Как в старые времена

Джейн Шепард уже третий час сидела в медицинском отсеке и плакала навзрыд. Она удивлялась, что до сих пор не разучилась этому, но сейчас была даже рада. Рада, потому что слезы хоть и не облегчали рвущую и сжигающую сердце боль, но помогали, по крайней мере, не кричать от этой боли во весь голос. Ее пробовали успокоить Миранда и Джек, так удивительно дружные в своем стремлении хоть как-то помочь, но она вытолкала их из отсека, позволив остаться только Чаквас и Мордину. Теперь вся кодла собралась у дверей и угрюмо молчала, слушая доносившееся из-за створок неудержимые рыдания непобедимой Джейн Шепард. И только Легион методично прищелкивал закрылками, пока, наконец, Грюнт не прорычал, что сейчас оторвет ему голову, если «дырявая железяка» не перестанет. Легион перестал. 

Чаквас и Мордин, не обращали на нее, забившуюся в угол, никого внимания. Их лица стали сосредоточенными и беспристрастными, такими, какие бывают только у профессиональных врачей, а движения четкими и быстрыми. Она же смотрела на них как на святых. Ей и в самом деле несколько раз показалось, что над головой у Чаквас высветился мягкий серебристый нимб. Конечно, это было из-за слез, непрерывным потоком текущих из глаз, но Джейн готова была основать церковь святых Чаквас и Мордина, уйти в монашки и молиться на них всю свою оставшуюся жизнь, лишь бы они смогли спасти этого дурака, лежавшего сейчас на кушетке с большой рваной дырой в груди. Турианца Гарруса Вакариана, самого распоследнего идиота во всей чертовой Галактике!

Джейн и сама не мола понять, как это произошло. Она бежала к «Нормандии», зависшей над пропастью, бежала со всех ног, щиты пищали от непрерывных попаданий, сзади что-то верещали двуногие жуки, и она задыхалась, но бежала, бежала... Видела силуэт Гарруса в открытом люке и Джокера, палящего из винтовки и даже успела подумать, что надо бы провести с Джокером огневую подготовку, потому как бедный парень совсем не умел держать оружие и от отдачи его трепало, как флаг на ветру.

Джейн часто приходили на ум всякие бредовые мысли в самый неподходящий момент. А потом она прыгнула, не колеблясь ни секунды, не думая о том, допрыгнет ли... Всю свою жизнь она делала так — прыгать, так прыгай, стрелять, так стрелять... Любить — так любить... Мгновение. В голове мелькнуло: «Вот и все... Прости, мама, прости, Гаррус, падать так далеко...» Но каким-то чудом ей удалось зацепиться. Она увидела над собой твердое лицо турианца и почувствовала, что он держит ее мертвой хваткой, и сразу успокоилась — он ее не отпустит, ни за что не отпустит. Гаррус уже втащил ее внутрь и люк начал закрываться, как вдруг он оттолкнул ее. Из-за его спины Джейн увидела трассирующую очередь, которая прошлась ему по груди. Гаррус завалился на бок, и в ту же секунду захлопнулся шлюз и двигатели потрепанной «Нормандии», злобно фыркнув, помчали корабль от прочь дрожавшей базы, разрезаемой всполохами взрыва, вдаль, к ретранслятору.

Гаррус лежал на боку, она осторожно перевернула его, как тогда на Омеге, с таким же бешено колотящимся сердцем. Джейн увидела ужасную рану на его груди — оттуда, из разорванной плоти торчали кусочки ребер, и все вокруг было залито густой темно-синей жидкостью — его кровью.

— Гаррус... — прошептала она холодеющими губами. — Ну-ка очнись, чертов туриашка...

Гаррус молчал. Он даже не застонал как тогда — мучительно, с болью, захлебываясь в крови. В тот раз, на Омеге, ей показалось, что это самый чудесный звук во Вселенной, потому что он свидетельствовал о том, что Гаррус Вакариан все-таки жив. Но сейчас он молчал и не шевелился.

Джейн прижала ледяные пальцы к его шее и почувствовала слабые, едва ощутимые толчки. По крайней мере, она снова смогла дышать.

— Бегом, — рявкнула она.- В медотсек его, быстро!

Они с Заидом оттащили и уложили его на кушетку, сразу прибежал Мордин и они что-то колдовали с Чаквас, бегали туда-сюда со всякими блестящими штуками в руках и таскали из медицинского холодильника пакеты с синей кровью. Много пакетов. Но еще больше этой синей крови осталось внизу, у шлюза, а еще на ее броне и руках. Она загустела и склеила ей пальцы, но Джейн так и не смыла ее. Она села в углу и долго смотрела на свои руки, вымазанные в этой странного цвета крови. А потом громко заревела. Неожиданно для себя, до смерти перепугав всю команду...

