Горсть пыли. Глава 19. Каждый в своей темнице

К тому времени, как жизненные показатели Шепард вернулись в положенную для медикаментозного сна норму, столовая оказалась битком забита членами экипажа. Гаррус слышал их разговоры, хоть, несомненно, они старались вести себя тихо. Когда он наконец вышел из медотсека, дюжина лиц повернулась в его сторону. Собралась почти вся группа высадки. Кортез, Трейнор и еще несколько офицеров Альянса заняли один из столов. Отложив в сторону дыхательные шлемы, Грюнт и Заид сидели в костюмах для работы в открытом космосе. Даже Джокер спустился из кабины пилота и теперь расположился рядом с Соланой, невидящим взором вперившись в собственные ладони.

То, как внимательно его сестра смотрела на пилота, подсказало Гаррусу, что она обеспокоена его состоянием и понимает гораздо больше, чем ей бы следовало. Ему вдруг захотелось отвернуться, но он не стал этого делать, ограничившись едва заметным движением жвал. Шепард бы опознала это выражение как предупреждение, но никто из присутствующих, кроме его сестры, не разбирался в мимике турианцев так хорошо. Отказываясь сдавать позиции, Солана выдержала его взгляд достаточно долго, чтобы дальнейшее промедление могло считаться вызовом, и лишь затем опустила голову. Разумеется, ее мрачные опасения никуда не делись, но она, по крайней мере, промолчала. Пока.

Явика не было среди присутствующих, и Гаррус не знал, считать ли это хорошим знаком или плохим.

Стоило ему посмотреть на Кайдена, как тот поднялся на ноги.

— Я знаю, что ты проходил обучение на полевого медика, — сказал Гаррус. — Нужно наложить шину на запястье Чаквас. Кроме того, она говорит, что у нее нет сотрясения, но я в этом не уверен. В любом случае, она расскажет тебе обо всем подробнее.

Не дожидаясь ухода майора, Гаррус обратился к остальным:
— Что вы нашли?

— Ничего, — пробормотал Грюнт. — Даже прессованного мусора.

Гаррус кивнул, не ожидая иного, но все равно ощутил разочарование.

— Мы с Сэм кое-чего добились, — сказала Тали. — Мы отключили все маскировочные устройства и нашли несколько блоков зашифрованной информации.

— Я думаю, это может быть перепиской, — добавила Трейнор. Как правило, подобные находки вызывали в ней радостное волнение, но сейчас Гаррус слышал в ее голосе только усталость и тревогу. Ее взгляд то и дело останавливался на окнах медотсека. — Точнее сказать сможем после расшифровки. И мы продолжим поиски. Проделанная нами работа была тщательной, но... недостаточно.

Разочарование сменилось проблеском надежды. Но кроме надежды Гаррус испытывал теперь еще одно чувство — гораздо более темное, холодное. После того, чему он только что стал свидетелем в медотсеке, выстрел в голову казался ему слишком слабым наказанием для виноватых.

Ему не нужно было слышать голос Шепард в своей голове, чтобы знать, что она бы не одобрила этих мыслей. Он точно знал, в чем бы выражалось ее неодобрение — он уже видел это раньше. Черт, да он бы левую руку отдал, только чтобы увидеть снова.

«Что мне твои разговоры, когда ты слышишь звук ломающихся снова и снова костей, — обратился он сам к молчащему голосу. — Что мне твои разговоры, когда женщина, которую ты любишь, умоляет о смерти. Это не то же самое, что было с Сидонисом, Шепард, далеко не то же самое».

Вслух же он сказал:
— Отличная работа. А где Явик? Он...

— Отправился в свою каюту, — перебила его Джек. — Мы ни хрена не нашли, где бы ни искали, пока не зашли в то помещение, где обнаружили Шепард. Там он чуть не рехнулся. — Она облокотилась о стену, скрестила руки на груди и смерила Гарруса убийственным взглядом. — Ты собираешься рассказать, какого черта тут произошло?

«Гаррус. Гаррус, пожалуйста».

«Она узнала меня».

— У нее было что-то типа судорог...

— Что-то типа? — перебил Джокер, и Гаррус заметил, как сверкнули его глаза под козырьком бейсболки. Его отросшая и неопрятная борода совсем не скрывала впалости щек. — Казалось, что ее там пытают! И вовсе не теми практически доставляющими удовольствие методами пыток, что используют батарианцы.

— Ты что же, полагаешь, что я знаю больше твоего? — не глядя, Гаррус указал в сторону медотсека. — Ты полагаешь, мне было легче слышать все это, чем тебе?

Джокер стиснул кулаки.

— Но это не твоя вина, что она в этом состоянии. Я виноват.

Гаррус удивленно втянул воздух. Тали пробормотала «Кила» и потянулась к пилоту, но тот отдернул руки, прежде чем она смогла коснуться его.

