Призрак прошлого. Глава 2. Интелюдия 1

Новая Цитадель немногим отличалась от прежней, за исключением Зала славы. Это был большой круглый и ослепительно белый зал. В средней его части стояла «Нормандия SR-2», и когда Гаррус на нее посмотрел, он не поверил своим глазам: казалось бы, не так давно побитый и покореженный корабль теперь стоял такой сияющий, словно птица Феникс, возрожденная из пепла. И теперь так величественно возвышался к небесам. Гаррус стоял и вспоминал, как первый раз после Омеги он зашел на борт, как часто она приходила к нему и они болтали — порой это длилось часами, как первый раз он пришел к ней в каюту. 

Он как будто искал какой-то образ себя самого в растворившей его любви к Джейн. Однажды вечером на Нормандии, когда Гаррус оказался в каюте Джейн, он знал, что если поцелует эту девушку, то навсегда свяжет себя с ней, и он замер и ждал, ждал еще насколько мгновений. Он знал, что после этого навсегда утратит божественную свободу полета мысли. Эта любовь изменит его судьбу навсегда. И он поцеловал ее. От прикосновений его губ она расцвела, как цветок, и воплощение совершилось. Гаррус понимал, что для него влюбиться было большой ошибкой. Он понимал, что если потеряет ее, то больше никогда не сможет стать прежним. 

Он вспоминал о своей юности, о судьбоносной встрече с Джейн, о войне, о том, как поступил на службу на Нормандию. Он вспоминал, как влюбился в нее, не зная, насколько необыкновенной может быть девушка. С каждой минутой он влюблялся в нее все сильнее, он спланировал свою жизнь с Джейн и рассчитал, как жить вместе. Все, что он делал, было только ради нее: он выжил после смертельного ранения, выживал в боях со Жнецами и все, все это было только ради той единственной, без которой вся его жизнь — лишь сон. Сон длиною в вечность… 

Гаррус стоял напротив памятника, утопленный в горести воспоминаний прошлого, которые он так старательно не хотел отпускать. Церемония открытия была уже в самом разгаре, молодые курсантки пламенно произносили речь и пели гимн своей академии. А он стоял и смотрел, не вникая ни в одно слово, да и зачем? Вакариан знал о войне не понаслышке. Это была пышная церемония, все представители галактики собрались здесь сегодня чтобы почтить память Джейн Шепард, первого человека, ставшего спектром, героини, которая, не жалея себя спасла всю галактику, той, что отдала жизнь за мир и процветание всех тех, кто здесь присутствовал. За своими размышлениями он не заметил, как пришло время выступать. Вся команда Нормандии собралась сегодня здесь, и теперь публика ждала, когда же великие герои выступят перед ними. Первой вышла Самара, она рассказала, как познакомилась с Джейн, как они стояли спиной к спине в битве с коллекционерами… Она говорила все это, а Гаррусу становилось все больнее и больнее. Осознание того, что он больше никогда не сможет прикоснуться к ней, сжигало его изнутри. 

Из легкого ступора Гарруса вытащил знакомый и властный голос.

— Что же, пожалуй, тоже выскажусь. Если кому не известно, я — Ария Т’лоак. С Шепард я знакома не так долго как вы и членом ее команды не была, о чем и не жалею. Но я точно могу сказать, что она была сильной. Сильной духом и телом. Я отчетливо помню первый день нашего знакомства: она прилетела на Омегу в поисках Архангела и доктора Солуса. Помню, как удивилась списку разыскиваемых ею личностей. Больше всего меня поразило ее упорство. Даже не смотря на то, что на Архангела охотились все наемники Омеги, она пошла в самое пекло, только ради того, чтобы притащить задницу этого турианца к себе в команду. Верно, я говорю, Гаррус? — с ухмылкой на лице Ария кивнула в сторону турианца. 

