Неправильный батарианец. Часть III. Глава I

— Пятьдесят справа, двести слева.
— Пятьдесят справа, двести слева, понял. Внимание, поток гражданских аэрокаров на десять часов, снизить обороты.
— Техника на десять, снижаю обороты... зараза, поля масс-генераторов накладываются друг на друга. Чувствуешь, потряхивает? Какой только идиот ставил их так близко?
— Сейчас уже не найдешь. Этот огрызок за тысячу лет перестраивали сотни раз... внимание, вижу базу, метка на экране, курс три-четыре... поправка, три-три-семь, давай на малой.
— Три-три-семь, на малой, понял. Свяжись с базой.
— Понял. «Дикис-шесть», я «Пират-ноль-шесть», запрашиваю разрешение на посадку, протокол Альфа-Гамма-три...

Бормотание пилотов, насыщенное профессиональными терминами, я, стоя на пороге тесной кабины, слушал без интереса. Зато во все глаза разглядывал Омегу. Знаменитая станция, оплот преступности, разврата, лжи и порока. Этим, видимо, и притягивает тех, кому не нашлось места на Иллиуме и Цитадели.

Из иллюминатора турианского транспортного корабля «Синих Светил» класса «Артериус» Омега смотрелась непритязательно и несолидно. Казалось невероятным — как здесь может обитать почти восемь миллионов батарианцев, турианцев, азари... людей? Но из кабины небольшого «летуна», теряющегося среди бесконечных, беспорядочно возведенных «небоскребов» станция выглядела совсем иначе. Брось взгляд в любой захолустный уголок, в любую щель — и наверняка увидишь захудалые, на скорую руку построенные здания, бесконечные кварталы жилых секторов, производственных заводов. Дальше, прочь от плоского, «обжитого» дна астероида уходил «хвост Омеги» — выделявшееся своей высотой, вытянутое в длину и сужающееся к концу строение, возведенное еще до появления Арии Т’Лоак первыми группками строителей, преступников и предпринимателей. Именно этот «хвост» и довершал знаменитый образ Омеги, запечатлевающийся в памяти каждого. «Кто видел, тот не забудет». Слова, идеально подходящие для основного источника беспредела и преступности в Системах.

Я скрестил руки на груди, не отрывая взгляд от проносящихся со всех сторон машин, светящихся разноцветными огнями жилых домов, темного неба, почти закрытого уходящими ввысь небоскребами. От этого движения ремень винтовки съехал с плеча, оружие царапнуло распахнутую дверцу. Второй пилот обернулся и, смерив меня взглядом, произнес:
— РВП пять минут, сэр.

Я кивнул. Не люблю много говорить — вредная привычка. Бросив последний взгляд поверх голографических интерфейсов управления, я развернулся и начал спускаться по короткой лесенке к сидящим по обеим сторонам прохода бойцам, когда...
— Твою мать!.. — взревели за спиной.

В следующий миг меня с силой швырнуло вправо, и я впечатался всем телом в боковую стенку транспортника. Бедром ощутив длинный ствол винтовки, зажатой между ногой и стенкой, я мельком порадовался тому, что оружие стоит на предохранителе. А то ведь не ровен час, бездетным останусь.
Плоская шутка, появившись на мгновение в уголке сознания, испарилась, словно дым, как только меня швырнуло снова, на этот раз вверх. Пилот резким движением увел машину вниз. Что он творит, мать его?!
Мимо с воплем прокатился один из сопровождавших меня бойцов. Незакрепленный шлем слетел с его головы, и я увидел ошеломленный взгляд горящих в глубине глаз. Турианец. Я едва успел ухватить его за кисть, он, с усилием подтянувшись, вцепился в руку всеми шестью пальцами, когда тряска внезапно прекратилась и неведомая сила вновь бросила всех присутствующих на холодный пол транспортника.
Пошатываясь, я поднялся и, балансируя на раскачивающейся поверхности, потопал к кабине пилотов. Пристегнутые страховочными ремнями крест-накрест, они оставались на своих местах.

— Что за?! — начал было я, когда слева и сверху с ревом, «подрезав» нашу машину, пронесся, уйдя вперед, еще один транспортник, близнец нашего «летуна», отличавшийся лишь знаками на фюзеляже.
— «Затмение», — зло процедил первый пилот. Все встало на свои места. Бросить вызов, предложив поединок — распространенная практика среди вроде бы нейтральных, но де-факто враждебных друг другу группировок.