Прошло уже три часа, а она все плакала, сначала громко, навзрыд, а потом тише. Слезы все текли и текли, давно уже должно было наступить обезвоживание, но она ничего не чувствовала, совсем ничего. Смотрела на его трехпалую руку, безжизненно свешивающуюся с койки, и плакала.

Она вспомнила их ночь перед прыжком в ретранслятор — как она удивилась, что он все же пришел! Да еще с этой бутылкой, а потом что-то там говорил о музыке. Как она сдерживалась, чтобы не расхохотаться. Глупый, милый, робкий, благородный Гарус... Его прикосновения, такие острожные. Он так боялся дотронуться до нее, причинить ей боль. Его ярко-голубые глаза, так красиво светившееся в полумраке каюты. Сильное, худощавое тело, все словно скрученное из тугого переплетения мышц. Его удивительно-восхищенный взгляд, когда она разделась...

Она думала, что просто выпустит с ним пар... Все давно шло к этому — Джейн и сама не могла вспомнить, с какого момента стала смотреть на него не только как на друга. Но она не ожидала, что он будет так много значить для нее. Не просто любовник, не спарринг-патнер в сексе, нет, гораздо больше. Намного больше. Она изо всех сил притворялась, что это не так, и он даже подобиделся немного из-за ее цинизма. Но она же должна была держать марку лихой вояки, которой все нипочем, сильной, независимой и наглой.
Шепард вспомнила его растерянный взгляд, когда она затянулась сигаретой и выпроводила его из каюты. Нельзя расслабляться перед этим чертовым ретранслятором. Нельзя позволить себе слабину. А когда он был рядом, так хотелось чувствовать себя слабой...

«Мы обсудим это позже, Гаррус...» — вспомнила она свои собственные слова. Вот и пришло это «позже»...

Новый приступ рыданий сотряс ее тело.

— Капитан, мы сделали все, что могли, — склонилась над ней Чаквас. Она слегка сжала плечо Джейн. — Мы сделали ему операцию, стабилизировали состояние. Он потерял много крови, задета аорта... Теперь остается только ждать...

Джейн вытерла красные глаза, поднялась с пола.
— Ситуация очень серьезная, — продолжила Чаквас. — Я не буду делать никаких прогнозов...
— Спасибо, доктор, — кивнула Джейн. — Я знаю, вы сделали все возможное...
— Вам нужно отдохнуть, — сказал Мордин. — Мы известим вас, если произойдут какие-либо изменения...
— Нет, — упрямо мотнула головой Джейн. — Я останусь с ним!

Она на негнущихся ногах подошла к койке, уселась на небольшой круглый стул. Дотронулась до его руки. Он лежал безучастно, мандибулы на лице были расслаблены, кожа на шее стала бледно-серой.

— Давай, Гаррус, — тихо сказала она. — Не смей этого делать. Не надо так со мной...

Она сидела еще долго, всматриваясь в его лицо, потом положила голову на краешек кровати, осторожно, чтобы не задеть его. В голове опять закружились воспоминания...

Она увидела Горизонт — опять чертов Горизонт, и опять Кайден стоял перед ней с искаженным от злости лицом.

— Ты предала все, за что мы сражались! — выкрикнул он.

Словно плеснул кипятком в лицо. Она, вздрогнув, отступила на шаг.

— Кайден... — изумленно шепнули губы.
— Ты предательница!

По сердцу полоснуло ржавой бритвой. Стало обидно, так обидно, что Джейн от растерянности даже не попыталась его пристрелить. И вдруг она увидела, как к Кайдену твердым, быстрым шагом идет Гаррус, до этого стоящий поодаль, и делающий вид, что ничего не слышит. Но он слышал. Аленко только и успел, что удивленно посмотреть на турианца — и сходу получил мощнейший удар в лицо.

— Гаррус! — закричала Джейн и бросилась вперед.

После удара Аленко согнулся, но еще держался на ногах, и хотя лицо его сразу залила кровь из сломанного носа, он попытался даже дать отпор, махнув перед Гаррусом кулаком. Турианец перехватил его руку и сжал так, что Джейн явственно услышала хруст костей. Кайдан рухнул на колени и взвыл. Подоспевшая Джейн попыталась оттащить Гарруса за плечи, но это оказалось сложным делом. Все равно, что сдвинуть с места скалу.

— Никогда больше не смей приближаться к ней, — с холодной яростью в голосе сказал Гаррус. — Если я увижу тебя еще раз в своей жизни, Аленко, я убью тебя...
— Гаррус Вакариан! — рявкнула Джейн. — Что ты, черт тебя подери, себе позволяешь!?

