Код войны. Часть 1. Двое в горах. Главы IV-V

– Слушай, опять сегодня какой-то идиот устроил пальбу в школе в США. Пятеро погибших, четверо раненых. Пустил себе пулю в лоб после того, как наигрался в тир. Вот, Саня, к чему приводит злоупотребление компьютерными играми…

– Но-но, Михон! Хватит ругать мое любимое развлечение! Неужели ты не понимаешь, что конкуренты издателей игр только и делают, что подстрекают народ. А ведь это не шутки! Это бизнес, наивная ты голова! И хватит уже сидеть в Интернете, пора делом заняться!

Вы подумали, что эти двое сидят дома у компьютера и читают новости в Интернете? Однако, всё было не так. Находились они в довольно необычной обстановке. Вокруг были невысокие горы, солнце уже заходило за вершину одной из них и пускало свои лучи на отвесный склон, у подножия которого расположилась наскоро разбитая палатка. Рядом с ней на складном стуле сидел мужчина лет тридцати в костюме цвета хаки, на кармане которого находился  шеврон с армейской маркировкой. Сам мужчина был широкоплечий и высокий, но его добродушное лицо никак не вязалось с мощным телосложением. Блестящие голубые глаза смотрели в разложенный на коленях ноутбук. Неподалеку на возвышении была развернута наскоро откалиброванная спутниковая антенна, соединенная с ноутбуком. Чтобы наладить такое устройство в полевых условиях, надо было обладать немалыми опытом и познаниями в технике, чем сполна владел другой участник загадочной горной экспедиции.

Он сидел на точно таком же стуле и был одет в такой же костюм, но вы-глядел совсем по-другому. Телосложение у него было совсем не такое мощное, как у компаньона, лицо чаще бывало  строгим, чем добродушным, но иногда по нему проскакивала улыбка – когда хитрая, когда не очень. Во рту он держал сигарету, изредка  делая  затяжку, и было заметно, что эту сигарету он курил уже минут двадцать – видимо, экономил. 

Трудно было понять, кто из этих двоих был главным – разговаривали они на равных, и лишь изредка майор Александр Рыбкин показывал своему другу, капитану Михаилу Кириллову, что он отвечает за операцию и принимает важные решения. 

– Давай, хватит уже новости глядеть. С центром связались, информацию передали, пора заканчивать сеанс связи, – Рыбкин встал и направился по направлению к «тарелке», не трогая сигарету во рту. – Батарею посадишь.

– Ладно, ладно. Но что-то мне подсказывает, что ты это неспроста с каждым днем уменьшаешь время связи, – сказал Михон, выключая компьютер и отключая провода. – Ты чего-то опасаешься?

Рыбкин вернулся на свое место, по-прежнему не трогая потухающую сигарету. Он, похоже, вообще не обращал на нее внимания. Вскоре Рыбкин процедил:

– Я думаю, что нас могут запеленговать – сделать это проще простого.

Михон остановился и с удивленным лицом спросил:

– Запеленговать? Кто? Горные козлы? – он усмехнулся своей шутке и продолжил сматывать провода.

Рыбкин затянулся в последний раз, потом выбросил сигарету и произнес с сарказмом:

– В этом месте без вести пропадает научная экспедиция. На ее поиски отправляют два вертолета, которые тоже без следа одновременно пропадают. Тебе не кажется, что это довольно странное стечение обстоятельств?

Михон, казалось, не заметил слов друга, и продолжил начатую фразу:

– Я не думаю, что здесь все так серьезно. Бандиты, если они существуют, вряд ли обладают нужной техникой для того, чтобы определить наше местонахождение.

– Знаешь, я завидую твоим железным нервам. У меня мурашки по коже, как  подумаю, что  могло случиться с экспедицией? Даже если допустить, что с вертолетами были технические неполадки. И еще кое-что, чего я тебе не говорил…

Рыбкин умолк на несколько секунд. Михон нетерпеливо спросил его:

– Ну же, не томи…

– Знаешь, это место странно на меня действует. Я по ночам не могу уснуть, хотя дома сплю, как убитый.

– Ну и что? Вполне нормальная реакция на перемену обстановки…

– Перемену?! Да мы тут неделю почти мотаемся, черт возьми!

– У тебя дома есть Катя, она тебя и накормит, и напоит…

– Это не аргумент, – Рыбкин ухмыльнулся. – Катя не поит меня снотворным и не поет колыбельных. И ты меня не так понял. Я все время чувствую себя эмоционально подавленным…

– Правда? А, по-моему, ты настоящий псих…

– Ха-ха, с психами так не обращаются, как ты со мной. К ним относятся с опаской и обходят за километр. А ты умудряешься дерзить такому психу с автоматом, как я. Хех…

– А если серьезно, то со мной все в порядке. Я люблю горы…

– Горы и я люблю! Я не против после нашего задания махнуть в Альпы, отдохнуть по-человечески…

– А почему бы, например, не на Кавказ?