Омега, увы, не принадлежит «Синим Светилам». Строго говоря, она вообще никому не принадлежит. Ни Арии Т’Лоак, хотя она имеет определенное влияние, ни «большой тройке»*, ни, тем более, мелким группировкам бандитов никогда не подмять под себя всю Омегу. Несмотря на скромные размеры станции, через расколотый астероид со всех уголков Систем проходит настолько мощный поток наркотиков, оружия, запрещенных технологий, рабов и, конечно, денег, что его, потока, давление никто никогда не сможет, не то, что поддержать — выдержать. Приходится делить станцию на несколько сфер влияния, каждая из которых в свою очередь представляет собой иерархическую лестницу. С понижением уровня идет дробление на более мелкие и многочисленные группки, выполняющие свои задачи и получающие за это кредиты от «покровителей», находящихся ступенью выше.
Разумеется, не обходится без эксцессов. Традиционное соперничество между «Затмением» и «Синими Светилами» проявляется во многом. И сейчас — один из таких случаев, мелких, но частых.

— Нет уж, — злобно прошипел первый пилот, стягивая с головы шлем и нервным движением крепя к уху комлинк — устройство, значительно эволюционировавшее со времен «освобождения Предела». — Я вам покажу, кто из нас лучше управляется с «птичками»...
— Тони, — просительно начал второй пилот — немолодой человек с лысым черепом и пепельного цвета неаккуратно постриженной бородой. Как только люди терпят столько растительности на лице? Дикари, чтоб их... — Не начинай. Хрен с ними, пусть идут вперед.
— Угу, уже торможу и преклоняю колени, — не оборачиваясь, презрительно бросил сквозь зубы Тони. — Они первые начали... Готовься к форсажу.
— Тони, не дури! — снова начал второй. Он растерянно, с мольбой обернулся на меня, но я лишь повел плечами, уже успев обдумать ситуацию. — Первые начали, пусть первыми и закончат!

Формально я, центурион, имел полное право приказать командиру транспортника сбавить скорость и спокойно доползти на этом корыте до базы. Другое дело, Тони сейчас — Аш-Керо**, а мало-мальски пришедшие в себя контрактники, включая меня — всего лишь пассажиры. В самом деле, не драться же мне с ним, не тащить силой из кабины, не угрожать оружием? Он подчиняется только своему непосредственному командиру, и авторитета у меня никакого.

Тем временем, второй пилот в сердцах сплюнул себе под ноги и, буркнув «форсаж через пять», целиком погрузился в процесс управления транспортом, смирившись со строптивым нравом упрямого коллеги.
Натужно взвыв двигателями, транспортник рванулся вперед и, быстро догнав соперника, попытался обойти его справа. Но экипаж «Затмения» был начеку — их «летун», чуть качнув крыльями, мгновенно переместился в пространстве, не давая нам завершить обгон.
Я бросил быстрый взгляд на дисплей ЛАДАРа. Локатор показал, что до конечной точки нашего пути оставалось порядочное расстояние, которое мы пройдем минуты за три. Достаточно времени, чтобы рухнуть вниз по вине двух амбициозных экипажей и дружной компанией отправиться в обиталище Бахира. То-то одноглазый бог порадуется — он меня заполучить с самого Элизиума не может...

— ... потрох!.. — сказал, как сплюнул, Тони; его пальцы с немыслимой скоростью перебирали клавиши голографического интерфейса, управляя транспортником. Машина, едва не клюнув выдающейся вперед головкой, на конце которого находилась кабина, «летун» «Затмения», повисла у него на хвосте.
— Давай «карусель»: «обманка» влево, затем нырок, обгон и коротким снизу вверх, — на одном выдохе пробормотал бородач.

Тони угукнул. Я покосился на второго пилота. На его взмокшем, слегка бледноватом лице отражался азарт. Кажется, его самого всерьез захватила и увлекла гонка. Да-а, пилоты, снайперы, техники и водители — существа, которых очень легко задеть, стоит усомниться в их способностях. Особенно люди и кроганы. Малейший намек на их профнепригодность, один провокационный вопрос или неосторожно брошенное слово... «в общем, откровенный вызов наемников „Затмения" явно нашел отклик в отзывчивых сердцах наших пилотов», — фыркнул я.
Наш транспортник чуть сдвинулся в правую сторону. Перед ним немедленно появилась машина «Затмения», чей бдительный экипаж старался не пропускать ни одно наше движение. Тони зло выругался и плавно повел машину влево. Следом, еще более неторопливо, потянулись соперники, открыв тем самым проход с правой стороны. Тони и бородач только этого и ждали. Дружно выдохнув «сейчас!», они резко бросили транспортник вправо и вниз, чуть не снеся правым крылом оказавшееся в опасной близости высотное здание. Я едва удержался на ногах, крепежные скобы выдержали, меня качнуло в сторону, но я сохранил равновесие.

