Post scriptum. Очерк второй. Глава 20

Из-за гор медленно и умиротворенно поднималось ярко-красное восточное солнце; окно в президентском дворце было настежь распахнуто, и морозный февральский ветер бесцеремонно врывался в роскошный кабинет главы государства, угрожая находившимся там людям неприятными последствиями. Но Рихард Кройс не обращал на сквозняк никакого внимания и даже стоял у самого окна, опираясь ладонями о подоконник и любуясь открывающимися видами. Вокруг был Тегеран; летающие повсюду аэрокары очень странно смотрелись на фоне архаичных персидских домиков. Вдали виднелись возвышающиеся минареты мечетей, а в воздухе грустно повисало пение муэдзина. Болезненный от бессонных ночей взгляд президента с наслаждением скользил по отрывающейся панораме. Кройс, морща лоб, внимательно прислушивался к непривычным звукам. Как человеку, двадцать лет проработавшему в колониях, ему было странно вновь слышать эти мотивы.

— Поначалу все никак не мог привыкнуть, — не отрываясь от пейзажа, говорил он стоящему позади Экстрёму. — Персы молодцы, совершенно не отрываются от устоев, несмотря на общий контекст человеческого бытия. Вот этот муэдзин, который сейчас поет на весь Тегеран, не только зазывает на молитву правоверных и мешает спать всем остальным, но и показывает всем инопланетянам, что у человечества есть свой стержень. Он далеко не универсальный и даже очень специфический, но все равно, сам факт его наличия говорит о возможности выработки единого механизма взаимодействия между нами, основанного на устойчивых стереотипах поведения каждого земного народа и общих культурных аспектах. Ни одна из рас Млечного Пути не подходила к космической эре в таком состоянии, как мы. И в этом отнюдь не наша слабость, как считают некоторые, а только достоинство.

— Вам бы окошко закрыть, — не обращая внимания на речь президента, беспокоился и.о. министра обороны, — простудитесь.

Хмурясь, Кройс закрыл окно, подошел к рабочему столу и, достав из верхнего ящика свежую газету, бросил ее на видное место.

— Они называют меня диктатором, — кивнул он на заголовок, — не понимают дураки, что нельзя человечеству жить по-старому; нас задвинут и сомнут их же кумиры и вот тогда, действительно, для большинства людей будет очень актуален «Цербер», потому что это самый простой выход из любой ситуации. Вот и будем мы кидаться из крайности в крайность, пока порядок на улицах не начнут наводить не похожие на нас, но очень эффектно выглядящие товарищи. ВКС нужны победы, а эти люди, которые сейчас мутят воду на орбите, не способны ее достигнуть. Как вы считаете?

С этими словами Кройс требовательно посмотрел на Экстрёма. Вопрос был, конечно, провокационным, и исполняющий ообязанности министра очень не хотел на него отвечать, но уклониться или юлить он сейчас тоже не мог. К тому же, как боевой офицер и прагматик, он прекрасно понимал необходимость перемен, а предложенные Кройсом меры, хоть и были слишком резкими по современным меркам, в полной мере отвечали интересам Альянса. Для него вопрос стоял просто: по пути ли ему с президентом или пора уходить в оппозицию.

— Я считаю, что ваша задумка оправдана и выполнима. Но с такой точкой зрения не согласен адмирал Беллуччи; он считает, что в Траверсе необходимо ограничится усилением пограничных гарнизонов и патрулей, а также вступить в активное взаимодействие с турианцами и саларианцами в тех регионах, где это взаимодействие возможно.

— Взаимодействие возможно, но оно не будет эффективно, поскольку нашим союзникам сначала надо обеспечить свою безопасность, а нам они будут помогать по остаточному принципу, — мгновенно парировал Кройс. — С единственным конкретным предложением обращается Адмиралтейство, но оно предлагает предоставить ему наши военные базы и возможность мониторинга нашего космического пространства. Ну, мы пока не элкоры, чтобы на такое соглашаться.

— Он знает вашу позицию, но все равно придерживается своей точки зрения.

— А я не буду его переубеждать. Если он не согласен с моей политикой, то следует освободить его от должности. У вас есть кандидаты не его место?

— Да, я могу предложить, Ватцингер.

