Батарианский вопрос. Глава I

Приготовьтесь к приключениям! Восходящая звезда волуской литературы — Чет’О Написал – представляет свой новый роман — «Жестокая Галактика»! Вас ждут головокружительные полеты, перестрелки, предательства, любовь, и, конечно же, любимец читателей — Капитан Джон Кавер! Во всех киосках Пространства Цитадели всего за 150 кредитов!

Для тяжелой, но хорошо оплачиваемой работы в глубоком космосе требуются добровольцы. Вы специалист по робототехнике, системный архитектор или шахтер-оператор? Добывающая компания «Delicate Planet Cracking» — нам нужны такие парни, как ты!

Космопорт кружил голову яркими мозаиками рекламы, низким гулом взлетающих кораблей и разноцветными толпами суетящихся, волнующихся, нервничающих и спешащих людей. Впрочем, не только людей. Энди нечасто доводилось видеть инопланетян. Тетушка Лара всегда говорила, что они агрессивны, не любят людей, только и ждут момента, чтобы напасть, а еще у них плохо пахнет изо рта.

Энди, насвистывая прилипчивый мотивчик и стараясь держаться как можно более непринужденно, направился к ряду кресел ожидания, в одном из которых по стойке «смирно»  стоял турианец и осматривал местность свирепым взглядом. На появление случайного соседа инопланетянин никак не отреагировал, продолжая усердно рассматривать зал ожидания. Растекшись по креслу, Энди как можно более безразлично посмотрел на потолок, свои ботинки и сумку, поставленную тут же, на металлопластике пола, а потом стал украдкой, до рези скашивая глаза, изучать обладателя костяного гребня и замысловатой белой татуировки на пластинчатом лице.

Казалось, он с самого рождения не улыбался, и даже в моменты близости с женой, если она у него, конечно, была, смотрел на нее стальным взглядом прожжённого вояки. О том, что инопланетянин попался бывалый, красноречиво говорило количество золоченых нашивок на темно-синем мундире. Должно быть, это был один из военных советников, прилетевших сюда, на Леонов, по программе обмена опытом. Сам Энди их никогда не видел, зато на атмосферные учения с яркими пятнышками кораблей, слепяще-белыми разрывами торпед и синими трассами от выстрелов ускорителей масс посмотреть очень даже любил. Тем временем выяснилось, что тетушка, как всегда, немного приукрашивала.

Турианец не стал нападать на людей, да и пахло от него не «протухшими кусками человечины, застрявшими в зубах», а одеколоном. Наконец, объявили о посадке на рейс до Терра Новы, и инопланетянин, как на параде чеканя шаг, зашагал к прозрачным дверям на посадочные площадки.

Мягкое коричневое кресло затягивало Энди, как зыбучие пески Акузы, о которых он слышал из головизора. Суетной гул множества голосов смешивался с могучим гулом греющего двигатели челнока, готовящегося к отлету. Ажурная паутина здания космопорта, переплетенные стекло и металл, взлетали в зенит, следуя взгляду молодого человека. Далекое, но от этого не менее яркое солнце Леонова уже нависало над горизонтом, даря планете живительное тепло синеватых лучей перед долгой ночью.

Когда Энди только прилетел сюда, на самый край Траверса, ему было только шесть, и он долго не мог привыкнуть к сорокачасовым суткам. Сейчас, через четырнадцать лет, можно было только гадать, к каким суткам придется привыкать теперь. Все еще не решаясь подняться с кресла, Энди вспоминал, как учился во в те времена единственной на планете школе — несколько грузовых ящиков, отделанных изнутри, чем придется и составленных вместе.

