Менталитет

Шепард, Гаррус и Рекс только-только поднялись на «Нормандию», пришвартованную на Цитадели. Было уже далеко за полночь. Перебранка с Советом отняла много сил и нервов, капитан собирался выпить чего-нибудь покрепче и пораньше завалиться спать. Благо, его безумная команда, пользуясь коротким отпуском на Цитадели, разбрелась кто куда и на корабле было пусто и тихо.

Но, взойдя на борт, Шепард сразу почувствовал, что что-то идет не так. Посторонний человек не заметил бы ничего странного, но Шепард провел долгие месяцы на этом корабле и постепенно сросся с ним. Насторожило легкое дрожание палубы под ногами, что свидетельствовало о повышенной нагрузке на ядро и чуть более тусклое, чем обычно, освещение. Что свидетельствовало о том же самом.
Капитан хмыкнул. Кому понадобилось насиловать двигатель, когда корабль пришвартован? Он направился к кабине пилота.

— Джокер!
— Сэр? — отозвался пилот.
— Что это у нас в инженерном отсеке происходит?
Джокер вздохнул.
— Сэр. Странно, что вас не предупредили. Вообще ситуация взрывоопасная...
— В чем дело? — сразу собрался Шепард, бросив взгляд на приборную панель.
— Не знаю, обратили ли вы внимание... — Джокер замялся, но замялся специально, судя по дернувшейся брови и мелькнувшей в бороде усмешке. — Вчера вы подписали приказ о переводе к нам техника, Адамс просил докомплект в штат еще в прошлом месяце. Сегодня утром он прибыл...
— И что?
— Капитан, — Джокер сделал театральную паузу а потом выпалил: — Он русский! А Адамс, черт бы его побрал, ушел в увольнительную, оставив его без присмотра!
Шепард помолчал. Джокер сдвинул кепку на затылок и продолжил рассказывать возмущенным голосом:
— Через полчаса после его появления начал мигать свет. Он обесточил корабль на двадцать минут! Аленко был разъярен, потому что не успел сохранить свой рекорд в «сапере». Потом он сделал объявление, что проверял энергосистему. После того, как проверил. Но не до. Это у русских так положено, что ли?
Шепард недоуменно хмыкнул.
— Но это не все, сэр. Теперь он что-то «настраивает». Я боюсь, Шепард. Я очень сильно, мать его, боюсь превратиться вместе со своей пташкой в сверхновую. Вы бы сходили, проверили, что он там делает, сэр, — Джокер выжидательно посмотрел на капитана. В этот момент раздался громкий надрывный гул и корабль погрузился в темноту. Через секунду загорелось красноватое аварийное освещение.
— Черт, это уже не смешно! — возмутился Джокер. — Что он опять там творит? Моя красавица работала как часы!

Нахмуренный Шепард направился к лифту. Конечно, он целиком и полностью доверял командованию. Ему не могли прислать полного остолопа. Наверняка это высококвалифицированный специалист и он знает, что делает. Джокер просто утрирует ситуацию. А что до того, что он русский... Черт, это действительно проблема.
Капитан вздохнул. Зря он себя успокаивает. Он всерьез опасался за сохранность своего корабля.

Он спустился вниз, вышел из лифта и сразу наткнулся на груду непонятных деталей с торчащими из них разноцветными пучками проводов. Несколько стенных панелей были сняты и разбросаны вокруг. Один из кабелей, выдернутых из стены, угрожающе искрился. Шепард осторожно обошел разгром и тут же наткнулся на чьи-то длинные ноги в форменных брюках, торчащие из-под какого-то громоздкого прибора.