– Хватит с меня Кавказа на всю жизнь… Да и с тебя тоже. И не уходи от темы, ладно?

– Ладно-ладно, псих. Только ты первый начал. Давай, рассказывай про свои ментальные проблемы.

Рыбкин пропустил иронию друга мимо ушей. Он задумался, действительно – что с ним не так? Сила, ловкость и реакция все те же, хотя, в деле он их не проверял, голова болит по утрам – с кем не бывает. Плохой сон вполне мог быть следствием перемены места. А эмоциональная подавленность, нежелание ничего делать – вот это был серьезный факт, хотя аргументом он являлся только для самого Рыбкина – Михон считал эти опасения бредом.

Рыбкин размышлял над этим вопросом считанные секунды, а потом сказал другу:

– Иди-ка спать, завтра в шесть снимаемся и идем дальше, – этими словами он окончательно сбил с толку друга, который, было, настроился на рассказ Рыбкина.

– Есть, товарищ майор! – единственное, что пришло в голову Михону.

– Будь ты всегда таким покладистым, цены бы тебе не было! – ответил майор на явный сарказм друга, так как тот уже давно перестал наедине называть своего друга и командира по званию.

Правда, шутить нашим героям оставалось совсем недолго. Вскоре в их жизни наступят тревожные перемены, и их «легкая» операция обернется авантюрой с риском для жизней, принадлежащих не только им…

Рыбкин и Михон познакомились во время службы в Чечне в две тысячи третьем. Тогда Рыбкин служил командиром одного из разведотрядов Федеральных войск. Всего год прошел с той поры, как он окончил академию ФСБ и поступил на службу в главное разведуправление. Как одного из самых способных лейтенантов, его сделали командиром части, размещавшейся в глубине Кавказских гор, отрядили ему пятерых бойцов и дали задание собрать информацию о лидере одной из преступных группировок. У Кириллова же было другое задание, и его группа находилась в двадцати километрах от группы Рыбкина. 

Однажды группа Рыбкина отправлялась на слежку, и он, как обычно, проводил разведку, хотя у лейтенанта имелись детальные карты местности. Засады в тех местах были обычным явлением – террористы, в отличие от федеральных войск, знали горы как свои пять пальцев.  Взяв бинокль, он отправился на одно из возвышений, и принялся осматривать окружающую местность. Точка обзора была выбрана удачно, и детальный осмотр принес плоды – в двух километрах Рыбкин заметил несколько боевиков, сидящих в засаде. Но боевики, устроившие засаду, поджидали не его группу. Рыбкин поспешно спустился и отдал приказ своим людям продвигаться вперед, но тихо и не привлекая внимания. Когда они находились на полпути к засаде, из-за соседнего перевала вышла другая группа российских бойцов, в числе которых был Михон. Их командир старался не снижать бдительности, но стоило ему посмотреть по сторонам, как из засады внезапно выпрыгнули пятеро боевиков. Один из них метким выстрелом убил капитана, командовавшего отрядом Михона, остальные серьезно ранили его товарищей. Рыбкин, увидев такое положение дел, быстро отдал приказы своим, и вскоре бандиты были окружены. Трое из них погибли, остальные лежали раненые на земле – их быстро связали бойцы Рыбкина.

Из своего отряда живым остался только Михон, и то чудом. Один из его товарищей был тяжело ранен, и как Рыбкин ни пытался его спасти, раненый скончался от потери крови. При таких печальных обстоятельствах и познакомились наши друзья. У погибшего капитана на руках были важнейшие данные, и они перешли к Рыбкину. Самого же Михона временно приняли к Рыбкину в отряд.  Гибель товарищей тяжело отразилась на его состоянии, но он быстро нашел новых соратников. За этот подвиг Рыбкину и его команде вручили боевые награды, а самому лейтенанту – повышение по службе: он стал капитаном. 

На следующее задание они с Михоном отправились вместе и выполнили его успешно. Они подружились – Михон серьезно считал, что обязан Рыбкину по гроб жизни, и что когда-нибудь он отплатит своему спасителю той же монетой. Да и самому Рыбкину понравилось работать с Михоном, которого после успешной помощи Рыбкину в его задании, повысили до звания капитана разведки.

Прошло несколько лет. Рыбкин и Михон  все это время не оставались без работы, хотя задания, сопряженные с риском для жизни, им не поручали. Михон всегда был против насилия, а вот Рыбкин скучал по боевым операциям. Михон же пытался доказать, что истинное мастерство разведчика – получать информацию любым путем, кроме насилия, особенно, когда оно может повредить результату операции или угрожать объекту слежения. 

В этом заключалось противоречие наших друзей – сильного, но миролюбивого Михона и ловкого, хитрого и порой циничного Рыбкина, не гнушавшегося разных способов улаживания конфликтов. Хотя, в этом был и свой плюс – иногда требовалось  надавить на нужного человека, и припугнуть его. Зато Михон обладал невероятной проницательностью и был искусен в переговорах и перевоплощениях – в их работе это требовалось в первую очередь. Но, являясь такими противоположностями, герои нашего повествования все же отлично ладили и словно дополняли друг друга.

