В другой жизни

Глаза Самары здесь, в полумраке обзорной палубы, напоминают две галактических спирали из мерцающих звезд. В бою они становятся яростно-стальными, и из них вырывается синеватое пламя. А когда она задумчива, в их невероятной глубине появляется невыносимая грусть. Ее глаза прекрасны. А ее голос завораживает... 
— Шепард?
Джон вздрогнул и торопливо отвел взгляд от ее глаз на огромное смотровое окно. В глубине космоса лениво крутилось оранжевое завихрение туманности Омега.
— Вы согласны со мной?
О чем она говорила? Что-то о своем Кодексе? О, черт...
— Ну да, согласен...
— Во всех аспектах? — ее голос был серьезным, как и всегда, но ему показалось, что в огромных серых глазах мелькнули лукавые искорки.
— Да. Ну, почти... — Джон немного откинул голову назад, в полумрак, чтобы азари не видела его покрасневшего лица. Почему он смущается в ее присутствии, словно школьник?
— Вы не должны отказываться от всего ради Кодекса, Самара. Вы заслужили счастье.
— Шепард, этот спор бессмыслен.
— Вы не должны приносить себя в жертву.
— Я не приношу себя в жертву.
— Разве?
— Шепард.
Они помолчали немного, глядя на великолепный вид за стеклом иллюминатора. Взгляд Джона опять потихоньку переполз на ее профиль. Глаза Самары были закрыты, но она почувствовала этот взгляд и слегка улыбнулась.
— Я думаю, вам пора идти... — мягко сказала она.
Джон вскочил на ноги.
— Конечно. До свидания, Самара.
— До свидания, Шепард, — вокруг нее вспыхнуло светло-голубое сияние, а между ладонями появился искрящийся сгусток. Джон почувствовал кожей завибрировавшую в воздухе энергию. Как всегда, демонстрация ее невероятной силы привела его в детский восторг, и по спине поползли мурашки. Это было все равно, что наблюдать магию. Он засмотрелся на затылок Самары, увенчанный аккуратными гребнями. Она вся светилась на фоне завораживающего космоса.
— Шепард?
— О, простите, — он вышел наконец из каюты, остановился в коридоре и перевел дух.
Невероятно. Просто невероятно. Потрясающе. Джон чувствовал, как его губы расползаются в широченной, глупой улыбке. Его всегда восхищали азари — их грация, изящество, красота, великолепный оттенок кожи, но Самара... Она была особенной. Никогда он еще не встречал в женщинах столько достоинства, силы, спокойствия... и в тоже время — скрытой страсти. Она была так удивительно незнакома и таинственна, и открывать эту тайну стало его величайшим наслаждением. Незаметно для себя капитан почти физически стал ощущать потребность быть с ней рядом. Слышать ее глубокий, чарующий голос. Видеть ее невероятные глаза.
— Шепард? — он вздрогнул и резко обернулся. Гаррус вышел из мужского душа, прилаживая на ходу нагрудную пластину брони. — Опять не спится?
Шепард посмотрел на табло часов над дверью — перевалило далеко за полночь. Как и всегда, время, проведенное с Самарой, пролетело незаметно. Гаррус кинул быстрый взгляд на дверь каюты азари. Шепард заметил это и смутился. Слишком часто экипаж стал видеть его здесь...
— Выпьем? — предложил капитан, стремясь как можно быстрее сгладить неловкость.
— Можно на ночь стаканчик, — кивнул Гаррус. И многозначительно добавил: — Но только стаканчик.
