Ромео и Джульетта. 2. Укрощение строптивой

Счастлив ли я теперь? Хм, вопрос этот оказался чертовски интересным, и, в результате, мне пришлось потратить на его обдумывание треть времени, отведенного на утреннее безделье в постели. И, вроде бы, аргументов «против» вообще нет, все устраивает, однако червячок сомнения успешно точил мое сознание. Вот уже три недели прошло с тех пор, как мы с этой необычной турианкой заключили какое-то забавное подобие договора и действовали вместе, выполняя то, что нам поручат.

Платили не скажешь, что много, но на комфортное существование хватало. Я неумело разбрасывался деньгами, оставляя кредиты где только можно: рестораны, тиры, элитные клубы, магазины с редкими предметами искусства... Пожалуй, моя каюта скоро станет своего рода музеем. Разумеется, это все будет раздарено друзьям и родителям по возвращении, а пока — пусть эта непривычная сердцу роскошь радует глаз. Хм... С кухни потянуло чем-то вкусным. Что бы это могло быть?

Уилсон наконец-то поднялся с кровати и задумчиво оглядел комнату: дурацкая привычка — бросать одежду перед сном куда попало, до сих пор не покинула его. Конечно, в казармах Сид сохранял идеальный порядок, но стоило вырваться на волю, и его тут же посещало странное желание устроить такой бардак, чтобы самому стыдно стало. Штаны попались на глаза первыми, и это хорошо: Кайлис словно каким-то образом понимала, когда человек просыпался, и тут же шла пожелать доброго утра.«Может, просто скрытую камеру где-то тайно воткнула?» — подумал Сидней и ухмыльнулся.

Застегнув ремень, он принялся искать майку. Та почему-то покоилась на небольшой статуе, автором которой числился некий элкор. Видимо, таким незатейливым образом подсознание Сида выразило свое мнение о «шедевре». Теперь оставалось самое сложное — чертовы носки. «Наверное, я в детстве слишком часто играл в „Спрячь предмет"»... — мелькнуло в голове у мужчины перед тем, как он нырнул под кровать. Ну, правильно, первый носок покоился около самой стены. Крякнув от досады, человек, недолго думая, полез за трофеем. Удача настигла Уилсона внезапно: оказалось, он забросил сюда оба носка! Вот и все, можно пойти плотно позавтракать... Глянув в иллюминатор и вновь увидев там Омегу, он лишь вздохнул. Разумеется, тут всегда было легче всего найти работенку.

Учитывая, что Кайлис накануне нашла задание с щедрой оплатой, денёк будет не самым скучным. Не в силах более пропускать такой ароматный запах в свои ноздри, ведомый голодом, он двинулся на кухню. Турианки здесь не было, может, отошла на минутку-другую... «Мне же больше достанется», — улыбнувшись, он сел за стол, ухватился за вилку, глядя на это блюдо, поднес первый кусочек ко рту и...

— Скажи, что лучше: быстрая и почти безболезненная смерть или смерть в двухчасовой жестокой агонии, где от боли хочется рвать кожу на лице? — Сид вздрогнул, ощутив холодное дуло винтовки на своем затылке. Он понимал, что сзади стоит Кайлис, что вроде и бояться не стоит, но стало все равно не по себе.

— Пожалуй, я выберу легкую смерть.

— Тогда опусти вилку, Сид, ибо убивать тебя я вот совершенно не хочу. Но и смотреть, как ты будешь дергаться на полу от острого турианского соуса, я также не желаю. Не забывай, мы едим каждый свое. А теперь изволь сесть на свое место, там тебя ждет не менее вкусный, а главное, не опасный для здоровья завтрак.

Удержавшись от шутки в сторону турианки, мол, она ему теперь еще и завтраки готовит, как жена, Уилсон пожелал спутнице приятного аппетита и принялся работать вилкой. Единственное, что ему не нравилось в Кайлис — она всегда начинала обсуждение нового задания за едой. И кого убить, и кто заказчик, и что она лично об этом думает... Приходилось подчас такие аппетитные спагетти судорожно глотать, дабы дать ответ.

