Мы теперь в Discord
Лишь когда окрыленный успехом отряд вернулся с Фероса с высоко поднятыми головами, настроение экипажа немного улучшилось. Швы с моей раны, полученной во время операции на планете, название которой никто не мог произнести вслух, до сих пор не сняли, поэтому для исследования колонии Шепард взяла с собой Гарруса и Тали. Вместе с Лиарой и Рексом я наблюдал за их переговорами и изучал территорию с помощью бортовых приборов «Нормандии» с целью обеспечить им превосходство над неприятелем.
Гнетущее напряжение завладело нами на те несколько часов, что связь корабля с группой высадки была утеряна, и только когда Джена сумела оттеснить гетов из штаб-квартиры «Экзо-Гени» и, выведя из строя их устройство блокирования сигнала, снова начала отвечать на вызовы, я смог вздохнуть свободно. Первым делом она приказала Рексу сделать то, о чем я безуспешно просил его уже некоторое время — отойти от переходного шлюза, где тот стоял, направив оружие на обезумевших колонистов, пытающихся влезть внутрь.
В свете информации, полученной нами о происходящих в Надежде Чжу событиях, эта проблема казалась нам непреодолимой, но она спасла их всех: каждый колонист, все еще выглядящий, как человек, был оставлен в живых. Когда один из них приставил пистолет к своему виску, не в силах более выносить происходящее с ним, Шепард выбила оружие из его руки, а затем вырубила ударом приклада. Жестокий метод, но когда Торианин был уничтожен, и местные жители стали приходить в себя и благодарить ее, стало понятно, что она совершила что-то невероятное.
Победа на Феросе помогла нам поднять боевой дух, а мы так нуждались в этом с прошлой миссии. Наконец-то все шло по плану.
Еще до Иден Прайма мне приходилось слышать, что Шепард выполняла работу любой ценой, и порой эта характеристика соответствовала действительности, но мне бы хотелось, чтобы те люди, которые говорили о ней подобное, увидели то, что она только что сделала. Настолько проще было бы просто перестрелять всех колонистов. И пусть я не участвовал в этой операции, но после того, как на дебрифинге Джена рассказала о том, с чем им пришлось столкнуться, более подробно, я был горд просто находиться на этом корабле.
Как только Лиара заключила лицо Шепард в ладони, и ее глаза почернели, я осознал, что считаю секунды до того момента, как все это закончится, и азари сможет интерпретировать увиденные в разуме коммандера образы. Лишь когда Джена вновь открыла глаза, я расслабился. У нас наконец-то появился пункт назначения, но прежде мы должны были доложить о состоянии дел на Цитадель. Это казалось мне ненужной формальностью, но если у нас имелся шанс заручиться поддержкой флотов Цитадели, что обеспечило бы нам существенное преимущество, то, думал я, крюк того стоил.
Испытывая слабость вследствие требующего огромных усилий проникновения в разум Шепард, Лиара отправилась прилечь. По ее словам, эта и без того непростая задача усложнялась невероятно сильной волей коммандера, которая, по всей видимости, и помогла ей пережить взаимодействие с протеанским маяком и не потерять рассудок. Я полагал, что внедрение шифра, а затем манипуляции Лиары, должно быть, стали серьезным испытанием и для самой Джены, и оказался совершенно прав — вернувшись к своему рабочему месту, я заметил ее через окно медотсека. Она сидела на постели, прижав ладонь ко лбу, а Чаквас обрабатывала царапины, полученные ею на Феросе.
Передав Шепард что-то, что я принял за таблетку, доктор удалилась в свой кабинет в дальнем конце помещения. Джена проглотила лекарство, после чего склонилась вперед и прикрыла глаза руками. Спустя несколько мгновений она провела пальцами по волосам, а затем вдруг повернула голову и посмотрела на меня. Я сочувственно улыбнулся ей, и Шепард натянуто улыбнулась в ответ. Когда же она, на миг прикрыв глаза, вновь опустила взгляд и тяжело вздохнула, я двинулся к медотсеку, не давая себе возможности задуматься над тем, что делаю.
Как только дверь открылась, Джена подняла голову, и мне не составило никакого труда распознать признаки сильной мигрени: полуприкрытые веки, напряженные беспокойные пальцы, предельная концентрация на дыхании в попытке отвлечься от боли — с этими симптомами я был знаком слишком хорошо.
— Привет, — с трудом произнесла она, сумев изобразить на лице подобие улыбки. Я вдруг осознал, что мы с ней впервые наедине с... с прошлой миссии. Я скучал по ее голосу, по тому, как она разговаривала, а не приказывала.
— Ты в порядке? — тихо спросил я, подходя ближе.
Джена медленно кивнула в ответ и сделала глубокий вдох.
— Просто головная боль, — едва слышно сказала она. — Сначала шифр, а потом Лиара... полагаю, это было уже слишком. Лиара на грани беспамятства в соседней комнате — Чаквас сейчас у нее.
Я перевел взгляд на знакомый пузырек с таблетками, который доктор оставила на столике — мой организм практически выработал иммунитет к этому лекарству.
— Это болеутоляющее начнет действовать примерно через полчаса, — заметил я, убеждая себя в том, что то, что я собирался предложить, являлось лишь оказанием помощи, однако прекрасно знал, что эта причина далеко не единственная. — Если хочешь, я могу облегчить боль до тех пор, пока не подействуют таблетки.
Все, что происходило между нами ранее, можно было списать на проявление дружелюбия. Но стоило ей поднять на меня затуманенный болью взгляд, как я понял, что мне все равно, на что это будет походить со стороны.
Шепард слегка кивнула, и когда я заключил ее голову в ладони так, что мои большие пальцы касались висков, а мизинцы — основания шеи, на ее лице отразилось только легкое замешательство. Этому трюку много лет назад меня научил другой L2-биотик — что-то, связанное с давлением, потоками и прочей ерундой, что обычно рассказывают об акупунктуре. Я не знал, поможет ли этот способ Шепард — мне самому он помогал лишь время от времени — однако попытка того стоила. Ее короткие волосы оказались мягкими, а раскрасневшаяся кожа лба — горячей. Она находилась так близко, что я ощущал ее запах, и это чертовски отвлекало. Я принялся массировать определенные точки на ее голове, и, приоткрыв губы, Джена закрыла глаза.
Поразительно, насколько она мне доверяла, позволяя быть рядом в такой момент. Я знал, что Шепард ненавидела демонстрировать слабость, но сейчас мои пальцы дотрагивались до ее шеи, волос — всех тех мест, коснуться которых я мечтал, пусть и при совсем иных обстоятельствах. Невероятно, насколько изменились наши отношения с первой встречи.
Я усилил давление, и Джена тяжело вздохнула. По мере того, как мои большие пальцы массировали ее виски, лоб вдоль линии волос, кожу головы, я чувствовал, как она все больше расслаблялась. Я нашел небольшую впадинку в основании ее черепа и некоторое время растирал ее, отчего Шепард издала тихий грудной стон — скорее, реакция на внезапное отсутствие боли, нежели удовольствие. Мне с трудом удалось сдержать улыбку. Ее губы — такие полные и мягкие, даже несмотря на шрам, пересекавший их с одной стороны — были слегка приоткрыты — верный признак того, что Джена расслабилась. Все, о чем я только мог думать, держа ее лицо в своих ладонях, — это как легко было бы просто наклониться и поцеловать ее. Сама идея будоражила — и не только потому что в это мгновение Шепард выглядела невероятно прекрасной, но потому что я знал, что моим мечтам не суждено сбыться. И пусть я не имел возможности сделать то, чего хотел в этот момент больше всего на свете, но по крайней мере в моих силах было облегчить ее боль.
— Откуда ты... — начала Джена низким хрипловатым голосом, и этот звук заставил меня остро ощутить ту часть моего тела, что я пытался игнорировать на протяжении последних нескольких минут. Втянув воздух, я, казалось, почувствовал вкус пряной ванили на кончике языка.
— Страдая от мигреней так часто, как я, невозможно не выучить парочку трюков, — мягко произнес я, не в силах остановить расползающуюся на лице ухмылку в ответ на ее слабую улыбку; Шепард все еще не открывала глаз. — Боль вернется, но к тому моменту должно подействовать болеутоляющее.