 Они устроились в пустой столовой. Гарднер уже спал, и Шепард сам принес из холодильника нехитрую закуску, запечатанную в пакеты разного цвета — красный себе, синий — Гаррусу. Капитан пил бренди, Гаррус — какой-то турианский эль светло-фиолетового цвета, который покупал сам в их редкие прилеты на Цитадель. 
 — Жаль, что ты не можешь это попробовать, — сказал турианец, любуясь игрой света в бокале. — Это божественно! 
— Бренди двадцатилетней выдержки — тоже не помои! — улыбнулся Шепард.
Они помолчали.
— Как ты? Отошел после истории с Сидонисом?
Гаррус вздохнул и опустил глаза.
— Я благодарен тебе, что ты не дал мне убить его. Много думал, когда ты сказал, что я изменился. Позволил всему этому дерьму изменить себя... — турианец поднял голову и внимательно посмотрел на капитана. Его визор мягко светился в полумраке голубым светом. — Но все же иногда я чувствую... какой-то дискомфорт. Что-то внутри меня все никак не может успокоиться, словно жалеет о том, что я оставил ему жизнь...
— Это пройдет, — сказал Шепард. — Всем свойственно подвергать сомнению свои действия.
— Только не тебе, — усмехнулся Гаррус. — Ты всегда непоколебим, Шепард. Всегда уверен на все сто.
— Во всем, что касается борьбы с Коллекционерами и Жнецами — да, — кивнул капитан. — Мне нельзя колебаться. Любая нерешительность может стать фатальной. В остальном же я обычный человек, — он болезненно поморщился, вспомнив непростой разговор с Эшли, и свою нерешительность по отношению к Самаре. Он так боялся спугнуть ее. Боялся, что после его откровенности она окончательно захлопнет ту небольшую щель в железных воротах, что она поставила между ними...
Джон и Гаррус выпили еще по стаканчику, помянув всех погибших в тяжелой и неравной борьбе, которую вели. Помолчали.
— У тебя что-то есть с ней? — вдруг спросил турианец.
Шепард вскинул голову.
— Что?
— Да брось, — по-доброму усмехнулся Гаррус. — Вся команда уже давно заметила, что ты неровно дышишь к Самаре...
Шепард покраснел. Наивно было полагать, что на небольшом фрегате его частые визиты в каюту азари остались незамеченными. Как и мечтательный взгляд, которым он одаривал Самару, когда она только появлялась в помещении.
— Нет, Гаррус. Мы просто общаемся, — он горько вздохнул.
— Я так и думал. Самара не из таких, да? — турианец подмигнул.
— Да, не из таких. Я думаю, ничего не выйдет. Она связана Кодексом. Я просто боюсь намекнуть ей о чувствах.
— Ты — и боишься? — Гаррус тихо рассмеялся.
— Ты редкостная сволочь, Гаррус. Никакой дружеской поддержки.
В голове у обоих уже приятно шумело от выпитого. Они внимательно посмотрели друг на друга и расхохотались. Выпили еще, дружески чокнувшись.
— Нет, если серьезно, — сказал, отсмеявшись, Гаррус. — Поговори с ней напрямую. Зачем тянуть? Тем более, — он обвел рукой помещение и посерьезнел, — в наших условиях. Каждый день может стать последним.
— Да, но...
— Нет. Это не мой друг Джон Шепард. Он никогда не говорит «да, но». Только «да» или «нет».
Гаррус неуклюже вылез из-за стола и подошел к Шепарду. Потом взял его за плечо и встряхнул.
— Говори, долбаный шпион, куда ты дел моего друга?
