Не одно и то же

Порой мне кажется, что я ненавижу звезды, но все же провожу почти все свое свободное время на наблюдательной палубе «Нормандии SR-2». Я стою у огромного окна, смотрю на мириады мерцающих огоньков и думаю о том, что ожидает нас завтра. Мы долго ждали этого момента, этой возможности поквитаться, и вот наконец Джокер ведет корабль к базе Призрака. Мне, однако, все равно — я лишь хочу, чтобы все поскорее закончилось.

Все мыслимые и немыслимые приготовления завершены, и мне следует подняться наверх, следует отдохнуть, если получится, постараться набраться сил. Никакая надуманная причина больше не удерживает меня от возвращения в нашу каюту, так что я нехотя покидаю это тихое место.

На пути к лифту я встречаю Гарруса и Тали. Они замолкают на полуслове и в ответ на мой хмурый взгляд опускают глаза.

— Все нормально, со мной все нормально, — привычно говорю я, но они не верят мне. Их отношение ко мне изменилось, и теперь я ощущаю их жалость и отвращение. Лиара изо всех сил старается избегать меня, и я понимаю, почему. Но ей не следует этого делать: другие могут начать задаваться вопросами.

Мы все так устали — от войны, от потерь, ото лжи. Несмотря на успех операции, проведенной в Убежище, несмотря на появившуюся цель, вся команда угнетена, и ты уже ничего не можешь с этим поделать. Больше не можешь.

Я прохожу мимо друзей, и Гаррус хлопает меня по плечу. Как будто он понимает. Как будто в состоянии понять.

Как я согласился на это? О чем я думал? Тогда я говорил себе, что должен это сделать, что это моя обязанность, что я в первую очередь солдат. Разрываемая на части болью утраты душа диктовала свои причины. Но я переоценил свои силы и теперь расплачиваюсь.

Как и всегда в последнее время, я задерживаюсь перед дверью. Страх, какой-то примитивный ужас и желание оказаться как можно дальше от этой каюты волной поднимаются в душе.

Я набираю полную грудь воздуха и закрываю глаза. Внутренним взором я снова вижу вздыбленные плиты перекрытий храма, зияющую пропасть и клубы пыли там, где ты только что стояла. Я трясу головой, открываю глаза и отпираю замок, потому что ничто во всей вселенной, кроме самой смерти, не удержит меня вдали. Насколько это безумно? Насколько ненормально?

Я захожу внутрь, спускаюсь в жилую часть и вижу твою фигуру, умостившуюся на диване. Сердце бьется где-то в горле, и мне кажется, что я задыхаюсь. Твои рыжие волосы растрепаны, и, заглянув в такие родные глаза, я обнаруживаю, что в них плещется тревога и угрюмая решимость. Я всегда с легкостью читал твои чувства, и теперь ничего не изменилось. Это пугает меня. На твоих губах появляется слабая улыбка: ты всегда находила силы на то, чтобы улыбнуться мне. Жгучая ненависть к самому себе подымается из недр моей истерзанной души. Ненависть и отвращение, и презрение.

Я не могу так больше, но не в моей власти что-либо изменить. Я стал заложником обстоятельств, чужой воли и своих чувств. Опасаясь, что все это отразится на моем лице, вырвется наружу, я поспешно сажусь рядом и нежно касаюсь ладонью твоей щеки, а затем, так ничего и не произнеся, прижимаюсь губами к твоим губам. Это всегда помогает, позволяет хоть ненадолго забыть произошедшее в храме Атаме. Отдаться на волю ощущений, забыться, упиваясь твоим запахом.

Я знаю, что нам обоим надо отдохнуть перед завтрашней миссией, но проходит совсем немного времени, и вот уже твое тело страстно вжимается в мое. Я ничего не могу поделать с разгорающимся желанием, да и не хочу, и предметы одежды один за другим падают на пол.

Вселенная тонет в огне, и внутри меня полыхает схожий пожар, грозящий сжечь меня дотла, уничтожить мою душу.

Это не первая наша совместная ночь после твоей гибели, но я все равно не могу привыкнуть к вновь изменившемуся рисунку шрамов и родинок на твоем теле. Наверное, никогда не привыкну, не хочу привыкать. Но я не собираюсь делиться этими мыслями. Руками и губами я касаюсь твоей теплой и так сладко пахнущей кожи, наслаждаюсь твоими ответными стонами. Здесь и сейчас, в полутьме каюты я снова почти убеждаю себя, что ничего не изменилось.

Почти.

Мы движемся в унисон, но даже в такой момент, как этот, сердце сжимается от боли. Даже закрыв глаза и погружаясь в волнующее море чистых ощущений, отдаваясь им без остатка, я не могу заставить себя забыть. С каждой секундой темп все ускоряется, и помещение полно наших тихих стонов.

Словно в издевку, мы и в этот раз достигаем пика одновременно, и я слышу, как мое имя срывается с твоих губ.

***

Я просыпаюсь рано и смотрю на твое такое безмятежное во сне лицо. Боже, я так люблю тебя в этот момент и так ненавижу ее. Это несправедливо по отношению к ней, это чудовищно несправедливо, ведь мы все используем ее, но я ничего не могу с собой поделать. Позже вернутся чувство вины, сочувствие и жалость. Сейчас мне все равно, сейчас мне хочется думать только о тебе и обо мне. О нас. О том, чего нас лишили.

С трагедии на Тессии прошло всего несколько недель, и мне часто кажется, что я схожу с ума. Может быть, так и есть, иначе как объяснить то, что происходит? Порой я забываю, что есть реальность, а порой стараюсь убедить себя в том, что те события мне лишь пригрезились. Насколько проще было бы жить дальше. Но наступает ночь, и я снова вижу, как разверзшаяся под ногами земля поглощает тебя.

Да, это было безумием соглашаться на предложение Лиары и той женщины, что мы подобрали на Горизонте — Миранды. Я не понимал этого тогда, зато знаю теперь. Галактике нужна коммандер Шепард, а мне нужна ты. И пусть весь остальной мир не заметил подмены, но для меня это не одно и то же. Я так заблуждался!

Под моим взглядом она тихонько шевелится и просыпается. Она улыбается мне и мягко целует меня твоими губами; твоими глазами она с любовью глядит на меня из-под полуопущенных век. Твоим голосом она шепчет, что любит меня. И я заставляю себя улыбнуться в ответ, хотя лицо сводит от этого, казалось бы, совершенно чуждого ему выражения.

Уже позже, собираясь, мы обсуждаем предстоящий штурм, и где-то глубоко внутри меня зарождается незнакомое доселе чувство. Мне кажется, что я стою на краю пропасти и, что странно, не боюсь упасть — напротив, что-то побуждает меня прыгнуть, маня обещанием покоя и умиротворения. Кто-то ждет меня там, внизу. Тряхнув головой, я избавляюсь от наваждения и продолжаю облачаться в броню, но теперь меня не покидает ощущение, что этот день станет особенным.

Пальцы покалывает от нервного возбуждения и предвкушения. Может быть, это случится сегодня, может быть, эта битва станет для меня последней? Может быть, вселенная наконец-то сжалится надо мной? Я сыграл свою роль так, как смог. Последние недели измотали меня: я устал от боли, я устал от жизни. Мне больше нечего предложить этому миру, и, видит Бог, я готов уйти.

Зафиксировав последнее крепление брони, я направляюсь к двери. Я готов.