Неожиданно она подняла руку и накрыла мои пальцы своей ладонью, и я обнаружил, что гляжу в ее янтарные глаза, в которых отражался голубоватый свет медотсека. Сердцу вдруг стало тесно в груди.
— Ты должен остановиться, — сказала она, и неуверенность закралась в мою душу. Неужели я переступил черту? — То есть... мне нравится, — продолжила Джена, и ее лицо разгладилось, утратив хмурое выражение, а губы приоткрылись, словно она взвешивала каждое слово, — но я не хочу привыкать к этому, потому что рано или поздно ты остановишься. У тебя хорошо получается это, Аленко. Слишком хорошо.
Я прижал мизинцы к ее затылку, нашел нужные точки и принялся вычерчивать маленькие кружочки, отчего Шепард снова издала тихий стон и чуть сжала мою ладонь. И пусть сейчас боль отступала, я знал, что мигрень зачастую оставляет человека слабым и уступчивым, будто котенка. Непривычно было видеть Джену в таком состоянии, но я радовался тому, что в моем присутствии она не считала нужным притворяться.
— Значит, ты хочешь, чтобы я остановился, потому что... тебе это нравится, и ты не желаешь разочаровываться, когда мне придется остановиться?
Проигнорировав слова Шепард, я продолжал поглаживать ее виски, буквально ощущая, как с каждым моим движением напряжение покидает ее тело, и жар спадает.
— Да, — прошептала она, глядя на меня горящими глазами; я вдруг подумал, что никогда в жизни не видел никого прекраснее, и если мне не суждено еще больше сблизиться с ней, то, может быть, — может быть — того, что я имел сейчас, будет достаточно. Ее теплая, мягкая ладонь все еще покоилась на моей. — Но когда ты излагаешь это подобным образом, это звучит глупо. Кажется, туман в моей голове еще не до конца рассеялся, и...
— И ты знаешь, что мне все равно нечем больше заняться, да? — усмехнулся я. Она тихо рассмеялась в ответ, и ее лицо преобразилось, а я снова залюбовался ее высокими скулами, прямыми, чуть скошенными бровями, одну из которых пересекали похожие на крылья шрамы.
На мгновение Джена опустила глаза, и, вновь встретив ее взгляд, я напрягся, пытаясь взять себя в руки и побороть сильнейшее желание обхватить ладонями ее затылок, наклониться и прижаться губами к ее губам. Я вдруг отчетливо осознал, что возможность просто находиться рядом с ней никогда не удовлетворит меня.
— Я... — начала она, и в этот момент дверь, ведущая в соседний кабинет, распахнулась, впуская Чаквас. Ее взгляд остановился на моих руках на голове Джены, и одной из ее ладоней, накрывающей мою. Я мгновенно отступил назад, и, обернувшись и заметив доктора, Шепард напряглась.
— Не обращайте на меня внимания, — бросила Чаквас на ходу, быстро направляясь к выходу из медотсека, — меня здесь нет.
Когда мне было пятнадцать, мама зашла в мою комнату в тот самый момент, как я впервые поцеловал девочку. Сейчас я испытывал точно такие же чувства. Дверь за доктором закрылась, но мгновение было упущено.
— Мне стоит... прилечь, — тихо сказала Шепард, глянув на кровать, на которой она сидела, — и подождать, пока начнет действовать лекарство. К тому моменту, как мы прибудем на Цитадель, я должна прийти в себя.
— Конечно, я буду... ну, ты знаешь, — произнес я, неуверенно улыбаясь, — на своем месте.
Я вернулся к консоли, однако знал, что не смогу работать в ближайшее время. По крайней мере до тех пор, пока видел спящую Джену; пряди ее светлых волос рассыпались по руке, а пальцы сжимали подушку. Этот образ слишком отвлекал. Конечно, я мог бы сместиться в сторону, отправиться к другому терминалу, но... не хотел.
Мне казалось, что если бы я мог поцеловать ее, хоть раз поддаться искушению, то сумел бы избавиться от этого нелепого увлечения моим командующим офицером — женщиной с пугающей репутацией и, отчасти, внешностью. В любом случае, учитывая нашу миссию, время было крайне неподходящим. А может быть, наоборот — идеальным? Каждый раз, когда мы с ней общались, над нами дамокловым мечом висел устав. Прежде эти правила всегда облегчали мне жизнь — помогали сделать верный выбор в подобной ситуации, но, впервые нарушив их, все, чего я желал — это забыть об их существовании. Сейчас я хотел только ее.
************
Шепард
Наплевать, даже если кто-то и станет свидетелем моего состояния, хотя вокруг все равно никого не было. Никто не видел, как я сидела, обессилено привалившись к стене и спрятав лицо в ладони. Ноги сами принесли меня сюда сразу же по возвращении на «Нормандию», и я все еще не могла прийти в себя от того, как легко от меня отмахнулся Совет, Удина и все те, кто обладал большей, чем я, властью.
Они сказали, что я брежу, что от меня больше проблем, чем толку. Что я недостаточно рассудительна для миссии на Илосе, и они все держат под контролем. Это стало ударом в спину. Мир рушился вокруг меня, а я ничего не могла с этим сделать. Мне хотелось снова посмотреть на звезды, вспомнить об общей картине, дать себе время придумать план. И лишь придя сюда — к этому окну в крошечном закоулочке рядом с ядром двигателя, я осознала, что не смогу увидеть звезды, потому что мы все еще находились на Цитадели. Потому что нас, черт возьми, лишили возможности покинуть станцию. Я сползла по стене на пол, обхватила колени руками, опустила голову и принялась искать выход из этой западни.
Я была обманщицей, сказала я себе. Никто на корабле и понятия об этом не имел — они все считали, что коммандер Шепард может совершить невозможное, но она являлась лишь плодом моей фантазии. Я стояла за этим именем, и я была обманщицей. Все рассчитывали на меня и, как оказалось, зря, потому что как бы я ни старалась играть эту роль, как бы ни была хороша, выяснилось, что этого недостаточно, чтобы спасти Эшли, или вовремя добраться до Илоса, или убедить в своей правоте Совет. Складывалось впечатление, что все обитатели Цитадели одурманены — никто не хотел верить в то, насколько серьезной становилась ситуация. Экипаж «Нормандии» ожидал, что мы отправимся на бой с Властелином во главе огромного флота. А теперь я должна сообщить им, что этого не произойдет, и все то, через что мы прошли, было впустую, потому что так решили политики.
Хуже уже некуда. Интересно, что обо всем этом сказала бы Эшли? Так ли бы она горела желанием пожертвовать своей жизнью, если бы знала, что в конечном итоге все окажется зря?
Когда-то я просто следовала приказам, отправлялась туда, куда мне было сказано, выполняла работу и никогда не задавалась вопросами «как» или «почему». Так продолжалось довольно долго. Но сейчас я переживала за миссию, и не только из-за масштабности событий, но и из-за команды и корабля, которых привыкла считать родными. Я не могла просто сидеть и ничего не делать, однако именно этим я сейчас и занималась.
До меня донеслись шаги, легкие и знакомые, но я не подняла головы. Я не желала видеть его, но в то же время очень этого хотела. Это была его вина, решила я. Это он со своими теплыми глазами и нежными руками убедил меня в том, что волноваться — это нормально, и теперь мне приходилось бессильно наблюдать, как все, о чем я заботилась, снова рушится на моих глазах.
— Мне жаль, Шепард, — начал он неуверенно, — насчет Совета и Удины. Может быть, они изменят решение, или...
— Нет, — перебила я его, до сих пор глядя в пол, — они этого не сделают. Я ведь говорила тебе, помнишь? В самом начале я говорила, что они не захотят верить во что-то, с чем не смогут справиться. Именно это сейчас и происходит. Для них я лишь досадная помеха.
— И ты так это оставишь? — требовательно спросил Кайден, и, судя по легкому движению воздуха, он присел рядом. Не в силах совладать с собой, я подняла взгляд на его лицо, полное веры, гордости и боли, вызванной вынужденным бездействием. Я знала, что он так же зол, как и я — это явственно звучало в его голосе, когда он вышел вперед и сказал Совету, что они совершают свою величайшую ошибку. Когда мы с ним только встретились, он не был способен на подобный поступок. Стало ли это результатом моего влияния, или миссия изменила нас всех?