Вспоминал борьбу с расплодившимися варренами, за тысячи лет превратившими экосистему Леонова в ископаемые останки. Почуяв добычу, оставшиеся едва ли не единственным видом на планете, живущие каннибализмом, они совсем осмелели, когда Энди исполнилось десять. Медотсек был забит до отказа, появились первые могилы на кладбище колонии. Люди уже отчаивались, когда Альянс, наконец, откликнулся на просьбу о помощи. Детишки потом долго приставали к уставшим космопехам, а те лишь кивали головами и, мягко отстраняясь, улетали на гудящих сине-белых челноках, так и не приняв благодарностей.

Альянс обратил внимание на одинокую планету под синей звездой. Потекли инвестиции, экзогеологи обнаружили залежи иридия и вместе с военной базой разросся гражданский космопорт. Родители Энди, посчитав растущую метрополию Леонова Восход слишком шумным и беспокойным местом, переехали в строящийся шахтерский городок, и вот он уже в колледже, на практике по вторникам и субботам учится управлять роботами-добытчиками. Не спеша за суетной Землей, тянулись леоновские месяцы, а головизор все будоражил воображение бесконечным разнообразием звезд и планет, обещал приключения и необыкновенные ощущения.

Доставшаяся от отца прагматичность говорила, что на Леонове много не заработаешь и пора бы поискать себе работу подоходней. Романтическая частичка, от матери, говорила, что глупо до смерти в постели сидеть в пыли под синим солнцем, ведь Галактику можно повидать не только через прицел или иллюминатор военного корабля, но и через телекамеры роботов-шахтеров.

Конечно, поначалу родители не хотели его отпускать, но увидев распечатанный рекламный проспект «Delicate Planet Cracking» и горящие глаза сына, скрепя сердцем, собрали сумму и достали рекомендацию от Управления Добычи Альянса. Так или иначе, сейчас Энди утопал в мягком коричневом кресле космопорта и вспоминал горько-гордую мину тетушки, горько-горькие мины друзей и сладкий-сладкий пирог на прощальном ужине.

— Простите пожалуйста, это не вы, случайно, Эндрю Раш? — Приятный голос вывел молодого человека из раздумий, заодно и поднял из кресла. Он задел ногой сумку, выронил из кармана кредитку, поднял ее, снова чуть не выронив из трясущихся рук и, наконец, уставился во все глаза на  сказавшую это девушку.

— Вы сидели прямо напротив офиса, и я узнала вас из резюме, — азари мило улыбнулась и махнула рукой в сторону двери под неприметной серо-красной вывеской «Delicate PlanetCracking Corp.». У бедняги Эндрю сил хватило только кивнуть.

Усевшись на узкий и неудобный стул для посетителей, Энди сразу почувствовал себя неуютно, как чувствуешь себя, оказавшись перед чем-то огромным. К легкому волнению примешивалась горечь расставания и пьянящий, свежий аромат свободы, слегка распирающий грудь. Впрочем, все сразу же забылось, как только азари заняла свое место на другой стороне стола с мерцающим экраном компьютера. Он раньше видел азари только по головизору, но все его представления были ничем, по сравнению с реальностью. Изящные черты лица, идеальная фигура и осанка, грация в каждом движении. И улыбка. И глубокий, как океаны на Земле, синий цвет кожи.

— Меня зовут Торамис, я работаю в компании Ди Пи Си менеджером по кадрам, — Энди как раз думал, что, кроме всего на свете, можно отдать за эту улыбку.

— Итак, — она скрестила руки на груди. Энди зарекся туда смотреть, — вы прислали свое досье, резюме, все необходимые документы и рекомендацию от Альянса. Осталась лишь собеседование.

— Собеседование? В контракте об этом ничего не было сказано, — он впервые подал голос. Голос волновался и подрагивал.

— Не волнуйтесь, это просто формальность, и вы уже приняты на работу, — Одновременно с облегчением, внутри у Энди что-то оборвалось. Назад пути уже не было.

Через пятнадцать минут, пятьдесят с лишним вопросов и несколько вежливых полуулыбок Торамис все было готово. На Энди завели личную страницу и счет в банке данных компании, он еще раз перечитал контракт и отправил со своего инструментрона индивидуальную электронную подпись как подтверждение.