— Форсаж! — воскликнул бородач и кулаком припечатал по большому, мерцающему квадрату клавиши в углу интерфейса. Я почти физически ощутил, как из сопел маршевых двигателей вырвалась яркая вспышка, когда система задействовала все имеющиеся ресурсы нулевого элемента. Машина яростно взревела, экипаж «Затмения» тщетно пытался догнать и маневром сверху перекрыть путь для передвижения, но было поздно — Тони, поднырнув под дно вражеского транспортника, обогнал соперника и вырвался вперед.

Бородач, повертев головой, довольно хмыкнул:
— Мы вам не как-либо что, а что-либо как, — и раскатисто расхохотался.
Тони не ответил. Он пристально вгляделся вперед:
— Что за... вот!.. — и перешел на слова, после которых автоматический переводчик-синхронизатор наотрез отказался исполнять свои обязанности.

Сам я увидел причину бешеной ругани пилота через несколько секунд. Мы мчались на приличной скорости вперед, оставляя позади транспортник «Затмения», прямо на... вторую машину той же корпорации! Ярко вспыхнул прожектор, его луч скользнул по нашей кабине, на миг ослепив, и ушел вниз, постепенно рассеиваясь в глубине построек.
— Уклоняйся! — заорал я, непроизвольно вцепившись в плечо первого пилота. Тот, резким движением смахнув руку, молниеносно и, как мне показалось, наугад ударил по клавише, отливавшей бурым оттенком. «Экстренная остановка», значит, ага.

Бородач, пытаясь погасить инерцию, развернул машину боком, и край правого крыла остановился в каком-то десятке метров от носа второго «летуна» «Затмения», даже и не подумавшего сдвинуться с места.
В кабине повисла тишина. За моей спиной раздался шум — это группа контрактников сгрудилась, вглядываясь через мое плечо вперед. Экипаж в бессильной злобе наблюдал, как сверху с ревом пронесся первый, оставленный нами позади, транспортник «Затмения». Едва он удалился на порядочное расстояние и стал сбавлять скорость, чтобы приземлиться на общую для наших частных компаний посадочную площадку, его коллега, преградивший нам путь, деликатно взвыл двигателем, развернулся и исчез среди небоскребов Омеги, отправляясь по своим делам.

Тишину прервал писк входящего сообщения. Не отрывая взгляд от транспортника, почти завершившего посадку, в то время как мы продолжали на виду у всех висеть в воздушном пространстве Омеги, Тони нажал на «прием».
По кабине разнесся глубокий, издевательски-растянутый голос, явно принадлежащий азари:
— У-учитесь лета-ать, ма-альчики. В следующий ра-аз придем — прове-ерим!
Последовавший за тем взрыв дружного хохота вызвал бессильный стон униженного первого пилота.



Я пропустил вперед всех контрактников, остановив лишь Тони, выходившего последним в крайне подавленном состоянии. Он притормозил, когда мой кулак уперся ему в грудь.
— Никаких ответных действий, человек, понял? — холодно сказал я, глядя ему в глаза. Он спокойно встретил мой прямой взгляд. — Понял? — настойчиво повторил я. — Ни-ка-ких.
— Есть, сэр, — тускло откликнулся пилот и опустил взгляд на мой кулак. Я освободил ему путь и поглядел вслед. Тони, кряхтя, тяжело спрыгнул на землю. Я, покачав головой, последовал за ним. Хотелось бы мне, чтобы вопрос неудачной гонки был закрыт только что. Навсегда.

Едва спало напряжение последних минут, едва Тони посадил транспортник, удачно пройдя узкий коридор ангара, едва затихли маршевые двигатели — я осознал только что произошедшие события. Дисциплина в отделении Омеги явно хромала. Подобного разгильдяйства не допускал никто в ячейке Кино. Это просто был не тот уровень понимания слов «дисциплина» и «порядок» для поступков, подобных тому, что я увидел, стоило лишь приблизиться к Омеге. Анархия, беспорядок, бардак. «Раздолбаи» — верную характеристику дал Кино своим коллегам из Систем Терминуса. Я в сердцах сплюнул прямо на пол и, поправив на плече винтовку, выпрыгнул из «летуна».
Ангар, в котором я оказался, представлял собой стандартное для небольших космопортов помещение для приема и обслуживания челноков, транспортных и грузовых судов. Разделенный небольшими опорными колоннами и несущими стенами, выкрашенными в стальной цвет, на несколько секций, ангар мог принять десяток аэрокаров или пять транспортников, подобных нашему «боевому летуну». Центром каждой секции являлась маркированная площадка, от которой уходила дорожка, соединяясь далее с остальными в одну, широкую полосу. По обе стороны от каждой дорожки был разбросан всякий хлам — от запчастей и наборов быстрого ремонта до «трудяг» — колесных каров, названных так за неприхотливость, большую грузоподъемность и универсальность использования.