— Уйди, пьянь! — расхохотался Шепард.
— Не-е-ет, признавайся, куда ты дел нашего капитана...
— Вы дадите мне выспаться в конце концов?! — Миранда, с заспанным лицом, взлохмаченная и недовольная, показалась из своей каюты.
— Мири, какой симпатичный халатик, — язык у капитана уже основательно заплетался. — А мы тут...
— Я вижу. Напились в хлам.
 — Шепард, я предупреждал, — Гаррус, покачиваясь, опирался на плечо капитана. — Всегда эти твои: «пойдем, глотнем по стаканчику», заканчиваются вот так. 
— Угомонитесь уже и идите спать! — Мири взяла из холодильника бутылку воды и направилась обратно к себе, буравя их испепеляющим взглядом. — Черт возьми, почему Призрак сэкономил на звукоизоляции?
Капитан и Архангел похихикали еще немного и побрели к лифту.
— Да ты пьян, друг! — Гаррус засмеялся, наблюдая, как Шепард старался шагать прямо, но постоянно отклонялся влево под действием какой-то непреодолимой силы.
— На себя посмотри... Тс-с-с-с, говори шепотом.
— Да, шепотом... Я турианец, мои голосовые связки не позволяют мне говорить шепотом.
— Правда? А я не знал.
Капитан остановился, искренне удивленный.
— А еще мы не можем держать высокие ноты. Вот, послушай.
Гаррус издал странный, вибрирующий звук. Шепард задумался.
— Это ужасно. Но ты лучше, чем Мордин.
— Спасибо, дружище.
— Вашу мать!
— Мири, солнце, мы уже идем спать! — капитан помахал ей рукой.
— Я вас поубиваю когда-нибудь!
— Какая она злая, — буркнул Гаррус, остановившись у своей каюты. — Друг, так ты подумай насчет Самары.
— Подумаю. Хорошо посидели...
— Как всегда.
Они хлопнули друг друга по плечу, Гаррус скрылся в проеме двери, а Шепард направился к лифту. Намереваясь дотронуться до кнопки, он вдруг сжал руку в кулак.
 — Он прав, черт возьми, — пробормотал Джон. — Я не тряпка. Я Шепард. Вот сейчас я пойду к ней и скажу всё. Прямо сейчас... 
Он вышел из лифта и остановился в коридоре.
«Конечно, с другой стороны, уже поздно. Вдруг она спит? Конечно, спит — уже три часа ночи».
Он повернул обратно к лифту.
«Нет, так не пойдет. Раз решил, надо пойти и сделать. Я же Шепард».
Он вернулся в коридор и подошел к ее двери. Поднял руку к кнопке вызова.
«А что она подумает? Приперся посреди ночи, пьяный, объясняться в любви? Нет, я сделаю только хуже».
Он, качаясь, постоял перед дверью еще несколько минут. Вздохнул. И в который уже раз повернулся, чтобы уйти.
— Шепард?
Капитан обернулся и увидел ее, выходящую из каюты. Она будто и не ложилась — как всегда, собранная, сдержанная, в костюме, который облегал ее стройную фигуру.
— Что вы здесь делаете? — ни тени изумления в голосе.
— Я? Да я тут шел в душ и...
— Понятно. Спокойной ночи.
— Самара!
Она обернулась.
— Да, Шепард?
— Я понимаю, сейчас не время для такого разговора, но...
Азари подняла руку и Джон замолчал.
— Шепард. Это время никогда не наступит. Спокойной ночи.
Она смотрела на Шепарда несколько секунд, и ему показалось даже, что что-то мелькнуло в ее глазах. Призыв? Сожаление?
И дверь закрылась. Капитан обессилено ткнулся затылком в стену. Вот и поговорили. С обратной стороны двери точно так же, прижавшись затылком к холодному металлу и закусив губу, стояла Самара.

