Горсть Пыли. Глава 52. Потревоженные крысиными шагами

— Как раз вовремя, мать вашу, — отталкиваясь от барной стойки, пробормотала Джек, когда вошел Гаррус. К своему удивлению, он не обнаружил ни одной откупоренной бутылки. — Мне и первых пяти минут общения с этой стервой хватило, чтобы возжелать разнести ее на атомы, и с тех пор это желание только крепло.

И правда, учитывая, как долго Джек находилась наедине с Мойрой Калахан, поразительно, что та все еще была жива. Гаррус, однако, ничего не сказал, стараясь, чтобы ни облегчение, ни разочарование не отразились на его лице. Джек переступила с ноги на ногу, скрестила руки на груди и уставилась на него со смесью неуверенности, раздражения и отвращения во взгляде. В целом, ее выражение не слишком-то отличалось от обычного, разве что неуверенность, проявлявшаяся в положении бровей, была чем-то новым. Кроме того, Гаррус не упустил неприязнь, промелькнувшую на ее лице, когда Аленко прошел в середину помещения, явно давая понять, что он здесь главный. Отца же Гарруса Джек не удостоила повторным взглядом. Если бы это ее сейчас собирались допрашивать, Гаррус бы сказал, что она допустила свою первую ошибку — как раз такие любил его отец.

Прежде чем Гаррус успел мысленно досчитать до трех, его отец приказал:
— Вон отсюда. Сейчас же.

Вернее, слова принадлежали Каиусу Вакариану. Каким бы строгим он ни был, его отец никогда не бывал таким. Перед ними стоял детектив Вакариан из отдела по расследованиям Службы безопасности Цитадели, и он — по слухам, которые, как знал Гаррус, являлись истиной — не одного подозреваемого напугал буквально до того, что они запачкали себя. И даже новичков из состава офицеров. Черт. Пожалуй, даже некоторых ветеранов, хотя они никогда в этом не признаются.

Джек моргнула, и ее губы изогнулись в недоверчивый оскал. Гаррус с напускным равнодушием пожал плечом и отвернулся к окну, будто бы вид, открывающийся из него — на улице снова шел дождь — был куда интереснее всего, что она могла бы сказать.

— Какого хрена? — возмутилась Джек, и ее голос выражал предостережение. Гаррус не был точно уверен, к кому она обращалась: к нему или к его отцу.

Джек практически являла собой гранату, вот-вот грозящую взорваться, но старший Вакариан оставался невозмутимым и непреклонным, взирая на ее ярость с холодным неодобрением. Пришлось приложить некоторое усилие, чтобы сочувственно не скривиться, когда отец добавил:

— Это была не просьба, а я не привык повторяться.

Джек слегка приоткрыла рот, ее брови практически достигли линии волос, а кончики пальцев засияли голубым. Гаррус заметил, что Мойра Калахан слегка улыбнулась, наблюдая за его отцом с признательностью и, несомненно, уже готовя речь, чтобы поблагодарить его за спасение, и чуть не рассмеялся. Джек сделала шаг вперед, поднимая правую руку в атакующую позицию.

— Да? Что ж, я тоже ничего не говорю дважды, когда и одного раза достаточно, придурок. Если ты думаешь, что я выпущу из вида эту стерву после того, что она сделала с Шепард, то тебя ожидает неприятный сюрприз — что-нибудь вроде гребаного биотического апперкота в твою самодовольную...

Аленко тоже поднял руку — не в столь агрессивной манере, но достаточно внушительно, чтобы заставить остановиться Джек, хотя его пальцы и не озаряли вспышки голубого.

— Довольно, Джек. Вакариан.

— Думаешь, я не справлюсь с вами обоими? Только дай мне гребаную причину.

— Ты просто обозленный ребенок, — заметил старший Вакариан. — Здесь не место детям.

— Вы что, мать вашу, разыгрываете меня?

Плечи Мойры начали расслабляться, а улыбка засияла в глазах.

— Ты не поняла, — продолжил Аленко, словно объясняя что-то очень простое кому-то, кто просто не желал этого понимать. — Ты не уходишь. Детектив Вакариан не уходит. — Он смерил равнодушным взглядом Мойру. — Никто не уйдет, пока я не получу некоторых ответов.

Мойра замерла, будто громом пораженная; ее преждевременная улыбка застыла на губах, а затем довольное выражение покинуло ее лицо, словно осыпавшееся стекло. Костяшки ее пальцев побелели, и она поспешила стиснуть кулаки, чтобы скрыть дрожь в руках. Она расправила плечи и вздернула подбородок, но никто, подумал Гаррус, не обратил на это особого внимания.

