Рукопись

Когда-то в детстве у меня был дневник. Весь такой затасканный и грязный, но это была одна из немногих моих личных вещей, которую я мог не опасаясь носить с собой, ведь кому нужен старый, наполовину заполненный блокнот. Я записывал в него всё, что со мной происходило... В те дни, когда мне было тяжелее обычного, я доставал его и находил в нём свои записи, где мне было ещё хуже. Это меня практически всегда успокаивало. Страницы же, где были описаны хорошие, светлые моменты, я перечитывал почти каждый день. Уголки таких листов я загибал наружу. Уголки же страниц, описывающих что-то плохое, я загибал вовнутрь. Так и вёл свою рукопись — тёмная полоса, светлый проблеск... 

При поступлении на службу в Альянс я сжёг его, думая, что так мне будет легче забыть своё прошлое, в котором были только боль, голод и страх. Как выяснилось, зря. Плохие воспоминания остались, а светлые на их фоне забылись, просто растворились в их беспросветной мгле. 

И вот, по прошествии стольких лет, я вновь почувствовал острую необходимость описывать то, что со мной происходит. Не для других, для себя. Так что начну, пожалуй... 

P. S. Решил писать не каждый день, а как захочется... Веду я дневник немного нестандартно, просто описываю то, что со мной происходит... хотя кому я объясняю. 

Запись № 1 

«Что скрывается под так часто употребляемым словом «друг»? Какое значение люди вкладывают в это слово, когда произносят его? Пытаюсь найти приемлемый ответ. Провёл опрос окружающих меня индивидов. Зря потратил время... Так как во время устного общения получал либо набор очень разномастных формулировок, начиная от того, что друг «всегда поддержит, поможет, выслушает и так далее», и заканчивая опять разнообразными крайностями: «друг всегда прикроет тебя своим телом, умрёт за тебя, убьёт за тебя». Не найдя удовлетворительного ответа в устных источниках, я стал искать его в литературе, киноискусстве, живописи... И опять же получил набор довольно клишированных понятий и дефиниций, связанных со словом «друг». Для каждого разумного существа друзьями являлись люди, которые так или иначе помогали им. Вскоре я начал приходить к выводу, что практически любому человеку без разницы, какова была помощь — главное, чтобы она казалась индивиду значительной и оказала на него должное влияние. Далее следует классификация друзей по возрастанию их значимости: друг, настоящий друг, лучший друг. Хотя у меня есть сомнения в том, что «настоящий друг» > «лучшего друга», так как эти два понятия в большинстве случаев являются взаимозаменяемыми. Дальше больше — нет никакой линейной зависимости между отношением человека к тебе и помощью, которую ты ему оказал. То есть если спасти человека от неминуемой гибели, то не факт, что вы станете для него лучшим другом или другом вообще. С другой стороны, можно вечерком осушить с незнакомцем несколько бутылок крепкого спиртного, подраться с ним, помириться, выслушать душещипательную исповедь на тему «Все бабы...» или «Жизнь — УГ» и впоследствии стать для него лучшим другом. Еще больше вопросов возникает вокруг того, какие чувства испытывают люди к своим друзьям. Это действительно большая проблема... Ведь большинство людей не знает ответ на вопрос: «Какое чувство вы испытываете к своему другу?» «Как к нему относиться?! Он просто мой лучший друг!» — пробурчит большинство мужчин в ответ. Также в ответах мужских особей часто фигурируют такие панибратские выражения как: «Брат, братан, кореш, дружище». «Я люблю его/её!» — прощебечут многие из женщин. При этом встречаются варианты ответов: «Он/Она такая душка!» и «Он/Она прелесть!» и так далее. После глубокого анализа, который был мной скрупулезно проведён, я пришёл к выводу, что в большинстве случаев имеет место такое неприятное явление, как зависимость. Зависимость от другого индивида. Но сама по себе зависимость не так уж страшна, опасаться нужно влияния, которое оказывает на вас индивид при условии, что оно носит негативный характер. Также нужно учитывать, что дружба должна носить обоюдный характер, а не односторонний, только в этом случае она длится достаточно долго, чтобы наложить на личность отпечаток. Продолжительность такой дружбы варьируется от нескольких месяцев до многих лет, иногда дружба индивидов настолько прочна, что они общаются на протяжении всей своей жизни. 