***

Шепард сидел напротив Моринт в ее роскошных апартаментах на Омеге. Она расположилась рядом, не сводя с него таких же глубоких, как и у матери, глаз. Его сердце отстукивало неправильный торопливый ритм. Джон чувствовал рядом с собой опасное, хищное, невероятно древнее и темное существо. Существо, которое гипнотизировало его. Моринт легко соскользнула с дивана и села к нему на колени. Тонкие руки заскользили по его плечам.
— Ну же, милый, — с придыханием произнесла она. — Посмотри на меня.
Ее губы были так близко. И тело, такое горячее и гибкое...
— Скажи, что ты сделаешь все ради меня...
Ее глаза становятся антрацитово-черными, обещая наслаждение. Обещая рай.
— Скажи, что убьешь ради меня...
Сопротивляться ей очень тяжело. Этот сладкий омут засасывает все глубже и глубже.
«Она убийца, Шепард. Она никогда не остановится».
Джон с трудом оторвался от глаз Моринт.
— Почему ты не... — в ее голосе слышалось изумление.
 — Всё. Заканчивай. Больше ты никого не убьешь, — он сжал ее запястья. 
— Ах, вот оно что! Кое-кто нашел себе помощника! — она рассмеялась — искренним и очень заразительным смехом. Вокруг ее висков появилось синеватое сияние, и Шепард кожей почувствовал завибрировавшую в воздухе мощь.
— Моринт!
— Мама?
— Не называй меня так!
Дальнейшее Шепард помнил плохо. Даже его, нечувствительного к биотике, оглушало поле невероятной силы, которую они использовали друг против друга. Он не колебался ни секунды, когда мать и дочь стояли перед ним, обе такие прекрасные в синих всполохах. Джон с силой дернул руку Моринт вверх, и Самара тут же, не останавливаясь, мощнейшим биотическим толчком отправила дочь в нокаут. Она приблизилась к распластанному на полу телу с выражением такой решимости на лице, что Шепард, хотевший сначала остановить юстициара, замер и только бессильно наблюдал. Она не колебалась. Послышался приглушенный крик, а потом — отвратительный хруст ломаемых костей. Самара, резко выпрямившись, направилась к выходу.
— Шепард. Мы закончили.
Он не отрывал взгляда от стекленеющих глаз прекрасной азари, лежащей в неестественной позе на полу.
— Шепард? — в её голосе послышалось раздражение. 
— Я иду, — и он двинулся к выходу, все время оглядываясь. Он видел много смертей, но ни разу не видел, чтобы мать сворачивала шею своей дочери. Даже если та была чудовищем...

***

Капитан долго думал, идти ли к ней в тот вечер. Самара не из тех, кому нужна поддержка в такой момент. Ему, Шепарду, была не нужна. Он предпочитал напиваться до беспамятства в одиночестве или спускаться в «спортзал» — маленький закуток в трюме — и до изнеможения дубасить грушу. Или напиться, а потом уже дубасить грушу. Вряд ли Самара справляется с собой именно такими способами...
 Джон все же решился навестить её. Азари была спокойна. Более чем. Стояла у окна, прислонившись к стеклу плечом и сложив руки на груди. 
— Можно?
— Да, — сказала она, не оглядываясь. — Я собиралась поговорить с вами. Спасибо за помощь.
Она благодарит за помощь в убийстве собственной дочери. Ответить «не за что»?
— Я хотел сказать, что мне очень жаль.
Шепард стоял сзади, раздумывая, дотронуться ли до ее плеча. Но так и не осмелился.
— Я не нуждаюсь в вашей жалости.
Он поджал губы.
— Я вас не жалею.
— Нет, не жалеете. Я для вас теперь что-то вроде монстра?
— С чего вы...
— Шепард! — Самара оглянулась, и в ее глазах блеснула сталь. — Я знаю, что это шокировало вас. Мать, которая убивает собственного ребенка. Свою самую умную, самую красивую дочь... — стальной отблеск сменился отражением нестерпимой боли.
У Шепарда похолодело в груди. Она хочет заплакать? Прямо сейчас, здесь? Он до смерти испугался.
— Молитесь всем своим земным богам, чтобы вы никогда не оказались в такой ситуации, — тихо проговорила она и отвернулась.
— Я хочу сказать, что не считаю вас чудовищем. Вы все сделали правильно, — Джон глубоко вздохнул. — И если вам нужна поддержка, не стоит отказываться от нее.
— Я хочу побыть одна. Спасибо за предложение, — и в ее голосе опять прозвучал холод.
— Конечно. До свидания.
Капитан остановился у двери.
— Мне действительно искренне жаль.
— До свидания, Шепард. — повторила Самара.
Он вздохнул и вышел.

