Долгая дорога домой. Глава 8.


Жанр: приключения;
Персонажи: ОС;
Аннотация: это мир, в котором никогда не создавалось синтетиков, а Земля держала свои колонии в ежовых рукавицах, здесь никогда не было ни Призрака, ни Жнецов, зато появились безумные геты. Здесь Архангела воротит от этого имени, Шепард становится мятежником, эфир «шепчет» тысячелетние мольбы о помощи, а древние кварианские руины надежно хранят тайны давним давно забытой эпохи.

 


 
— Давай, Фабио, ещё раз. С той же мощностью, две минуты. 
Белый шар дрона-помощника моргает, поворачивает подвижное кольцо по экватору своего тела и небольшой кабель, подведенный от разъема его нижней части к затылочной части головы гета, едва слышно гудит, пропуская через себя разряд. Тело зафиксированной за защитным полем машины дергается вверх, подвижные пластины вокруг ярко полыхнувшего фонаря на его голове открываются широко, бросая интересные тени на стену позади. На его затылке, под снятой панелью, сверхтонкие «волоски-диоды», опутавшие обнаженный позвоночный столб, из-за пропущенного сквозь них разряда раскаляются белым, режущим глаза светом. Гет скрежещет, высоко, пронзительно, почти... 
«...жалобно...» — приходит на ум, но Сарен тут же отметает это сравнение. 
В мелкой-мелкой сетке символов и цифр на экране пред ним, появляется прореха. Она растет быстро, неравномерно, растягивая края, проваливаясь сама в себя. Окружающие её строки рвутся со своих мест, мерцают, закручиваются в хоровод, отходят на второй план, выпучиваются вперед, закрывают провал, проедают новые дыры... 
 
- Вы разбираете старые дела, или стопка, на дне которой лежало наше прошение о помощи, наконец, дождалась своего часа? 
— Не нужно иронии, адмирал, — Сарен морщится, прохаживаясь взад-вперед. Изображение кварианца дрожит, идёт волнами, тот следит за ним внимательно, пристально, кажется, даже не моргая. — Как бы это не звучало Совет... 
«Забыл»? «Не отреагировал вовремя»? «Умыл руки»? «Был слишком занят»?.. 
— ...не всесилен и не может избавить от бед весь мир разом. На решение вашей проблемы в тот момент не было ресурсов, которые... 
По сути, поступил точно так же, как в период Затишья (1). Только в случае с кварианцами, он не стал негласно вкладывать деньги в военные машины обеих сторон, реализуя интересные проекты. В противном случае они бы так и остались просто проектами. Получив желаемое, он не стал выступать миротворцем. Но вот кварианскому адмиралу знать об этом совсем не обязательно. 
— Нашлись спустя триста лет, — Раэль’Зора кивает, иллюстрируя свои слова скупыми пассами рук, но из-за колоссальных расстояний, разделяющих собеседников его голос доносится с задержкой в две-три секунды. — Я понимаю, — Сарен некоторое время ждет продолжения, но его не происходит. — У вас все? У меня много работы. 