Я в сотый раз повторила себе, что принимая решение на Вермайре, думала только о задании.
— Мы что, будем просто сидеть, сложа руки, и ждать, пока заявятся Жнецы? — продолжил Кайден. — Неделю назад мы являлись гордостью нашего чертового флота, а теперь должны примириться с мыслью, что они больше не нуждаются в нас? Это полная чушь, и ты знаешь это.
— Я не смирилась, просто... — Я раздраженно вздохнула. — Мне нужно время, чтобы придумать, как разобраться со всем этим. И когда это случится, вы должны быть готовы.
— Мы всегда готовы, Шепард, — произнес он нежно, искренне. — И я, и каждый член экипажа этого корабля. Но... это сложная ситуация, и, знаю, у тебя всегда есть запасной план, но сейчас все иначе. Это... черт, это не похоже ни на что. И пусть я не вижу выхода, но я уверен, что ты его найдешь.
— Да? — пожав плечами, произнесла я, решив про себя, что мне вовсе не хочется лгать о том, насколько безнадежным мне кажется наше положение. — Я тоже понятия не имею, что делать дальше. Если уж их не волнует собственная безопасность, и они не доверяют мне провести один-единственный корабль через ретранслятор, то почему это должно волновать меня? Почему я обязана решать эту проблему?
— Не знаю, — просто ответил Кайден, и каждое его последующее слово проникало все глубже мне в душу, — но... так получается. И да, это несправедливо, ты ведь не неуязвима, ты не должна исправлять ошибки других людей. Мне хотелось бы, чтобы все было проще, чтобы я мог чем-то подбодрить тебя или...
— Ты мог бы пропустить эту речь и просто сказать, что все будет в порядке, — перебила я его, отчасти ненавидя то, как беспомощно звучал мой голос, но по большому счету мне было все равно. Кроме того, это ведь Кайден — он не станет думать обо мне хуже.
В ответ он горько усмехнулся.
— Конечно, это я в состоянии сделать. Но мне легко говорить — я уверен в этом, уверен, что ты справишься с чем угодно, — его ладонь накрыла мою, и мне с трудом удалось скрыть возникшую от внезапного контакта дрожь — я не желала, чтобы он знал, какое влияние оказывает на меня, — и я буду верить в это, даже если ты сама не веришь. — Кайден бессознательно принялся поглаживать костяшки моих пальцев.
— Ты... — он посмотрел вниз, будто внезапно неуверенный в своих действиях, но когда его глаза вновь встретились с моими, его взгляд был таким искренним, таким заботливым, что у меня перехватило дыхание. — Я волнуюсь за тебя. И какое бы решение ты ни приняла, какой бы сумасшедший план не придумала, знай, что мы все поддержим тебя. До самого конца.
Почувствовав, как вопреки всему на лице расползается улыбка, я упрямо нахмурилась.
— Если ты хоть кому-то скажешь, что тебе пришлось меня подбадривать, я убью тебя, Аленко.
Он рассмеялся — очевидно, несмотря на приложенные усилия, мне не удалось принять строгий вид — и убрал руку, и я уже скучала по теплу его ладони.
— Я сумел вернуть на твое лицо улыбку, — произнес он, вставая, — этого мне вполне достаточно — вовсе необязательно хвастаться перед кем-то.
Внезапно я вспомнила, почему нахожусь здесь, и снова посерьезнела. Если мне не удастся взять себя в руки и решить эту проблему, галактике грозит огромная опасность.
— И что теперь? — неуверенно спросила я. — У нас все равно нет плана.
лянув в сторону коридора, ведущего к остальным помещениям корабля, Кайден вновь посмотрел на меня и сказал так, словно в мире не было никого, кроме нас:
— В таком случае... полагаю, у нас есть немного свободного времени.
Не сводя с меня взгляда своих внимательных глаз, он протянул руку, и мне показалось, что он предлагает мне спасательный трос. Безо всяких трудностей Кайден пробился через все мои баррикады, заверяя, что теперь я не одна, и никогда больше не останусь в одиночестве, потому что мы все находились в одной лодке, и, принимая помощь, я не расписывалась в своем бессилии.
Сражаясь с таким врагом, не стоило позволять собственным заскокам вставать на пути. Я всю жизнь тащила на себе других. Почему бы хоть раз самой не опереться на кого-то? Кайден был подходящим выбором.
Скользнув пальцами по его ладони, я как следует ухватилась за запястье. А затем он потянул меня к себе в тот же момент, как потянула я, и не знаю, было ли это движение намеренным, однако оно привело к тому, что наши тела очутились ближе друг к другу, чем когда-либо прежде.
Кайден оказался почти на голову выше меня. Его вторая рука легла на мою талию, помогая обрести равновесие, и когда я подняла глаза, ожидая увидеть на его лице смущенную, неуверенную улыбку, ее там не оказалось. Его губы были приоткрыты, взгляд обжигал, и он смотрел на меня так, как никто до него, и каким-то образом это казалось гораздо интимнее, чем любой из тех моментов, когда я одевалась, переспав с очередным любовником.
Я вдруг поняла, что не отстраняюсь, и спустя мгновение, скользя пальцами по тонкой ткани моей рубашки, Кайден обнял меня за талию — простой жест, который говорил о многом. Я ощущала расстояние между нами так же остро, как и те места, где мы касались друг друга; казалось, воздух, заполняющий все сокращающееся пространство, был наэлектризован. Чувствуя жар, зарождающийся в животе, я подняла голову, позволив взгляду на мгновение задержаться на его губах. Мысль о том, чтобы поддаться нарастающему напряжению, пьянила, и мне хотелось продлить этот момент, отстрочить удовольствие от получения того, о чем я мечтала в течение многих недель...
Кайден наклонился, так что его волосы щекотали кожу моего лба, и коснулся своим носом моего. Мгновенно меня окутал его запах, мускусный и мужской, искрящийся острой, сладкой энергией и нулевым элементом. Я уже практически чувствовала его губы на своих, и у меня перехватило дыхание.
— Коммандер...
Едва до нас донесся голос Джокера, я резко отстранилась, в то время как руки Кайдена, напрягшись на мгновение, отпустили меня. Я отступила на несколько шагов назад, чтобы не смотреть на мужчину, повинного в том, что мое сердце отчаянно колотилось в груди, так и не получив того, чего желало...
— Мы только что приняли сообщение от капитана Андерсона. Он ждет тебя на Цитадели в клубе «Сверхновая».
— Отличная новость, Джокер, — ответила я своим лучшим командным голосом, стараясь замаскировать все то, что происходило в моей голове. — Спасибо, я буду там через десять минут.
Только произнеся эти слова, я осознала, что это означает — у Андерсона мог появиться план, который позволит нам отправиться в путь. У нас был шанс.
В течение нескольких скоротечных секунд все это не имело значения.
Я знала, что должна повернуться и посмотреть на него — я не могла просто уйти. Но что-то изменилось, что-то очень важное — я ступила на незнакомую территорию и понятия не имела, как вести себя. Окажись на его месте кто-то другой, я бы просто велела ему подождать в моей каюте и взяла бы то, чего хотела, позже. Но Кайден не являлся кем-то другим. По крайней мере в этом мы с ним были равны, и я не знала, что делать.
Я обернулась — Кайден стоял, засунув руки в карманы; форма сидела на нем идеально, подчеркивая узкие бедра и широкие плечи, и что-то шевельнулось у меня внутри. Я ожидала, что он будет выглядеть смущенным, по крайней мере немного стесненным обстоятельствами, в результате которых мы едва не нарушили устав, но Кайден понимающе улыбался, одним взглядом говоря мне, что он все понимал, что все в порядке. «Не сейчас» не означало «никогда».
Секунду я просто смотрела, наслаждаясь тем, что видела перед собой. Незаметно для меня этот мужчина сумел завладеть моими мыслями, завоевать мое доверие, возбудить во мне такое страстное желание.
— Я... мне нужно идти...
— Знаю, — ответил Кайден, весело глядя на меня, и пожал плечами. — Я ведь говорил, что все будет хорошо, не правда ли?
Мне так нравился его голос. На мгновение захотелось подойти к нему, обхватить за шею и поцеловать хотя бы раз, но я знала, что момент упущен. По пути к лифту я ощутила внутри какое-то волнующее чувство — незнакомое, но приятное. Не это ли называют трепетом предвкушения?