— Значит, сегодня у нас долгожданное разнообразие, друг мой рода человеческого, — к таким обращениям Сидней уже привык, поэтому пару раз покивал, дав понять, что он весь внимание, и продолжил двигать челюстями, — заказчик, кстати, человек, попросил освободить его дочь, похищенную буквально вчера местной бандой. Наша задача — вернуть девушку целой и невредимой. Ничего сложного, не так ли? Убрать несколько отморозков, едва умеющих держать оружие в руках.

— Ага, точно. Ты мне сейчас так напомнила того милого толстяка... Ничего сложного, мистер Уилсон, раз плюнуть. Завалимся в их логово, а там с десяток вооруженных громил, только и ждущих нашего визита.

— Ну, ты поторопился с выводами, Сидней. Пока ты спал... Хм, что тебе снилось, кстати? Так забавно кусал подушку...

Уилсон тихо и беззлобно ругнулся, попутно сжимая кулаки и стараясь держать себя в руках. Но человека выдали столь быстро порозовевшие щеки. Турианка зашлась приятным для слуха смехом, заставив человека еще больше смутиться. Слова, вертевшиеся на языке, куда-то пропали, и Сид лишь молча уткнулся взглядом в тарелку, ковыряя ножом остывшую котлету.

— Я догадывался, что ты подглядываешь за мной. Что, находишь это забавным? Может, ты еще в душ камеру затолкала?

— Да не обижайся, Сидней... Камеры стояли на корабле с самого начала, это же отцовский корабль, он тут любил весело время провести то с азари, то с нашими женщинами. Просто не удержалась и глянула, что же ты делаешь. А еще одежду так раскидал забавно... — она хихикнула, но тут же успокоилась. А он и не обижался. Это человеку скорее понравилось. Вниманием противоположного пола, несмотря на ясный и развитый интеллект и хорошие внешние данные, Сид почему-то был слегка обделен, поэтому сейчас внутри испытал какую-то странную радость. Оторвавшись от созерцания тарелки, встретился взглядом с Кайлис, отчего вновь засмущался, ибо взгляд турианки был любопытствующим, а в глазах играли искорки интереса к его персоне.

— Так, я поел, да, спасибо. Надо помыться и... Что случилось пока я спал, может, расскажешь все-таки?

— Ах да. Я провела самую настоящую разведку того места... Это притон, где обитают скатившиеся на самое дно Омеги дегенераты. Их больше, чем нас, пожалуй, раз в шесть-семь, и они вооружены, но... Ребятушки сегодня откуда-то нашли кредиты и расплатились за груз красного песка. Как думаешь, серьезное ли нас ждет сопротивление?

— А зачем вообще убивать их тогда? Чести мне стрельба по едва двигающимся мишеням не делает.

— Задай лучше другой вопрос себе: эти ублюдки грабят простых жителей, также похищают, продают работорговцам... Сид, за то время, что мы работаем вместе, заметь, мы убивали лишь тех, у кого мрак на душе, кто творит зло. Я не говорю, что это благородно, что мы словно ангелы... Просто делаем свое дело. Не хочешь — не иди со мной, я же не заставляю...

Человек лишь вздохнул: он мысленно признал правоту напарницы и, разумеется, пойдет на задание, но с каждым убитым. Кто же рассказывал об этом мне? Командир взвода? Наверное, земля ему пухом... Мол, убивая человека, мы на шаг становимся ближе к некой темной черте. И что нас ждет там, за этой чертой, никому не известно. И даже убивая врага, надо помнить, что он такой же живой, у него тоже есть те, кто будет скорбеть о нем после смерти... Поэтому командир советовал после каждого убийства помолиться, ну а тем, кто Бога не признавал (среди них был и я), он предложил альтернативу: просто отдать дань уважения сопернику, произнеся какие-нибудь добрые слова. И вроде бы жить надо такому человеку, но нет, пал от выстрела батарианских пиратов, за которых он после боя молился. Некоторые из нас тут же нашли в этом своеобразную насмешку судьбы, но традиции командира продолжили. Насколько я уже близок к этой черте? И пусть от моих выстрелов пали лишь воистину злые люди, но у них могли быть дети... Это лишнее. Надо просто отбросить чертовы сомнения и давить таких...