— Хорошо, давайте на чистоту, — турианец произносит это мягко, почти заботливо. Те, кто был знаком со Спектром достаточно долго, обычно боялись этого выражения лица и тона голоса, но Раэль лишь повёл плечами, явно удивленный мягкостью реакции. — Вы копошились в своём пространстве, чихая все галактическое сообщество, и довольно грубо сорвали все попытки наладить контакт. Это вы закрыли свои границы, предпочтя всему миру изоляцию, это вы четко дали понять, что не нуждаетесь ни в союзниках, ни в деловых партнерах. Даже когда геты впервые вывалились из-за ретранслятора... Кстати, не напомните, когда это было? 
Кварианец молчит, долго вглядываясь в ткань голографического изображения, после чего сцепляет руки за спиной, скрывая от Спектра крепко сжавшиеся ладони — оставлять вопрос без ответа не в его правилах: 
— В 1816 году. 
— За восемьдесят два года до взятия Раноха, — Сарен скрещивает руки на груди и преувеличенно сокрушенно щелкает языком. — За восемьдесят лет вы ни разу не потрудились сообщить остальной части Галактики о потенциальном противнике. Вам было плевать. И после этого вы смеете обвинять Совет в том, что он отказался ввязаться в совершенно не нужную ему войну с теми, с кем не имел практически никаких контактов и отношений, против противника, о котором не знал ничего? Ваши сегодняшние враги, ваше изгнание, все ваши проблемы только от вас самих, адмирал. 
Несмотря на весь самоконтроль, последние слова Сарен почти прорычал.
— Но? 
— Но, к сожалению, в скором времени они могут стать и нашими. 
2180 год — батарианская колония сообщает о неизвестном судне, вышедшем из ретранслятора и преодолевшим систему Тише, ни с кем не связавшись и нигде не остановившись. 2181 — два идентичных корабля появляются в системах Термина, полгода спустя их уже четыре. Двадцать второе июля 2182 года — первое вооруженное столкновение и первая победа. С 2183 по 2185 год число сообщений о появлении гетов за пределами Вуали Персея возрастает на два с половиной процента, число вооруженных столкновений — на ноль целых восемь десятых, из десяти боев количество побед с восьми падает до шести. 
Изменение не большое, но за столь краткий период говорит знающим людям о многом. 
— Чего вы хотите? 
— Я могу быть тем, кто скажет Совету, что гетов необходимо уничтожить, бросив на это все силы, вытесняя с их территорий как можно скорее или тем, кто посоветует блокировать наши границы, запирая вас там один на один. 
Адмирал смеряет его долгим задумчивым взглядом. Он изначально не ждал от этого разговора ничего хорошего, и как никто другой понимал, что выполняя эту угрозу, Совету придется приложить немало сил, переводя в спящий режим ретрансляторы, ведущие к Вуали и близлежащим системам, высылая предупреждение кораблям, находящимся неподалеку оттуда и сколько будет стоить закрытие границ между ними, но... Но если блокада удастся, то сыграет с кварианцами злую шутку. Со всеми теми, кто окажется отрезан от «дома» и теми, кто не сможет его покинуть. 
— Чего вы хотите? — На этот раз вопрос не сочится раздражением, в нем лишь собранность и деловой интерес и Сарен кивает, принимая новый тон беседы.
 