Гаррус оглянулся на ее

— Он назвал тебя предательницей! Тебя! Предательницей! Ты что, глухая? — прорычал он, и его голубые глаза неистово сверкали. Джейн от изумления даже не нашлась, что сказать. Всегда спокойный и уравновешенный Гаррус Вакариан предстал перед ней в новом свете.

— Я сама могу за себя постоять, — сказала она. — Отпусти его!
Гаррус разжал хватку и Кайдан повалился на траву, схватившись за кисть правой руки.

— Боже, черт, черт... — бормотал он.
— Возвращайся на челнок, — приказала Джейн. Вакариан защелкал челюстями, посмотрел на нее исподлобья.
— На челнок! Живо!!! — рявкнула она. Он нехотя повернулся и побрел к посадочной площадке.
— Я убью его, — прошипел Кайдан.
— Вообще-то все справедливо, — сказала Джейн, кинув ему ампулу панацелина. — Ты редкостная скотина, Аленко.
— Джейн, послушай... — он запыхтел, попытавшись встать с земли. Кровь, не переставая, капала с его подбородка. Он был жалок.
— Иди к черту, — сказала она. — Забудь все, что было между нами. И знаешь что, если ты еще раз появишься в моей жизни, убью тебя я, а не он. Обещаю.

Она вернулась на челнок, все еще чувствуя на себе взгляд Аленко. Не то чтобы ей было жаль... Нет, жаль, конечно. Одно время она даже верила в то, что любит Кайдена. Но сейчас, после его слов, она почувствовала, что он навсегда ушел из ее сердца. Ушел, не забыв там как следует нагадить. Но на первый план сейчас выходил не Аленко, не его злобное «предательница», а, как не странно, турианец Гаррус Вакариан, учудивший самый грандиозный спектакль, который она когда-либо видела в его исполнении. И с тех самых пор он начал занимать ее все больше и больше, пока, наконец, она не поняла, что просыпается и засыпает с мыслями о нем. И это было более чем странно...

Всю дорогу назад он молчал в челноке, виновато поглядывая на нее.

— Больше не делай так, — буркнула, наконец, Джейн.
— Нет.
— Что нет? — не поняла она.
— Я буду так делать. Всегда.

Глаза Джейн расширились от удивления. Гаррус сжал челюсти и уставился в иллюминатор. Она обратила внимания, как судорожно его пальцы сжимают оружие. Она так и не нашлась, что ответить. Сидела и смотрела на него с глупым видом, будто первый раз увидела...

Джейн почувствовала, как что-то дотронулось до ее щеки, и попыталась отмахнуться. Жук что ли какой-то? Она усмехнулась — откуда на «Нормандии» жук? Но ощущение не исчезло, напротив, жук пополз выше, к ее лбу. «Мордин со своими экспериментами», — подумала она. В прошлый раз у него убежали все крысы, и две из них поселились в вентиляции и стали воровать у Гарднера припасы. Жутко разжирели и обнаглели, и Келли истошно визжала, каждый раз, когда их видела. А теперь вот жуки...

— Чертов Солус, — промычала она сквозь сон и с трудом разлепила глаза. Она обнаружила себя в скрюченном положении, сидящей на стуле, а голова примостилась на краешке подушки. Шея затекла от неудобного положения и резко заныла, как только она попыталась шевельнуться. Она прищурилась и разглядела, наконец, прямо напротив себя голубые глаза, спокойные и усталые. Чьи-то до боли родные глаза. И увидела его пальцы, которые он отнял от ее лица.

— Гаррус, — все еще не веря, прошептала она и резко выпрямилась. Он слабо улыбнулся, глядя на нее.
— Привет, коммандер, — слабо прошептал он. — Как вы тут без меня?

Она всхлипнула и засмеялась. Провела пальцами по его лицу, не отрывая взгляда от его глаз.

— Я так боялась, — сказала Джейн. Внутри нее все расцвело и взорвалось ослепляющей радостью. — Так боялась... — она опять заплакала, только теперь это были слезы счастья...

К ним подошла Чаквас.

— Шепард, кризис миновал. Но мы усыпим мистера Вакариана на несколько дней, пока не затянется рана. Любое его движение может спровоцировать кровотечение...
— Да, конечно, — поспешно кивнула Джейн и спрыгнула со стула. — Эй, Вакариан, слышал, что доктор сказала? До встречи через несколько дней... — она погладила его по щеке со шрамом, не стесняясь ни Чаквас, ни вошедшего Мордина и заглядывающих через стекло любопытных членов ее чертовой команды...

— Хорошо, — тихо ответил Гаррус. — Всего несколько дней. А когда я проснусь, все будет как в старые добрые времена...
— Нет, не будет, — покачала головой Джейн. В его глазах мелькнуло беспокойство.

Она нагнулась, и, поцеловав его в лоб, прошептала: