История одного турианца 3.

Спустя десяток убитых работорговцев, полсотни противных шуток Бьянки и миллион проклятий в адрес собственной везучести, Мариус оказался в кресле пилота маленького обшарпанного челнока. Упорно игнорируя болтовню женщины, он проложил курс к Цитадели и взялся оттирать кровь с рук и лица, зеленую по большей части. Кое-где, правда, были красные капельки из ран Бьянки — ему пришлось тащить ее на себе после неудачного обстрела. Тащить, конечно, громко сказано — скорее, терпеть ее присутствие у себя на плече. Терпеть неубиваемый сарказм и непробиваемое упрямство. Терпеть. Молчать. Терпеть. Хрясь.
— Что за?...
— Я с тобой разговариваю, задница!
Левая мандибула подверглась атаке возмущенной девушки. Она на многое закрывала глаза — но вот такой уход в астрал посреди беседы ее доконал.
— Я что-то не заметил.
— А если б я голышом станцевала, заметил бы?
— Это предложение? — Мариус на всякий случай положил ногу на ногу и скрестил на животе лапы, закрывая уязвимые места.
— Только если ты вернешь одолжение.
Он закатил глаза и промолчал.
— Где ты так научился делать?
— Я еще и вот так могу, — продемонстрировал фэйспалм Мариус.
— Маловато пальцев для убедительности, — возразила Бьянка. — Так что мы забыли на Цитадели?
— Хочу попросить помощи у брата. Тебе есть к кому обратиться?
Бьянка молча покачала головой и нарочито заинтересованно начала копаться в аптечке. «У всех свои скелеты в шкафу», — справедливо рассудил Мариус и не стал настаивать на продолжении беседы. О ее жизни он ровным счетом ничего не знал, кроме отдельных историй, которые ему рассказали повариха да Зевс. Одна из историй была его любимой — о татуировке на щеке Бьянки.
Ее мать руководила небольшой группировкой, которая занималась ловлей беглецов на заказ — половина заключенных «Чистилища» попали под замок благодаря их деятельности. Отец же был самым первым клиентом новоиспеченной банды двадцать с лишним лет назад. Девочка появилась на свет уже после того, как его успешно заперли, но ей было чем гордиться — на его «совести» был срыв деятельности нескольких каналов перевозки рабов батарианских работорговцев, которые, собственно, и оплатили ему билет до «Чистилища». Артур сбегал несколько раз, и в итоге смотритель тюрьмы поставил ему клеймо на лицо и вживил следящий чип. В итоге все закончилось практически как в земных боевиках двадцатого века — злодеи в лице батарианских работорговцев были наказаны, смотритель Курил лишился клановых татуировок на лице, а ГГ ака Артур почил на лаврах посмертно.
Бьянка в память о его подвиге нанесла на лицо татуировку в виде клейма и попыталась продолжить крестовый поход против работорговцев. В итоге она сама стала товаром и лет семь назад попала к Барку, который на вполне сносных условиях согласился дать ей свободу. Впоследствии она возглавила его личную охрану и время от времени старалась помешать каждому попавшемуся на ее пути работорговцу. Поэтому-то она и вмешалась тогда в драку Мариуса и налетчиков — личная вендетта оказалась очень кстати, хотя спасение турианца (призрак смотрителя Курила периодически маячил у нее перед глазами) произошло скорее по воле случая, чем по ее желанию. Рабство и Бьянка плохо уживались в одной точке пространства и времени.
— Как твоя рана? Помочь перевязать?
— Лапы помой сначала, — фыркнула Бьянка, отстраняясь от него.
— Чистыми лапами я к тебе не прикоснусь — зачем пачкаться по новой? — Мариус уже скорее автоматически, чем умышленно ответил на колкость колкостью.
Девушка гневно сверкнула глазами, но все же опустила оборванный ворот рубашки, обнажая небольшую рану на плече.
— Будет больно, — предупредил Мариус, открывая флакон с антисептиком. — Панацелина в аптечке нет, так что лечимся старыми отцовскими методами.
— Дедовскими.
— Отцовскими. Все турианцы так говорят.
— А все турианцы два дела не могут совмещать? И говорить, и рану обрабатывать не получается, как я вижу, — продолжала язвить Бьянка.