«Играет на аудиторию, которая уже заранее решила, что ненавидит это шоу», — сказала бы Шепард. Голос, прозвучавший в его голове, был не совсем ее, но достаточно похожим, чтобы Гаррус ощутил болезненный укол в душе. Достаточно похожим, чтобы подумать о том, что взгляд, которым его одарила Шепард, заставил его снова соскользнуть назад, о том, что, возможно, его собственное восприятие реальности столь же зыбко, как и ее. Он медленно вдохнул и не выдыхал до тех пор, пока в груди не начало жечь.

— У меня есть право на адвоката, — высокомерно сказала Мойра с раздражением, заставляющим поразиться тому, как Джек умудрилась так долго держать себя в руках. Гаррус был уверен, что до работы в Гриссомской академии Джек не оставила бы от своей подопечной и мокрого пятна, не испытывая по этому поводу ни малейшего сожаления. И к черту ответы.

К его чести, Аленко не сомневался. Он подошел достаточно близко, чтобы продемонстрировать свой превосходящий ранг и потенциал противника, и низким голосом сказал:

— В обычной ситуации, возможно. Боюсь только, что она таковой не является. И мы с вами побеседуем.

— Я не обязана разговаривать с вами. Я знаю протокол Альянса, а СБЦ вообще не имеет здесь права голоса. У меня будет адвокат. К счастью, у меня есть очень хороший адвокат под рукой. Я хочу увидеть ее.

— К черту это все, — сказала Джек. — К черту тебя, и уж точно к черту адвокатов. Какого хрена ты сделала с Шепард?

Ни Аленко, ни Мойра не обратили на нее внимания. Руки Джек на мгновение полыхнули голубым, но она только закатила глаза и отвернулась, прижимая ладони к поверхности барной стойки, пока сияние не угасло. До Гриссомской академии на это ей не хватило бы самоконтроля. Гаррус прекрасно понимал ее неудовлетворенность, но сдержался, прислонившись к стене рядом с дверью. Он скрестил руки на груди, чтобы ненароком не попытаться физически стереть это самодовольное выражение с лица Мойры. Если уж Джек могла совладать с собой, то и он сможет.

На губах Аленко появилась знающая улыбка, означавшая «не играй со мной, или я отвечу тебе тем же», явно взятая из арсенала Шепард. У него она получилась на удивление правдоподобно.

— Я вижу, что вы находитесь в некотором заблуждении относительно происходящего здесь, миссис Калахан.

Мойра изогнула одну светлую бровь, будто бы Аленко сказал что-то неприятное, и она не могла поверить своим ушам.

— Разве что в той же мере, в какой вы заблуждаетесь насчет того, кто я такая, и как...

— Позвольте мне представиться, — перебил он. — Я Кайден Аленко. — Он не стал садиться, продолжая возвышаться над ней, и ей пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть на него. Гаррус не мог не обратить внимание на ее ничем не защищенную шею. «Знаешь, что еще губительно для бизнеса...». — Специальный корпус тактической разведки. У нас есть все основания полагать, что вы участвовали в похищении и хирургическом вмешательстве в тело одного из наших агентов. В сложившихся обстоятельствах, поверьте, мало кто обладает более обширными полномочиями, нежели я.

Если его слова и напугали ее, то она не выдала этого. Гаррус полагал, что храбрость и глупость похожи во многом, но сейчас готов был признать, что в ее случае это, скорее, первое. Конечно, он не испытывал к ней ничего, кроме неприязни — Шепард редко кого ненавидела, а потому он вполне доверял ее суждению в этом вопросе, но начал подозревать, что в некоторой степени Шепард была обязана твердостью своего характера влиянию этой женщины. Он затруднялся сказать наверняка, необходимость ли была тому причиной или следование ее примеру. Возможно, в конце концов это станет лишь еще одной причиной презирать ее.

Вместо того чтобы начать спорить или разозлиться, Мойра откинулась в кресле, скрестила ноги и провела ладонями по гладкой ткани платья на бедрах. Украшения на ее пальцах заискрились. Ей не хватало разве что бокала шампанского, чтобы дополнить образ великосветской безмятежности. Улыбка вернулась на ее губы.

— Это какая-то ошибка, Спектр Аленко, — сказала она с такой совершенной любезностью, что Гаррус знал, что она насквозь фальшива. Джек прищурилась. Если Аленко и имел какие-то соображения насчет новой тактики Мойры, то он ничем их не выдал. Отец Гарруса стоял позади Мойры, излучая непримиримость — достаточно близко, чтобы казаться угрожающим, но при этом не прибегая к физическому насилию.