— Хорошо. Я подпишу указ об отставке начальника Генерального штаба, а вас тогда утверждаю в должности министра обороны. Делайте что хотите, но чтобы к апрелю флот был готов вступить в системы Термина.

Для большинства людей такая бескомпромиссная резкость действительно была похожа на репрессии. С вступления Кройса в должность, вся политика правительства по отношению к флоту просто перевернулась с ног на голову; служащих, которых так старательно удерживало Временное правительство и новое министерство обороны, теперь отпускали без всяких церемоний; практически в один день флот лишился больше половины младших чинов, но этим дело не ограничилось. С кораблей начали снимать сильно болтливых и несогласных офицеров, ставя их потом на административные должности или отправляя в какие-нибудь далекие гарнизоны. Те представители высшего командного состава, которые сильно мешали своему начальству и позволяли себе публично критиковать новое правительство, освобождались от занимаемых должностей и назначались на места, не связанные с реструктуризацией. Конечно, не обходилось без скандалов и громких дел; после решения президента Доменико Беллуччи отказался от должности командира Скилианского сектора, уволился из вооруженных сил и, вступив в «Свободное человечество», стал личным советником председателя партии по военным вопросам. По такому пути шли многие авторитетные люди и по мере того, как флот освобождался от так называемых неблагонадежных лиц, все больше и больше крепла оппозиция. 

Реструктуризация больно била по людям; многие офицеры, проливавшие свою кровь в «борьбе за свободу», вовсе не понимали, за что их снимают и зачем затеяна вся эта перестановка; обиженные до глубины души, они увольнялись и шли искать счастья в гражданской жизни. Однако освобожденный от инертной массы флот, начинающий наполняться новыми служащими и офицерами, наконец-то начал приобретать способность воевать, а приказы перестали натыкаться на непонимание и боязнь вызвать гнев у готовых поднять бунт смутьянов. Прошедших проверку лиц было недостаточно, чтобы укомплектовать хотя бы половину кораблей, но зато это были самые опытные, технически грамотные, психологически устойчивые, терпеливые и готовые к постоянному напряжению люди, которые впоследствии и составят костяк человеческого воинства в грядущих конфликтах.

Воспитанники Академии Арктура в большинстве своем сходили с авансцены, уступая все места выпускникам земных ВУЗов. В самой колыбели человечества это вызывало бурю недовольства, зато в колониях, где количество энергичных, хоть и оторванных от собственных корней, людей было больше, подобная мера воспринималась как хоть какое-то серьезное действие, способное фундаментально повлиять на ситуацию. К тому же десятого февраля во всех человеческих владениях в Траверсе все-таки было объявлено военное положение, а через пять дней вышел приказ о начале формирования Дивизий Гражданской Обороны (ДГО) — первого соединения за всю военную историю Альянса, численность которого превышала несколько сотен человек. По задумке Генерального Штаба, к концу марта предполагалось создать десять таких дивизий, по одной на каждой планете, входящей в, так называемую, зону риска. Конечно, боеспособность ДГО была ниже всех норм; на должности низших командиров не хватало офицеров и их приходилось занимать гражданским людям, имевшим либо какой-нибудь военный опыт, либо авторитет среди бойцов. Ни командовать, ни управлять дивизиями военные Альянса не умели, поэтому приходилось срочно уговаривать генералов и высших офицеров национальных внутренних войск забыть старые обиды и прийти на помощь колонистам. Если пустоты все-таки оставались, их приходилось заполнять офицерами флота или командирами эскадрилий. Последние терялись на новых местах полностью; если со взводами и ротами они справлялись хорошо, то с батальонами и полками совершенно не знали что делать. Штабные офицеры просто-напросто не представляли, как должны работать такие крупные соединения и как они могут выполнять боевую задачу; приходилось открывать старые учебники или обращаться к турианскому опыту. 