Какого черта, Шепард? Возьми себя в руки!
************
Кайден
Проигнорировав слова Шепард, я продолжал поглаживать ее виски, буквально ощущая, как с каждым моим движением напряжение покидает ее тело, и жар спадает.
— Да, — прошептала она, глядя на меня горящими глазами; я вдруг подумал, что никогда в жизни не видел никого прекраснее, и если мне не суждено еще больше сблизиться с ней, то, может быть, — может быть — того, что я имел сейчас, будет достаточно. Ее теплая, мягкая ладонь все еще покоилась на моей. — Но когда ты излагаешь это подобным образом, это звучит глупо. Кажется, туман в моей голове еще не до конца рассеялся, и...
— И ты знаешь, что мне все равно нечем больше заняться, да? — усмехнулся я. Она тихо рассмеялась в ответ, и ее лицо преобразилось, а я снова залюбовался ее высокими скулами, прямыми, чуть скошенными бровями, одну из которых пересекали похожие на крылья шрамы.
На мгновение Джена опустила глаза, и, вновь встретив ее взгляд, я напрягся, пытаясь взять себя в руки и побороть сильнейшее желание обхватить ладонями ее затылок, наклониться и прижаться губами к ее губам. Я вдруг отчетливо осознал, что возможность просто находиться рядом с ней никогда не удовлетворит меня.
— Я... — начала она, и в этот момент дверь, ведущая в соседний кабинет, распахнулась, впуская Чаквас. Ее взгляд остановился на моих руках на голове Джены, и одной из ее ладоней, накрывающей мою. Я мгновенно отступил назад, и, обернувшись и заметив доктора, Шепард напряглась.
— Не обращайте на меня внимания, — бросила Чаквас на ходу, быстро направляясь к выходу из медотсека, — меня здесь нет.
Когда мне было пятнадцать, мама зашла в мою комнату в тот самый момент, как я впервые поцеловал девочку. Сейчас я испытывал точно такие же чувства. Дверь за доктором закрылась, но мгновение было упущено.
— Мне стоит... прилечь, — тихо сказала Шепард, глянув на кровать, на которой она сидела, — и подождать, пока начнет действовать лекарство. К тому моменту, как мы прибудем на Цитадель, я должна прийти в себя.
— Конечно, я буду... ну, ты знаешь, — произнес я, неуверенно улыбаясь, — на своем месте.
Я вернулся к консоли, однако знал, что не смогу работать в ближайшее время. По крайней мере до тех пор, пока видел спящую Джену; пряди ее светлых волос рассыпались по руке, а пальцы сжимали подушку. Этот образ слишком отвлекал. Конечно, я мог бы сместиться в сторону, отправиться к другому терминалу, но... не хотел.
Мне казалось, что если бы я мог поцеловать ее, хоть раз поддаться искушению, то сумел бы избавиться от этого нелепого увлечения моим командующим офицером — женщиной с пугающей репутацией и, отчасти, внешностью. В любом случае, учитывая нашу миссию, время было крайне неподходящим. А может быть, наоборот — идеальным? Каждый раз, когда мы с ней общались, над нами дамокловым мечом висел устав. Прежде эти правила всегда облегчали мне жизнь — помогали сделать верный выбор в подобной ситуации, но, впервые нарушив их, все, чего я желал — это забыть об их существовании. Сейчас я хотел только ее.
************
Шепард
Наплевать, даже если кто-то и станет свидетелем моего состояния, хотя вокруг все равно никого не было. Никто не видел, как я сидела, обессилено привалившись к стене и спрятав лицо в ладони. Ноги сами принесли меня сюда сразу же по возвращении на «Нормандию», и я все еще не могла прийти в себя от того, как легко от меня отмахнулся Совет, Удина и все те, кто обладал большей, чем я, властью.
Они сказали, что я брежу, что от меня больше проблем, чем толку. Что я недостаточно рассудительна для миссии на Илосе, и они все держат под контролем. Это стало ударом в спину. Мир рушился вокруг меня, а я ничего не могла с этим сделать. Мне хотелось снова посмотреть на звезды, вспомнить об общей картине, дать себе время придумать план. И лишь придя сюда — к этому окну в крошечном закоулочке рядом с ядром двигателя, я осознала, что не смогу увидеть звезды, потому что мы все еще находились на Цитадели. Потому что нас, черт возьми, лишили возможности покинуть станцию. Я сползла по стене на пол, обхватила колени руками, опустила голову и принялась искать выход из этой западни.
Я была обманщицей, сказала я себе. Никто на корабле и понятия об этом не имел — они все считали, что коммандер Шепард может совершить невозможное, но она являлась лишь плодом моей фантазии. Я стояла за этим именем, и я была обманщицей. Все рассчитывали на меня и, как оказалось, зря, потому что как бы я ни старалась играть эту роль, как бы ни была хороша, выяснилось, что этого недостаточно, чтобы спасти Эшли, или вовремя добраться до Илоса, или убедить в своей правоте Совет. Складывалось впечатление, что все обитатели Цитадели одурманены — никто не хотел верить в то, насколько серьезной становилась ситуация. Экипаж «Нормандии» ожидал, что мы отправимся на бой с Властелином во главе огромного флота. А теперь я должна сообщить им, что этого не произойдет, и все то, через что мы прошли, было впустую, потому что так решили политики.
Хуже уже некуда. Интересно, что обо всем этом сказала бы Эшли? Так ли бы она горела желанием пожертвовать своей жизнью, если бы знала, что в конечном итоге все окажется зря?
Когда-то я просто следовала приказам, отправлялась туда, куда мне было сказано, выполняла работу и никогда не задавалась вопросами «как» или «почему». Так продолжалось довольно долго. Но сейчас я переживала за миссию, и не только из-за масштабности событий, но и из-за команды и корабля, которых привыкла считать родными. Я не могла просто сидеть и ничего не делать, однако именно этим я сейчас и занималась.
До меня донеслись шаги, легкие и знакомые, но я не подняла головы. Я не желала видеть его, но в то же время очень этого хотела. Это была его вина, решила я. Это он со своими теплыми глазами и нежными руками убедил меня в том, что волноваться — это нормально, и теперь мне приходилось бессильно наблюдать, как все, о чем я заботилась, снова рушится на моих глазах.
— Мне жаль, Шепард, — начал он неуверенно, — насчет Совета и Удины. Может быть, они изменят решение, или...
— Нет, — перебила я его, до сих пор глядя в пол, — они этого не сделают. Я ведь говорила тебе, помнишь? В самом начале я говорила, что они не захотят верить во что-то, с чем не смогут справиться. Именно это сейчас и происходит. Для них я лишь досадная помеха.
— И ты так это оставишь? — требовательно спросил Кайден, и, судя по легкому движению воздуха, он присел рядом. Не в силах совладать с собой, я подняла взгляд на его лицо, полное веры, гордости и боли, вызванной вынужденным бездействием. Я знала, что он так же зол, как и я — это явственно звучало в его голосе, когда он вышел вперед и сказал Совету, что они совершают свою величайшую ошибку. Когда мы с ним только встретились, он не был способен на подобный поступок. Стало ли это результатом моего влияния, или миссия изменила нас всех?
Я в сотый раз повторила себе, что принимая решение на Вермайре, думала только о задании.
— Мы что, будем просто сидеть, сложа руки, и ждать, пока заявятся Жнецы? — продолжил Кайден. — Неделю назад мы являлись гордостью нашего чертового флота, а теперь должны примириться с мыслью, что они больше не нуждаются в нас? Это полная чушь, и ты знаешь это.
— Я не смирилась, просто... — Я раздраженно вздохнула. — Мне нужно время, чтобы придумать, как разобраться со всем этим. И когда это случится, вы должны быть готовы.
— Мы всегда готовы, Шепард, — произнес он нежно, искренне. — И я, и каждый член экипажа этого корабля. Но... это сложная ситуация, и, знаю, у тебя всегда есть запасной план, но сейчас все иначе. Это... черт, это не похоже ни на что. И пусть я не вижу выхода, но я уверен, что ты его найдешь.