— Тогда вы не станете возражать против анализа ваших духов. Свидетели утверждают, что коммандер Шепард жаловалась на запах, а вы, по тем же отзывам, в тот момент стояли рядом с ней. Вы также обеспечите нам доступ ко всему вашем имуществу и активам, а кроме того, выполните все наши запросы относительно вас и ваших людей. Раз уж произошла какая-то ошибка, как вы утверждаете, и вы абсолютно невиновны в каких бы то ни было преступлениях.

— Разумеется, я невиновна, — сказала Мойра. — Похищение? Мой дорогой мальчик, мы спасли ее. И как раз вовремя, должна добавить. — Она вздохнула и начала подниматься, будто бы это заявление только что очистило ее доброе имя. Мойра, однако, забыла о стоящем позади Вакариане, и прежде чем она успела подняться, он опустил ладонь ей на плечо и бесцеремонно заставил сесть обратно. Ее губы скривились от отвращения, но она не стала пытаться уйти от контакта. Джек удовлетворенно улыбнулась — если удовлетворение может выглядеть настолько опасно. Не соизволив даже обернуться к удерживающему ее турианцу, Мойра добавила: — Вы, без сомнения, знакомы с военной бюрократией. К тому моменту, как левая рука решила бы, что правая может действовать, вы нашли бы труп, я вас уверяю. В то время как мне для этого не требовались заполнения бесчисленного количества бумаг и ордеров в трех экземплярах.

— Как удачно, — заметил Аленко, разведя руками и пожав плечами, — что вы оказались в нужном месте в нужное время. Кажется, ваш сын служил в Лондоне. Полагаю, именно от него вы получали информацию?

— Не говорите только, что поступили бы иначе. — Она посмотрела на Гарруса, и в ее выражении он прочитал вызов. Он встретил ее взгляд спокойно, не выдавая никаких эмоций, и в конце концов она пренебрежительно махнула рукой. Это ранило его куда сильнее, нежели ее непокорность, хотя он и постарался не показать этого: он много раз видел, как Шепард отмахивалась от назойливых репортеров и докучливых политиков именно этим жестом. — Посмотрите на это с его точки зрения. Флоты рассеяны по всей системе, связи нет, тут еще этот луч энергии, уничтожающий каждое неестественное существо на своем пути. Он знал, что я обладаю ресурсами, которых у Альянса просто нет. Разумеется, он связался со мной. Он знал, что я смогу сделать то, чего Альянс не сумеет.

— Ну да, ты настоящая гребаная героиня, — рявкнула Джек. — Оставила ее не в себе в одиночестве на том чертовом разваливающемся корабле посреди пустоты с памятью наподобие швейцарского сыра. Просто скажи, куда послать медаль.

— Это было не мое решение, — возразила Мойра. — На данный момент противная сторона нейтрализована.

Аленко качнулся назад на пятках.

— То есть вы признаете, что убили их?

От зловещего, слишком уж деликатного смеха Мойры у Гарруса зачесались пластины. Она подалась вперед, и ее нос подрагивал, как у варена, почуявшего запах крови и желающего убивать.

— Я имела в виду их работу. Я уволила их — абсолютно легально. Вы, конечно же, можете связаться с ними. Уверена, вы обнаружите, что они должным образом раскаиваются в своих деяниях, но определенно живы. Честно говоря, я подозреваю, что один из них вынашивал отнюдь не благородные намерения с самого начала. Возможно, вы сможете выяснить истину, хотя мы и потерпели в этом поражение. — На ее ненатурально гладком лбу появилась морщина. И пусть она выглядела неестественно, однако придавала лицу Мойры выражение сочувствия. — Вы должны понять, я бы никогда не стала обращаться с ней так грубо. Боже мой. Она ведь практически моя дочь.

В отличие от Аленко, Гаррус провел достаточно допросов — как легальных, так и не совсем — чтобы ощутить неприятное перераспределение сил в помещении. Его отец, очевидно, тоже почувствовал это, потому что в его голосе прозвучала неприкрытая угроза.

— Кто-то может задаться вопросом относительно вашего употребления слова «практически», миссис Калахан. — Мойра дернулась, но не посмотрела на него. — Кто-то даже может заключить, что употребляя его рядом с остальными словами, вы сводите на нет попытку изобразить сентиментальность.

Пальцы руки Каиуса, все еще лежащей на плече женщины, сжались, отчего ткань собралась складочками. Мышца на ее челюсти дернулась, и на этот раз Мойра попыталась освободиться. Тщетно.

Аленко использовал краткую передышку, чтобы собраться с мыслями. Сложив руки за спиной, он произнес:
— Мойра. Могу я звать вас Мойрой?