Однажды в ведомстве стало известно о секретной научной экспедиции по изучению электромагнитных полей на Алтае. Через несколько дней после начала исследований экспедиция пропала. К ее поискам подключили авиацию, но через три часа после вылета два вертолета исчезли с экранов радаров. К делу срочно подключили ФСБ, так как запахло чем-то подозрительным. 

Получив четкие инструкции, Рыбкин и Михон направились в неизведанную местность. Поначалу им казалось, что все закончится быстро, они найдут экспедицию и отправятся домой. Но все оказалось не так просто. Горы явно не собирались показывать им местонахождение экспедиции. Прошла неделя, и наши друзья прочесали львиную долю нужной территории, но не нашли и следа, каждый раз сообщая Центру, что поиски не удались. 

Рыбкин не представлял, в чем может быть причина и решил до конца исследовать местность, которую они знали только по картам со спутника. В некоторых местах вместо прямой дороги их ожидали завалы, которые приходилось обходить, что существенно затягивало поиски. К счастью, провизии в их рюкзаках хватало еще, как минимум, на неделю.

Разведчики получили в свое распоряжение необходимую для связи тех-нику, оружие и боеприпасы – на случай, если придется жарко. Хотя, по словам Михона, лучше было бы обойтись без этого. А вот Рыбкин, похоже, скучал по приключениям, в которых он уже давно не участвовал. 

Его чутье подсказывало, что дело не пройдет гладко, поэтому он тща-тельно маскировал места для привала, выходил на связь только ненадолго. Каждый день он представлял себе картину найденной экспедиции, ее участников: живых или мертвых – в зависимости от настроения. Ночами ему снились странные, порой страшные сны: иногда вспоминались перестрелки в Чечне, которые очень редко снились ему раньше и были отнюдь не самыми приятными воспоминаниями в жизни. 

Порой ему виделись какие-то бесконечные темные коридоры, в которых сновали одинаковые люди, не говоря ни слова друг другу. В такие минуты, даже сквозь сон, Рыбкина посещало странное чувство, что он является одним из них, и  майор сразу просыпался, понимая, что это всего лишь сон. Прошло три дня, прежде чем он предпринял попытку записать свои сновидения, ведь  обычно сны забываются очень быстро. Ранним утром он включал компьютер и, разряжая бесценные батареи, записывал все, что мог вспомнить. С каждым днем они становились все явственнее, и это волновало Рыбкина. Почему-то он считал, что Михон не поверит его «бредням» и не показывал ему записи: он писал их только для себя.

Проснувшись на следующий день в половину шестого, Рыбкин повернул голову в сторону сидящего на вахте друга и задумался: «Почему он не чувствует того же, что и я? С моим разумом явно что-то не в порядке: эти странные сны, убийства… Мне никогда не снилась служба в Чечне, а тут… Словно кто-то выкапывает из моей головы воспоминания, переделывает их и выставляет на показ в таком виде, что я сам поеживаюсь от страха. А эти коридоры? Что же они символизируют? Не верится, что это всего лишь моя разыгравшаяся фантазия. Но если это связано с местностью, то почему не действует на Михона? Надо бы все-таки показать ему записи – может, он видит то же самое, но не хочет в этом признаться?» – с этими мыслями Рыбкин обратился к Михону:

– Нам пора собираться. Но сначала я хочу кое-что тебе показать.

Рыбкин достал компьютер, нашел там свои записи и дал почитать това-рищу. Сам же он вышел из палатки и стал делать зарядку – он не представлял себе утра без упражнений.

– Как интересно, – услышал он голос друга, – зря я тебя не слушал. Говоришь, тебе раньше никогда не снилось ничего подобного? Но со мной действительно все в порядке! Сплю я отлично, мне снится все, что угодно, но только не то, что тебе. На меня это место никак не действует. За исключением, конечно, того, что это горы – тут и воздух чище, и тихо, как нигде…

– Ты все о своем, – сказал Рыбкин, переодеваясь. – А вот я думаю, как бы нам не попасть в передрягу. Слишком все это подозрительно…

– А знаешь, мне тоже становится как-то нелегко на душе. Давай сматы-вать удочки, и в путь!

Такая перемена в поведении друга слегка позабавила Рыбкина. Он взял в зубы сигарету и курил, пока Михон собирал завтрак.

– Интересно, кто знает, что еще нам подбросит судьба? Скучать точно не придется, здесь явно попахивает керосином!

Рыбкин бодрился, говоря эти слова, но в душу майора закрадывался страх – необычное чувство для такого человека, как он. Еще вчера они думали, что быстро найдут потерявшуюся экспедицию – ведь, судя по карте, неисследованных областей осталось на пару дней. Сейчас же друзьям стало тревожно на душе, они позавтракали, собрали все вещи в два огромных рюкзака и отправились в неизвестность, которая и манила, и пугала их.