— Я иду с тобой, Кайлис. Пропадешь ведь без меня, — турианка удостоилась грустной улыбки и лишь кивнула человеку. Они, пожалуй, понимали теперь друг друга без слов.

Каждый раз, бывая на Омеге, Сид всей своей душой желал ее покинуть, но уже через пару часов хотел вернуться. На этой станции редко встретишь что-то доброе, красивое, хорошее... Чаще этого — грязное, пьяное и нецензурно выражающее свои пошлые мысли. Тот район, куда им придется спуститься, обладал самой дурной репутацией: большой процент убийств, грабежей, разборок, ну и, разумеется, приток наркотиков. По количеству тел в столь узких и вонючих коридорах можно определить, когда был последний завоз дури.

Сидней ощущал себя своего рода туристом, попавшим в такие диковинные места, что и во сне не увидишь. Кайлис же тут бывала не раз, выполняя задания, поэтому играла роль экскурсовода. От нее мужчина узнал, где тут можно кремировать любое тело за низкую цену и без проверки личности; где можно найти дешевых шлюх, а потом на утро обнаружить у себя веер болезней, от названий которых волосы встают дыбом. То и дело слышались где-то в стороне крики, стрельба, мольбы о помощи...

Видимо, для многих, влачащих свое существование здесь, темная черта осталась позади давным-давно, они уже забыли, кто они сами, а лишать жизни других — для них чуть ли не праздник. Убивая наёмников Шекспира, Сид не испытывал ровным счетом ничего: он лишил жизни опытных бойцов по принципу «Или ты, или тебя». Но не было презрения, ненависти, издевки... Настоящий бой без всяких примесей. Но как убивать тех, чья жизнь давно перестала играть красками и стала похожа на коматозный сон наяву? Из жалости? Или наоборот — нажимать на курок, дабы эти отбросы общества не посмели испортить жизнь кому-то другому? Пора определяться.

Судя по тому, что Кайлис остановилась и уставилась на грязную дверь, они пришли на нужное место. За дверью слышался хохот, пьяный рев и довольный смех местных блудниц.

— У тебя есть тяжелая броня и биотика, ты пойдешь прямо через парадный вход, — спорить было незачем, и человек энергично кивнул.

— А я пойду наверх, приглядела себе хороший закуток в этом месте, откуда весь этот частный клуб простреливается идеально. И помни, Сид, за спиной никого не оставляй. Либо пуля, либо вырубай, я не смогу тебя страховать, как при нашей первой встрече, — неожиданно для человека, турианка коснулась его ладони своей и активировала тактическую маскировку, оставив Уилсона в недоумении стоять перед входом. Если уж говорить начистоту, он сам для себя недавно обнаружил, что испытывает симпатию к своей компаньонке. Он попытался отбросить эти мысли, но потерпел воистину эпичное поражение.

Вот черт. Боже, дай мне по роже. Мне нравится турианка... Дожили. Вот уж чего не ждал от себя, так не ждал... А мечты-то какие были: обзаведусь жильем на Цитадели, и будет у меня жена либо роду человеческого, либо азари. И тут — бац! — старые мечты рушатся, а новых пока нет, ибо я счастлив! Есть корабль, есть еда, есть работа и есть... Она. Теперь, видимо, не просто спутник.