В этот момент весь зал посмотрел на Гарруса, и ему от этого стало не по себе. Единственное, что он смог выдавить из себя, это только кивок. Ария продолжила свою речь, а Гаррус вновь погрузился в раздумья. Церемония шла, и вот очередь дошла до Вакариана. Он подошел к трибуне и замер. Что ему сказать, о чем поведать? Он стоял и просто молчал собираясь с мыслями. Наконец, он начал:

— Многие знали Джейн, как командира, солдата, героя. Но никто не знал ее так, как знал я. Она была необыкновенной женщиной, чуткой и понимающей. Все мы на Нормандии были одной семьей. Помню, как мы помогали кроганам с генофагом, всю миссию она держалась и ни разу никому не показала, насколько была изнеможена. Как она страдала, когда погиб Мордин. Добрая, нежная, хрупкая и очень сильная духом. Когда все переставали надеяться, она давала надежду, когда теряли силы — веру… Джейн их возвращала. Шепард была прирожденным лидером. Она всегда произносила воодушевляющие речи, всегда говорила, что справится, что мы справимся. Так было и на Земле. Последний рубеж, казалось бы, что может быть проще? Перед нашим отрядом стояла задача добраться до луча и попасть на Цитадель, чтобы открыть ее и пристыковаться к Горну. Мы мчались вперед, когда Жнец начал по нам стрелять… Я помню, как Джейн побежала вперед. Жнец выстрелил в бронетранспортер, ехавший перед нами, от луча он взмыл вверх. Джейн с легкостью проскочила под ним, я и Явик попытались увернуться от летящей махины, но нам не удалось. Меня сильно ранило, и Джейн вызвала Нормандию… Помню ее последние слова: «Я справлюсь…» И она справилась… Именно благодаря ей мы сейчас стоим здесь… И именно благодаря ей… — ком подступил к его горлу, он больше не мог говорить. 

На помощь к нему пришла Тали:

— И именно благодаря Джейн Шепард мы можем быть уверены, что нашим детям не угрожает опасность полного уничтожения, — продолжила девушка. 

Повернувшись к Гаррусу, она тихо шепнула ему:

— Все нормально, можешь идти, я продолжу дальше. 

После этих слов турианец молча удалился. 

Гаррус стоял у барной стойки, держа в руках стакан бренди. Он не хотел его пить, просто стоял и смотрел на него, окутанный тяжелыми воспоминаниями, не замечая никого, как вдруг перед ним возник призрак. Дух той, кого он потерял навечно, обреченный скитаться на этой грешной земле. Он не верил своим глазам, этого просто не могло быть. Но это была она. Ее черные как смоль волосы, глаза цвета морской волны, улыбка, полная неиссякаемой ободряющей силы. Он видел Джейн Шепард. Словно в бреду, окутанный туманом желания коснуться ее хотя бы на секунду, он хотел подойти к призраку, к плоду своего воображения, такому близкому и в то же время так далеко находившемуся от него. Казалось, что еще немного, совсем чуть-чуть, и он сможет коснуться ее, прижать к себе и в этот раз он никуда ее не отпустит. Но за всем этим он и не заметил, как уже стоял окруженный студентками Биотической Академии. Они окружили его, громко крича и протягивая к нему руки. Он смотрел на них и не понимал, чего они от него хотят, он был сосредоточен на духе. 

— Ты же Архангел, ой прости, я имела в виду Гаррус Вакариан. Я тебя люблю, ты мой герой! — тонким писклявым голоском говорила девушка, всучивая ему свой номер телефона. 

— Ты такой милый. Я хочу быть только с тобой!

— Нет, это я хочу быть только с ним, уйди отсюда! 

И в эту секунду Вакариан увидел, как одна девушка заносит полыхающую синим пламенем руку на другую. Он схватил руку незнакомки и резким сильным движением отдернул ее.

— Хватит! Посмотрите на себя! — зло крикнул турианец и пошел прочь. 