— Ешкин кот, смотри под ноги! — раздался хриплый бас. — Все копыта мне отдавил. Так, что мы тут имеем — две фиговины, одна на охлаждение, вторая... а не, по ходу наоборот. Или нет... Что за идиоты делали, нельзя что ли бирку повесить и разными цветами сделать, как нормальные люди? Я сейчас переключу, посмотрим, что будет. И, раз...
Аварийное освещение выключилось. Шепард стоял в полной темноте и такой же растерянности. В воздухе запахло паленым пластиком.
— Все. Трындец. Перегорело к чертовой бабушке. Ну на какой х.. такие предохранители ненадежные ставить? Кварианские, что-ли?
Внизу кто-то завозился, закряхтел, потом Шепард почувствовал прямо напротив своего лица чье-то хрипловатое дыхание.
— Так, ну ладно, где наша не пропадала. Слушай, друг, я сейчас напрямую кину, а ты в распределителе перебрось на второй канал.
— Кхм, — кашлянул Шепард. Темноту прорезал яркий луч фонарика. Капитан зажмурился, когда он метнулся прямо ему в лицо.
— Здорово, — навстречу ему из темного силуэта выросла перемазанная чем-то темным рука. — Алексей Дубянский. Техник.
— Джон, — сказал Шепард, пожимая потянутую руку. — Я... из боевой группы. Эээ, Алексей, а что ты тут делаешь?
— Да, ерунда, — луч скользнул на распотрошенные внутренности установки. — Решил энергосистему посмотреть. Беда тут просто.
— Правда? — удивился Шепард. — Вроде бы все работало просто отлично.
Алексей презрительно фыркнул.
— Ничего не работало! Система жрет энергии на восемь процентов больше положенной нормы!
— Надеюсь, ты ничего не сломал?
— Не, — затряс головой русский. Глаза капитана уже привыкли к темноте и смог его более-менее хорошо разглядеть — это был высокий парень лет двадцати пяти, с грубоватым, но открытым и дружелюбным лицом. — Я ж не дурак. Просто вот тут надо скрутить, а вот эти вот хреновины кинуть напрямую, — он начал объяснять что-то, размахивая руками, отчего луч фонарика заметался по стенам и потолку. — А тут видишь, не получается — предохранители дерьмовые стоят, поменять нужно.
Он нагнулся и поднял какую-то нелепую штуку с пола.
— Видел? ZER-100! Их тут двадцать пять штук! Двадцать пять! С ума сойти. Да их трех за глаза хватит, куда столько! Бестолочи тут служба обеспечения. Слушай, а может, списать парочку? На Нижних рынках можно загнать по шестьсот кредитов. Никто и не заметит... Ты в деле?
— Так, — поднял руки Шепард. — Стоп. А кто дал разрешение на это все?
Русский сощурился. В его светло-карих глазах мелькнуло недовольство.
— Кто дал, тот дал. А тебе то что? Поди вон, стволы почисть. Я сам разберусь.
— Отлично, — сказал Шепард. — А что насчет ZER-100? Ты собираешься украсть собственность Альянса?
— Слышь, служивый, ты за языком то следи! — возмутился Дубянский. На его лице появилось выражение глубокой обиды. — Во-первых, не своровать, а списать, во-вторых, я только предложил, — он почесал испачканный нос. — Стучать пойдешь? И вообще, вали отсюда, стойкий оловянный солдатик. Тут техническая палуба. Иди спать. Поздно уже. Отбой небось протрубили.

Шепард оторопел. Этот русский был не просто нагл — он был невероятно нагл. Разнес пол-корабля, обесточил его, собирается своровать какие-то дорогостоящие детали и вдобавок хамит.
— Дай сюда, — сказал капитан и забрал у русского фонарик. Он направил луч на стену напротив себя, чтобы его хорошо осветило. — Капитан корабля Джон Шепард.
— Твою же мать, — прошипел Алексей. — Вот попал, так попал. Сразу нельзя было сказать?
Шепард мрачно рассматривал его, но лицо у русского стало какое-то невинно-обиженное, детское, и орать на него стало как-то не по себе.
— Немедленно привести тут все в порядок! — рявкнул капитан. — Впредь подобное устраивать только с разрешения старшего инженера. 
— А он и разрешил, — вставил Дубянский. — Кто ж знал, что предохранители такие дерьмовые стоят...
Он уже порядком достал со своими предохранителями.
— Молчать!
Русский вздохнул.
— Если после ближайшей инвентаризации будет обнаружена недостача чего-либо — ложки, вилки, унитаза, кофейного аппарата или этих ZER-100 — все будет повешено на тебя одного!
— Это уже беспредел, — буркнул Дубянский.
— Отставить разговоры! Строгий выговор в личное дело! И чтобы полчаса все работало как прежде! — Шепард развернулся и направился к лифту. Потом, вспомнив, что нет энергии, чертыхнулся и полез по аварийной лестнице.

