Путь во тьму. Промежуток. 3

Лилит резко распахнула глаза и порывисто села, чтобы тут же пожалеть об этом. Ослепляющей вспышкой едкого пламени боль пронзила легкие, заставив ее вскрикнуть сквозь стиснутые до скрипа зубы. Кровь кислотой пробежалась по венам, сопровождаемая судорогами.

Азари одной рукой схватилась за ребра, другой сжимая проскальзывающие между пальцев простыни, впиваясь в ладонь ногтями, чтобы хоть как-то перебороть боль. Неумело наложенные бинты, сбившиеся во время беспокойного сна, медленно пропитывались кровью. Лилит, едва сдерживая рвущийся стон, приподняла разболтавшуюся повязку и с раздражением осмотрела рану, не желающую заживать: выглядела она не самым лучшим образом. Среди наемников, к которым она прибилась на Омеге и которые с радостью приняли ее под свою защиту, к сожалению, не оказалось ни одного мало-мальски сведущего в медицине. Единственное, чем они смогли ей помочь — это «одолжить» немного панацелина, бинты и бутылку турианского пойла, которым можно было омыть рану.

Лилит медленно села на кровати, стягивая повязку и чувствуя, как струйки ледяного пота липкими щупальцами ползут по лицу. Ей срочно нужен был врач. После ранения прошло несколько дней, и боль с каждым рассветом становилась все невыносимее: каждый вздох отзывался хрипом. Панацелин принес лишь облегчение, не решая самой проблемы. Наложив новые бинты, азари оделась и покинула конуру, которую наемники гордо величали «личной каютой».

«Лолитхен» представлял собой небольшой маневренный эсминец с командой из двенадцати турианцев, капитан которых был столь любезен, что взял с Лилит «всего лишь» пару тысяч кредитов за ее с ними путешествие до ближайшей населенной планеты. Увидев азари хромающей походкой поднимающуюся на мостик, он приветственно приподнял жвала:

— С пробуждением, Т’Найа. Как самочувствие?

— Я тебе заплатила не за вежливость, Григ, — Лилит раздраженно отмахнулась, с тяжелым вздохом опускаясь в свободное кресло пилота. Ее пробил ледяной озноб. — Когда мы уже доберемся хоть до какого-нибудь мало-мальски населенного пункта?

— Через пару дней, — турианец пожал плечами, что-то набирая на приборной панели. — Нам нужно заскочить на Логасири, забрать кое-кого...

— Что? Какого рахни? — Лилит с шипением приподнялась в кресле, прожигая Грига раздраженным взглядом. — Почему ты меня не предупредил?! За что я тебе заплатила?..

— Это дело пары минут: заберем пару членов команды, успокойся, — турианец даже жвалами не повел. — Среди них есть доктор, он тебя подлатает...

Лилит медленно обходила каюту, чуть придерживаясь за стены, чтобы не упасть. От потери крови у нее начинала кружиться голова, и это никаким образом не способствовало хорошему настроению. Робкий стук в дверь заставил ее остановиться.

— Войдите!

В каюту опасливым шагом зашел столь нужный ей доктор. Григ назвал его, кажется, Кирадин.

— Вам... Вам что-то нужно? — саларианец забегал глазами по каюте, начав нервно заикаться. Это навело Лилит еще на кое-какие сомнения насчет честности с ней турианца. Он хвастался, что его команда всегда непробиваемо-уверенная в себе, а тут заикающийся саларианец... Прекрасно...

— Да. Тут такое дело: мне нужно, чтобы ты залатал пулевое ранение. Ему уже пару дней, но заживать оно не спешит...

Продолжать не понадобилось: несмотря на нервозность саларианца мгновение назад, в нем проснулся врачебный интерес, и черные глаза заблестели, осматривая азари.

— Несколько дней? Возможно, заражение... Бактериемия? Гной есть? Боль поверхностная или уходит вглубь? — словно пулемет, выплевывал слова Кирадин, уже потянувшись к бинтам, неровности которых можно было увидеть под майкой Лилит. — Хм, а если сепсис? Нужен осмотр. Позволите?

Еще мгновение, и саларианец уже сам бы развязывал бинты, но азари резким движением руки остановила его, самостоятельно начав распутывать пропитавшийся кровью кокон раны, чуть скривившись от боли и надрывно дыша сквозь стиснутые зубы.