Стоило ему сделать пару шагов, как он почувствовал, как кто-то хватает его за плечо. Это была девушка, невысокого роста, та самая, чью руку он одернул.

— Ты свинья. Я тебя ненавижу, — сказала девушка, после чего развернулась и ушла. 

В недоумении от происходящего он поднес бокал бренди ко рту и хотел его опустошить, как снова увидел призрак. Она шла к нему, мягко и так неуверенно делая шаг за шагом, девушка приблизилась к нему в плотную, так что турианец чувствовал ее запах, это были фиалки, точно такой же, как и у Джейн. Гаррус почувствовал, как неконтролируемая дрожь пробегает по телу, и становится трудно дышать. 

— Гаррус Вакариан, я приношу извинения за поведение моих сокурсниц. Просто вы для них — живой идол. Пожалуй, они ваши самые ярые поклонницы. Прошу прощения за мою бестактность, я Линда Крэйсли. Я подошла, чтобы сказать, что я сочувствую вашей утрате, вам, конечно же, уже надоели все эти сочувственные речи и слова, но мне искренне жаль, что вы потеряли ее, — спокойно говорила девушка.

Единственное, что турианец смог выдавить это:

— Спасибо. 

Ему было сложно поверить в то, что он видел. Внешне это была его Джейн, та же интонация, те же манеры, та же мимика, даже голос был такой же мягкий, как у нее. Все, что он видел в этой девушке, было и в Шепард. 

— Если я могу вам чем-то помочь, только скажите. — девушка протянула руку к его карману и что то в него положила, но турианец не придал этому значения. 

Он просто смотрел на нее, не в состоянии даже вымолвить слово. Все, что мог турианец, это лишь стоять, ловя каждое ее движение.

— Гаррус, что с вами? Вам нехорошо?

— Нет-нет, все хорошо, Линда. Простите, но мне пора идти, — с этими словами Вакариан ушел. 

Он просто шел по улицам Цитадели и пытался проанализировать весь сегодняшний день. 

Цитадель закуталась в звездное покрывало сумерек, воздух был пропитан запахом сырости. На Гарруса такая атмосфера наводила тоску. Наверное, потому что он и сам был на нее похож: такой же мрачный и пасмурный. «Это не она, такого не может быть» — думал он, следуя темными улицами Цитадели, «Ты так на нее похожа, о, духи». Его рука невольно потянулась к карману брюк, где нащупала маленький листок бумаги. Удивленный его появлением, он вытащил его из кармана и взглянул на него. Это был номер Линды. 

Он шел по старому, давно знакомому району Цитадели, где улицы освещались фонарями, похожими на фонари земли. Кое-где стояли сержанты СЦБ в темно-синих формах, подозрительно оглядывая прохожих. Странное очарование распространял старый район Цитадели. Тут не было подавляющих своими громадами небоскребов, не было кричащей неоновой рекламы, не было толп без умолку говорящих людей… 

Наконец Гаррус достиг невысокого дома, эта была гостиница. Он зашел внутрь и заказал номер. Оказавшись в номере, он сразу же подошел к бару и налил себе выпить, но только он поднес бокал ко рту, как увидел отражение Джейн в висящем напротив зеркале. Он сжал бокал, и тот треснул в его руке. 

— Почему? Скажи мне, почему ты меня оставила?!- бессильно сказал турианец.

— Гаррус, мой милый Гаррус. Я не оставила тебя, нет… Ты как никто иной должен понимать меня. Любимый, перестань так мучиться. Ты думаешь, я для этого так долго сражалась, чтобы видеть, как ты себя мучаешь? Остановись, хватит… Уже десять лет прошло, ты не должен так себя истязать. Начни жить заново, любимый мой, ты же знаешь, что мы с тобой встретимся там, по ту сторону в баре. Я всегда буду ждать тебя там, и любить тебя, но сейчас я прошу тебя, ради меня, живи дальше… — с этими словами дух той, которую он так любит, исчез. 