Мариус мысленно досчитал до двенадцати на всех знакомых турианских диалектах и принялся обрабатывать рану. Странное ощущение хрупкой человеческой кожи под острыми когтями обескуражило его на какое-то мгновение.
— Опять завис? Мариус, я помру от потери крови с такой медицинской помощью.
— Может, я этого и добиваюсь, — проворчал турианец, выплескивая содержимое флакона на рану.
Спор был мгновенно забыт, когда Бьянка с диким воплем подскочила на ноги.
— Варреновы ляжки!!!
— Что-то новенькое в твоем священном варреновом списке,- констатировал Мариус. — К предыдущим семнадцати добавилось новое выражение.
— Ты ведешь учет?
— Еще бы. Ведь первые семнадцать прозвучали в мой адрес. Приятное разнообразие услышать что-то новое и даже не про себя. Сядь — осталось заклеить рану пластырем.
Дальнейшие манипуляции проходили в полной тишине. Натянув на плечо рубашку, Бьянка удалилась в направлении подвесной койки.
Мариус остался наедине со своими мыслями. До Цитадели оставалось несколько часов полета, которые было бы правильнее всего провести отдыхая, но тяжелые мысли как непрошенные гости маршировали в голове. Зачем он понадобился коллекционерам? Кто они вообще такие? Сколько им понадобится времени, чтобы отправить за ним других наемников? Незаметно для себя он задремал.
Он снова в начальной школе. Все шушукаются и бросают на него кривые взгляды — даже знаменитая фамилия Мариуса Алса-старшего не избавила его от неприятных стычек и прозвищ от одноклассников. Один день запал в душу особенно остро. Он сидел в школьной столовой, спешно поедая приготовленный мачехой обед, и к нему подсела новенькая ученица. Разговор был коротким — один из заводил перевернул поднос на колени Мариуса и во всеуслышание озвучил несколько неприятных прозвищ. Дело закончилось дракой, после этого Мариуса все обходили стороной. Новенькая, которую звали Солана, сделала пару попыток поговорить с ним, но горечь обиды на весь мир и одноклассников в частности лишь подстегивали его отталкивать любого, кто осмеливался приблизиться к нему. Сон был таким ярким и реалистичным, что Мариус не удержался от огорченного плача при виде уходящей от него обиженной Соланы.
Теплая ладонь сжалась на его плече, возвращая в настоящее.
— Эй, ты в порядке?
Стряхнув ладонь, Мариус предпочел промолчать. Это личное. Не для ушей ядовитой Бьянки.
— Вот, попей, — Бьянка сунула ему бутылку с водой. — Кто такая Солана?
— Не твое дело.
— Челнок «Альфа Центавра», это Цитадель-Главная. Стыковка разрешена. Следуйте к служебным докам СБЦ за зондом. Конец связи.
Игнорируя вопросительный взгляд Бьянки, Мариус вылез из кресла и пошел к выходу. Нераспечатанная бутылка с водой осталась лежать в кресле.

***
— Марс, тебя словно варрены драли. Что случилось? — Рем поприветствовал Мариуса крепкими объятиями.
Кивнув в сторону Бьянки, он представил ее брату.
— Остальное лучше обсудить в другом месте.
— Идем. Полагаю, мой кабинет подойдет для этого, — предложил Рем, следя краем глаза за окровавленной и растрепанной Бьянкой. — Медик в кабинете за углом.
— Я в порядке, Мариус обработал рану.
— Как пожелаете.
В просторном кабинете было тихо и уютно. Несколько цветущих растений источали тонкий аромат, оставляя незабываемый приторно-сладкий привкус в горле.
— Розы? — удивленно спросила Бьянка, приближаясь к миниатюрным кадкам с чайными розами. — Вы полны сюрпризов.
— Это подарок от посла Удины. «Установление дружественных связей», — с легким акцентом произнес Рем, опускаясь в кресло. — Но эти колючие штуки действительно мне по душе. Турианские растения не имеют таких выразительных запахов. Давайте перейдем к делу.
Мариус подошел к окну и сцепил за спиной лапы.
— Меня пытались продать каким-то "коллекционерам".