Кадровая проблема стояла особняком, на ее фоне практически не замечалось плохое материальное обеспечение. Дивизиям не хватало буквально всего: не доставало оружия, у личного состава не было брони и панацелина, в мехкорпусах совершенно отсутствовала бронетехника, аэропарк формировался за счет реквизированной гражданской техники. Вся мобильность, без которой в условиях сетицентричной войны нечего делать, достигалась только за счет использования аэрокаров, на которые пытались установить хотя бы кинетический щит, не говоря уже о современном оружии. В этих условиях, когда по большому счету воевать было нечем, а многие солдаты первый раз взяли в руки оружие, практически все зависело от личности командира; от его опыта, характера, а главное — умения импровизировать и мыслить не стандартно, потому что любой шаблон Арктура даже не подразумевал необходимости в создании дивизий. Конечно, ни к концу марта, ни даже к концу весны ни одна дивизия не была полностью укомплектована, хотя Альянс делал для этого все возможное и даже больше; для генерального штаба все было в новинку, зато в эти тяжелые месяцы человеческие военные получали бесценный опыт, который очень помог им в дальнейшем.

Но ситуация в Траверсе требовала решения немедленно; двадцать пятого февраля атаке пиратов одновременно подверглись Нью-Кантон и Поля Ферриса. Оба нападения были отбиты оперативными пограничными бригадами СБА, а корабли рейдеров были рассеяны вовремя прибывшими кораблями Жоабского сектора. Разгром агрессоров был полный, и государственные СМИ поспешили объявить о долгожданной победе ВКС. Практически во всех источниках говорилось о полном успехе, однако и на Лубянке, и в Генеральном штабе знали, что в последнем нападении участвовали не те серьезные бандформирования, которые громко заявили о себе на Трезубце и Горизонте, а никому не известная банда «Мародеры», попытавшаяся воспользоваться благоприятной ситуацией для разбоев. По сути, они решили пойти по пути Дилсона, только в отличие от «Гортерии», у них была не такая хорошая организация. Атаковав Нью-Кантон и Поля Ферриса, они попытались повторить удачный опыт Горизонта, но по причине низкой квалификации исполняющих лиц, нападение было совершено одновременно, а командиры отрядов наемников и вольных стрелков не смогли сломить сопротивление малочисленных гарнизонов планеты и организованно отойти, когда поражение стало очевидным.

В высоких кабинетах на успех никто не обратил внимания, потому что ни Генеральный штаб, ни СБА не интересовали «Мародеры»; им нужна была «Гортерия» и Дилсон. Все меры, предпринимаемые государством, были направленны на поиск и ликвидацию глав бандформирований, а ВКС собирали в кулак освобождающиеся от неработоспособного балласта силы для нанесения ответного удара. Разумеется, все приготовления, скрытые под легендой реструктуризации, держались в строжайшем секрете, а об истинных целях нового военного руководства знали только представители высшего командного состава, министр обороны и президент. Непосвященные главы военных секторов искренне не понимали, почему им не дают свежие корабли, в то время как в узловых точках по-прежнему несли боевое дежурство остатки разделенного Пятого флота. Так на двадцать пятое февраля в составе флота Жоабского сектора находилось семь фрегатов, четыре ударных и один несущий крейсер, который вообще использовался как транспортный корабль, поскольку все одноместные суда были сняты с него для укрепления планетарных сил. Малое количество фрегатов объяснялось задействованием их в патрульных полетах, которые они после войны стали выполнять вместо крейсеров. На Жоабе не было даже дредноутов, хотя таковые были в резерве. 

К сожалению, в Генштабе считали, что имеющихся в узловых точках сил будет вполне достаточно, чтобы отгонять пиратов, а, поскольку, главным фактором в борьбе с нарушителями является скорость, неповоротливые дредноуты могли стать только обузой для всего соединения. Такая тактика была целиком и полностью оправдана, поскольку если с фрегатами пираты бороться научились, то огневая мощь одного ударного крейсера бала сопоставима с огневой мощью самого большого пиратского судна, а техническое оснащение военного корабля было и вовсе на порядок лучше. Очень редко рейдеры отчаивались на прямое столкновение с военными, предпочитая, в основном, скрываться до появления флота, поэтому ни на Жоабе, ни на Земле даже не предполагали, что придется вести с рейдерами открытый бой, считая, что игра в кошки-мышки, когда пираты убегают, а ВСК догоняет, будет продолжаться всегда, и иного сценария в существующих реалиях быть не может. Это предположение было верным и подтверждалось конкретным, в том числе и недавним, опытом, однако Джим Дилсон понимал это не хуже офицеров Генштаба, только его все эти рассуждения подтолкнули к совсем неожиданным выводам.