Он проделал длинный путь, так близко подошел к своей мечте, что она уже не могла ускользнуть от него, но он не знал, что она уже осталась позади. Гаррус верил в зеленый огонек, в счастливое будущее, которое год от года становится все тусклее, оно ускользает от него, но это не имеет значения, ведь завтра он побежит еще быстрее, протянет руки еще дальше, и в одно прекрасное утро он даже… 

Словно лодки, мы все пытаемся пробиться сквозь настоящее, но нас безжалостно относит в прошлое. Все дальше и дальше от того, чего мы так страстно желаем. Все, что желал Вакариан — снова быть рядом с Джейн, и вот судьба дает ему ее, она дает ему Джейн. Пускай не ту, что он помнит, пускай не Шепард, но девушку, так ужасающе на нее похожую, а он, вместо того что бы ухватиться за этот шанс, упускает его. И он ускользает от турианца, с каждой минутой все быстрее и быстрее, не давая шанса вернуть его.

***

Историю Линды нельзя назвать длинной, и те, кто знают ее полностью, могут сказать, что она весьма заурядна, другие же припадут в ужасе, а третьи просто меланхолично и безынтересно махнут на нее рукой. Быть может, так оно и есть, но все это лишь для окружающих. Для нее же прошлое кажется подобным падению в пропасть, из которой ты не в состоянии выбраться без заботливых и любящих рук. 

Линда родилась в одной из колонии людей, на Иден Прайм. Своего отца девушка не знала, жила она с мамой в простом и уютном доме, какими была населена практически вся планета. В детстве Линда ничем не отличалась от других детей, до определенного момента. Мать девушки никогда не рассказывала ей об отце, поэтому она о нем ничего не знала. Когда Линде исполнилось 14 лет, ее мать познакомилась с мужчиной, его звали Джерри Колин — весьма приятной наружности немолодой мужчина. Как и все подобные истории, эта тоже начиналась хорошо. Джерри был безупречен, он элегантно ухаживал за мамой девушки, при этом, не забывая баловать и Линду. Жизнь текла своим чередом, она закончила школу. Через три года после знакомства с Джерри мать Линды вышла за него замуж, и они вместе с Линдой переехали на Омегу. Как говорится, если что-то хорошее длится слишком долго, то обязательно наступит черная полоса. Так и случилось. Мужчина стал долго пропадать на работе, ни мать, ни Линда не знали, где он работает. Правда, Джерри всегда приносил домой хорошие деньги, которые с лихвой окупали все ненужные ему вопросы. Мать Линды нельзя было назвать безалаберной, скорее, она была легкомысленной. Ее не интересовало, где и кем работает муж, в основном эту женщину заботило только собственное благополучие. Этакий экземпляр эгоистичной и безразличной матери.

Жизнь текла своим чередом. Линда становилась старше. Хрупкая черноволосая девушка с необычайно большими, глазами цвета морской волны. В глазах ее всегда горел огонек, такой ободряющий и понимающий тебя настолько сильно, насколько тебе было это необходимо. Казалось, что это единственный человек, способный понять тебя так, как ты сам себя понимаешь. Словно бутон прекрасной розы, наполняющийся неописуемыми красками от теплых и нежных солнечных лучей, девушка расцветала на глазах. И все это вызывало необыкновенный интерес у бойких ребят, которые то и дело толпились вокруг нее, порой даже не давая пройти. Таким вниманием ее не обделил и отчим. 

Как интересно получается. Люди по натуре своей не созидатели, а разрушители. И самое страшное, что они разрушают прежде всего самих себя, искривляя и искажая свою, когда-то чистую и невинную, душу, превращая ее в обожженный уродливый осколок своего собственного отражения. Им как будто необходимо разрушать все прекрасное и невинное, которого и так мало осталось в этом мире, истязать, растоптать, превратить все в себе подобное, ужасающе искривленное. Стоит только появиться рядом с ними девственной, нетронутой болью, огорчениями и муками душе, как они бросаются на нее. Разрывая на части, испепеляя болью, они рвут ее, словно пытаются подавить в себе некое подобие зарождения чего-то прекрасного, божественного… Все это ужасает и отвращает, одновременно заставляя сердце биться в бешеном ритме от горести и злости. 