Также существует несколько крайне интересных, с точки зрения психологии, противоречий. К примеру, многие из опрошенных утверждают, что если вы испытываете к своему другу влечение и у вас был интимный контакт, то вы больше не друзья, а любовники. Если же ваши отношения зашли в тупик, то партнёр предложит вам «остаться друзьями», или как выразился один из мною опрошенных, «разбежаться». К сожалению, в большинстве случаев отношения между «разбежавшимися» любовниками сложно назвать дружескими. Но многое зависит от характера расставания и множества других факторов. В данном направлении нужно проводить дальнейшие изыскания».

Автор: Профессор Стив Беркли. 

Я откинулся на спинку кресла, закрыл уставшие глаза и помассировал указательными пальцами виски. В голове пыталась найти место информация, которую я только что почерпнул из ЖЖ какого-то профессора, который имел кучу труднопроизносимых учёных степеней и рангов. В тексте было использовано много научных терминов и витиеватых фраз. Но, несмотря на это, статья действительно очень сильно заинтересовала меня. Я снова прильнул к монитору и еще раз бегло просмотрел текст, делая небольшие паузы на особенно интересных местах. 

«Что же, из вышенаписанного вытекает нижеследующее...» — сказал я и взъерошил волосы на голове. А «вытекала» действительно не самая лучшая ситуация. Ведь если следовать выводам, сделанным в вышеупомянутом тексте, то на борту фрегата «Нормандия СР-2» у меня друзей нет. Есть только индивиды, впавшие в зависимость от меня, а точнее, им просто-напросто нужна моя помощь, мой корабль и так далее. Также эти индивиды, очевидно, считают меня своим другом, но при этом их вполне устраивает «односторонний» характер наших отношений, так как за последние несколько месяцев никто из них даже не удосужился подойти и спросить, как у меня жизнь, дела. Никто не поинтересовался, как я вообще справляюсь со всем тем дерьмом, что каждодневно происходит вокруг меня. Никого даже не беспокоит, что я совсем недавно был мёртв!!! Они что, думают: «Воскрес и ладно?!» или «Да брось! Ты всего лишь умер! Со всеми бывает...» У меня из жизни вырвали два года, как из какой-то тетради несколько страниц — легко и непринужденно. Умирать мне, естественно, не хотелось, но за несколько секунд до конца я искренне улыбался — первый человек-Спектр, спаситель Совета Цитадели, Герой человечества, и ни одной мыли о Пожинателях — хорошо пожил, ярко. Приглушённые удары сердца, красная пелена в глазах, взгляд сужается до маленькой точки где-то у края горизонта, темнота, покой, занавес. 

Бешеный стук сердца, заполняющий собой, кажется, всё пространство комнаты. Судороги по всему телу. Ощущение такое, будто мой организм пытаются завести «с толкача». Ужасные, невыносимые боли, будь у меня под рукой пистолет, я бы не раздумывая приставил его к своей голове и нажал на спуск. Какое-то мельтешение перед глазами, женщина... красивая, она с кем-то спорит... Через несколько секунд что-то происходит, боль начинает утихать, голос женщины становится спокойнее, я снова проваливаюсь в темноту. Не очень приятные воспоминания... А потом снова «рота подъём», побег со станции и пошло-поехало... И до сих пор я как полный дурачок после каждой мисси бегаю с палубы на палубу, интересуюсь их заботами, решаю их проблемы, улаживаю конфликты... И хоть бы одна мразь спросила, как я всё это переношу. Они все меня просто используют, им нужен я... а они, как ни прискорбно, нужны мне. Ведь на самоубийственную миссию нужно только самое качественное «мясо», а оно есть у меня. Полон «терем» болванчиков, наплевавших на своего капитана. 

P. S. Неужели я так многого прошу? 

P. P. S. Сегодня у меня дикий депрессняк, и возможно, я сильно утрирую ситуацию взаимоотношений с командой. Как-нибудь я вернусь к этой теме и как следует её обмозгую, когда у меня будет подходящее настроение... 