Юсси Суттинет совсем не врал, когда говорил что существует два Нарколия. Один — это полярный Черзен с его вечно пасмурной и промозглой погодой, а второй — это тропические острова экваториального пояса, где располагались резиденции всех важных начальников «Гортерии». У Дилсона был целый остров — свое княжество, где под звуки прибоя, в тени раскидистых пальм он вынашивал все свои планы по разграблению беззащитного Альянса.

— Я думаю, нам не стоит бояться таких шагов, — задумчиво растягивал он слова, глядя в переливающийся сотнями красок экваториальный океан, — «Мародеры» — идиоты, они ничего не умеют. Мы — другое дело; мы уже несколько раз доказывали ничтожность Альянса, и можем сделать это снова. Только теперь мы совершим такое, что вся Галактика ужаснется. Это будет самый крупный, самый дерзкий и самый отчаянный набег за всю историю, мы золотыми буквами впишем свои имена в историю нашего братства, а эти надутые индюки с Омеги поймут, наконец, что уважение заслуживают не только держатели акций в азарийских банках.

Старый советник, классический джентльмен удачи, стоявший у истоков «Гортерии» вместе с азарийскими контрабандистами, и именно тот человек, который привел к руководству молодого и энергичного Дилсона, стоял за спиной у своего протеже и задумчиво глядел в пол.

— В Альянсе думают иначе, — пытался он спорить, — Джим, ты даешь эйфории овладеть собой, а это очень опасно в нашем деле. Мы и так добились многого за последний месяц, и сейчас надо притормозить, разобраться в делах и пустить в оборот то богатство, которое так неожиданно на нас свалилось. Джим, если ты нападешь на Уотсон, точка невозврата будет пройдена.

Дилсон морщился, отворачивался и отмахивался. Он слушал своего собеседника так, как академик слушает нелепые предположения аспиранта по разрабатываемой им научной теории. Для себя он уже давно решил все вопросы, и любое несогласие воспринимал не иначе как глупость.

— Старик, ты говоришь как эти задохлики с Омеги. Они вечно возятся со своими бухгалтерскими делами, забывая о том, что такое настоящая свобода. Они думают, что, освобождаясь от влияния государств и корпораций, становятся свободнее, но на самом деле сами создают точно такую же подлую продажную систему, закрепощающую достойных людей и превращающую их в рабов. Я никогда не опущусь до канцелярщины, и до последнего дня буду верен тем принципам нашего братства, которые заставляют всегда быть в самом центре сражения, на собственной шкуре чувствовать опасность и как ребенок радоваться успеху. Ты говоришь, что мы добились многого, но это еще не предел. Впервые за всю историю у меня есть десятки кораблей с самыми отчаянными экипажами в Галактике, которые уже сейчас жаждут дела. Их капитаны верят, что я поведу их за собой и дам такое богатство, которое не снилось им даже в самых сладких снах. У меня есть тысячи бойцов и сотни роботов, а у Альянса в секторе дюжина боевых судов, а планеты охраняют жалкие горстки солдат. В космосе я задавлю их числом, а на земле блокирую Нью-Лидс со всех сторон, после чего эти жители теплых квартир будут вынуждены принять любые мои условия. 

— Ты вообще себя слышишь? — начал злиться советник. — Ты сейчас не высказал ни одной конкретной мысли, а выдал лишь один пафосный бред. Прибереги свое красноречие для тех пройдох, которые прилетели на Нарколий, а с серьезными людьми такое не пройдет. Ты погубишь всех нас, и себя в первую очередь.

— Благодаря этому пафосу я впервые за всю историю собрал такое количество пиратов в одном месте, и именно в этом заключается самая конкретная мысль. Я знал, что ты не поймешь меня, потому что ты всегда мечтал превратить «Гортерию» в «Кровавую стаю» или «Синих светил», а я хотел объединить вокруг нее всех пиратов систем Термина, и после Уотсона я это сделаю.