Я сразу заметил его. Высокая костлявая фигура стояла чуть в стороне, держась прямо и уверенно. Я прищурился, задерживая взгляд на нем. Заметив интерес к своей персоне, фигура двинулась ко мне и остановилась в нескольких метрах. Спокойный взгляд глубоко посаженных глаз встретился с моим. Не мигая, мы смотрели друг на друга несколько секунд.
Затем он неожиданно шагнул вперед и резким, порывистым движением протянул конечность, выставив ладонь вверх. Мы пожали друг другу руки на турианский манер — на локтях.

— Центурион Кубус, — представился он.
— Центурион Крул, — откликнулся я, держась чуть настороженно. Я не был уверен, чего можно ожидать от здешних «коллег» с таким-то уровнем дисциплины.
— Давай на «ты», легче будет, — непринужденно произнес турианец. Его лицо без малейших признаков «татуировок» свидетельствовало о том, что он «чистолицый» — один из тех представителей сынов Палавена, к которым относятся настороженно, как к «изгоям». Великолепный, явно изготовленный на заказ, бронекостюм сидел, как влитой. Нагрудный знак «Синих Светил» пересекал длинный косой след от рикошета. Чуть ниже, в районе живота виднелась ямка — след от пули винтовочного калибра, не пробившей насквозь даже внешний слой брони. Значит, надежная вещь. Защитила однажды — защитит снова.
— Давай, — чуть помедлив, отозвался я и потянулся к внутреннему карману, пытаясь нащупать служебный датапад, хранивший документы о моем новом месте службы. Подтверждение перевода сотрудника ЧВК от принимающей стороны является необходимой процедурой, без которой могут возникнуть проблемы — с оплатой, например.

Кубус, чуть склонив голову, с интересом наблюдал за моими действиями. На протянутый датапад он посмотрел с недоумением и, повертев устройство в руках, вернул мне.
— Зачем?
— Я должен представить свои документы, — осторожно ответил я, пытаясь понять, не разыгрывает ли меня этот чересчур дружелюбно настроенный турианец. — А местное начальство — подписать.
— Забудь, — турианец небрежно махнул трехпалой рукой. — Как-нибудь подсунешь Тараку под нос, тыкнет свою подпись и все. А нет — все одно, теперь ты с нами, центурион.

От упоминания Тарака меня передернуло. С одной стороны, последний раз я смотрел на его фотографию в досье три дня назад и успел заметно остыть, приглушить эмоции, с другой же... девять лет... проходит девять лет и духи прошлого внезапно объявляются тогда, когда я почти забываю события, происходившие, казалось, с кем-то другим.
— ...ну а сегодня — экзотическая прогулка по самой интересной части нашей дыры, — неожиданно громко зазвучал хрипловатый голос турианца, и я вынырнул из размышлений, — крупнейшему космопорту Омеги и клубу «Загробная жизнь». Уж там всегда есть, на что посмотреть.
Прогулка, значит. А не в меру общительный и словоохотливый турианец, увешанный снаряжением и оружием с головы до пяток, послужит мне персональным гидом. Очаровательно.
— Отлично, — кивнул я.

В стороне, у посадочной площадки, занятой «Затмением», послышался топот тяжелых десантных ботинок, бряцанье оружия и голоса, понукающие кого-то. Я искоса бросил взгляд в сторону конкурентов. Наемники, следовавшие заветам Джоны Седерис, подхватили рюкзаки и, построившись в нестройную колонну, побрели к выходу в транспортный отсек, откуда их доставят прямиком на скрытые в глубине станции базы. У «летуна» осталась лишь одна азари, выделявшаяся среди остальных двумя факторами. Неуставным бронекостюмом, в котором преобладали бордовые и фиолетовые цвета, выразительно подчеркивающим весьма соблазнительные, надо признать, выпуклости, и внушительным дробовиком «Клеймор». Цвет кожи женщины был практически идентичен основному оттенку униформы, отчего они казались единым целым.

Почувствовав мой взгляд, азари, до того меланхолично покачивавшая стаканом крепчайшего алкоголя ядовито-желтого цвета, подняла голову. Я вперил в ее переносицу все четыре глаза, она ответила тем же. Мы застыли, не мигая. Уголок внутренних защипало, слизистой не доставало влаги, и я чуть прищурился. Азари же и бровью не повела, властный взгляд насмешливо-надменных глаз, казалось, вот-вот прожжет дыру у меня во лбу. Молчаливый поединок двух врагов, в котором проиграет тот, кто опустит взор. Это только кажется, что подобные игры — для детей, не всерьез. Но на самом деле...
На лоб разве что прессом не давили, я почти физически ощущал, что не выдерживаю, взгляд чуть дрогнул... и я вильнул в сторону. Шекти!..
Стиснув зубы, я отвернулся и бросил на нее косой угрюмый взгляд. Она с той же насмешливой улыбкой наклонила голову вправо, и этот батарианский оскорбительный жест вызвал мой короткий стон. Я повернулся к ней спиной. Проклятье...