Холодные пальцы Кирадина быстро и практически неощутимо забегали вокруг раны, выглядевшей еще хуже, чем показалось утром. От соприкосновения прохладного воздуха каюты с рваными краями плоти Лилит задышала чаще, и легкие свистом подпевали ей. Глаза саларианца стали еще огромнее, хотя, казалось, больше уже некуда.

— Задето легкое. Пуля прошла навылет? — после легкого кивка Кирадин снова затараторил. — Судя по всему, раздроблено ребро. Температуры нет, гниения тоже... Не сепсис. Бактериемия. Нужна операция: извлечь осколки.

Лилит тяжело вздохнула, тут же пожалев об этом из-за волны боли, растекшейся по венам. Она предполагала, что может понадобиться хирургическое вмешательство, но все же надеялась, что этого не случится.

— Хорошо... Пойду спрошу у Грига, когда мы доберемся до ближайшего населенного пункта... — азари не успела развернуться, как ее своим стрекотом резко прервал саларианец. И куда улетучилась вся его нервозность?

— Нет-нет-нет. Операция нужна сейчас. Возможен сепсис. Тогда уже не помочь.

— Сейчас? Какой бешенный варрен тебя укусил? — Лилит разъяренно уставилась на Кирадина, опасно сузив глаза. — Ты хочешь начать меня резать здесь? На этой посудине? Ты совсем с ума сошел! И чем, спрашивается? Штык-ножом или армейским тесаком?

— Я не... я... — саларианец замялся. Весь его напор тут же как ветром сдуло от яростного голоса «пациентки» и ее метающих молнии глаз. — Просто предложил...

— Это безумие... — Лилит осторожно, чтобы не растревожить рану, присела в кресло и закатила глаза. — Здесь нет никаких условий! Я не хочу умереть после «операции» от инфекции, которую эта самая «операция» должна была предотвратить!

Кирадин раздражающе мельтешил перед глазами, и только сейчас, сквозь дымку негодования, азари поняла, что он единственный саларианец в команде. Как она на это раньше не обратила внимания? Слова Грига о «части команды» все больше и больше казались лживыми.

— Ради Азаме, прекрати метаться! — Лилит спрятала глаза за слегка дрожащими пальцами. Легкие нестерпимо жгло, и плоть вокруг раны, казалось, пульсировала. — Что тебе потребуется для операции?

— Относительно стерильная комната, — это было, похоже, единственное длинное предложение Кирадина: после него он с новой скоростью заплевался словами. — Полевые условия? Хм... Нож. Хорошо заточенный. Анестетик. Сойдет алкоголь или «песок». Но много. Дезинфекция — также алкоголь. Ремни.

— Что? — Лилит чуть приподнялась в кресле, недоуменно уставившись на саларианца. — Это еще зачем?

— Нужна неподвижность, — заикаясь, пояснил Кирадин, заламывая пальцы. — Без анестетика не достичь. Будет больно. Очень. Поэтому ремни.

Азари снова упала в кресло, закатывая глаза. Она дышала через раз, чтобы не растревожить концентрированный комок болезненных нервов под ребрами, и едва ли не теряла сознание. Одна Богиня знала, как же Лилит не хотелось, чтобы в ней ковырялись на бодрствующий разум, пусть и затуманенный психотропными веществами... Но если она откажется, будет ли это меньшим злом? Ведь с каждым утром азари становится все труднее дышать: она, казалось, могла прочувствовать каждый глоток воздуха, испаряющийся сквозь рану — пробитую насквозь дыру. Мышцы спины начало сводить от прохлады и крови, капельками проступающей на плоти. Было ли это действительно меньшим злом?

— Хорошо, — резко захрипела Лилит, заставляя замершего Кирадина подпрыгнуть от неожиданности. — Иди к Григу, пусть предоставит все, что нужно для операции. Я заплачу сверх оговоренной суммы. И быстрее, пока я не передумала!

Саларианец с той же молниеносной скоростью, с которой говорил, вылетел из каюты, оставив Лилит один на один с ее решением. Главное сейчас: не пойти на попятную...