— Я бы предпочла...

— Мойра, — повторил Аленко, прищурившись. — Возможно, где-то там вы влиятельная женщина. Я не сомневаюсь в этом. Но здесь? Вы ничто. Никто. Никто за вами не придет. Вы ведь понимаете это, да? — Единственным признаком ее понимания стали плотно поджатые губы. Аленко кивнул, словно бы она ответила в нужной ему манере. Может быть, так оно и было. — До сих пор я вел себя цивилизованно. Я задавал вопросы, и вы отвечали мне ложью. Я не терплю лжи, Мойра, и я не терплю лжецов.

Безо всякого предупреждения, без малейших голубых искр, которые выдавали Джек, Аленко вскинул руку, поднял бутылку ликера — Гаррус надеялся, что это был омерзительный декстро-бренди — и швырнул ее через все помещение. Бутылка пролетела достаточно близко от головы Мойры, чтобы взъерошить ее тщательно уложенные светлые волосы, прежде чем разбилась о дальнюю стену с резким звуком. Густой запах алкоголя заполнил комнату, сильный, как удар под дых. Спокойное выражение лица Аленко не изменилось, ничем не выдало скрывающихся за внешним фасадом мыслей.

— Я — единственное, что сейчас стоит между вами и всеми остальными в этом помещении, на этом корабле. И только я обладаю властью спасти вас от них. Или же наоборот — стереть все упоминания о том, что они с вами сделают, если ваши ответы и дальше будут разочаровывать их.

Гаррус ждал этого, и потому заметил внутреннюю борьбу, отразившуюся на лице Мойры. В конце концов она слегка опустила голову, и ее выражение стало менее вызывающим.

— Ваша взяла, Спектр, — сказала она. — Вы достаточно ясно обрисовали свою позицию.

— Каковы были ваши планы на коммандера? — ровно спросил Аленко. — И пожалуйста, не надо оскорблять никого из нас, утверждая, что вы просто спасли ее. Спаситель сразу же вернул бы ее на Землю и передал в руки квалифицированного медперсонала. Спаситель не стал бы посылать образцы ДНК и жетоны или заставлять Альянс искать разные подсказки в попытках найти ее.

— Я купила ее, — просто сказала Мойра, словно бы ее слова не были ужасающими, словно бы она обсуждала владение недвижимостью или дорогим аэромобилем. — Она моя. Ей стоит помнить об этом.

Тишина — внезапная, тяжелая и нездоровая — последовала за ее высказыванием. Гаррус продолжал прижимать руки к груди, но не мог остановиться и не стиснуть ладони в кулаки. Губы Джек приоткрылись, словно в безмолвном восклицании. Аленко моргнул, и на этот раз его пальцы осветились голубым пламенем.

— Объясни, — рявкнул детектив Вакариан.

Мойра улыбнулась, и эта улыбка, казалось, ранила, как битое стекло, оставляя рваные раны.

— Она была такой хорошей девочкой. Тихой. Вежливой. Всегда слушала. Запоминала. Боже, она могла бы столько добиться.

Гаррус проговорил прежде, чем успел остановить себя:
— Вряд ли можно назвать список достижений Шепард коротким.

Наверняка взгляд, который Аленко бросил ему, призван был заставить его замолчать, но Гаррус видел, что майор в отчаянии.

— Объясни, — повторил его отец. — Сейчас же.

Волна дрожи прокатилась по позвоночнику Гарруса, и он не был уверен, вызвана ли она холодностью Мойры или яростью его отца.

И хотя это движение стоило ей потери видимости безразличия, Мойра вырвала плечо из захвата старшего Вакариана. Не прекращая движения, она обернулась и поднялась на ноги, всем своим видом демонстрируя презрение и буквально раздуваясь от возмущения.

— Я не боюсь вас.

— А стоило бы, — сказал Каиус. — Если бы вы знали мое отношение к рабству, уверяю, вы бы боялись.

— Рабство, — фыркнула она. — Я вас умоляю. Трижды я вытаскивала эту девчонку из огня, и как она мне отплатила? Молчанием. Непослушанием, открытой враждебностью.

— Что вы имеете в виду, говоря, что трижды спасали ее? — резко спросил Аленко, прежде чем Гаррус сумел заставить голос повиноваться и задать тот же вопрос. — Шепард утверждает, что со дня поступления на службу намеренно избегала контакта с вами.