Две минуты истекают и кричащий гет обмякает, расслабляя кисти трехпалых рук и причудливое изображение на экране постепенно сходит на нет. «Нет, не голос, — одергивает себя турианец. — Просто динамик. Старый охрипший динамик, который замыкает от пропускаемого Фабио напряжения. Ничего более». 
Сарен вглядывается в ровное полотно цифр, не замечая, как поглаживает его пальцами. 
— Ничего более... 
Повторяет он в такт своим мыслям. В последний момент протянутая вниз рука замирает, так и не притронувшись к броне, скрывшей под собой короткую бугристую линию свежего шрама на правом боку. Вместо этого она меняет направление, смыкаясь на ободе высокого стакана. Душистая светлая жидкость в нём давно остыла и перестала пахнуть, Сарен оторвав его от стола, швыряет в сторону, почти не замахиваясь, молниеносно и точно. 
Он задумчиво касался подбородка, не поворачивался, слыша, как пустота за плечом разражается глухим сквернословным потоком. Спустя ещё секунду она идёт искрами и откидывается за спину, сминаясь складками отличного тактического плаща. 
— Ты мог бы швыряться чем-то не таким полным. 
— Ты мог бы подкрадываться тише. Гораздо, гораздо тише. 
И Найлус фыркает, показывая несерьёзность прозвучавшего комментария, но следующий взгляд, исподтишка брошенный на бывшего учителя полон уважения и совсем чуть-чуть досады. 
Тактический плащ турианца ложится на край стола, стеклянная ёмкость становится на прежнее место. 
Сарен убирает руку от подбородка. Найлус не удерживается от ухмылки — Галактика менялась ежеминутно, её планеты сходили с орбит, их могли бомбить астероидами, по ней могла расползаться принципиально новая раса. Её ещё совсем недавно враждующие обитатели могли строить потрясающие корабли по совместным проектам, кто-то вполне успешно проходил обучение в Специальном Корпусе Тактической Разведки, кто-то, наконец осознав ошибки прошлого, пытался контролировать агрессию своего племени, в надежде подарить своим детям будущее. Здесь Спутница Цитадели утешала потерянных путников, послы элкоров подавали на неё жалобы, криминальные авторитеты тряслись от страха перед затеявшим самую настоящую чистку убийцей... Но если Найлусу хотелось чего-то вечного, незыблемого, он почему-то всегда вспоминал не железную дисциплину своей расы, ни слова «служить и защищать», которые с подачи вечно боящихся чего-то не успеть людей украсили собой многие гербы, а Спектра Сарена Артериуса и его привычку находить место всем вещам, попавшим под его руку. 
— Ещё твоя мартышка могла бы не пытаться меня отравить. 
— Или ты мог бы не гонять за напитками Спектра по десять раз на дню. Хотя бы в благодарность за то, что он пустил тебя на борт и согласился поработать таксистом. 
— Он. Не. Спектр, — Сарен чеканит каждое слово и Найлус примирительно поднимает вверх руки. — И никогда им не станет. 
— Хорошо, не Спектр. Пока не Спектр, — поправляет он и спокойно выдерживает яростный взгляд. — Хватит, Сарен он... 
Найлус даже не пытается сдержать смешок, прекрасно зная, как выглядит лицо капитана Кайдена Аленко, лишенное малейшего раздражения или недовольства, когда тот, почтительно, со всем турианским этикетом, в восьмой раз за день приносит Сарену чашку чая, успокаивающее пахнущую какими-то белыми земными цветами, в знак уважения, подавая её двумя ладонями. Найлус даже не сомневается, что в тот момент его голова была почтительно наклонена, на губах была нежная улыбка, будто этот сварливый турианец и лично заваренный напиток, в данный момент мокрым пятном растекшийся по рубашке Найлуса, ему милее всего на свете. 
— ...не так плох. Хороший солдат, вполне сносный капитан. И, по-моему, он нашёл на тебя управу. 
— Наша проблема в том, что мы позволили найти на себя управу. Мартышки, — Сарен цедит сквозь зубы, с трудом удерживаясь, чтобы не зарычать. — Ты забыл, чему я тебя учил, Крайк? 
— Я помню, — Найлус скрещивает на груди руки, шутки кончились. — Именно этим жил мой отец, твой отец и, пожалуй, отец моего ученика. Но мы не они Сарен, у нас своя жизнь. И нам вовсе не обязательно ненавидеть друг друга как нашим предкам. Мы многому можем научить людей, многому научиться у них. 
— Это чему же? Нарушать принятые нормы?.. Переворачивать все с ног на голову?.. 