Захват второй по численности населения планеты в Жоабском секторе, прямая победа над ВКС и открытая демонстрация своих возможностей, действительно могли значительно повысить авторитет Дилсона не только среди пиратов пограничных систем, но и во всем криминальном мире. Мысль об этой авантюре посетила его сразу по возвращении с Горизонта, и тогда же он поделился этим с ближайшими соратниками. К огромному удивлению хозяина «Гортерии», она не вызвала у них особого энтузиазма, что привело Дилсона чуть ли не в бешенство, хотя отчаиваться он не стал. Идея организовать самый большой набег в истории завладела им столь капитально, что он напрямую обратился к союзным пиратам и вот они-то, в отличие от советников, выказали ему полную поддержку. На самом деле у этих органиков отнюдь не было маниакального стремления к самоубийству, как, изначально, можно было бы подумать. Тут необходимо заметить, в скобках, что в системы Термина, как правило, улетали либо отчаявшиеся люди, либо особо активные представители той или иной цивилизации, готовые рисковать жизнью в поисках удачи. У человечества в начале космической эры количество таких людей было совсем не малым, но поскольку большинство из них относилось к законной власти, как минимум, с пренебрежением, они находили себя в антиправительственных организациях и в криминальном мире. Именно это объясняет тот факт, что во многих, созданных инопланетянами организациях, люди достаточно быстро занимали главенствующее положение, а общее их количество, в исполнительной части, было, пожалуй, самым внушительным. Как раз один из таких активных людей — Джим Дилсон — своими нетипичными и крайне привлекательными, для жаждущих действия органиков, шагами, сумел объединить вокруг себя всю эту готовую к риску массу. 

Таким образом, десятого февраля, на базы трех пиратских банд начали стягиваться участники похода, а в тот день, когда Дилсон договаривался с Сейном о поставках роботов, на Нарколии состоялась всеобщая встреча капитанов кораблей, где триумфатор Трезубца и Горизонта был выбран предводителем будущего рейда. Тогда в совещании участвовало восемнадцать банд, но это был далеко не предел; полностью захваченный делами Дилсон постоянно пропадал на встречах с разными головорезами, убеждая их примкнуть к его флоту. И он всегда преуспевал, потому что его реальные успехи говорили сами за себя, и для большинства, после Оплосской катастрофы и рейда на Горизонт, идея атаки на более крупную планету начала казаться не только не самоубийственной, но даже привлекательной.

Конечно, в Тегеране знали, что готовится нападение, и хоть военная разведка работала из рук вон плохо, а у СБА еще не было в системах Термина хорошо работавшей сети, информация регулярно поступала из другого источника, который не входил в структуры Службы Безопасности, но с ноября целиком и полностью подчинялся ей.

* * *

Едва заметные хлопья снега плавно опускались на посаженные ровными рядами деревья, красиво покрывая зимние ясени и клены густым слоем белого покрова. К середине февраля мороз в столице отступил; таких холодов, как в начале зимы, уже не было, но даже полтора десятка ниже нуля доставляли москвичам сильные неудобства, особенно учитывая нехватку теплой одежды и еще не решенной проблемы с отоплением. Тем не менее, на улице было свежо и приятно; в парках и скверах дышалось особенно легко, а обилие укутанной в снега растительности радовало взгляд двух одиноко прогуливающихся генералов изящными чертами естественной красоты.

— На данный момент все три лагеря не двигаются, но туда каждый день прилетают новые наемники и партии оружия, — говорил генерал-майор де Бофор, шагая рядом с генерал-полковником Новиковым. — Уже везде работают сотрудники Серого посредника, так что мы будем регулярно получать оттуда самые точные сведенья. К сожалению, попытки внедриться в руководящие органы «Гортерии» пока успеха не имели, так что точно установить планы Дилсона мы пока не можем.

— Схему должника пробовать пытались?

— Нет, это было невозможно изначально, потому что в «Гортерии» должников нет. До Оплосской катастрофы компания была слишком незначительна, и Серый посредник не обращал на нее никакого внимания. 

— Очень жаль. Хотя, уже имеющейся информации достаточно, чтобы аналитики Генштаба определили угрозу, жаль только, там склонны считать, будто прямая атака на какую-либо густонаселенную колонию невозможно. Впрочем, я тоже думаю, что это очень опрометчивый шаг. Пока Дилсон действовал очень тонко и не допускал никаких ошибок; я не думаю, что он сделает нам такой подарок.