— Капитан Васэ, командир сестринской общины на Иллиуме. Доставила подкрепление Джароту, местному главарю ячейки. Жесткая штучка, — ровным голосом произнес молча наблюдавший за нами Кубус и поманил за собой.

Подавив искушение еще раз взглянуть на азари, я потопал следом, чувствуя, как сжимаются и разжимаются кулаки, как отдают в скулы стиснутые зубы. Хотелось кого-нибудь пристрелить.



Сектор Омеги, включающий в себя «Загробную жизнь» — вотчину знаменитой Арии — представлял собой типичный жилой район станции — тесный, но очень оживленный. Широкий «проспект» проходил мимо входа в клуб и штаб-квартиру самой ненавистной, желанной, богатой и надменной азари в Системах, и разделялся на несколько узких грязных улочек, по краям которых располагались всевозможные лавки, заведения с крикливыми барменами-продавцами и мусорные кучи.
Мимо последней мы и проходили в данный момент. Первые несколько сотен метров пути Кубус, поочередно тыча когтистым пальцем во все стороны, без умолку трещал обо всем встреченном нами. Он вообще оказался довольно болтливым, веселым и, что называется, «своим» парнем, что довольно несвойственно турианцам — вечно серьезным, сухим и прагматичным ребятам, следующих принципу «есть, что сказать — говори по делу, нечего по делу — не засоряй эфир».

— Но вообще, здесь работать можно, — трещал Кубус, активно работая локтями и проталкиваясь через очередь в очередную забегаловку. — У Тарака, конечно, задвиги есть, но он редко когда сам лезет в пекло, на это есть Джента.
— Кто бы сомневался, — фыркнул я, уклоняясь от напиравших со всех сторон посетителей.
Кубус, пихнув тщедушного саларианца под ребра, выбрался из толпы и притормозил, дожидаясь меня.
— Знаком с ним, что ли? — полюбопытствовал он. Саларианец получил второй тычок от меня и снова налетел на кого-то.
— А... — отмахнулся я. — Слышал кое-что. Поговаривают, он получил пост командующего ячейкой не за личную храбрость.
— Еще бы, — усмехнулся турианец, целеустремленно топая к заведению под цветастой вывеской «БАР». — Это ведь административная должность, он в основном со своими помощниками воюет да долю себе регулярно откладывает, чем сам корабли охраняет. У тебя у самого-то большой опыт, центурион?
Мы как раз подходили к ступенькам, ведущим вниз, прямо к барной стойке, и это избавило меня от необходимости отвечать. Не люблю подобные вопросы.

У стойки, за которой бармен-саларианец протирал грязные стаканы не менее грязной тряпкой, стояла пара стульев с круглыми сиденьями. Одно было занято вконец окосевшим от спиртного турианцем в одежде рабочего, которого то и дело клонило в сторону — прямо на заплеванный пол заведения.
— Подвинься, приятель, — Кубус хлопнул по плечу сородича, от чего тот окончательно завалился на бок и, грохнувшись о пол, принял горизонтальное положение. Кажется, он даже не почувствовал этого. Центурион же ничтоже сумняшеся взгромоздился на стул и жестом указал мне на соседний. Я последовал его примеру.
— Ч-чего пож-желают доблестные офицеры? — принужденно улыбаясь, поинтересовался бармен. Его тонкие пальцы продолжали теребить и мять тряпку, а правый рожок чуть подергивался, когда саларианец нервно переводил взгляд с меня на Кубуса и обратно. Турианец неопределенно махнул рукой.

Через несколько секунд передо мной уже стоял стакан, содержимое которого я бы поостерегся даже нюхать, не то, что заливать в глотку. Дрейфовавший на поверхности перламутровый пузырек лопнул, и я воззрился на жидкость с еще большим недоверием. Центурион Кубус же тем временем успел выстроить из трех пустых стаканов небольшую пирамидку.
— Спаиваешь новичка, Кубус? — спокойный женский голос заставил нас обернуться, меня — быстро и резко, турианца — неохотно, с ленцой. Я смерил гостя, точнее, гостью оценивающим взглядом.