***

Шепард, зажимая рукой окровавленный бок, тяжело рухнул на пол за нагромождением контейнеров. По стене над его головой забарабанил дождь пуль, и на Джона посыпались ошметки горячего пластика.
— Ты жив? — обеспокоено спросил Гаррус в миниатюрном наушнике.
— Ага, — зашипев от боли, капитан кое-как перевернулся на здоровый бок и вколол себе дополнительную дозу панацелина.
— Сиди там, мы сейчас добьем их. И не высовывайся, я тебя очень прошу. Мы справимся, — почти умоляюще произнес Гаррус, и сразу раздались выстрелы.
Ранение было слишком серьёзным, чтобы продолжать бой. Снайпер бил прицельно, из мощной винтовки, первым выстрелом сняв щиты, а вторым и третьим разбив броню. Неплохо для обычного наемника. Шепард почти ушел из-под огня, когда бок прошила обжигающая боль.
Капитан смотрел на растекающуюся лужу крови под собой, темной и густой. «Печень, — с сожалением подумал он. — Наверняка. Это сколько же теперь придется сидеть на сухом пайке...»
От потери крови начала кружиться голова, а медицинский чип выдал предостережение о падении давления. Звуки боя сквозь гул в ушах доносились все тише.
— Гаррус, вы там как? — спросил он.
— Осталось немного. Парочка в коридоре и твой снайпер. Ты в порядке?
— Ну, не совсем...
— Держись!
Боль в боку сменилась ощущением какой-то горячей припарки. Подействовало обезболивающее, но кровотечение, хоть и замедлилось, так и не остановилось. От вида такого количества собственной крови Шепарда стало немного тошнить. В глазах появились белые мушки. Он почти вырубился, когда чьи-то сильные руки осторожно перевернули его на спину. Джон увидел глаза Самары — такие яркие, обеспокоенные — на нахмуренном лице.
— Шепард! Почему вы всегда лезете вперед сломя голову? — она что-то делала с его раной, но он не чувствовал.
— Я думал, мне повезет. Я почти проскочил...
— Ваша безрассудность меня удивляет. Вы не имеете права так глупо рисковать своей жизнью.
— Почему? — улыбнулся он. Сознание почти покинуло его, но он из последних сил держался на плаву.
— Потому что вы слишком важны.
— Для кого?
— Для всех, — отрывисто бросила Самара. Её инструметрон попискивал над дырой в его боку.
— А для вас? — силы были на исходе. Он закрыл глаза, цепляясь за ускользающую реальность.
— Что? — откуда-то издалека донесся ее голос.
— Я важен... для вас? Хоть немного?
Капитан приподнял отяжелевшие, будто налитые свинцом, веки — и разглядел ее лицо. И поразился ее изменившемуся взгляду. Такому снисходительному и влюбленному. Самара приподняла его голову обеими руками и нагнулась ближе. Так близко, как никогда еще не была... Но ее ответа Шепард так и не услышал.