— Черт. Значит, он говорил правду... — отвлекшись на мгновение, пробормотал Рем. — Я рад, что ты в порядке. Как я могу тебе помочь?
— Я... хм. Я подумывал об армии. Не самый худший расклад после всего дерьма, которое случилось со мной в последнее время.
— А человека куда мне деть?
— Я могу и сама за себя говорить, — пробурчала Бьянка. — В идеале я не прочь просто свалить от вас куда подальше. Но если помнишь, ты взялся кое-что кое-куда доставить, Мари.
— Такое слово, как "облом", тебе знакомо? Шкатулка осталась у батов, — возразил Мариус, продолжая невидящим взглядом сверлить просторы садов Президиума.
— Шкатулка да, но не ее содержимое.
— Чудно. Забирай барахло и деньги и топай обратно к Барку. За моей задницей охотятся наемники, я больше не желаю рисковать, — сделав пару кликов, Мариус перевел деньги Бьянке. — Прощай.
— Если передумаешь, найдешь меня на 27 уровне района Закеры, — промолвила Бьянка и ушла.
Помолчав какое-то время, Рем наконец сказал:
— Думаю, тебе будет интересно узнать, что у нас с тобой появилась маленькая сестричка. Отец назвал ее Альвиан. Наверняка он захочет увидеть тебя.
— Только чтобы оторвать голову, — хмыкнул Мариус. — Я же сбежал от него.
— Он все равно волнуется за тебя. Просто не может это правильно показать.
— Чепуха, Рем. Его беспокоит престиж и статус семьи. Не более того.
— После твоего побега он сильно переживал. Действительно сильно. Маме пришлось тайком давать ему успокоительные, чтобы он начал спать по ночам. Ведь пока ты был на Цитадели, мы могли присматривать за тобой, а вот Омега... Работорговцы, бандиты, наркодилеры — каждый день мог стать последним для тебя.
— Он едва выносил мое присутствие, Рем! Я ни одного доброго слова от него не слышал — одни упреки и придирки. Постоянно.
— Потому что ты слишком похож на него самого. И дело не только в одинаковом окрасе пластин, вы оба слишком импульсивны и упрямы. Насчет службы в армии — ты абсолютно уверен, что хочешь этого? Могу я надеяться, что ты не подведешь меня?
— Абсолютно.
— Я сделаю пару звонков. При удачном раскладе уже вечером на тебе будет красоваться солдатская униформа. Так что советую потратить оставшееся время с умом.
Благодарно улыбнувшись брату, Мариус вышел из кабинета. Кое-что предстояло сделать и причем немедленно. Сев в такси, он ввел адрес отцовского дома. Он хотел увидеть мачеху и сестру прежде чем окунуться в ненавистный мир дисциплины и порядка. Пусть даже это закончится очередной ссорой с отцом.
Размытые тени машин мелькали за окном, сливаясь в одно темное пятно.

***
— Она прелесть, — проурчал Мариус, касаясь кончиками когтей маленьких лапок сестры.- И тоже беленькая.
— Теперь вас двое таких в семье, сынок. Отец был несказанно удивлен. Ой, она хочет срыгнуть...
Полотенце не достигло своей цели и Мариус с усмешкой убрал пятно с рукава.
— Все нормально, Фенола. Можно мне ее подержать?
Подняв маленькое существо, он с благоговением разглядывал маленькое личико и крошечные лапки, теребившие одеяльце. Вот оно — чудо природы. Не больше, не меньше. Тихое сытое урчание раздавалось из груди малышки, гипнотизируя Мариуса. К черту все проблемы. Сидеть бы вот так с Альвиан и Фенолой целыми днями и не беспокоиться из-за всяческих проблем.
— Когда-нибудь и у тебя будет семья, Мариус.
Голос отца прервал чудесный момент и напомнил о ворохе проблем, поджидавших за порогом комнаты.
— Здравствуй, отец. И прощай, — Мариус передал ребенка мачехе и направился было к двери.
Неожиданно для всех, Мариус-старший обнял сына. Фенола бесшумно вышла из комнаты вместе с Альвиан, предоставляя им возможность поговорить. Возможность, которую оба наконец оценили и использовали.