Так же произошло и с Линдой. Девушка вернулась домой после небольшой прогулки с друзьями и первым делом она хотела принять теплый душ. Зайдя в квартиру, она никого не обнаружила, кроме своего отчима. Как и всегда, приветливо поздоровавшись с ним, она направилась в ванную комнату. Последнее время Линда стала замечать, как Джерри смотрел на нее. И это был отнюдь не любящий взгляд отчима. Ее тревожило это, но она не придавала этой мысли особого значения. Она была доброй и отзывчивой девушкой, с невинной чистой душой, которая верила, что все люди хорошие. Зайдя в ванную комнату, Линда включила душ и начала раздеваться. 

Джерри, не отдавая отчета своим действиям, проследовал за девушкой. Когда мужчина подошел к ванной комнате, то увидел, что дверь не была заперта. Не контролируя себя, он смотрел, как она расстегивает пуговки на своей кофте, которая так плавно начинала скользить по ее нежному молодому телу. Он смотрел, как она заходит в душ, как тонкие струйки теплой воды скользят по ее шее, плавно стекая к груди и спускаясь все ниже. Мелкая дрожь пробегала по его телу, его наполняло нарастающее возбуждение, и он не мог больше его терпеть. 

Он ворвался к ней. Так безжалостно сильные мужские руки начали срывать лепестки этого чарующего своей красотой и невинностью цветка. Истязая его, топча всю невинность и чистоту души он разрывал, обжигал это прекрасное создание, превращая в нечто искореженное, побитое и растоптанное. Теперь это душа стала такой же циничной и покалеченной, как и он сам. Джерри превратил это отражение души в растоптанный, искривленный осколок. Который еще нескоро сможет стать прежним, а, быть может, и вообще никогда. Теперь некогда прекрасная цветущая роза начинала увядать. 

Он понимал, что теперь, то, во что он превратил девушку, не станет прежней, она не будет молчать и его идеальный мир рухнет как карточный домик. Мужчина взял тело девушки и направился к батарианцам, которые были хорошо известны как работорговцы. Он просто продал ее как использованный и ненужный предмет. Его не волновало ее будущее, как и она сама. Джерри получил все что хотел, даже больше. Он не просто убил в ней то самое добро, которого порой так не хватает, он убил в ней ту божественную и чистую душу, которая больше никогда не вспорхнет, озаряя своей добротой и любовью.

Теперь он останется безнаказанным, несмотря на все свои деяния. Мужчина привык выходить сухим из любой ситуации. 

С тех пор прошло уже четыре года. Линда поступила в Гриссомскую академию. Все курсанты здесь были как одна семья, они помогали друг другу. Любовь и доброта творят поистине великие чудеса, та истерзанная и растоптанная роза вновь ожила, став еще прекрасней. 

Девушка стояла напротив зеркала и видела в нем кинопленку своего прошлого, которое порой так яро ее преследовало. Она вспоминала нежные и теплые руки турианца, который освободил ее от рабства, вспоминала его бездонные голубые глаза, его бархатный голос, который говорил, что все еще наладится. Она стояла и просматривала этот фильм, эти призрачные воспоминания из прошлого. 

И ведь и в правду все наладилось, она стала одной из лучших студенток академии, которым удостоена честь открывать памятник в честь той, чье имя вселяет гордость в сердца людей, той, чей корабль бесстрашно вел всю флотилию галактики в последней бой, той, что без страха и сожаления отдала жизнь, за процветание будущих потомков — Джейн Шепард.