Запись № 2 

Больно. Чертовски больно. Боль началась со времени этого долбанного воскрешения. Уже начинаю думать, что родился с этими шрамами. Я и так, в принципе, родился заново. Проклятые имплантаты. Такое ощущение, что тебе под кожу зашили раскалённые угли, которые никак не остынут. Особенно тяжело по утрам. Из незаживающих ран постоянно сочится лимфа вперемешку с кровью, отчего к лицу прилипает какая-нибудь спальная принадлежность — без вариантов. Каждое утро я просыпаюсь с мыслью, насколько же больно сегодня мне будет... Опять почти потеряю сознание, забрызгав половину комнаты кровью, еле отодрав от лица пододеяльник и оставив на нём солидный кусок присохшей к нему кожи? Или всё ограничится матом на всю каюту и несколькими каплями крови на моём подбородке? Но это еще полбеды. Так как в моём случае нормально побриться — это когда кровь с раковины можно смыть без применения чистящих средств. Поэтому хожу постоянно с лёгкой небритостью. 

Со временем стал ненавидеть душ. Когда горячая вода попадает на лицо, раны распариваются и раскрываются, а из них начинает обильно течь сукровица; раньше было терпимо, но в последнее время создается впечатление, что заходишь в пыточную... Поэтому взял за привычку зажимать в зубах небольшую бамбуковую палочку перед походом в душ. Помогает. Спасибо инструкторам спецназа — они знали своё дело. Учили, что любую боль можно стерпеть... И что любая боль рано или поздно проходит, но это, к сожалению, не мой долбаный случай! Так как имплантаты, к моему великому сожалению, не рассасываются! После душа шрамы жутко зудят и чешутся. Расчёсываю раны до тех пор, пока пространство под ногтями не заполниться склизкой и мерзкой смесью отмершей, распаренной кожи и сукровицы. Ужасно больно, но остановиться не могу, и вскоре в воздухе начинает пахнуть железом, а с подбородка на китель начинает медленно капать, тягучая алая жидкость. По привычке на самые глубокие раны клею лейкопластырь, пропитанный панацилином, да не один, а несколько, чтоб наверняка. Хожу пару часов под уничтожительные взгляды со стороны Гарруса, а потом, когда пластырь пропитается кровью и как следует, врастёт в кожу, иду на прием к Чаквас, чтобы лишиться еще большего куска своей физиономии. Док говорит, что нужно меньше нервничать и контролировать эмоции, что можно поставить какую-то мегадорогую хренотень для медотсека. Я как всегда говорю ей, что и первое, и второе нереально, и что сам справлюсь. А потом, ощущая не себе её тяжелый взгляд, спешу удалиться из лазарета. 

Вариант с медотсеком мне пришлось отбросить сразу. Такая гора материалов на дороге не валяется! Зачастую мне вооружение не на что усовершенствовать. А бороздить просторы вселенной в поисках необходимых материалов в то время, как космический корабль Коллекционеров похищает колонии людей, мне «религия» не позволяет. К тому же отремонтированная физиономия мне врагов валить не поможет, максимум, что она мне даст, это возможность пачками «валить» стюардесс на межзвёздных рейсах, хотя у меня с этим никогда не возникало проблем. Ведь женщины «любят ушами», а язык у меня пока, слава богу, на месте. К тому же Гаррус недавно заявил, что моей физиономии теперь даже кроганы стали побаиваться, и что он больше не самый стильный член команды. Особенно в те моменты, когда я балуюсь с лейкопластырем... 

А про нервы... Меньше нервничать, ха. Когда вспоминаешь прошлое... это просто нереально. Детство. Холодные улицы, мелкая дрожь по телу. Кусок плесневелого хлеба и полбутылки разбавленного технического спирта — дневной рацион. Ограбления ради пары кредитов. Проверка на вшивость в банде, кровь, много крови. Вступление в Альянс. Спецназ N7. Бесконечные тренировки, непонятный коктейль чувств к инструктору благодарность, восхищение и притаившаяся неподалёку ненависть в одном флаконе. Я не могу не нервничать, вспоминая свой отряд, их лица, Торфан. Новерия. Жуткий холод, жаркие бои. Тошнотворный запах кислоты. Отчаянные крики царицы рахни... уничтожил последнего представителя расы. Но они ведь были плохие, я в книжке читал. Прекрасная «амазонка», отличный канонир и, к сожалению, просто... подруга... Сержант Эшли Уильямс, Вермайр... Эш, я тебя никогда не забуду. 

Цитадель... Совет, сгоревший на борту вместе с десятью тысячами единиц личного состава, — мой выбор, моя вина... 