В каюте царил полумрак, разрезаемый лишь тонкими полосками звездного мерцания, пробивающегося сквозь «бойницы», коими являлись иллюминаторы на турианском эсминце. Взгляд Лилит бессмысленно блуждал по предметам интерьера, задерживаясь лишь на свету. Азари еще не до конца отошла от убойной смеси алкоголя и красного песка, послужившей своеобразным наркозом при операции. Больных ребер будто не было, бок сладостно молчал.

Лилит еще не до конца это осознала, пребывая в мареве тумана, но она уже прониклась долей уважения к Кирадину, несмотря на то, что во время операции она кляла его на чем свет стоит, особенно, когда обтянутые тонкой резиной перчаток пальцы саларианца начали копошиться внутри нее, извлекая осколки ребер. Губы азари до сих пор рефлекторно повторяли за Кирадином какое-то странное слово «остеобласты». Рахни его знает, что означает это слово, но ей сейчас было как-то без разницы...

— Ну и как наше «ничего» после операции? — поинтересовался язвительный голос из ниоткуда, дрожащими отзвуками пробегающий по каждому уголку каюты. Лилит медленно приподнялась на локтях, стараясь поймать в фокус хозяина голоса, но, как ни удивительно, она была в абсолютном одиночестве. В зеркале на соседней стене мелькнула тень, и азари поднялась, с трудом заковыляв к нему и не совсем понимая, что делает.

В отражении Лилит увидела довольно улыбающуюся себя саму. Осунувшееся бледное лицо, глубокие тени под глазами, черные от расширившийся зрачков глаза. Наркоман.

— Что за?.. — охнула азари, опираясь обеими руками по бокам зеркала и тяжело нависая над его поверхностью. Отражение повторило за ней, после чего с легкостью отпорхнуло назад.

— Ну и видок у тебя, — жизнерадостно заулыбалось ее зазеркальное эхо, меняясь на глазах и приобретая цветущий и здоровый вид, чуть взрослея. — Словно тебя весь клан кроганов пинал за то, что ты им в пищевой склад стаю пыжаков пустила.

— Что этот ублюдок Кирадин мне подсыпал? — нахмурилась Лилит, с трудом сглатывая и немного приближаясь к поверхности зеркала на дрожащих руках. — Кто ты, рахни тебя растерзай?

— Это бы надо спросить у тебя, — нажав на последнее слово, ослепительно улыбнулось отражение, припав к поверхности зеркала ладошками и губами. Напротив ее приоткрытого рта задышали капельки испарины. — Это ведь твое воспаленное сознание меня создало.

— Что ты за бред несешь? — Лилит резко оттолкнулась от стены, зашипев сквозь стиснутые зубы, когда пол и потолок поплыли перед глазами. Но не от боли. Впервые за долгое время рана молчала.

— Бред сейчас несешь ты, разговаривая с собственным отражением, — хмыкнула зазеркальная азари, и в круговороте стен Лилит различила нотки волнения в ее голосе. — Зря ты так. Дай организму привести себя в порядок...

— И советы мне дает мое отражение. Прекрасно. Дожили, — огрызнулась Лилит, обессилено оседая на пол и держась за голову, словно пытаясь остановить тошнотворную муть перед глазами. — Зачем ты вообще пришла? И зачем я разговариваю с тобой?

Мысль о том, что саларианский медик что-то подмешал в убойную смесь наркотиков и алкоголя мягко отошла на второй план, когда совершенно неожиданно в памяти всплыла Лея. Был в их жизни такой момент, когда бывшая подруга приползла в их квартиру на Омеге в столь же убитом состоянии... Лилит тогда за ней всю ночь бегала, пытаясь доказать, что никакие ханары верхом на голубых саларианцах, распевающие гимны времен Рахнийских войн, по апартаментам не скачут. Ей так этого и не удалось.

— Не знаю, — пожало плечами отражение, чуть наклонив голову и наблюдая, как Лилит борется с головокружением. — Сознание вообще странная штука: любит говорить загадками и никогда не открывает всей тайны. Скорее всего, оно пытается до тебя что-то донести, вот и послало меня.

— О, Богиня, какая чушь... Вот что оно может пытаться до меня донести? — азари, не убирая рук от головы, подняла взгляд на зеркало и застыла, широко распахнув глаза. На шее ее отражения чуть покачивалась турианская звезда на цепочке, которую она протащила с собой от самых Нижних уровней Омеги. Лилит медленным движением скользнула пальцами по груди и укололась об острие такого же медальона, свисающего с ее шеи.