— Да? — пожав плечами, произнесла я, решив про себя, что мне вовсе не хочется лгать о том, насколько безнадежным мне кажется наше положение. — Я тоже понятия не имею, что делать дальше. Если уж их не волнует собственная безопасность, и они не доверяют мне провести один-единственный корабль через ретранслятор, то почему это должно волновать меня? Почему я обязана решать эту проблему?
— Не знаю, — просто ответил Кайден, и каждое его последующее слово проникало все глубже мне в душу, — но... так получается. И да, это несправедливо, ты ведь не неуязвима, ты не должна исправлять ошибки других людей. Мне хотелось бы, чтобы все было проще, чтобы я мог чем-то подбодрить тебя или...
— Ты мог бы пропустить эту речь и просто сказать, что все будет в порядке, — перебила я его, отчасти ненавидя то, как беспомощно звучал мой голос, но по большому счету мне было все равно. Кроме того, это ведь Кайден — он не станет думать обо мне хуже.
В ответ он горько усмехнулся.
— Конечно, это я в состоянии сделать. Но мне легко говорить — я уверен в этом, уверен, что ты справишься с чем угодно, — его ладонь накрыла мою, и мне с трудом удалось скрыть возникшую от внезапного контакта дрожь — я не желала, чтобы он знал, какое влияние оказывает на меня, — и я буду верить в это, даже если ты сама не веришь. — Кайден бессознательно принялся поглаживать костяшки моих пальцев.
— Ты... — он посмотрел вниз, будто внезапно неуверенный в своих действиях, но когда его глаза вновь встретились с моими, его взгляд был таким искренним, таким заботливым, что у меня перехватило дыхание. — Я волнуюсь за тебя. И какое бы решение ты ни приняла, какой бы сумасшедший план не придумала, знай, что мы все поддержим тебя. До самого конца.
Почувствовав, как вопреки всему на лице расползается улыбка, я упрямо нахмурилась.
— Если ты хоть кому-то скажешь, что тебе пришлось меня подбадривать, я убью тебя, Аленко.
Он рассмеялся — очевидно, несмотря на приложенные усилия, мне не удалось принять строгий вид — и убрал руку, и я уже скучала по теплу его ладони.
— Я сумел вернуть на твое лицо улыбку, — произнес он, вставая, — этого мне вполне достаточно — вовсе необязательно хвастаться перед кем-то.
Внезапно я вспомнила, почему нахожусь здесь, и снова посерьезнела. Если мне не удастся взять себя в руки и решить эту проблему, галактике грозит огромная опасность.
— И что теперь? — неуверенно спросила я. — У нас все равно нет плана.
лянув в сторону коридора, ведущего к остальным помещениям корабля, Кайден вновь посмотрел на меня и сказал так, словно в мире не было никого, кроме нас:
— В таком случае... полагаю, у нас есть немного свободного времени.
Не сводя с меня взгляда своих внимательных глаз, он протянул руку, и мне показалось, что он предлагает мне спасательный трос. Безо всяких трудностей Кайден пробился через все мои баррикады, заверяя, что теперь я не одна, и никогда больше не останусь в одиночестве, потому что мы все находились в одной лодке, и, принимая помощь, я не расписывалась в своем бессилии.
Сражаясь с таким врагом, не стоило позволять собственным заскокам вставать на пути. Я всю жизнь тащила на себе других. Почему бы хоть раз самой не опереться на кого-то? Кайден был подходящим выбором.
Скользнув пальцами по его ладони, я как следует ухватилась за запястье. А затем он потянул меня к себе в тот же момент, как потянула я, и не знаю, было ли это движение намеренным, однако оно привело к тому, что наши тела очутились ближе друг к другу, чем когда-либо прежде.
Кайден оказался почти на голову выше меня. Его вторая рука легла на мою талию, помогая обрести равновесие, и когда я подняла глаза, ожидая увидеть на его лице смущенную, неуверенную улыбку, ее там не оказалось. Его губы были приоткрыты, взгляд обжигал, и он смотрел на меня так, как никто до него, и каким-то образом это казалось гораздо интимнее, чем любой из тех моментов, когда я одевалась, переспав с очередным любовником.
Я вдруг поняла, что не отстраняюсь, и спустя мгновение, скользя пальцами по тонкой ткани моей рубашки, Кайден обнял меня за талию — простой жест, который говорил о многом. Я ощущала расстояние между нами так же остро, как и те места, где мы касались друг друга; казалось, воздух, заполняющий все сокращающееся пространство, был наэлектризован. Чувствуя жар, зарождающийся в животе, я подняла голову, позволив взгляду на мгновение задержаться на его губах. Мысль о том, чтобы поддаться нарастающему напряжению, пьянила, и мне хотелось продлить этот момент, отстрочить удовольствие от получения того, о чем я мечтала в течение многих недель...
Кайден наклонился, так что его волосы щекотали кожу моего лба, и коснулся своим носом моего. Мгновенно меня окутал его запах, мускусный и мужской, искрящийся острой, сладкой энергией и нулевым элементом. Я уже практически чувствовала его губы на своих, и у меня перехватило дыхание.
— Коммандер...
Едва до нас донесся голос Джокера, я резко отстранилась, в то время как руки Кайдена, напрягшись на мгновение, отпустили меня. Я отступила на несколько шагов назад, чтобы не смотреть на мужчину, повинного в том, что мое сердце отчаянно колотилось в груди, так и не получив того, чего желало...
— Мы только что приняли сообщение от капитана Андерсона. Он ждет тебя на Цитадели в клубе «Сверхновая».
— Отличная новость, Джокер, — ответила я своим лучшим командным голосом, стараясь замаскировать все то, что происходило в моей голове. — Спасибо, я буду там через десять минут.
Только произнеся эти слова, я осознала, что это означает — у Андерсона мог появиться план, который позволит нам отправиться в путь. У нас был шанс.
В течение нескольких скоротечных секунд все это не имело значения.
Я знала, что должна повернуться и посмотреть на него — я не могла просто уйти. Но что-то изменилось, что-то очень важное — я ступила на незнакомую территорию и понятия не имела, как вести себя. Окажись на его месте кто-то другой, я бы просто велела ему подождать в моей каюте и взяла бы то, чего хотела, позже. Но Кайден не являлся кем-то другим. По крайней мере в этом мы с ним были равны, и я не знала, что делать.
Я обернулась — Кайден стоял, засунув руки в карманы; форма сидела на нем идеально, подчеркивая узкие бедра и широкие плечи, и что-то шевельнулось у меня внутри. Я ожидала, что он будет выглядеть смущенным, по крайней мере немного стесненным обстоятельствами, в результате которых мы едва не нарушили устав, но Кайден понимающе улыбался, одним взглядом говоря мне, что он все понимал, что все в порядке. «Не сейчас» не означало «никогда».
Секунду я просто смотрела, наслаждаясь тем, что видела перед собой. Незаметно для меня этот мужчина сумел завладеть моими мыслями, завоевать мое доверие, возбудить во мне такое страстное желание.
— Я... мне нужно идти...
— Знаю, — ответил Кайден, весело глядя на меня, и пожал плечами. — Я ведь говорил, что все будет хорошо, не правда ли?
Мне так нравился его голос. На мгновение захотелось подойти к нему, обхватить за шею и поцеловать хотя бы раз, но я знала, что момент упущен. По пути к лифту я ощутила внутри какое-то волнующее чувство — незнакомое, но приятное. Не это ли называют трепетом предвкушения?
Какого черта, Шепард? Возьми себя в руки!
************
Кайден
Время, проведенное ею на Цитадели, показалось мне бесконечным. Понятия не имею, откуда набрался смелости, чтобы сказать то, что сказал, почему не отстранился от нее, как следовало бы, но как только она сошла с корабля, холодок неуверенности вновь закрался в душу. Должно быть, то, какой усталой, и беспомощной, и раздосадованной она выглядела, послужило причиной того, что на некоторое время мне стало плевать на протокол и на то, кто мог за нами следить. Наблюдать за тем, как ее оклеветали, и не иметь возможности как-то повлиять на происходящее... я просто хотел поднять ей настроение, показать, что забочусь о ней. Возможно, даже поцеловать ее — я почти сделал это.
Ожидая ее возвращения, я думал лишь о том, как здорово было прикасаться к ней, с каждым вдохом вбирая в себя ее запах.
