишка лежал на спине, откинув голову с перерезанным горлом назад. Склизкая, невыносимо горькая смесь жалости и отвращения захлестнула с головой, и меня стошнило. Негнущимися пальцами открыв забрало шлема, я сплюнул.
«Мотыга» все еще болталась на теле. Ухватив ее за рукоять, я встал и медленно зашагал туда, откуда все еще доносились жиденькие выстрелы.
«Это война... — шептал я себе. — Война. Это работа...»
Но на душу уже легла поганая невесомая взвесь, железной хваткой сжимавшая сердце и сводившая с ума разум.
***
Выстрелы в спину. Хладнокровно, по очереди, по три на каждого, затем по одному контрольному. Они падали и падали, умирая прежде, чем успевали обернуться понять — кто и откуда...
Я застрелил всех. Но ни одному так не смог посмотреть в глаза. Боялся. Вдруг... вдруг о н был не один?.. И среди тех, кого я только что убил, были... были они — маленькие тощие фигурки в слишком больших для худых тел скафандрах?..
Тишина.
На дальней стороне, у входа в склад, поднимается одинокая фигура. Джента. Спотыкаясь, она идет ко мне.
Она идет ко мне, не обращая внимания на лежащего ничком лицом вниз Имбара с неуклюже повернутой головой и торчащем вверх гребнем. Не обращая внимания на привалившегося к стене с простреленной сквозь скафандр грудью Энто, чьи мощные лапы продолжают сжимать забрызганный кровью «Клеймор». Не глядя по сторонам и осторожно, почти равнодушно - хотя, думаю, никто не взялся бы сказать, какого напряжения сил ей стоило это показное спокойствие - обходя лежащие в немыслимых позах тела.
«Это война... — запекшиеся губы с трудом шевелятся. — Война...»
Комментарии (11)
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
Регистрация Вход