Во время миссий удаётся отогнать воспоминания и полностью окунуться в происходящее. Большие дозы панацелина купируют боль и приносят заметное облегчение. А вспоминать о прошлом, когда в настоящем есть шанс заиметь пару новых дырок в организме, не очень-то и хочется. Но стоит вернуться на борт "Нормандии", и всё начинается по-новой: проклятый душ, бритьё, лейкопластырь («косплей Гарруса» с каждым разом всё удачнее), взгляд Гарруса, лазарет, нотации Чаквас... 

Последний мой поход в душевую внёс несколько корректив в вышеупомянутый список... Дело было так: я спокойно принимал душ, с удовольствием смывая пот и грязь после очередной «спасите-помогите» миссии. По своему обыкновению я тщательно намылился с головы до ног и встал под струю воды, чтобы смыть пену. Всё бы ничего, только вот вода, текущая из-под потолка, оказалась ну очень горячей... я сделал резкое движение назад и выронил брусок мыла, который держал в руке (меня всегда раздражало современное мыло — пахнет и отмывает сносно, но мазаться этими соплями... поэтому я всегда пользовался обычным твёрдым мылом, благо купить его можно было практически в любом космопорте). Я попытался открыть глаза, но едкая пена сразу же попала на слизистую и вызвала нестерпимое жжение — глаза пришлось закрыть. Выход был один — промыть глаза под раковиной. Я вышел из душевой кабинки и, вытянув вперед руки, пытался нащупать раковину, и тут коварное мыло нанесло свой «удар»... Я наступил на него, когда уже одной рукой коснулся раковины. Мне кажется, я пытался удержать равновесие и исполнил парочку трудноисполнимых гимнастических фигур и акробатических пируэтов, но тщетно. Глухой удар, сломанная крышка унитаза, острая боль в затылке, слёзы на глазах... Больно, сыро, обидно... 

— Шепард, с вами всё в порядке? — раздался голос СУЗИ. Многоэтажный мат в ответ... — Уточните запрос, Шепард, — СУЗИ как всегда невозмутима...

— СУЗИ, что, черт побери, произошло с водой?! — негодовал я. 

— Я проводила проверку подсистемы жизнеобеспечения, — ответил интеллект. 

— А поточнее?! 

— Я проводила тест системы подачи воды в разные части корабля и поэтапно увеличивала давление в разных патрубках системы снабжения водой. Похоже, что один из клапанов, контролирующий подачу холодной воды в вашу каюту, заклинил, это вызвало... 

— Можешь не продолжать! А это обязательно было делать, когда я принимаю душ?! Что, СУЗИ, кривые руки не знают скуки?! — злился я. 

— У меня нет рук, командор. 

— И мозгов тоже... — съязвил я. 

— Кстати, сила удара при вашем падении составляла 220 кг, череп среднестатистического человека не выдержал бы удара такой силы. 

— Made by Cerberus, — съязвил я. 

— Но всё равно я настоятельно рекомендую посетить доктора Чаквас, — СУЗИ просто кэп. 

— Мне тоже пришла в голову такая мысль! — выдохнул я. 

Передышка пошла мне явно на пользу. Немного пошатываясь, я всё-таки встал на ноги и дотянулся до полотенца, что позволило мне стереть с тела мыльную пену, сверху до низу измарав полотенце в крови. Кровь продолжала сочиться из раны на моём затылке, поэтому я прижал к ране вышеупомянутое полотенце, и с горем пополам натянув штаны на мокрые ноги, направился в лазарет, сверкая голым, местами окровавленным и блестящим от мыла торсом. Двери лифта открылась передо мной с приветливым шипением. Войдя в него, я выбрал кнопку с номером 2 «Жилая палуба» и оперся на стену. Лифт начал движение, но через несколько секунд остановился, и его двери открылись на этаже 3 «БИЦ». Перед дверью лифта стояла Тали с какими-то коробками в руках... Она ошарашенно посмотрела на мое лицо, потом её взгляд опустился ниже, опять на моё лицо, ниже... так продолжалось несколько секунд. Затем по телу кварианки пробежала заметная даже со стороны дрожь, и она сделала стремительный разворот на сто восемьдесят градусов, уронив одну из коробок на пол. 

— Шепард, что с...? — даже не повернув головы, спросила она, её голос звучал очень взволнованно и прерывисто.  