— Дважды, — добавил он, и его голос дрогнул. — В первый раз мне следовало подчиниться верному приказу, во второй — проигнорировать ошибочный. Хотя теперь уже какая разница, да? Я виноват, а она расплачивается.

«Пусть это прекратится».

— Джокер...

— Мы могли бы быть на месте, мы могли бы искать ее, — продолжал пилот уже практически на грани истерики. Собравшиеся вокруг начали тихо переговариваться. — Мы могли бы добраться до нее первыми, вместо того чтобы целый месяц торчать в гребаных джунглях. Эти придурки никогда бы не заполучили ее.

— Нет, — сказал Гаррус. С этим все разговоры вокруг прекратились, и стало неестественно тихо. Тишину нарушал лишь гул двигателя корабля да доносившиеся из медотсека приглушенные голоса. — Сейчас не время заламывать руки и искать виноватых. Хочешь изводить себя по поводу того, что не в силах изменить? Вперед. Но ты не будешь заниматься этим за штурвалом этого корабля.

Джокер удивленно открыл рот и чуть привстал со своего места. Его лицо покраснело.

— Ты не можешь... это мой...

— Могу, — возразил Гаррус. — И сделаю. Это не обсуждается. Ублюдки, которые сотворили это с Шепард, все еще на свободе, и я намерен найти их и заставить заплатить. Все, кто недоволен моими методами, могут вернуться на Землю на «Империи» и ныть там.

В возникшей тишине заговорила Солана:
— Заставить заплатить или добиться справедливости?

— Как по мне, так это одно и то же, — пробормотал Грюнт, ударяя кулаками один о другой.

— Кораблями класса Каулун управлять довольно просто.

Гаррус заметил, как Тали покачала головой.

Солане не было нужды отвечать словами. Она склонила голову, и весь ее внешний вид буквально кричал о разочаровании. В этот момент его сестра так походила на их мать, что Гаррус едва не сделал шаг назад. Черт, он едва не ляпнул: «Прости, мама, я больше так не буду».

Она ничего не сказала. Гаррус глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Момент прошел.

— Кто-то еще хочет назад? — спросил он. Никто не откликнулся. Гаррус знал, что Тали есть что сказать, но она не станет этого делать на виду у всех. В конце концов, речь шла о Шепард. Заид выглядел опасно довольным — за ним придется приглядывать. — Отлично. Все свободны. Джокер, ты на сутки отстраняешься от работы — отдохни. Затем мы отправимся на Марс. Если даже мне приходится есть и спать, то уж тебе и подавно. Ты отстаешь по обоим параметрам. Если только увижу тебя в рубке, то пересажу на «Империю» и запру тебя там.

— Есть, сэр. — Это было самое недовольное согласие с его приказом, которое ему только приходилось слышать, но это все же было согласие. Не так уж мало.

Гаррус не стал задерживаться. Еще раз заглянув в медотсек через окно, он удостоверился, что у Кайдена все под контролем, с помощью датчиков визора убедился, что жизненные показатели Шепард по-прежнему в порядке, и направился на инженерную палубу.

***

Гаррус понял, что что-то не так, когда Явик сразу же не пожаловался на его присутствие. Никаких тебе «в моем цикле ждали, пока на стук в дверь ответят» или «ты еще более надоедливый, чем азари, турианец — вечно со своими вопросами». Протеанин стоял, тяжело опираясь на покрытый жидкостью стол, и едва поднял голову, когда Гаррус вошел.

— Ты хочешь знать, что я почувствовал, — сказал Явик без предисловий. Его акцент каким-то образом звучал сильнее, а дрожащий голос наполняли такие эмоции, что Гаррусу не хотелось подыскивать им названия. — Я бы... не стал тебе рассказывать, но знаю, что ты этого не позволишь.

Постаравшись взять под контроль собственные эмоции, Гаррус прислонился к стене, скрестил на груди руки и пристально всмотрелся в протеанина. Явик поднял взгляд, кивнул и снова опустил голову.

— Это было... — Явик прижал руку к голове, и Гаррус не знал, что его тревожило больше: то, насколько незнакомой и пугающей была эта поза, или то, что протеанин, очевидно, не мог подобрать слова. — Разум коммандера довольно хорошо упорядочен. Для примитивного создания. Но на том корабле, в том помещении это был хаос.

Явик опустил руки и встряхнул их, словно они причиняли ему боль, а затем начал шагать взад-вперед. Он трижды пересек каюту, но так и не поднял головы.

То, что что-то настолько занимало протеанина, что он до такой степени погрузился в себя, нервировало Гарруса: никогда прежде, кроме как когда того требовала тактика Шепард, Явик не поворачивался к нему спиной.

— В... моем цикле, — начал он снова, наконец остановившись, — мы тоже столкнулись с таким явлением, как одурманивание. Нам лучше удавалось выявить... вмешательство.

— Знаю, — сказал Гаррус, стараясь не дать нетерпению и беспокойству прокрасться в его голос. Впрочем, его попытки наверняка обречены на провал — Явик, скорее всего, прекрасно чувствовал его состояние, каким бы ни был механизм, позволяющий ему это. — Я встречался со Стражем на Илосе, с Местью на Тессии — они оба были запрограммированы таким образом, чтобы выявлять присутствие одурманенных. — Он замолчал, ожидая, что Явик продолжит, но когда тот промолчал, добавил сам: — Ты... ты же не думаешь всерьез, что Шепард одурманена?

— Нет, турианец, — со слабой насмешкой ответил протеанин, но этого было недостаточно, чтобы успокоить Гарруса. — Жнецов больше нет. Это не одурманивание, я точно знаю.

— Я слышу за твоими словами «однако же», Явик, и мне это не нравится.

Протеанин поднял руку, и вокруг его стиснутой в кулак ладони вспыхнуло биотическое пламя. Спустя мгновение он разжал пальцы, и вместо того, чтобы пробить дыру в противоположной переборке, всполохи зеленой энергии просто растаяли. Гаррус практически сожалел об этом.

Когда же Явик наконец заговорил, тон его голоса заставил его внутренне содрогнуться.

— То, что с ней сделали, не одурманивание, но это неестественно. То помещение... Турианец, радуйся тому, что не обладаешь моей способностью видеть. Даже сейчас я слышу ее крики.

«Пожалуйста, не заставляй меня возвращаться назад».

— Кто стоит за этим?

— Я не знаю, — ответил протеанин. — Ее боль... боль затмила все остальное. Следы других похожи на шепот. Ее память запутана, представляет собой бесчисленное количество слоев необъяснимых переживаний и событий, абсолютно не связанных между собой. В том помещении что-то истинно, что-то ложно. В том помещении она ребенок, молодая женщина, полная надежд и отчаяния. В том помещении она горит.

Явик снова резко опустил руки в воду, словно и они горели.

— Я бы сделал больше, если бы смог, турианец. Дело не только в том, что они сотворили с ней. Она боец, она заслуживает достойную битву или же, если суждено, достойную смерть. Каковы бы ни были их цели, от них разит обманом. Это не одурманивание, но, как и фокусы Жнецов, их деяния двуличны. Я прослежу за тем, чтобы они заплатили за это.

«Я намерен найти их и заставить заплатить».

— Что ж, мы добьемся справедливости, — сказал Гаррус, повторяя слова сестры.

Явик натянуто улыбнулся недоброй улыбкой.

— Можешь называть это как хочешь, турианец, но результат будет один: они умрут.

Чтобы отвлечь себя, чтобы не начать спорить, чтобы не соглашаться, Гаррус достал контейнер, содержащий темный волос, который он нашел на корабле.

— Ты сможешь сказать что-нибудь об этом?

Несколько секунд Явик смотрел на находку, медленно моргая. Затем, снова сполоснув руки, потянулся за ней. Гаррус и прежде испытывал трудности с толкованием протеанских эмоций, но сомневался, что когда-либо видел подобное выражение на лице Явика. Это не было яростью, или кровожадностью, или жаждой мести, имевшей место несколько секунд назад. Это не было заносчивостью или снисхождением.

— Как и все в том помещении, этот предмет полон воспоминаний Шепард. Хаотичных, разрозненных. Это... странно. Но через этот хаос я чувствую... надежду. Человеческая женщина. Коммандер снова и снова вспоминает о ней. В ее воспоминаниях эта женщина облачена в броню. Бело-розовую. Коммандер чувствует сожаление. И... горе. Но я не знаю этой женщины, ее сущность незнакома мне.

— Бело-розовая броня? Ты... ты говоришь об Уильямс? — Гаррус покачал головой, глядя на темный волос, все еще зажатый в пальцах Явика. — Это невозможно, она погибла несколько лет назад.

Частичка обычного отвращения вернулась на лицо протеанина.

— Я не говорил, что эту женщину зовут Уильямс. Только, что растревоженный разум Шепард сосредоточен на ней. Может быть, она лишь была похожа на нее. Может быть, это вообще неважно.

— Что-то знакомое среди чужого, — вздохнул Гаррус с разочарованием. Не то чтобы он ожидал, что Явик попробует на вкус, или на ощупь, или понюхает и сразу же назовет ему имя и координаты, но...

Но Уильямс была мертва, и мучители Шепард сломали ее до такой степени, что сумели стереть свои следы даже из ее памяти, да еще так успешно, что гребаный протеанин не в силах был им помочь.

— Турианец, — добавил Явик, возвращая волос в контейнер и потягивая его обратно Гаррусу. — Мысли о тебе оставались отчетливыми дольше всего.

— Э... Спасибо, — пораженно ответил Гаррус, тогда как на самом деле имел в виду: «Если бы только я пришел за ней раньше».