***

Самара так ни разу и не пришла, пока Джон валялся в лазарете. Все приходили, а она нет. Это было чертовски обидно.
Но через несколько дней, когда капитан уже мог ходить, он первым делом, скособочившись и прижимая руку к раненому боку, приковылял к ее каюте.
— Самара? Можно войти?
Азари, как всегда, сидела на полу, и между ее узких ладоней колыхался сгусток энергии. Мгновение — и он пропал с легким хлопком.
— Шепард! — она порывисто встала. Глаза её засветились от радости, а на губах заиграла улыбка. Шепард улыбнулся в ответ. Он и подумать не мог, что настолько соскучился.
— Как вы? Садитесь. — она подвела его к дивану, помогла опуститься и села рядом.
— Я почти в норме. Чаквас говорит, через несколько дней буду как новенький.
Они помолчали, разглядывая друг друга и улыбаясь.
— Извините, что я не навестила вас. — Самара вдруг нахмурилась. — Я...
— Все в порядке, — Шепард положил руку на ее ладонь. — Все равно я почти всё время был в отключке.
капитан слегка сжал пальцы азари. Она напряглась, но не попыталась освободиться. Шепард залюбовался профилем Самары, ее точеной шеей, светло-голубоватой кожей, искрящейся в полумраке каюты...
— Самара, — он набрал в легкие побольше воздуха и шумно выдохнул. — Я должен сказать вам кое-что...
— Я слушаю, Шепард.
— Кодекс юстициара запрещает романтические отношения?
Он сказал это и тут же пожалел. Теперь пути назад нет.
— Нет, не запрещает, — она слегка повернула голову. Ее глаза внимательно изучали лицо Джона. Очень внимательно.
— Так вы не исключаете возможности, что если встретите кого-нибудь... когда-нибудь, вы могли бы... — Шепард почувствовал, как краснеет.
— Я исключаю эту возможность, — спокойно сказала она.
— Но почему? — выпалил он с досадой и обидой. — Почему, Самара?
— Это противоречит моему кодексу. Личному, — она встала с дивана, и Шепард, кряхтя, поднялся вслед за ней. На этот раз он доведет разговор до конца.
— Личному кодексу? Но зачем? Зачем отказываться от себя, от жизни, от любви, от чувств, от борьбы, от всего... — он показал вокруг рукой. — Ради чего?!
— Шепард, сколько вам лет? — тихо спросила Самара, вглядываясь в великолепное мерцание звезд за обзорным стеклом. Капитан поморщился.
— О, ну причем здесь это?..
— Я родила своих дочерей, когда ваши предки еще не изобрели электричество.
— И что?
— Я слишком многое потеряла в своей жизни, чтобы позволить себе потерять что-то еще.
Тихая грусть ее голоса ударила по сердцу наотмашь. Шепард с трудом сдерживал желание подойти и обнять азари за плечи, уткнуться носом в ее шею, прошептать что-то ободряющее, ласковое...
— Мне в несколько десятков раз меньше лет, чем вам, Самара, — произнес Джон. — Я тоже многое потерял. Но я никогда не откажусь от своей судьбы... От своей любви.
Он осторожно подошел — и заметил, как мелко дрожит её спина.
— Самара, между нами что-то есть. Не нужно отвергать это. Позволь себе быть счастливой. Ты заслужила это.
Шепард легко коснулся губами виска Самары, и она тут же резко обернулась. Они стояли, вцепившись друг в друга взглядами. Их губы были близко, совсем близко — и невидимый зной накалил воздух в этом ничтожном пространстве в несколько сантиметров. Шепард осторожно положил руки на ее талию и с почти животной радостью ощутил, как азари подалась вперед, как ее руки опустились ему на плечи...
— Я и подумать не могла, что когда-нибудь дотронусь до кого-то такого молодого, — едва слышно проговорила она с улыбкой. Ее глаза сияли. 
— Самара, — Джон потянулся к ней. Вся Вселенная сейчас сжалась до размеров этой каюты. — Я люблю тебя...
Шепард почувствовал губами ее жаркий рот и всю ее долго сдерживаемую страсть, захлестнувшую с головой их обоих. Но поцелуй не продлился и секунды. Самара уперлась в его грудь ладонями и отпихнула от себя.
— Не в этой жизни, Шепард, — ее глаза молили о продолжении, молили о том, чтобы он не обратил внимания на эти слова, молили так страстно и горячо...
Капитан растерянно опустил руки. Самара отвернулась, прижав ладони к глазам.
— Джон, — она впервые назвала его по имени. — Пожалуйста, не мучай меня. Этого не произойдет. Не в этой жизни.
Шепард вдруг тихо засмеялся. Она обернулась, удивленная, слегка обиженная. Он наградил азари мальчишеской задорной улыбкой.
— Отступиться? От тебя?

 Продолжая улыбаться, он похромал к двери и, уже выходя, обернулся и бросил:

— Не в этой жизни, юстициар Самара. Только не в этой жизни.

Редактировал Mushroom