Наверху мелькали лучи фонариков. Люди наталкивались друг на друга в темноте.
— Как, ну как он умудрился сбросить аварийную систему? Как? — раздался где-то сбоку голос Гарруса. — Ведь ИИ корабля просто не даст это сделать! Этот корабль построен по турианскому проекту, он безупречен!
— Это же русский, Гаррус, — сказал Шепард. — Там, внизу, настоящий бедлам. Черт возьми, если он что-то сломал, я выпотрошу Адамса вместе с ним!
— Русский? — переспросил невидимый Кайден. — Я вообще удивлен, что корабль цел.
Через полчаса свет включился. Корабль вздрогнул, экраны ожили, пискнули терминалы.
Гаррус стоял у голокарты и изумленно покачивал головой.
— Объясни мне. Этот, как его там — русский, это что, какой-то высококвалифицированный техник Альянса?
— Нет, — ответил Шепард, проверяя работоспособность всех систем на командном терминале. — Это национальность.
— То есть это не профессия?
— Нет.
— И эти русские, они все такие... умные?
Шепард посмотрел на турианца. На Палеване существовала единая Иерархия — там не было государственных границ и стран, были кланы, не имевшие ничего общего с политическими организациями. Национальность как понятие постепенно исчезало и из человеческого обихода, но русские остались русскими. Этот Дубинский, судя по личному делу, даже родился не в России, а в какой-то далекой русской колонии. Но там, где звучала русская речь, люди вырастали какими-то особенными...
— Гаррус, это называется менталитет. У русских он довольно специфичен.
— Подожди. Вот ты кто? Человек?
— Человек.
— Но ты не русский?
— Нет, я родился в Австралии.
— Да какая разница! Ты же человек. И он тоже.
— Он русский, Гаррус.

Конечно, турианец не понял. Надо было родиться человеком, чтобы понять. Надо было родиться русским человеком, чтобы понять, как он это сделал.
«Перекинуть хреновины на фиговину напрямую»...

Шепард с усмешкой покачал головой. Он собирался было написать рапорт на перевод этого Дубянского подальше от своего корабля, но теперь передумал. Если он разобрался во всех защитных системах «Нормандии» и умудрился вырубить аварийку, а потом включить все за полчаса — этот парень чертовски хорошо разбирается в своей работе. Просто его нужно научить дисциплине.

Через час к нему в каюту зашел Дубянский. Он был хмур и сосредоточен. Все его лицо и руки были перемазаны чем-то черным. 
— Вот, — сказал он, протянув заляпанный планшет.
— Что это? — спросил Шепард.
— Ну, я там скрутил все обратно как было... но остались лишние детали. Вот список.
Шепард активировал экран и пробежал по нему глазами.
— Восемьдесят три?! Я не понимаю, — сказал он. — Если ты «скрутил обратно как было», откуда могло появиться столько лишних железок?
— Почем я знаю, откуда! Это вы у проектировщиков и монтажников спросите, — проворчал Дубянский. — Я и так, и так крутил, ну не лезут они никуда. Аномалия. Вот, получите и распишитесь, а то пропадут, а мне отвечать. Я человек честный... 
Он обиженно покосился на капитана, многозначительно протянув последнее слово.
— Ага, — сказал Шепард. — Аномалия, значит.
Он бросил взгляд на часы.
— Разобрать, собрать обратно через час и чтобы ни одной аномалии не осталось.
Дубянский скрипнул зубами и, сохраняя на лице выражение оскорбленной невинности, вышел из каюты. Шепард, улыбаясь, покачал головой. Только что у него прибавилось забот. 