— Прости. Ты сам знаешь, за что, почему и по каким причинам я прошу прощения. И все это давно потеряло смысл, сын. Лучше плохой мир, чем хорошая война. Не убегай больше. Я больше не буду пытаться управлять твоей жизнью. Обещаю. Просто оставайся с нами.
Мариус несколько раз прокрутил в голове услышанное, чтобы каждое слово нашло отклик в душе и сердце. Семья. Он нужен им. Они нужны ему. Наконец-то.
— Хорошо... отец.
Слово с трудом сорвалось с его языка, напоминая что в последний раз он произнес его в адрес родителя в первом классе, жалуясь на обидное отношение одноклассников. В тот день Мариус-старший отругал его и заставил перечитать несколько книг на тему войны и военной тактики. После того раза он обращался к отцу лишь по имени.
— Мне пора. Я должен подготовиться перед вступлением на службу. И кое с кем попрощаться.
Взглянув на прощание в ярко-красные глаза отца, Мариус вместо привычной строгости и уверенности увидел в них грусть и беспокойство.

***
В многоликой толпе торгового района Мариус почувствовал себя в своей тарелке. Ему не хватало в последние месяцы этой спокойно-деловитой атмосферы и журчания мирных голосов. На Омеге все было иначе — разговоры были тише и короче, никто надолго не задерживался на улицах в вечернее время, скрываясь в квартирках и комнатках от темной стороны жизни. Знакомый голос из-за плеча вызвал у Мариуса смешанные чувства — с одной стороны раздражение и досаду, с другой стороны смущение и радость. Бьянка.
— Чума на оба ваши дома.
— Стихи. Снова. А я думал, ты будешь рада меня увидеть, — вздохнул, поворачиваясь, Мариус.
Зрелище предстало перед его взором весьма странное. Бьянка была в темно-синей униформе и при оружии. Длинные темные волосы были стянуты в тугой узел на затылке, татуировка на лице была припудрена до состояния легкой тени, а руки были вытянуты по швам.
— Я что-то пропустил?
— Меня приняли во вневедомственную охрану. Через час отбываю на исследовательский корабль. Да подбери ты челюсть, людей пугаешь.
Мотнув головой в недоумении, Мариус еще раз окинул ее взглядом. Внезапно проснувшееся шестое чувство вещало «ахтунг, майн фройнд», и он открыл рот, чтобы развеять окончательно или абсолютно укрепить свои подозрения, когда рядом очутился Рем и сунул ему в руки большой сверток.
— Марс, у тебя через час явка к командиру, шуруй с Бьянкой в доки.
— Но...
— Нет времени. Она все объяснит по пути. Быстро.
— А...
— Мари, ты бьешь рекорды по тормозной реакции, — не выдержала Бьянка и схватив его за руку, потащила к лифту.
С тихим звонком двери распахнулись, впуская их в небольшую кабину.
— Переодевайся, Мари. Не хватало, чтобы ты получил выговор в первый день службы.
— Ты не можешь служить в турианской армии.
— Сам додумался или кто подсказал, мудрая задница? Рем устроил нас на корабль в охрану. Если успешно пройдем полугодовую стажировку, сможет вступить в действующие войска — ты, ясдело, в турианские, а я в человеческие. Пе-ре-о-де-вай-ся, — по слогам повторила Бьянка, разворачивая пакет с униформой. — Пока лифт спустится к докам, нам останется всего двадцать пять минут на то, чтобы пройти контроль СБЦ и сесть на корабль.
Мариус начал быстро надевать унылую синюю форму, бросая подозрительные взгляды на ухмыляющуюся Бьянку.
— Так и знала, что ты предпочитаешь боксеры. Серый тебе определенно к лицу. И к прочим частям тела тоже.
Гррр. Мариус спешно натянул штаны и застегнул ширинку.
— Помнится, ты предлагала свои сбережения в обмен на удовлетворение любопытства, — невинным голосом произнес Мариус. — Где мои кредиты?
— Уточняю, Мари — речь шла о содержимом твоих милых боксеров, а не о костлявой заднице. Но предложение все еще в силе, — проворковала Бьянка, хитро стреляя взглядом то в глаза Мариусу, то гораздо южнее.
С тихим стоном, он пробормотал строчки из песни:
— Два слова, строка, шнурок с потолка...(1)

1. Группа Пилот — «Шнурок».