— Полагаю, сироты представляются вам в романтическом ореоле, хотя на самом деле это совершенно не соответствует истине. Мы открыли ей двери, бросили к ее ногам весь чертов свет. А она наплевала на него. Она наплевала на нас. Потому что она просто неблагодарный ребенок. — На этот раз взмах ее руки был не пренебрежительным, а словно бы рубящим. — И что бы вы там ни думали насчет моих решений, но я спасла ее в прошлый раз, и я настаиваю, что Альянс не смог бы обеспечить ее медицинской помощью в той же мере, не имея доступа к этому кораблю и его доктору. Вы думаете, что обычный полевой медик сумел бы собрать ее воедино? Вы же знаете, чем она является.

— Что насчет второго раза? — спросил Гаррус не в силах скрыть ужаса, прозвучавшего в голосе.

— Но вы и так знаете, — ответила Мойра, улыбнувшись ему своей жуткой улыбкой. То, что он увидел в ее глазах, заставило его пожалеть о сказанном. Но он не мог. Он не мог. — Четыре миллиарда кредитов — очень, очень большие деньги. Где, вы полагаете, «Цербер» взял такую сумму? — Она рассмеялась, и на мгновение Гаррус позволил себе потешиться мыслями о том, что бы он с ней сделал, чтобы уравновесить чаши весов, потому что смерть казалась ему недостаточным наказанием.

«Следуй денежным потокам, — подумал он. — Но мы не сделали этого. Копали недостаточно глубоко». Еще одно важнейшее правило расследований. Еще одна ошибка. Еще один гребаный провал.

— Что насчет Майи Брукс. Ее старания тоже финансировали вы?

— Если не получилось с первого раза, — пробормотала Мойра, — следует предложить кому-нибудь с выдающими способностями и сомнительными моральными устоями огромную сумму денег.

— Но в этом плане не было никакого смысла, — возразил Аленко. — Вы не могли на самом деле надеяться...

Прежде чем он успел договорить, Мойра оказалась внутри пузыря голубого света, а затем ее приподняли над полом и швырнули о стену. Упав на пол, она угодила прямо в лужу ликера, оставшуюся после демонстрации майора. Врезавшись в переборку, голова женщины издала жуткий звук, эхом отразившийся в тишине помещения.

— Черт, Джек, — практически спокойно сказал Гаррус, позволяя себе на мгновение насладиться видом укутанного в атлас тела, потому что визор подсказывал ему, что Мойра всего лишь без сознания. — Мы еще не закончили с ней.

— А я не убила ее, — парировала Джек, оттягивая ворот куртки и глядя на Гарруса с дикой самодовольной ухмылкой. — И не думай, что мне это ничего не стоило.

Аленко вздохнул и провел пятерней по волосам, взъерошивая их.

— Не могу сказать, что нам всем не приходило это в голову, — признал он.

— И все равно, это поступок ребенка, — сделал замечание старший Вакариан, хотя субгармоники в его голосе звучали скорее одобрительно.

— И я сделаю это снова, — заявила Джек, бросая на распростертую фигуру убийственный взгляд. — Гребаный «Цербер».

Гаррус направился было к Мойре, собираясь привести ее в чувство, когда дверь открылась, обнаруживая за собой Грюнта, на лице которого застыло выражение, появлявшееся там всякий раз, когда он говорил о вложенных в его память навыках отрывания пальцев турианцам или сворачивания шей саларианцам.

— Кое-что случилось.

— Тебе не следовало покидать пост, — сказал Гаррус. Аленко снова вздохнул.

— Я оставил за себя протеанина — сияющего и бормочущего о примитивных существах. Кажется, никто не горит желанием его раздражать, — объяснил Грюнт, пожав плечами. — В общем, там женщина. Адвокат, как она сказала. Я бы и сам с ней разобрался, но она привела с собой целый взвод наемников. — Голос Грюнта стал настолько жалобным, насколько это вообще возможно для крогана, и он добавил: — А Шепард велела не устраивать кровопролитие. — Он кивнул в сторону Мойры. — Не то чтобы вы, как я посмотрю, следуете этим правилам.

— А у нее и нет кровотечения, — сказала Джек. — Сильного.

Гаррус покачал головой и поднял руку в свойственной Шепард манере, призывая к тишине.

— Мне нужно больше времени.

— Я выручу столько времени, сколько смогу, — сказал Аленко, приглаживая волосы обеими ладонями. Он хмурился. — Я, может быть, и Спектр, но Совета больше нет. Рано или поздно кто-то сложит кусочки мозаики воедино, Гаррус, и мне бы не хотелось, чтобы это переросло в общегалактический инцидент.

«Слишком поздно», — подумал Гаррус. Вслух же он сказал:
— У нас может не оказаться выбора.

Он изо всех сил старался не обращать внимания на беспокойство Аленко и понимающий взгляд отца.