Она была ниже среднего роста, штатный костюм «Синих Светил» сидел чуть мешковато, но, судя по всему, движения не сковывал. На правом бедре, пристегнутый за металлический карабин, висел шлем с прикрытыми от пыли и грязи окулярами. Их обладательница же довольно сильно выделялась на общем фоне. Первое, на что я обратил внимание — необычные для людей цвет и укладка спадающих волос.
Девушка разглядывала меня столь же бесцеремонно, сколь и беспристрастно. Ее взгляд скользнул по моему лицу, остановился на верхней паре глаз, затем ушел куда-то вниз. В глазах промелькнуло что-то и исчезло. Мне внезапно стало неуютно. Чего это она меня разглядывает, а?..
— Джента.

Краткость — сестра таланта, слышал я такую поговорку.

— Крул, — чуть наклонил я голову, разворачиваясь всем корпусом к новоприбывшей.
Девушка кивнула в ответ и обернулась к турианцу, который, казалось, поглядывал на нас с ехидцей.
— Собирайся, срочный вызов. «Архангелы» перехватили корабль снабжения и охранный челнок, шедшие на Биндур.
Кубус, мгновенно протрезвев, грязно выругался, в его пламенной речи в основном, насколько я разобрал диалект, преобладали художественные эпитеты, сравнения и сложные для понимания чужаком конструкции.

— Потери? — осведомился я, когда центурион замолк, чтобы восстановить дыхание.
Джента помедлила секунду, прежде чем ответить, и снова бросила на меня странный взгляд. Видимо, еще не привыкла к тому, что я теперь — часть их команды. А я... ну, а я быстро приспосабливаюсь.
— Семь членов экипажа и трое бойцов сопровождения убиты, погиб лейтенант и полностью вырезана дежурная группа быстрого реагирования из восьми наших парней.
Я прикусил губу. Многовато для одного рейда.
— И все это сделала группа местных бандитов? Вы серьезно? — недоверчиво прищурил глаза я. Мы говорили на пониженных тонах. Общественное заведение, как-никак.
Джента в третий раз смерила меня взглядом и невесело усмехнулась:
— Ты еще не знаешь, что эти «местные бандиты» натворили пару недель назад. Короче, Кубус, собирайся, Тарак включил тебя в следственную группу. Не забудь термокостюм, на Биндуре нынче холодно. Ищем следы.
Турианец снова пробурчал под нос ругательство и, торопливо тряхнув мою руку, быстрым шагом вышел из бара.
— Отдыхай пока. К вечеру появишься на базе. Будь начеку... Крул, — произнесла Джента.
Я кивнул. Пить расхотелось, да и настроение оказалось изрядно подпорченным. Оставив полным второй стакан, наполненный услужливым саларианцем, я бросил на стойку пару мелких кредитов и вышел из бара.

Сверившись с инструментроном, я ругнулся про себя. В запутанной и сложной для новичка транспортной системе станции легко было затеряться. А, учитывая репутацию некоторых жилых районов, из тупика можно было и вовсе не выбраться. Стоило быть осторожным.
Я свернул в сторону от людного проспекта, углубляясь в район узких переулков и темных улочек, от которых во все стороны расходились проходы в жилые дома. Подвесив к бедру армейский нож, а к груди — кобуру с пистолетом, я, ежеминутно сверяясь с картой, неспешно зашагал вперед.



Но пройти мне суждено было недалеко. Едва стих гул пролетающих над проспектом аэрокаров, смешанный с музыкой и невыносимым шумом, присущим каждому крупному поселению, я расслышал характерные звуки, которые...

— Нет!.. Пожалуйста!.. Вы же взяли деньги... — голос обессиленно бормотал на пределе слышимости.
— Вот уж нетушки, красавица... — послышался в ответ шепот, а затем — приглушенное тяжелое дыхание. Скрипнула доска, я замер. — Провинилась, так получай... грех не воспользоваться...
— Отпусти!.. Ну... я никому не... ах!..
— Бура, отвали!.. Моя очередь! Я тоже хочу эту телочку распечатать, да не по одному разу!..
— Настанет твоя очередь... вот так... какая ты... — я сделал еще один аккуратный шаг, одновременно расстегивая кобуру на груди и обхватывая рукоять пистолета. Ритмичные вздохи, утробные стоны и завистливое сопение компаньона Бура слышались все отчетливей.

Почему я не прошел мимо? Ведь это не мое дело, в сущности. Да мало ли подобных преступлений совершается за одни только сутки на Омеге? А сколько из них заканчиваются летальным исходом? Ежечасно на станции мрет от передоза какой-нибудь наркоман, кто-то, не выдержав «ломки», бросается на нож, третий заканчивает жизнь в переулках, среди куч мусора, четвертого убивают за долги и прочие провинности.
Сексуальное насилие в их числе. В числе преступлений, что вызывают у местных лишь гадливую улыбку и неизменную мысль «как хорошо, что не со мной!..»