— С чем? — мне было больно, и я сильно злился, но старался всё-таки сдерживаться. 

— С твоей... твоим... в общем, я подожду другой лифт... — сильно запинаясь, протороторила Тали. Неподалёку послышались шаги. 

— У нас на корабле один лифт, Тали... — сказал я, немного улыбнувшись; мне было неловко, и я начинал понемногу замерзать, поэтому снова нажал на кнопку «2». Кварианка проигнорировала моё замечание и по-прежнему стояла ко мне спиной. Неподалёку послышались шаги. 

— Тали, тебе помо... — подойдя ближе к лифту, секретарь Чемберс уже потянулась было за коробкой, которую обронила кварианка, но увидев меня, резко оборвала фразу. К несчастью для меня, её ступор длился недолго. Келли лукаво улыбнулась, выпрямилась и сказала: 

— Капитан, у меня тут для вас срочное сообщение, разрешите зачитать его... лично? — пропела секретарь. Я проигнорировал вопрос и нажал на кнопку «2» еще раз. Келли заискивающе прикусила нижнюю губу и хотела было двинуться ко мне, но тут вдруг Тали «ожила». Двигаясь словно робот, она выбросила коробки в сторону от себя и встала между мной и секретарём. Намечался «дикий экшн»... Чемберс удивленно посмотрела на кварианку. Я начал терроризировать кнопку... 

— Я думаю, капитан сам в состоянии проверить почту, так ведь, Шепард? — выпалила Тали. 

— А я и особо не навязываюсь, ведь так, капитан? — Келли смерила кварианку взглядом. Раздался спасительный звук закрывающейся двери. 

— Был рад повидаться с вами, девочки... — бросил я перед тем, как двери лифта закрылись, и он продолжил движение. Оставшийся до лазарета путь я проделал без приключений. 

— Вам что-то нужно?.. — доктор Чаквас остолбенела, увидев меня, прижимающего окровавленное полотенце к своему затылку. — Что, опять банный день? — поинтересовалась она, укладывая меня на кушетку. 

— Скорее уж день сантехника... — усмехнулся я. Час делов, укол панацелина, четыре шва — и я снова в строю. Пока Чаквас меня латала, я мучился вопросом: как там наверху всё разрешилось? Поэтому сразу же по возвращении в свою каюту я вызвал Джокера по внутренней связи. 

— Неплохой выход из-за печки, командир, — раздался голос пилота. 

— Закрой поддувало, Джокер, и ответь на поставленный вопрос, — поставил я пилота на место. 

— Уф, какие все нервные, — пробормотал Моро. — Да нормально всё разрешилось, небольшая склока почти переросла в «Catfight», но в целом всё о’кей, хоть какое-то разнообразие во время вахты. 

— А если поподробнее? — спросил я 

— Несмотря на то, что я, кажется, сдал общевойсковой норматив по бегу, я подоспел к самому шапочному разбору... — Капитан, во время данного инцидента мистер Моро не покидал своего места, так что выражение «подоспел к самому шапочному разбору» здесь явно неуместно, — в разговор вмешалась СУЗИ. — По моим данным, конфронтация обошлась без особых последствий. Тали’Зора и секретарь Чемберс не пострадали и сейчас выполняют свои обязанности согласно бортовому регламенту, — СУЗИ бесцеремонно перебила пилота. 

— СУЗИ?! — зло прошипел Джокер. 

— Да, — отозвался интеллект. 

— Произведение пяти на шестьдесят. 

— Три сотни, мистер Моро. 

— А покороче, триста, например?! — пилот явно был не в себе. Я хотел было прервать их словесную баталию, но меня всегда веселили их перепалки, и я решил не вмешиваться и просто остался на линии. 

— Три сотни, мистер Моро, — СУЗИ была непреклонна. 

— Семьсот минус четыреста! — Джокер почти сорвался на крик. 

— Три сотни, Джефф, — ИИ явно издевался на пилотом. 

— «помехи»... у тракториста! Пусть не в рифму, зато правда! — послышался сильно приглушённый крик Джокера: очевидно, пилот специально зажал микрофон рукой, чтобы я не расслышал произнесённую им реплику. Я не сдержался и заржал на всю каюту. 

— Завершаю диалог, СУЗИ, — из интеркома послышался голос Джеффа.