Это я ответил на входящий вызов, даже не поняв поначалу, что именно она находилась на другом конце. Несколько мгновений она колебалась, будто была удивлена, услышав мой голос, а затем сообщила новости: в течение считанных минут необходимо подготовиться к отлету, потому что блокирующий сигнал будет отключен, и тем, кто не желает попасть под трибунал, следует покинуть «Нормандию» до ее возвращения. Мы собирались украсть корабль. При этих словах я расплылся в улыбке, ощущая радостное предвкушение. Еще несколько недель назад я и подумать не мог, что моим ответом на сообщение, что мы крадем корабль Альянса и отправляемся на самоубийственную миссию, станет «Наконец-то!». Последние месяцы изменили нас всех.
Я выполнил приказ и оповестил команду, призывая тех, кто не хотел следовать за нами, покинуть «Нормандию», но никто не двинулся с места. Люди лишь обменялись взволнованными взглядами и заявили, что ни за что на свете не отступят сейчас. Приятно было осознавать, что не я один обладал безграничной верой в нашего командира.
Вернувшись на корабль, Шепрад бегом направилась на мостик, где мы с Джокером уже ожидали ее. Ее непременная ухмылка словно говорила, что она точно знает, как все произойдет, а нам оставалось только не путаться у нее под ногами. Я так скучал по этому. Как только двигатели «Нормандии» разблокировали, и мы устремились прочь с Цитадели, на их с Джокером лицах застыло одинаковое невероятно довольное выражение.
До прибытия на Илос оставалось около двенадцати часов, и, проведя краткий инструктаж, Джена удалилась в свою каюту.
И последние полчаса я топтался под ее дверью, пытаясь набраться мужества, чтобы постучать и предпринять что-то, потому что каждый раз, как я думал о ней, в груди что-то болезненно сжималось. То, что произошло до этого, было случайностью — счастливой случайностью, не спорю, но я не мог повторить эти события. Что я скажу ей? «Да, я хотел поцеловать тебя, но тебе пришлось уйти, и я знаю, что ты мой командующий офицер и все такое, но я тут подумал...»
В этот момент двери открылись, обнаруживая Шепард — она стояла, облокотившись на проем и уперев одну руку в бок, отчего изгиб ее талии казался еще изящнее. Она смотрела прямо на меня, и в ее глазах горел насмешливый огонек.
— Ты ведь знаешь, что над дверью есть камера, да? — с этими словами Джена глянула вверх, где в углу и в самом деле блестел объектив. Она усмехнулась, в то время как я почувствовал себя полным идиотом.
— И как долго ты...?
— Достаточно долго, — загадочно ответила Шепард, и ее улыбка поблекла. А затем, одним взглядом, от которого мое сердце пустилось вскачь, она осмотрела столовую и, убедившись, что, кроме нас, в ней никого нет, кивком головы велела следовать за ней.
Дверь в ее каюту закрылась за моей спиной, отрезая нас от всего остального мира. Джена все еще находилась ко мне спиной, и, глядя на переплетение тесемок поверх расположенной между лопаток татуировки, я вдруг осознал, что под ее топом больше ничего не было. Множество образов наполнили мой разум, и я с трудом сглотнул. Направляясь сюда, я не ожидал этого, я вообще ничего не ожидал — мне просто хотелось подвести некий итог, прежде чем настанет завтрашний день. Я не мог погибнуть, не разрешив свои сомнения.
— Коммандер...
— Не называй меня так, — перебила Джена, поворачиваясь ко мне лицом. — Сомневаюсь, что долго пробуду коммандером после того, как выяснится, что я сделала.
— Что мы сделали, — поправил я ее. — Мы все повинны в том, что нарушили клятвы, данные Альянсу, чтобы иметь возможность спасти всех. И я не сожалею об этом.
Шепард бросила взгляд на множество планшетов, лежащих на ее столе.
— Ты, возможно, еще изменишь свое мнение, если нам не удастся осуществить задуманное.
— Сомневаюсь, — искренне возразил я, пожав плечами. — Если мы останемся в живых, худшее, что они смогут с нами сделать — это отдать под трибунал, но даже тогда у меня будет возможность встать рядом с тобой и сказать, что мы поступили правильно.
Закусив губу, Джена продолжала смотреть на мелькающие на экранах карты и данные.
— Стало быть, ты полагаешь, что то, что мы делаем — правильно, да? Не думаю, что мне стоит доверять подобные решения.
— Конечно, стоит. И если бы я считал иначе, то не находился бы сейчас здесь.
— Здесь — на «Нормандии»? — спросила Шепард, медленно двигаясь ко мне до тех пор, пока не оказалась так близко, что я мог бы коснуться ее. — Или здесь — в моей каюте?
— Ни там, ни там. Но... дело не только в этом. — Я отчаянно пытался подобрать слова, чтобы объяснить ей, что чувствовал каждый раз, как она улыбалась, но в голову ничего не шло. — Я... я хотел сказать, что если все пойдет не так, как мы планируем, если мы даже не доживем до трибунала... в общем... я ни о чем не жалею. И... было огромной честью и удовольствием служить с тобой, Шепард.
— Да неужели? — Ее полные, розовые губы изогнулись в улыбку, а в глазах зажегся насмешливый огонек. — И это все? — Я почувствовал, как улыбаюсь в ответ, и ничего не смог с этим сделать. — Ты хочешь, чтобы я поверила, будто ты торчал под моей дверью на протяжении последних десяти минут лишь для того, чтобы сообщить, что тебе нравится выполнять мои приказы?
— Я... — Все ответы, приходившие в голову, соответствовали старому правилу: все отрицай, оставь путь к отступлению, но время подобных действий прошло. — Нет, это не единственная причина. Но я... все эти события, Илос, Сарен и окончание миссии, ожидающее нас в ближайшие часы... и мне просто кажется, что мы... — запнувшись, я послал к черту вертящееся на языке оправдание и глубоко вздохнул. — Ты небезразлична мне, — признался я наконец низким серьезным голосом. — И я думаю о том, что может произойти завтра, что я могу потерять тебя, и я... — Шепард сделала еще один шаг ко мне; теперь она стояла так близко, что я чувствовал ее запах, и моя голова опустела. — И я не знаю, что сказать.
Ее густые темные ресницы дрогнули, когда она бросила взгляд в сторону, а затем вновь посмотрела на меня. Мне так хотелось обвить руками ее широкие бедра и притянуть ее ближе.
— Ты можешь начать с моего имени, — практически промурлыкала она; пересекающий ее губы шрам придал ее соблазнительной улыбке опасный оттенок. Сердце колотилось в грудной клетке, а по телу распространялось приятное тепло, и я пожалел, что не могу сохранить это чувство.
— Ладно... — начал я. Ее имя уже не в первый раз вертелось на языке, но я никогда прежде не произносил его вслух — это означало бы, что я думаю о ней не как о командире или даже легендарном агенте N7, но как о женщине, чей взгляд без труда проникал в мою душу, чья улыбка заставляла поверить, что во всей Вселенной мы были одни, женщине, стоящей передо мной, и... — Джена, — сказал я, не в силах остановить расползающуюся на лице улыбку — это маленькое нарушение устава далось мне так легко. Мне нравилось, как звучало ее имя — оно будто стирало все правила, порядок подчинения и тому подобные преграды до тех пор, пока мы не превратились просто в двух человек, находящихся в одном помещении. Наедине.
Шепард улыбнулась в ответ, и показавшиеся острые зубки придали ей вид хищницы, отчего мое сердце забилось еще быстрее.
— Неплохо, правда?
Мне казалось, что я стоял на краю обрыва, и лишь один вдох отделял меня от падения. Это будет так просто, думал я, — преодолеть разделяющее нас расстояние и сделать то, о чем мечтал с того мгновения, когда она впервые мне улыбнулась. Однако я знал, что переступив эту черту, мне уже не удастся так просто вскарабкаться наверх. Я все еще колебался.
— Думаю, я смогу к этому привыкнуть, — с трудом сглотнув, ответил я наконец.
Я чувствовал напряжение каждой клеточкой своего тела, и когда ее взгляд на долю секунды опустился на мои губы, меня накрыла волна дрожи. Я устал просто смотреть, хотеть и надеяться. К черту правила. И прежде, чем смог осмыслить свое решение, я наклонился, преодолевая оставшееся между нами расстояние, и поцеловал ее.