У его отца был пистолет, на чьей рукояти к окончанию войны появились слова: «враг не может быть бывшим», он услышал их от человека, и такое применение показалось ему весьма символичным. В день поступления на службу, отец заставил Сарена несколько раз повторить их, держа руку на этом оружии, словно заклинание. И уже в учебном лагере, глядя на готовых служить и защищать ровесников, Сарен понял, почему тот не хотел забывать об отнятых годах, потерянных жизнях, о враге, которого так и не разбил, о том, что служить и защищать нужно не всех и не для всех. Много позже поклявшись нести честь турианского офицера, а потом и отстаивать интересы Галактики в качестве Спектра он каждый раз сжимал руку на рукояти своего пистолета, не позволяя второй клятве отменить первую. 
— Хотя бы храбрости. 
Найлус морщится, слишком поздно понимая, что именно сказал, но Сарен только щелкает языком и едва слышно смеется: 
— Да, старый друг, предки бы тобой гордились. 
На долгое время в отсеке воцаряется тишина. Найлус тяжело привалившись к стене, молчит, разглядывая спину своего учителя. В ней нет напряжения, Сарен занят своим делом, казалось, позабыв о собеседнике, но Найлус знает, что это не так — его старший товарищ взбешен. 
Сарен не мог понять навязанный тогдашним Советом мир, Найлус не понимал, почему он не сделал этого раньше. Найлус принял необходимость сложить оружие, Сарен — отказывался понимать солдат, вместо оскала раздававшим вчерашним врагам улыбки. Сарен видел в людях за полсотни лет сделавших столько же, сколько турианцы за неполные двести, угрозу, Найлус — потенциал. 
Они спорили по этому поводу не единожды, и каждый раз итог был один и тот же.
— Чем занимаешься? — Сарен никогда не признавал его правоту, Найлус никогда не просил прощения за свои слова, и всё же нарушать молчание всегда приходилось именно ему. 
Сарен оглядывает через плечо, смеряв фигуру у стены долгим взглядом, словно видя его впервые. Найлус не ведёт даже бровью — он привык к подобным взглядам, после зашедших в тупик споров, привык и к часами длившимися после них молчанию. В этот раз молчание прервалось гораздо раньше. 
— Работаю. 
— Кстати об этом, — Крайк двумя пальцами поднимает со стола какую-то тряпку, просто чтобы занять руки и замечая на ней застарелые масляные пятна, роняет обратно. — Ты не мог бы делать это несколько тише? Вопли твоей новой зверюшки нервируют весь инженерный отсек. 
Сарен хмыкает, и отворачивается вновь.
— Смотри, — рука бьет по клавишам, запуская сделанную запись и изображение, несколько минут плясавшее на небольшом экране всплывает вновь. 
— Что это? 
— Разряд. Пропущенный через чувствительные «нити» позвоночного столба этого гета. Недостаточно сильный, чтобы вызвать замыкание и расплавить контакты, но держащий внутренние системы на грани перегрузки. 
— Погоди, это... 
— Да. Боль. 
Сарен завороженный «каракатицами» сменявших друг друга фигур, крепко прижимает жвалы к щекам, не замечая обеспокоенного взгляда Найлуса. Он знает о ней многое: как причинять, избегать, использовать, как получать от неё удовольствие и дарить освобождение... Он тысячи раз видел её отражение в лицах, в скрючившихся телах, слышал в дыхании и криках, но никогда не смотрел с этой стороны. 
— Что ты знаешь о них? — Сарен нарушает молчание спустя несколько минут после окончания записи. Он с трудом разжал сжавшиеся в кулаки руки, вновь подавляя желание пустить в ход пистолет и посмотреть будут ли всполохи боли от выстрела плясать на экране так же, как от электрического разряда. 
— Тоже что и все, кто с ними сталкивался: чем гетов больше, тем они опаснее. 
Сарен кивает — по словам адмирала Зора поодиночке геты проявляют лишь рудиментарные животные инстинкты и лишь по мере увеличения их числа и уменьшения расстояния между ними, их умственные способности заметно возрастают. Согласно его исследованиям, это объясняется уникальным распределенным разумом, который позволяет гетам делить воспоминания и опыт друг с другом. Находясь в группах, они способны наблюдать, размышлять, анализировать, использовать тактику... По этой же причине они поддаются перепрограммированию лишь на короткий срок и при критическом повреждении своих платформ уничтожают модули памяти. 
Так же это означает, что где-то должно быть место, откуда бы происходило распределение накопленного опыта, функций, возлагаемых на каждую платформу, основной мозг, «коробка» всего их сознания. Кладезь всех их целей. 