Мразь.

Слизь, тонким слоем размазанная по осколку выработанного шахтерами камня. Копошащаяся в своих мелких заботах типа «как выжить и постараться урвать лишний кусок, по возможности подгадив ближнему» биомасса, независимо от количества глаз и пальцев на руках одинаковая в своей ничтожности и моральной деградации.
Я не считал себя эталоном стойкости, толерантности и нравственности. Да, был жесток, как и все наемники. Убийца, как многие «солдаты удачи». Но я не садист. И, надеюсь, не моральный урод. Пока. Но от мысли, что двое уродов «берут» девушку, которая, судя по голосу, не старше моей дочери, носовые трубки начало дергать. Левая рука непроизвольно сжалась в кулак, боль от впившихся в ладонь ногтей отрезвила и я остановился в задумчивости.

Судя по голосам, противников всего двое. Тихо подойдя со спины, я мог застать их врасплох и, возможно, даже разрешить ситуацию мирно. То есть убить их быстро.

Вдох, раз, два... три. Выдох. Я шагнул за угол...
И промахнулся в своих, мать их, планах целых три раза.

Во-первых, одним из насильников оказался кроган. Здоровенная пятисоткилограммовая туша стояла ко мне вполоборота. Краем глаза уроженец Тучанки заметил меня. Миг — и могучие плечи наклонены, шея втянута, короткие, но толстые лапы выставлены вперед, ноги чуть согнуты. С реакцией у ублюдка все в порядке.
Во-вторых, противников оказалось не двое. Чуть поодаль, словно бы не обращая внимания на творившийся беспредел, в кучах гниющего мусора копошилась тройка ворка. Тупые твари мгновенно среагировали, пружинисто поднявшись на длинные, изъеденные язвами лапы.
И в-третьих... пистолет заклинило.

Шекти. Вот как это называется, а?..

Первый ворка, с диким шипением бросившийся на меня, получил арматурой по ногам и полетел прямо на меня. Я едва успел развернуться на носках ботинок и, оказавшись сбоку, добавил животному острых ощущений двумя ударами в висок. Противника смахнуло в мусорный бак. Сверху на затылок обрушилась металлическая крышка.
Минус один.
Следующий кандидат в мертвецы гибким прыжком сбил меня с ног. Я заскользил на спине по скользкому от нечистот асфальту. Шлем слетел с бедра, ребро какой-то жесткой коробки ударило по затылку. От немыслимой силы удара ворка кувыркнулся через меня и покатился по земле головой вперед прямо в старый контейнер... из которого торчал отслоившийся обрезок металла.
Тупица столкнулся с боковиной коробки, на которой отплясывали тени от фонаря, настолько удачно, что острие обрезка легко вошло в горло и вышло со стороны позвоночника.
Минус два.
— Спасибо, — чуть слышно выдохнул я. В голове крутились лишь мысли о том, что все же бог войны меня любит.
— Убей его!.. — команда, которую прорычал взбешенный кроган, потонула в хлестком, словно растянутом звуке выстрела. Короткая вспышка мелькнула на балконе позади спин бандитов и исчезла.
Все замерли. Лишь последний ворка медленно завалился вперед, развороченным лицом в очередную помойную лужу.
— Лапы вверх. Ты, туша, и ты, четырехглазый. «Синий», вставай, но без резких движений. Свои, — хриплый, присущий только турианцам, голос раздался с того же балкона.

Я едва слышно выдохнул сквозь сжатые зубы, медленно поднимаясь. В голове стучало: «свои, свои...»
Кроган и батарианец, оставшиеся без поддержки за полминуты, безропотно подчинились. Они были безоружны.
Везет мне на турианцев сегодня. Обладатель мандибул, высокий, легко снаряженный и вооруженный лишь снайперской винтовкой, спрыгнул вниз и вышел из тени. Четко выверенные экономные движения, уверенный взгляд, обращение с оружием — все выдавало в нем профессионала.
— Ты кто вообще, а? — осмелился подать голос кроган, не оборачиваясь. Его «партнер по опасному бизнесу» и, к стыду, мой сородич, выглядевший забавно со спущенными штанами, помалкивал, хоть и косил злобно в мою сторону. Я отвечал тем же.