— Эй, ты! Чего встал, тут частные владения! Песок надо, обезьяна? Так давай кредиты, получай дозу и дави педали, пока не дали, — оказалось, из-за мечтательного вида Сиднея приняли за типичного наркомана. Впрочем, ага, наркоманы только и делают, что гуляют в броне с оружием.

— Ты ошибся, любезный, — с улыбкой ответил батарианцу Уилсон, и резким движением вогнал нож в живот, прокрутив после этого его там несколько раз, — ну что, не такой крутой на самом деле, ага? — батарианец рухнул на пол, а Сидней шагнул через тело, чтобы через секунду оказаться в обители порока. Пьянство, курево, красный песок, разврат... Но последнюю нотку сомнения в человеке убил вид человеческой девушки, связанной, избитой и находящейся без сознания.

— Эй, Гарак, — донеслось сквозь «лошадиный» гогот, — дверь-то какого хрена не закрыл, идиот четырехглазый... Эй, ты не Гарак!

— Твой привратник решил отдохнуть, я за него, мразь, — после этих слов ярко-синий биотический барьер окутал вошедшего незнакомца.

— Охрана! Охра... — он захрипел, когда пуля из «Палача» разорвала его глотку. Спустя несколько секунд тишины раздался, как по сценарию, женский крик, появились вооруженные ребята и, несмотря на то, что были чертовски пьяны, открыли огонь. Разумеется, последующие выстрелы сразили сперва их, а с остальными было проще: никакой брони, почти нет оружия, разве что у некоторых были пистолеты. Они бегали, суетились, пытались просить пощады...

Нет, во взгляде убивающего читалась лишь ненависть, а «Палачи» в каждой руке стреляли без остановки. Звуки выстрелов и бьющихся бутылок так ласкали слух, а тела убитых — взор. Он не собирался останавливаться, пока последний из обитающих тут шакалов не свалится на пол с кровоточащими дырками в теле. Краем уха он слышал выстрелы снайперской винтовки: Кайлис отправляла на тот свет врагов вместе с ним, помогая преодолеть численное преимущество.
Сидней склонился над последним из живых, глядя в его глаза, наполненные звериным страхом.

— Кто ты... такой? Скажи, кто нанял тебя... Скажи...
— Да никто. Просто ты пересек темную черту. И они тоже. Все вы. Хватит.
— Я не понимаю... Какая черта... Пожалуйста, не убивай! Я дам тебе все, что хочешь: кредиты, песок, оружие... — его взгляд уцепился за дрожащую девушку, — ее! Забирай ее!
— Хм. Ты ушел дальше, чем я предполагал, — во лбу у бандита появилось отверстие, и он, наконец, замолчал.

Работавших здесь блудниц он не тронул. Как выяснилось, зря. Одна из азари, выхватив из руки покойного охранника пистолет, навела его на Сида и... Хлопок, после которого азари решила пораскинуть мозгами самым что ни на есть натуральным образом.

— Я говорила, Сидней, никого не оставлять за спиной. Ладно, спишем это на твои эмоции... Итак, нужно найти ее, — уни-инструмент Кайлис вывел голографическое фото.
— Найдем. Но, сперва, надо освободить всех... — у него язык не повернулся сказать «рабынь», — пленниц.

Турианка понимающе кивнула и направилась в сторону жилых комнат. Сид аккуратно развязал им руки и ноги, после чего двинулся вслед за своей спутницей.

— Скажи, почему ты так внезапно поменял свое мнение? Из-за пленниц? Сид?

Кайлис легко ухватила человека за плечо и повернула к себе лицом. В ее взгляде читалось недоумение, дополненное легким волнением.

— С тобой все хорошо? Ты не ранен?
— Все нормально, Кайлис. Спасибо за заботу... Просто не доводилось еще видеть такое ... Сейчас как-то не по себе стало. Я просто хладнокровно расстрелял безоружных людей. И я знаю, какие они грешники, но... Надо просто свыкнуться с тем, что стрелять порой необходимо и в безоружного противника. Все нормально, — повторил он, попутно глядя на комнату, отмеченную каким-то странным знаком на стене. Турианка без особых проблем взломала замок, и перед ними предстали двое людей: молодая симпатичная блондинка и парень, судя по всему, ненамного младше Сида.