Мгновенно она ответила на поцелуй. Ее губы мягко и неторопливо двигались поверх моих, и я провел ладонями по ее плечам. Ни одной мысли не осталось в моей голове, я жил лишь обжигающими касаниями, вкусом и запахом женщины, которую держал в своих руках. Казалось, я никогда и ничего не хотел, кроме нее. С тихим стоном Джена чуть наклонила голову и открыла рот, и ее действия внезапно стали настойчивыми, агрессивными. Мои пальцы коснулись мягких, как бархат, волос на ее затылке, и я притянул ее ближе, в то время как наши языки, сплетаясь, скользили друг по другу. Перед моими закрытыми глазами одна за другой мелькали картинки, показывающие, как каждая фантазия о ней, когда-либо приходившая мне в голову, осуществлялась в ее маленькой каюте. Я до сих пор с трудом верил в то, что она отвечала на мой поцелуй.
Спустя некоторое время мы оторвались друг от друга, касаясь, однако, носами, и я чувствовал на губах ее учащенное дыхание. Открыв глаза, я обнаружил, что Шепард смотрит на меня, и неожиданно поразился тому, что нечто столь прекрасное вообще может существовать на свете, не говоря уже о том, чтобы находиться в моих объятиях.
Вздрогнув от неожиданности и удовольствия, я почувствовал, как ладонь Джены скользнула по моему животу.
— Итак, — выдохнула она, сдвинув руку ниже, и ее пальцы сжались вокруг моего ремня, — хочешь на некоторое время позабыть о миссии?
Я не думал, не разговаривал, я не смог бы остановиться, даже если бы попытался. В следующее мгновение я обвил руками талию Джены и притянул ее ближе, и наши губы вновь нашли друг друга. Дыхание стало тяжелым и частым, а мы продолжали целоваться, с жадностью, отчаянием, сходя с ума от желания. Одной рукой Шепард пыталась расстегнуть мой ремень, и через секунду я почувствовал, что ей это удалось. Пальцы ее второй руки блуждали в моих волосах, впиваясь ногтями в кожу головы, отчего меня пронзали волны удовольствия. Поцелуи Джены были горячими и сладкими, наши языки вновь переплелись, и мне казалось, что я тонул в ее богатом пьянящем запахе. Нащупав край ее топа, я скользнул под него руками и медленно снял, запечатлевая в памяти каждый сантиметр ее кожи.
Сознание затуманивала плотная пелена примитивного желания, и не было в мире больше ничего, кроме нас двоих. Никогда прежде это не развивалось так быстро, но никогда еще я не хотел кого-либо так, как ее.
Шепард сумела стянуть мою рубашку, и в следующее мгновение я прижал ее к стене, упиваясь ощущением ее грудей, трущихся о мою обнаженную кожу. Мои руки блуждали по ее спине, и, не разрывая контакта, я опустил одну из них к ее бедру; лишь тихий вздох сорвался с ее губ, когда я оторвал ее от пола. Я принялся покрывать поцелуями ее лицо и шею, в то время как Джена обхватила ногами мою талию. Переместив ее чуть выше, я накрыл ртом розовый сосок, и ее дыхание сбилось. Неожиданно напряжение в паху стало невыносимо.
Лодыжками я почувствовал край кровати, но даже не удивился тому, как мы оказались там. Опустившись на постель, я избавился от своих штанов, пока Шепард, нетерпеливо двигая бедрами, принялась тереться об меня. Ее запах, ее вкус, то, как, прикусывая мою нижнюю губу, она резко втягивала воздух меж своих острых белых зубок, сводило с ума.
Ее натренированное, мускулистое тело было твердым, но при этом оставалось поразительно легким. Развернувшись, я переместил ее так, что она оказалась подо мной, и, продолжая одной рукой поддерживать ее выгнутую спину, подтянул ближе к подушкам. Шепард умудрилась стянуть штаны со своих бедер, в то время как пальцы ее второй руки впивались ногтями в мой затылок. Я чувствовал, как губы Джены скользят по моей шее, ощущал ее зубы, слегка задевающие кожу.
На одном дыхании я вошел в нее, и ответом мне стал вскрик удовольствия, вырвавшийся из ее горла. Под аккомпанемент резких вздохов и стонов мы покрывали губы, щеки и шеи друг друга полупоцелуями. С каждым глотком воздуха мне хотелось большего; прижав ладонь к ее пояснице, я притянул Шепард ближе, и она выгнулась мне навстречу. Мой мир состоял лишь из женщины подо мной, из ощущений, даруемых движением ее сильных мышц под мягкой кожей, из ее высоких стонов и сбившегося дыхания, из сокрушающего осознания, что я держу в руках что-то, о чем мечтал так долго. Словно имеющегося контакта было мало, словно существовал способ оказаться еще ближе, Джена обхватила меня ногой, и я провел ладонью по ее бедру.
Я почувствовал, как Шепард напряглась, как участилось ее дыхание, прежде чем все ее тело содрогнулось; ее внутренние мышцы раз за разом сокращались вокруг меня, а затем волны удовольствия отступили, оставляя ее совершенно обессиленной. Сорвавшийся с ее губ протяжный стон стал всем, что мне потребовалось, чтобы последовать за ней.
Неистовое сердцебиение постепенно замедлялось, а я целовал ее: неторопливо, наслаждаясь каждой секундой, до тех пор, пока тело не обволокло приятной негой.
Немного отдышавшись, я улыбнулся. Лицо Джены раскраснелось, и когда она открыла глаза, в течение какого-то мгновения между нами не стояло ничего: ни барьеров, ни притворства, лишь сладкое удовлетворение и нежное касание носов.
Мне хотелось, чтобы этот момент никогда не закончился, однако я не был глупым: я не мог требовать от Шепард тех же чувств, что испытывал к ней сам.
Разумеется, спустя несколько секунд ее брови игриво выгнулись, а на лицо вернулось более знакомое мне соблазнительное, насмешливое выражение. Нацепив схожую гримасу, я освободил ее от своего веса и растянулся рядом, позволяя крови прилить обратно к голове — так просто, словно делал это уже в сотый раз. Джена вновь закрыла глаза; ее дыхание все еще оставалось прерывистым, а пот капельками росы покрывал лоб. Мне так хотелось протянуть руку и убрать с ее лица волосы, снова поцеловать ее, но я не знал, могу ли. Возможно, время для этого прошло, и я, таким образом, выйду за некие рамки. Я не понимал, что ей нужно от меня, и как я сам относился к идее вести себя так, словно не случилось ничего особенного. Может быть, я так спокойно это принял только потому, что находился в ее постели, и был готов на что угодно, лишь бы оказаться ближе к ней.
Никогда прежде я не шел на подобное так легко, но Джена превращала мышление в чрезвычайно сложную задачу, и я не задумывался над тем, что все это означало. А ведь я считал себя принципиальным человеком.
Пытаясь привести мысли в порядок, я сел и, наклонившись вперед, провел пятерней по волосам. Может быть, мне стоит убраться, прежде чем она попросит меня об этом?
— Тебе обязательно нужно идти? — донесся до меня голос Шепард — ровный и удовлетворенный, однако немного неуверенный. Повернув голову, я увидел, что она приподнялась, опершись на локти. Мне хотелось на всю оставшуюся жизнь запомнить представшую взору картину: ее разгоряченное обнаженное тело, каждый изгиб которого словно светился в тусклом голубоватом свете. Ощущая зарождающуюся на губах улыбку, я покачал головой.
— Нет, — ответил я и, внезапно осмелев, наклонился, чтобы оставить легкий поцелуй на ее лбу, коснувшись пальцем бархата волос за ухом, и Джена расслабленно опустилась на подушку. — Нет, если ты не хочешь этого.
Чуть приподняв голову, она быстро поцеловала меня в ответ.
— Если ты уйдешь, я снова начну думать о миссии, — мягко произнесла она, а затем, лениво усмехнувшись, добавила: — А если это случится, мне потребуешься ты, чтобы вновь выкинуть ее из головы.