Выстрел. Выстрел. Кроган взревел и повалился на бок, изрыгая ругательства. Выстрел, выстрел, выстрел. К здоровяку присоединился его сообщник. Оба были мертвы.
Я отшатнулся, когда в ноги мне упал труп. Выходное отверстие пришлось на лицо. Но о смерти этого урода я ни капли не жалел. «Предавшим доверие товарищей и позорящим свою расу — смерть». Так гласил негласный Кодекс СГВ.
Мое внимание привлекло маленькое неподвижное тельце, лежащее без движения чуть дальше от убитых бандитов. Азари. Совсем еще юная. Обнаженное великолепное тело было обезображено лишь небольшой, но смертельной ножевой раной в висок. Быстро среагировали, ублюдки. Сильнее всего я в тот момент жалел о том, что эти подонки уже мертвы. Слишком легко отошли, не успев прочувствовать все до конца.

Турианец, бесшумно подойдя ко мне, хлопнул по плечу. Я кивнул, не отрывая взгляда от мертвой азари.
— Капитан Гаворн, оперативно-тактическая группа по контролю над популяцией ворка, — снайпер осекся, проследив за моим взглядом. — Хм... жаль девчонку. Но другого, честно говоря, я и не ждал. Насильники и убийцы, я их две недели...
Короткий взмах рукой остановил его поток красноречия. Меня это не интересовало. Почему-то никак не получалось отвести взгляд от пустых, мертвых глаз девушки. Откуда-то я знал — знал! — что она смотрит прямо на меня.

Надломилось ли во мне что-то? Возможно.
Или я только хотел так думать?..
Омега смотрела на меня глазами азари. Пустота, безысходность и полнейшая деградация настолько четко прослеживались в темных зрачках мертвеца, что я сам не заметил, как начал дрожать. Провал в глазах девушки — чернота Омеги. Необъятная, безграничная, вечная. Мертвенный блеск — гнилая сущность этих мест и всех, кто их населяет. Омега — не просто станция, не просто площадь в сотни тысяч или миллионы квадратных метров, не просто сборище домов, небоскребов и биомассы, что заполонила все вокруг. Омега — это и витавшая в воздухе атмосфера, густая, как выдержанный батарианский эль, и тени, отбрасываемые неведомой силой даже там, где вовсю светит солнце, вселяя ложное чувство надежды и безопасности. Ложь. Всюду — ложь. И в этот коктейль я только что окунулся.
Омега приветствовала меня.
Здравствуй.


— Хоро-о-ош, — одобрительно протянул сидевший на краю крыши турианец. — Как думаешь? Неплох, а?
— Не знаю, — пожал плечами его сородич, опуская снятый снайперский прицел, который он только что оторвал от глаз. — Он ведь наемник. Враг. Он — с ними.
— Сам посуди, — ровным голосом возразил первый. — Новичок в здешней среде. Моралью не обижен. Подготовлен великолепно. Это тебе не спецназ СБЦ. Тут что-то... другое. Похож на военного с опытом службы в спецотрядах.
— СГВ? — задумчиво протянул второй наблюдатель, присаживаясь рядом.
— Возможно... возможно.

Они уже двадцать минут, перемещаясь по крышам, следили за Грунданом Крулом — широкоплечим батарианцем в бронекостюме «Синих Светил», что успел попасть в неслабую передрягу за последние несколько минут. Они видели, как он расстался с Джентой и Кубусом — известными в узком кругу личностями на Омеге, имевшим прочную репутацию закаленных в бою убийц. Неслышно следовали, не упуская из виду, за Крулом и видели, как он профессионально ликвидировал двух ворка — сильных в рукопашном бою противников. Турианцы были более чем впечатлены. Даже несмотря на эффектное появление их старого знакомого — Гаворна, заместителя Арии Т’Лоак по особым операциям, который уже успел исчезнуть из их поля зрения, сидящие на крыше не сомневались, что батарианский наемник справился бы и без него.

— Подумай над этим, ага? — вполголоса произнес турианец, правой глаз которого был прикрыт исцарапанным, но все еще исправным снайперским визором.
— Угу. Сообщу остальным, — его сородич, хоть и выглядел недовольным, все же согласился.
— Давай, — кивнул командир. — Если все правильно подстроить и подтолкнуть его к этому решению — получим ценного члена в команду. Наведи о нем справки. Начни сейчас.
Наблюдатель вновь кивнул. Он не отличался многословностью, как почти все в их команде. Включая шефа.

Турианец, хлопнув по плечу своего начальника и друга, начал аккуратно спускаться вниз, стараясь заодно не упустить из виду пошатывающуюся фигуру Крула, что медленно удалялась от них.
Оставшийся на крыше обладатель визора проводил взглядом турианца и пробурчал:

— Удачи, Сидонис.


Примечания
______________________________

* Большая Тройка - крупнейшие группировки наемников: «Синие Светила», «Затмение», «Кровавая Стая»
** Аш-Керо - главный бог батарианского пантеона