Русский за все время их путешествия сделал еще много странных вещей. Наряду с настоящей гениальностью он страдал какой-то совершенной неспособностью понимать очевидные вещи. Его привычки вызывали недоумение у человеческой части экипажа и шок у инопланетян.
Мужской гальюн превратился в библиотеку. Конечно, бумажных книг на корабле почти не было, но электронных планшетов, под завязку набитых разнообразным чтивом, в сортире появилось несколько штук. Он сидел в нем часами. Конечно, когда был свободен от смены.
Он украл в лаборатории кусок натрия и бросил его в унитаз, устроив настоящее цунами и дико хохоча при этом. Мало кто оценил эту шутку. Кроме Джокера.
Потом он в шутку разрисовал маркером стены технического коридора. Неожиданно выяснилось, что маркер технический, несмываемый и он оттирал надписи два дня. Тали зажмуривалась от смущения, когда проходила мимо. Оттереть не получилось и тогда он сам сделал какой-то чистящий раствор. Раствор справился с надписями, но проел во внутренней обшивке дырки, а вонь стояла на весь корабль. Шепард подписал распоряжение о том, чтобы вычесть стоимость испорченных панелей из жалованья Дубинского и тот при этом еще громко возмущался.

Через месяц выяснилось, что из кухни пропадает алкоголь. Русский делал невинные глаза и говорил, что даже не знал о том, что на военном корабле есть алкоголь, а то бы он «не ждал целый месяц». После тщательной ревизии и обыска выяснилось, что алкоголь из столовой таскает Рекс, но под кроватью у русского были обнаружены просто гигантские собственные запасы. Расставался он с ними со слезами. После каждой увольнительной по приказу капитана русского тщательно досматривали, но неучтенный алкоголь появлялся в его каюте снова и снова.
— Как?! — качал головой Гаррус. — Ну как он его проносит? Как?!
Для остального экипажа это превратилось в какую-то игру — все спорили на деньги, сможет ли русский на этот раз притащить пару бутылок и найдет ли их Шепард. Но пьяным его никто никогда не видел.
Капитан почти опустил руки. Дисциплинарные меры не помогали, удивительно, как этот парень вообще попал в армию, но и терять его не хотелось — он настроил энегросистему так, что даже Тали была в восхищении. Шепард ни черта не понял из ее объяснений, кроме того, что он просто «сверхъестественный умница».
Джокер с ним подружился. Русский был из числа тех немногих, кто искренне хохотал над его шутками, а пилот — над его.
Гаррус иногда разговаривал с ним, пытаясь понять, что такое менталитет. Он совершенно сбивал Вакариана с толку, научил Тали играть в «подкидного», выиграл у нее запасной клапан для костюма и не отдавал обратно, постоянно донимая ее предложением «открыть личико», пока, наконец, не вмешался капитан. Научил Рекса паре русских бранных слов, выдав их за «древний боевой клич русских кланов». Рекс применил их в бою, встроенные лингвисты исправно их перевели всей команде, и бой чуть ли не был проигран из-за неудержимого хохота Кайдена и самого капитана, слушающих крики Рекса. Русский был вызван на ковер и получил очередной выговор...
Он доставил так много хлопот...

Русский погиб при крушении «Нормандии» и Шепард почему-то вспомнил его первым, когда ставил небольшой памятник на снег Алкеры. Крохотная Нормандия, заблестевшая в лучах чужого солнца, устремилась ввысь, к звездам. Капитан вздохнул, глядя на обломки технической палубы, уже почти полностью скрытой под снегом. Дубянский оставался на борту до последнего. Именно благодаря ему, поддерживающему систему, уже из рассыпающихся обломков стартовали последние спасательные капсулы. 
Шепард грустно улыбнулся, вспомнив слова Гарруса, когда турианец показал ему на своем инструметроне последние сигналы, который передавал взрывающийся корабль — Гаррус никак не мог поверить, что при таких разрушениях системы безопасности корабля все еще работали.

— Как?! Как он умудрился это сделать?
— Он же русский, Гаррус...
— Ну да, я забыл. Этот, как его... менталитет.