— А я знаю, что искатели приключений то и дело совершают вылазки в пределы Вуали и геты с особой тщательностью подбирают каждый оставшийся от них обломок. Что они обшаривают планеты, порой оставляя на их поверхностях знаки или координаты своих следующих целей, словно хотят, чтобы их нашли, — Сарен ненадолго замолкает и оборачивается к притихшему ученику. Несмотря на давно оконченное обучение про себя он продолжает называть Найлуса именно так. 
И добавляет мысленно. 
«Что полная непрозрачность Вуали Персея не даёт разведке Совета следить за гетами, что в любой момент они могут подготовить атаку, которой Совету будет нечего противопоставить, или сгинуть в глубинах космоса, вынуждая нас продолжать наращивать оборонный бюджет, подводя себя к финансовому краху, их становится все больше...». 
— И они отличаются. 
— Настоящее открытие... — тянет Найлус и осекается под таким знакомым, разочарованным взглядом. 
— Я говорю не о внешних различиях. Штурмовики, ракетчики, снайперы с этим... всё понятно. Много ли ты видел гетов, закрывающих товарищей собой? 
— Они программные существа, Сарен, и в состоянии перенести себя в любой подходящий носитель, так что, по сути — бессмертны. Они часто жертвуют собой, если это необходимо. 
Сарен усмехается — он знает это, но говорит о другом. О полном сюрпризов небольшом спутнике Сутана: о потерпевшем крушение корабле гетов и заторможенных машинах, бродящих между обломков, о руинах, неподалеку от места крушения с вычищенными базами данных. Об одном гете, единственном, кто не разбирал завалы, а вытаскивал из-под них сломанные аппаратные устройства собратьев, выкладывал их ровными рядами и верещал тоскливо, словно отпевая их. Когда Сарен поймал в прицел одну из стоящих на пути платформ, этот странный гет заорал, вставая между ним и прицелом. Он так ошарашил турианского Спектра, что выстрелить тот так и не смог. 
Он видел ...— мысль? порыв? желание? — он не знал, но последние несколько дней был уверен, что найдет ответ любуясь болью своего пленника. 
— Ты поэтому летишь на встречу с кварианцами? Хочешь узнать, почему этот гет вел себя не так, как все остальные? 
— Не совсем. 
Он кивает, вновь ложа пальцы на клавиши, проверяя настройки. Его знаний недостаточно, чтобы залезть в голову гету, вытащив из неё всё, что ему нужно. Но их вполне хватило для того, чтобы оглушить синтетика, не дать программам, запертым в его голове покинуть свою платформу; их оказалось достаточно, чтобы отыскать в переплетении миллионов знаков и символов, спутанном водовороте кодов то, что живые привыкли характеризовать чувствами. 
Новый рык «Фабио!» мощным толчком уходит вперед, так и не отдавая команды. Гет лежит неподвижно, но реакция его на слово, за которым следует боль, — всего лишь рудиментарные животные инстинкты, — отражается на экране незамедлительно. Она закручивает вереницу кодов на экране в тугой набухший комок, в котором, если хорошенько напрячь воображение, можно было увидеть тупые «иглы». 
Найлус подается вперед, опираясь руками о столешницу, разглядывает получившуюся картину. Он не знает, что помимо этого «изображения» Сарен нашёл в его памяти и другое, точно такое же, но старше первого на невообразимо много лет. 
Лежащий на спине синтетик чуть поворачивает голову и смотрит на него. И Спектр против воли хрипло смеётся, не замечая брошенный на него недоуменный взгляд Найлуса — он готов поклясться, что в этом нервном свете налобного фонаря на миг вспыхнул и погас большой круглый звериный зрачок. 
Он видел его всякий раз, заглядывая через прицел в чужие лица. С тех самых пор, как отец впервые взял их с братом на охоту. В памяти уже не осталось деталей: кто тогда первым заметил будущую добычу, кто прочитал след, когда она удрала, кто много часов спустя поймал её на «мушку» и промахнулся, а чья пуля вошла в звериный бок, опрокидывая того на землю. Зато прочно отложились онемевшие пальцы, вжимающие в плечо приклад небольшого ружья, прыгающий из стороны в сторону прицел и огромный, почти во всю радужку, зрачок молодого рыжего раппа, только-только начавшего менять шкуру. 
В тот день Сарен по-настоящему понял, что такое страх. 
— Не совсем, Найлус. Я хочу найти того, кто научил его бояться. 
 