— Дженнифер Майлс? — голос Кайлис отразился от стены этой мини-тюрьмы.
— Да, это я. Надо полагать, вас прислал мой отец?! Как же здорово, я всегда знала, что мой папочка не забудет меня и...
— А это кто с вами? — перебил ее болтовню Сид, кивнув на сидящего на полу парня, бессвязно бормочущего себе под нос различную нелепицу. Уилсон приблизился ко второму узнику и обомлел: то был его старый друг по службе Рик, которого выгнали за курение травы.
— Я не знаю, его забросили сюда сегодня... Его, вроде, наркотиком каким-то накачали... Скоро вы меня вытащите отсюда? — блондинка надула губы.

Обратно они уже летели на аэрокаре, ибо пленница оказалась девушкой капризной, вести которую через трущобы нижних уровней Омеги было бы воистину нереально. Насладившись искренней радостью отца, Сид, Кайлис и друг, отдыхающий на плече Уилсона, вернулись на корабль. Рик был помещен временно на кровать Сиднея, после чего турианка и человек устроились за столом на кухне.

— Не переживай, он ненадолго тут. Пусть придет в себя, поговорим, может, ему кредиты нужны. Слушай, Кайлис, мне надо с тобой поговорить... На очень серьезную тему. То есть она не очень-то и серьезная... Да и разговор неважен...
— Заинтриговал, Уилсон. Хочу сообщить, что я тоже хотела серьезно поговорить и тоже передумала, — турианка пожала плечами, — странно, не правда ли?
— Да, точно, очень странно. Я просто хотел сказать, что ты... Я понял, что ты мне... — Кайлис не дала ему закончить, коснувшись губами щеки человека, отчего щеки Уилсона налились цветом, как сочный помидор.
— Я знаю, Сид, — и, подмигнув, прошептала, — доброй ночи, — после чего направилась в душ. И снова мужчина остался один в смущении. Он пытался справиться с нахлынувшими эмоциями, но усталость и тишина сделали свое дело: человек целиком и полностью отдался приятным размышлениям.

Эх, дружок, да ты, видать, влюбился. Как мальчишка какой-то... Да еще в турианку! И вот тут начинается самое интересное: эта турианка сама, скорее всего, тоже влюбилась. Какой поворот внезапный! Что-то мне жарко тут стало... Надо прогуляться на сон грядущий. Заодно не дать Кайлис глядеть в камеры, как я готовлюсь ко сну.

Сказано — сделано. На Омеге особо не погуляешь, тем более в доках, где стоял их корабль. Но глоток кислорода Сиднею было необходим, дабы навести в голове порядок и принять хоть какое-то решение относительного того, что делать дальше. Ясно пока было лишь одно: после этого разговора их привычный уклад жизни на корабле поменяется. Что-то не так... Мужчина остановился, обернулся. Никого. Но не все так просто: Сид словно нутром чувствовал на себе чей-то внимательный взгляд. Окинув взором темные углы, Уилсон продолжил движение, на этот раз, положив ладонь на рукоятку ножа — единственного оружия, взятого с собой.

Интересно, как отец с мамой отреагируют, узнав, что их сердце их сына завоевано турианкой. Отец точно ремнем выпорет, Войну Первого Контакта до сих пор помнит... А ее отец? Впрочем, какая разница, она с ним все равно не разговаривает. Черт! Снова это щемящее чувство тревоги... И... Словно шаги слышу!

Уилсон обернулся и вовремя. На него замахнулся кривым ножом турианец, облаченный в легкую броню, и, среагируй человек секундой позже, убийца сделал бы свое дело. К его несчастью, история не терпит сослагательных наклонений. Удар турианца лишь распорол воздух, а Сидней, не теряя драгоценного в бою времени, тут же выкрутил ему руку, переломал ее об колено и завалил турианца на живот, удобно придавив коленом спину нападающего.