Память, как и раньше, отозвалась молчанием, и только назойливое дрожание где-то в глубине сознания мешало просто забыть об этом. Словно с этой турианской звездой или же ее хозяином было связано что-то. Что-то важное. Капелька крови, сорвавшаяся с порезанного пальца, медленно и как-то зловеще стекала по поверхности медальона и бороздам гравировки, наполняя собою вырезанное имя.

Расплавленный свинец гложущего предчувствия потек по венам, выталкиваемый из сердца. Лилит медленно сжала звезду в ладони, чувствуя, как с хрустом вонзаются ее острия в кожу, как теплое потекло по пальцам, с гулким звуком срываясь на пол.

— Я пришла, чтобы предупредить, — тихо произнесло отражение. С ее ладони по внутренней стороне зеркала стекали тонкие струйки пламенеющей крови. — Все, что было с тобой ранее, уже не имеет смысла. Все, что в будущем, уже имеет другой оттенок. Время пришло. А сейчас, тебе надо проснуться.

— О чем ты говоришь? Какое время? — Лилит с невероятным трудом поднялась и прижалась к зеркалу. Из легких медленно выходил весь воздух, и движения сковывало вязкой паутиной. Отражение едва заметно кивнуло на предплечья азари, сжимающиеся, словно под напором чьих-то пальцев. Дышать становилось все тяжелее, будто кто-то специально давил на ребра, по капельке выдавливая кислород. На щеках и губах пламенела рассекаемая кожа, а на лице отражения, в тех же местах, стали появляться длинные росчерки царапин.

— Просыпайся, — повторило зазеркальное эхо, сжимая пальцы в кулаки и ударяя ими по поверхности зеркала, создавая паутины кровавых трещин. — Просыпайся!

Лилит задохнулась от потока хлынувшего в легкие воздуха и поплыла куда-то вниз и вбок, пальцами рассекая воздух. Все исчезло. Азари резко распахнула глаза.

Кирадин всем телом содрогался от какого-то первобытного ужаса, вспоминая операцию. Ему еще никогда не доводилось резать находящегося в сознании пациента, и в каждый его нерв втыкалась тысяча иголочек, когда азари под его пальцами стонала и шипела ругательства сквозь стиснутые зубы. Даже будучи обездвиженной с помощью ремней, она, казалось, умудрялась каждый раз отодвигаться от его пальцев, тянущихся за новым осколком ребер, и по-змеиному извиваться. Саларианцу почему-то казалось, что полностью обездвижить пациентку можно было бы только с помощью кроганской дозы наркоза.

Но больше всего Кирадина поразило то, что случилось после операции, когда азари уже на грани болевого шока начала бредить и закатывать глаза, а он заканчивал накладывать бандаж. Уверенный, что пациентка уже не будет его беспокоить, саларианец стягивал с рук резиновые перчатки, выпуская облака талька, когда тонкие голубые пальчики сжали его запястье стальным обручем. Сердце Кирадина в момент касания пропустило серию ударов, после чего забилось с утроенной скоростью, обгладывая адреналином нервы.

— Не... говори ему, — с трудом выдавливая слова, пробормотала азари, вперившись в саларианца едким взглядом, еще пару мгновений назад затянутым пеленой беспамятства. — Я дам тебе... свободу. Скажи... что буду спать... долго... что без... беззащитна.

Буквально выплюнув последнее слово, пациентка с облегчением выдохнула, и ее сиреневые глаза закатились, уже окончательно теряясь в пустоте сознания. Тонкие пальцы напоследок стиснули запястье Кирадина и обессилено вздрогнули, разжимаясь. Саларианец, широко распахнув немигающие глаза, смотрел на ослабший захват ремня, который должен был удерживать руки азари на месте. Как он не додумался проверить ремни самостоятельно? Как мог доверить это турианцам? Ведь ей ничего не стоило размозжить его об стену биотикой... Дрожащие пальцы Кирадина начали отбивать на поверхности «операционного» стола истеричную мелодию.