С этим все мои сомнения растаяли. Мы можем вообще не вернуться с Илоса — сейчас не время отказывать себе в чем-то, откладывая на потом слова и действия. «Потом» может никогда не наступить. Устроившись поудобнее на узкой постели, мы расслабились. Изредка поглядывая на часы, отсчитывающие минуты до операции, которая, вполне вероятно, будет стоить нам наших жизней, я дождался, когда дыхание Джены замедлилось и стало глубоким, ее пальцы разжались, и она погрузилась в сон. Когда мои глаза, наконец, сомкнулись, и я последовал за ней в мир снов, на моем лице все еще играла улыбка.
************
Шепард
Как и ожидала, я проснулась посреди ночи, хотя в этот раз кровавые видения не отравляли мой сон. Однако как только я осознала, что меня разбудил не кошмар, мои мысли вновь обратились к миссии, Жнецам и тому, насколько неправдоподобным это казалось.
Но все было в порядке, потому что стоило мне пошевелиться, как Кайден проснулся. Не задумываясь, я стала целовать его, и он ответил на мою ласку, а потом переместил меня так, что я оказалась сверху. Сев, он прижал меня крепче, и, потянувшись рукой между своих бедер, я нашла его. Илос вновь оказался позабыт.
Второй раз был медленным — медленным и тихим. Не торопясь, мы упивались ощущениями, пока я наконец не запрокинула голову, растворяясь в теплых волнах удовольствия, в то время как его губы покрывали поцелуями мою шею. Его темные глаза на мгновение полыхнули синим, и я подумала, что он, вероятно, самый красивый мужчина из всех, что я когда-либо видела.
Слова оказались излишними, и, засыпая на его груди, я удивилась тому, каким странно-уютным казалось мне ощущение жестких волосков на моем лице.
А проснувшись в следующий раз, я поняла, что краткая передышка окончена. Судя по цифрам на светящемся табло, до посадки оставалось менее часа. Кайден все еще спал, и во сне его лицо не омрачали заботы. Оставить его было невероятно трудно, особенно, когда я поняла, что он укрыл меня одеялом и держит в объятиях. Но я все равно выскользнула из его рук и теперь, скучая по теплу его тела, натягивала на себя уродливое белье, которое носила под боди.
Ноги не держали меня, и я подумала, что, возможно, оканчивать долгое воздержание не одним, а двумя сильнейшими оргазмами, прежде чем бросаться в бой и спасать галактику, было не самой лучшей идеей. Все, чего мне сейчас хотелось — это свернуться калачиком подле него и впасть в спячку.
Однако я не сожалела о том, как провела эту ночь.
Таланты Кайдена определенно не ограничивались биотикой. Кроме того, наш замысловатый, полный напряжения танец в любом случае рано или поздно окончился бы постелью. Только я не думала, что захочу, чтобы он остался на всю ночь...
Он пошевелился — до меня донесся шорох простыней, и, обернувшись, я поймала на себе его затуманенный спросонья взгляд; заметив, что я уже встала, он неуверенно нахмурился.
— Мы почти на месте, — объяснила я, вне привычного сексуального контекста внезапно почувствовав себя не в своей тарелке. Теперь мне снова полагалось быть его командующим офицером, и я неожиданно поняла, с Кайденом это будет не так просто. С прежними любовниками я без труда сохраняла дистанцию, даже подбирая с пола свое белье, однако не была уверена, что сумею укрыться за профессионализмом и в этот раз. Я не знала, что прошлая ночь означала для каждого из нас, и это пугало меня.
— Сколько еще? — хрипловатым от сна голосом уточнил Кайден.
— Около получаса до того, как нам полагается быть готовыми к высадке.
Пока я отвечала, он спустил ноги на пол; одеяло прикрывало его бедра, но ничто не мешало мне снова пройтись взглядом по его мускулистому торсу вниз...
— Ты в порядке? — вдруг спросил он. Я кивнула и снова повернулась к шкафчику, выбирая, что бы надеть на то время, что у нас осталось до того момента, как придется облачаться в броню.
— Да. Я... На самом деле, у меня хорошее предчувствие, — сказала я, натягивая штаны. — Мне кажется...
Я почувствовала, как большая ладонь скользнула по животу, и, обернувшись, увидела Кайдена. Глядя в его теплые глаза и ощущая, как его руки обвивают мою талию, я позабыла, что хотела сказать. Я отлично владела лицом, однако мне пришлось сжать губы, чтобы не дать появиться дурацкой улыбке. Это было необычно.
— Я рад, — произнес он низким и хрипловатым голосом, — потому что и я так считаю.
Коснувшись его рельефного живота, я поняла, что он успел натянуть белье, и, стараясь справиться с разочарованием, некоторое время теребила резинку.
— А ты уверен, что причина твоего хорошего настроения не заключается в бурно проведенной ночи? — сострила я, всем телом ощутив вибрацию от его ответного смешка. Мне так хотелось провести ладонями по его плечам, обхватить за шею и притянуть для поцелуя. Когда его губы впервые коснулись моих, мне показалось, что меня подхватило мощным потоком, не оставив никаких сил на сопротивление, и я жалела, что упустила столько времени, вместо того, чтобы просто протянуть руку и взять желаемое.
— Не буду лгать, перерыв оказался немаленьким, но... — Кайден коснулся своим лбом моего, и я замерла под его взглядом, — не думаю, что дело только в этом.
Что-то шевельнулось внутри, и я ощутила неуверенность и тревогу. Секс никогда не являлся для меня проблемой — в этом я обладала обширным опытом — но понятия не имела, как вести себя, когда он так смотрел на меня. В душе вновь зародилось волнение, кровь прилила к лицу, и вдруг захотелось опустить ресницы и застенчиво отвести глаза. Но это невозможно — я уже переспала с ним! Ведь ничто больше не могло вызвать во мне такую реакцию, верно?
Тогда почему я попросила его остаться на всю ночь? Под его взглядом я начала нервничать, впервые в своей жизни.
— Джена, — продолжил он, и мне нравилось, как мое имя звучало из его уст, — еще больше... времени прошло с тех пор, как я встречал женщину, которая...
— Коммандер, — донесся до нас из устройства связи голос Джокера, лишая меня иллюзии, что я нахожусь в увольнительной, а не на военном корабле, — через полчаса мы будем уже на орбите. Полагаю, на пути к Илосу у нас не должно возникнуть никаких сложностей.
— Полчаса, — повторила я тихо и опустила глаза, словно в попытке укрыться от пронизывающего взгляда Кайдена, — достаточно времени, чтобы ты снова научился звать меня коммандером.
Я осознавала, что мои слова прозвучали излишне жестко, однако мне необходимо было сосредоточиться на предстоящей нам миссии, а кроме того, я чувствовала себя неуверенно в сложившейся ситуации. К моему удивлению, сжав на мгновение мои бедра, Кайден отступил назад, вытянулся по струнке и с ухмылкой произнес:
— Так точно, коммандер.
После этого мы вели себя, как и подобает профессионалам, вернее, настолько профессионально, насколько это являлось возможным, пока вы собираете с пола одежду, раскиданную прошлой ночью. По крайней мере, это было мне знакомо. Но затем, натянув топ и уже собираясь уходить, я неожиданно для самой себя снова повернулась к Кайдену и, заключив в ладони его лицо, притянула для последнего страстного поцелуя. Может быть, он придаст мне смелости в решающую минуту? А после я сообщила ему, что если он проболтается кому-то о прошлой ночи или во время операции каким-либо образом даст понять, что между нами существовали какие-то иные отношения, кроме тех, что должны быть между коммандером и лейтенантом, то я собственноручно убью его. Мне хватало забот и без того, чтобы беспокоиться, что наиболее полезный солдат отряда вдруг решит, что мои приказы слишком рискованные или что-нибудь в этом роде. Я сказала ему, что покинув это помещение, мы должны будем вести себя так, словно прошлой ночи не случилось.
Кайден заверил меня, что он все прекрасно понимает — конечно, он понимал — и что мне не нужно волноваться о том, что произошедшее между нами что-то изменило. Почему-то при его словах я ощутила невероятное облегчение и разочарование одновременно. Именно этого я и ждала от него, ведь так?
Но в тот момент я не могла задумываться над подобными вещами. Мне предстояло поймать предавшего Совет Спектра, уничтожить Жнеца и спасти галактику. Всему остальному придется подождать.
Отредактировано: Архимедовна.
Комментарии (9)
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
Регистрация Вход