— Добрый вечер, — лезвие ножа Уилсона слегка коснулась шеи горе-убийцы, — прошу вас, представьтесь.
— Пошел ты, человек! Не смей трогать ее своими руками, лучше по деревьям лазай! Тебе все равно не спастись!
— Интересно дело обстоит. Кого не трогать-то? И кто мне угрожает? Лично ты? Сомневаюсь. Кто тебя нанял?
— Тот, кого тебе следует опасаться, урод. Ты жалок...

Уилсон церемониться не стал и мигом украсил умелым разрезом шею турианца. Снова никакой жалости к врагу, а вот в его данных на уни-инструменте стоит покопаться. Удивительно, мерзавец предполагал, что нападение со спины гарантирует ему успех на все сто процентов, и даже не стал активировать защиту данных паролем. Интересно. Всего одно письмо с указаниями:
«Кайлис ни в коем случае не трогать. За каждую ее царапину я отрублю вам лично руки. Или ноги. Доставите ее ко мне. Человека — убрать. Неважно как. Убейте его и все. Оплата моим отцом по факту выполнения. Ридус Террон».

Вот это да... Сидней со вздохом уселся рядом с мертвым турианцем, обмозговывая полученную информацию. Кто-то за ними тщательно следил — это раз. Во-вторых, этот кто-то имеет зуб на Сида и вид на Кайлис. Ну и третье — почему решили убивать таким старым методом? Надежно, конечно, но если бы он сейчас выстрелил, то ушел бы живым. Может, опасались, что человек воспользуется биотикой... Нет, что-то не сходится. Заслышав приближающиеся шаги и голоса Сидней, перекинул письмо себе, удалил его на уни-инструменте покойного и поспешил вернуться на корабль. Его встретила обеспокоенная турианка.

— Странно, почему-то наш корабль заблокирован... То есть улететь мы не можем. Сид, на тебе лица нет... Что случилось?
Вместо ответа человек молча показал письмо. Кайлис ахнула и прислонилась спиной к стене, ее дыхание участилось. Видимо, имя отправителя было ей знакомо.
— Сидней... Сид...
— Что случилось? Объясни мне, Кайлис, кто такой этот Ридус и его отец! Неужели это...
— Ридус — мой родной брат, Сид. Понимаешь? Прости, я... Я не хотела, чтобы так все вышло, я думала, что...

Уилсон ничего не сказал. Совсем ничего. Он лишь медленно обнял турианку и ласково прижал к себе.

— Сид... Я боюсь. Ридус... Мой брат... Он же полностью пошел в отца, будет добиваться поставленной задачи, чего бы ему это не стоило. У кого ты нашел это сообщение?
— У турианца, который напал на меня сзади с изогнутым ножом.
— Значит, брат и его наёмники уже здесь... Это его рук дело, наверняка, он дал взятку работникам дока, поэтому мы не сможем улететь... Сидней, мне страшно... Я... Я впервые не знаю, что мне, что нам делать...
Уилсон посмотрел в ее глаза и на этот раз — безо всякого смущения. Вдруг ему почему-то захотелось отдать за эти глаза все.

Странное чувство. Я готов отдать жизнь за нее, готов сразиться и выйти победителем, готов сделать все, только бы она была счастлива. Откуда это все? Никогда не считал себя романтиком, никогда не верил, что ради любви смогу вытворять нечто из ряда вон выходящее. И что теперь? Люди меняются, порой вне зависимости от своего желания... Я не знаю, каким будет завтрашний день, и не берусь даже предугадывать. Смысл? Это удел гадалок, шарлатанов и прочих, кто умело пудрит мозги людям... Я просто выхвачу пистолет и буду сражаться. Да и больше делать все равно нечего в такой ситуации...

— Зато я знаю. Идти дальше. Вместе.