 
 
 
1. Историческая справка: 
 
— 16 января 2117 года — Человечество находит на Марсе руины древней расы протеан. В них оно находит работающее ядро эффекта массы и очищенный нулевой элемент, протеанский архив с информацией, а также несколько протеанских кораблей. Это позволило построить первый сверх скоростной двигатель и начать освоение космоса за пределами солнечной системы. 
— 2120-2122 гг. — Исследована и расшифрована большая часть информации из архива протеан на Марсе, человечество узнаёт, что спутник Плутона, Харон, на самом деле является ретранслятором. Активировав ретранслятор, группа людей под руководством Джона Гриссома переместилась на расстояние 36 световых лет в систему Арктур и узнала, что их ретранслятор — лишь один из множества, расположенных по всей галактики, позволяющих быстрое перемещение на дальние расстояния. 
— 24 февраля 2122 года — Устав Альянса Систем подписывается восемнадцатью крупнейшими странами, переформировав Альянс в военный и исследовательский центр человечества. В результате долгой работы с ядром ретранслятора и нулевым элементом некоторые из людей показывают признаки телекинеза, впоследствии принявшего официально принятое название — биотика. 
— 2123-2130 — Альянс Систем начинает поиски подходящих планет за пределами Солнечной системы. Фонд Дельта Павонис, один из крупнейших на Земле, начинает колонизацию первой вне-солнечной планеты — Деметры, найдены планеты Терра-Нова и Иден Прайм. Для защиты своих территории, человечество начинает строительство сильного военного флота и станции «Арктур» в системе Арктур, где находятся несколько ключевых ретрансляторов. 
— 2 мая 2138 года — Первый контакт с инопланетной расой. Вооруженное столкновение. Основой для конфликта послужили действия людей, во время исследований активировавших все встречаемые ими ретрансляторы, что строго запрещено законами других рас. Турианский патруль, увидев группу людей активировавших очередной ретранслятор, предпринял попытку к разговору, которая провалилась из-за отсутствия переводчика и атаковал. Адмиралом Кастини Дрешером принято решение отвечать огнем по любым неизвестным судам. 
— 15 мая 2138 года — Уничтожение судна верховного примарха Палавена Итана Ладер, отправившегося на переговоры с целью прекращения огня. Официальное начало Войны Первого Контакта, названного турианцами Инцидентом у ретранслятора 314. 
— 20 мая 2138 года — Битва у Шанси. 
— Август 2138 — сентябрь 2143 гг. — Мобилизация турианских войск, полномасштабное наступление. Превосходство в вооружении, стратегии, численности, победа по всем фронтам. Продвижение вглубь людской территории, оккупация ряда человеческих планет, строительство небольших орбитальных форпостов. 
— Сентябрь 2143 — март 2147 гг. — Неожиданный ответ людей. Против тяжелых турианских крейсеров полчища малых и средних кораблей. «Рой» человеческих кораблей весьма успешно «обгладывает» флот турианцев. Их атаки захлебываются от диверсий гражданского населения, ударов в тыл и маневров, реагировать на которые тяжелые крейсера не успевают из-за собственной неповоротливости. 
— 2144 год — Формирование «Черной Стражи», элитного турианского подразделения, состоящего преимущественно из бойцов-биотиков для быстрых беспощадных операций в глубине вражеской территории. 
— 2145 год — Создание Сиротских полков, впоследствии названных турианцами как «радос» (2). Карательных отрядов набранных из домов содержания для детей военных, погибших при исполнении. 
— Май 2147 — июль 2154 гг. — Так называемое Затишье или период развед.войн. Обе стороны захватили ровно столько территорий, сколько могли удержать, продолжаются регулярные стычки на обозначенных границах, но серьезных наступлений вглубь вражеских территорий не происходит. Период характеризуется небывалой активностью сцец.сужб обеих сторон, широким распространение дезинформации, улучшением вооружения и накоплением сил для нового витка войны. 
— 9 ноября 2154 года — Первое вмешательство Совета Цитадели и первая встреча генерала Дэниела Райза и примарха Тиллика Гаста, попытка поиска компромисса, длительные зашедшие в тупик переговоры. 
— 2155 год — Вывод азарийских и саларианских активов из турианской экономики, с целью обескровить турианскую военную машину, жесткое ограничение экспансии человечества. 
— 2156 год — Давление Совета на человеческое и турианское правительство, двадцать семь встреч представителей враждующих сторон. Составление мирного договора, ввод человечества в состав Совета, присоединение к нему волусов дабы выровнять пошатнувшийся в Совете равновесие. 
— 27 ноября 2157 года — Официальное окончание Войны Первого Контакта. 
 
2. Радос — в переводе с турианского «крыса».

 

 

 

 

 

 

 

Отредактировано: Rogue_Godless.

Комментарии (2)

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.

Регистрация   Вход

Архимедовна
2    Материал
Классная работа. Читаю с огромным интересом.
0
1    Материал
Спасибо )
0