Григ с нетерпением ласкал бесчувственную азари под собой, стискивал ее предплечья, стараясь выдавить из нее хоть один болезненный стон, до крови кусал ее словно неживые губы. О, Духи... Когда он впервые увидел эту стерву в порту Омеги... Вся в крови, бледно-серая, едва волочащая ноги, но с таким покоряющим взглядом неестественно-сиреневых глаз, такой уверенностью... Григ за всю свою насыщенную жизнь хотел и имел немало женщин, но именно эту азари он возжелал сильнее всего, именно для нее он пошел в обход всех правил и взял на «Лолитхен» пассажира.

Все ради этого момента, ради возможности ощущать, как ее мягкая кожа лопается под его прикосновениями, ради чувства полной власти над этой восхитительной дрянью...

Пальцы Грига с нетерпением скользнули под майку азари, скользя по белой поверхности бандажа, и в наиболее желанном месте наткнулись на острый край медальона. Турианец на пару секунд отвлекся, с недоумением разглядывая звезду его расы, как почувствовал остужающий глушитель собственного пистолета под ребрами. Эта чертова азари под ним очнулась — хотя треклятый докторишка слезно уверял Грига, что без сознания она будет еще как минимум несколько часов! — и смотрела на него с отвращением в своих невозможных глазах.

— Сюрприз, — хриплый голос, еще не отошедший от длительного «наркоза», перекрыл тихий хлопок, с которым пуля ворвалась под пластины турианца, и потонул в болезненном стоне. Григ откинулся от Лилит, словно сытый вампир, и, беззвучно заглатывая ртом воздух, упал с койки. Азари с трудом поднялась на ватные ноги, придерживаясь за тумбочку, и нависла над неудавшимся насильником.

— Передавай привет своим Духам, — пальцы раз за разом вдавливали спусковой крючок, пока на пол не упал дымящийся термозаряд, и Григ не перестал конвульсивно дергаться. — Ублюдок.

На негнущихся ногах, с трудом переступив растекающуюся из-под турианца синюю лужу, Лилит подошла к зеркалу и прислонилась к нему, касаясь пальцами.

— Пожалуй, надо бы сказать тебе «спасибо», — отражение было все тем же, что и раньше, не оставив даже намека на то зазеркальное эхо, что было во сне. — Но это будет все-таки глупо, благодарить собственное отражение...

Криво ухмыльнувшись одним лишь уголком рта и подивившись жуткой гримасе, получившийся в итоге, Лилит вернулась к Григу и, обыскав его на предмет полезных вещей, вышла из каюты, перезаряжая пистолет.

Лилит задала последние координаты в бортовой компьютер и с наслаждением откинулась в кресле пилота, прикрыв глаза. Можно было прийти к выводу, что все не так уж и плохо: рана напоминала о себе только уютной болью где-то под ребрами, а вся команда нерадивых турианских работорговцев уже давно бороздила просторы космоса в качестве орбитального мусора.

Азари с капелькой умиротворения — наверное, во всем виновато мое хорошее настроение, — посмотрела через камеры слежения на небольшую разношерстную команду в кают-компании, среди которой затесался и ее саларианский лекарь. Осталась всего пара часов, и все они окажутся на столь желанной ими свободе, а Лилит сможет со спокойным сердцем продолжить свой путь. Сквозь прикрытые веки медлительными птицами скользили мысли...

Не догадаться о принадлежности Грига к работорговцам смог бы только слабоумный пыжак, особенно если учесть, что свою «часть команды» турианец забирал с Логасири — одного из самых крупных портов батарианских работорговцев. Именно оттуда Лея и покупала ученых для своих «Кристаллов».

Лилит равнодушно относилась ко всему: наркотикам, алкоголю, заказным убийствам и кровавой мести, но вот рабовладение не одобряла ничуть. Ей хватило почти полувека в крепких объятиях Ура, чтобы возненавидеть это пристрастие к абсолютной власти... Одна Богиня знает, с каким удовольствием азари наблюдала, как пули вгрызаются в плоть этих турианских отбросов: она бы все отдала, чтобы повторить эти моменты.

Но еще большим азари бы пожертвовала, чтобы найти Лею. О, ее бывшая любовница проявила чудеса изощренности наркотического ума, оставив ее умирать в их гнездышке, но она недооценила мстительность и желание жить, привитые Иллиумскими трущобами... И когда Лилит найдет ее, вся подконтрольная Тигру часть «Затмения» не сможет сдержать ее ярости.

Лилит заставит Лею пожалеть о ее решении. Обязательно.