— Вот тут я с вам не согласен, — возразил Де Бофор. — Я видел составленный сотрудниками Т’Сони психологический портрет Дилсона, а наши эксперты его потом подтвердили. Этот человек — игрок, раб страсти и азарта; он нисколько не зависит от наживы или заработка, а совершает все свои преступления только ради самого процесса. Представляете, какое удовольствие он получит от разграбления крупной колонии и от схватки с боевым флотом? Для него это оправдывает все риски.

— Может быть, вы и правы, — нехотя согласился генерал-полковник, — только это мало что меняет. В Генштабе мне сказали, что с этих трех мест можно быстро сойтись только в одной системе, но там стоит вторичный ретранслятор, через который можно попасть в Скилианский сектор и на Омегу, где только что закончились криминальные разборки. Так вот, аналитики считают, что намного вероятнее атака на станцию, чем на колонию, особенно учитывая, что воевать на станции в последнее время стало очень модно.

— Я так не думаю, — покачал головой де Бофор. — Дилсон совершенно не желает занять место Рилвина, оно сопряженно с большим количеством мелкой возни, а он этого не любит.

— Ну хорошо, я передам это в Генштабе, а вы следите за лагерями и срочно сообщайте, если появится какое-либо движение. Наше дело только слежка и определение мест базирования банд. Кстати, вы нашли «Мародеров»?

— Да, они на Латтеше. На самом деле искать все эти банды не сложно, у них слишком много хвостов, правда ...

Де Бофор замялся, и Новиков это тут же заметил.

— Что случилось, — недовольно посмотрел он на начальника контрразведки, — не тяните.

— Т’Сони говорит, что ее агенты начали задавать вопросы. Мы их, конечно, путаем, но я боюсь, что после атак на эти базы многие начнут сопоставлять факты.

— Вот, значит, как. А что сама Т’Сони?

— Она уже практически не работает. Ее психологическое состояние налаживается, а физически она в полном порядке. Вера работает неплохо.

— Это хорошо. Недавно азарийское посольство вновь отправляло запрос. Наши им повторили, что со времени исчезновения Т’Сони она не появлялась и никто ничего не знает, но долго это продолжаться не может. Наша гостья слишком давно не появлялась на виду; боюсь, скоро придется ее отпускать, а для этого надо убедиться, что она нас не сдаст. Впрочем, не заморачивайтесь по этому поводу. Продолжайте следить за пиратами.

Слежка-то продолжалась, но очень грамотный выбор мест базирования позволил Дилсону запутать и военных, и СБА. Очень мало людей верили, что Дилсон атакует какую-нибудь колонию в Скилианском пределе, хоть силы этого сектора были немногим больше соединения на орбите Жоаба. Плохо знающие положение дел в системах Термина аналитики куда больше верили в нападение на Омегу, считая все рейды «Гортерии» подготовкой для борьбы за господство в граничных системах. Но на самом деле Дилсон не воспользовался ни одном из этих двух вариантов. Одна из трех его баз имела прямой выход к Уотсону, и именно там находились главные ударные силы его флота и самые боеспособные наземные соединения. 

Второго марта агенты Серого посредника сообщили о движении в лагере; эта информации тут же была передана в Тегеран и срочным приказом в боевую готовность были приведены все военные Скилианского сектора. Однако после прохода через ретранслятор силы пиратов к точке сбора не пошли, а сканеры дальнего наблюдения центра орбитальной обороны Нью-Лидса, в то же время обнаружили приближение к системе пятнадцати крупных неопознанных кораблей, о чем немедленно было сообщено в штаб сектора на Жоаб. Только тогда военные поняли, что снова ошиблись; Дилсон атаковал беззащитную систему силами «Гортерии», оставив корабли остальных банд в резерве. Высланные навстречу пиратам дроны были уничтожены, даже не выйдя на расстояние атаки, а бригаду одноместных судов местные военные поберегли для наземных боев, в скором начале которых никто не сомневался. Зато это решение позволило агрессорам беспрепятственно уничтожить коммуникационный буй, полностью лишив Уотсон связи с Жоабом. В восемь утра по местному времени пираты открыли огонь с орбиты по космпотортам, военным и административным объектам, прикрывая высадку наземных сил. Началась самая крупная битва за всю историю рейдов, которой суждено было продлиться больше трех месяцев. Наступил пик пиратской активности в человеческом космосе; ее самый яркий и трагичный момент, после которого начнется закономерный спад.