— Ну-у, я… пойду? — голос все еще подрагивал, хотя руки уже не дрожали.

— Куда же? — удивилась азари, — ваш челнок уже через тридцать минут, — с этими словами она протянула ему удостоверение работника компании, а инструментрон пикнул, извещая о входящем сообщении.  

— А, конечно. Ну теперь я, пожалуй, пойду. — вымученная улыбка на бледном лице, несуразно большая сумка, с торчащими из незакрытых карманов пакетами с домашней едой и дрожащий от волнения голос — таким вот жалким его запомнит Торамис, проводившая его взглядом до двери офиса и безразлично уставившаяся на экран. Запомнит минут на тридцать, а потом он вылетит у нее из прекрасной синей головы вместе с челноком до орбиты.

Энди немного прошел вдоль стены офисов, кинул сумку на пол и, схватившись за голову, стал смотреть на свое отражение в глянцевой поверхности стеклопластика. Нос картошкой, массивный квадратный подбородок, резко очерченные скулы, глубоко посаженные коричневые глаза. Он не был уродом, но и до красавца было, как до Цитадели. С самого детства он испытывал отвращение к собственной внешности. Он не был трусом, но часто волновался по пустякам. Руки дрожали, а сердце застревало в горле, как бы он не старался взять чувства под контроль. Он не был глупым, но учился хуже многих. Все из-за чертова головизора и гуляющих взад-вперед по пустой голове романтических мечтаний. Он не был лентяем, но с трудом терпел строгие графики и расписания. Они угнетали и заставляли руки бессильно повисать, а мысли устремляться в фантазийные звездные дали.

Инструментрон недовольно пропищал, напоминая о так и не прочитанном сообщении.

Уважаемый Эндрю Эрвин Раш! Компания «Delicate Planet Cracking» рада видеть Вас в рядах своих сотрудников! Возложенная на нас расами Пространства Цитадели миссия…

Так, это какая-то пропагандистская хренотень

… возможности карьерного роста и, конечно же, высокая зарплата, с учетом возможности поощрения наиболее ценных работников…

Тут тоже все понятно

… эксплуатировать роботов-шахтеров XV 88 — одну из новейших…

XV88? Отлично, даже учиться почти не придется

… Delicate Planet Cracking советует всем своим инженерам постоянно носить с собой силовые узлы…

Хм… непонятно. На месте разберемся

… собеседования, вы направлены на планету Па’тавиг, система Дагоба, Бета Аттики…

Когда купол космопорта до самого потолка заполнило гудение двигателей идущего на посадку челнока, толстой белой сигарой мелькнувшего в небе, Энди уже знал, что будет холодно. Очень холодно.

Картина в узком иллюминаторе стремительно менялась: от вызывающих боязнь высоты слегка уменьшившихся в размерах улиц столицы, к причудливому рисунку оранжевых континентов и зеленоватых морей Леонова, и, наконец, до огромного оранжевого шара, на фоне мелкой и блестящей звездной крошки. Энди уже с трудом различал под синеватыми облаками очертания поверхности почти родной планеты, когда заметил в противоположный иллюминатор часть серой громады корпуса рейсового звездолета. Он увидел бы больше, но занявший место у иллюминатора господин не придерживался веяний моды и заслонял картину торчащей во все стороны шевелюрой. Энди пробовал все новые положения в пространстве, пытаясь рассмотреть корабль получше, когда челнок тряхнуло. Сумка, описав полупараболу, шлепнулась в проходе между креслами, а ее хозяин сломал бы нос, если бы не пристегнулся. Пассажиры начали взволнованно переговариваться, но механический голос из динамиков возвестил:

— Приносим свои извинения за представленные неудобства. Стыковка откладывается на сорок стандартных галактических минут. Просьба всем пассажирам сохранять спокойствие.  — И, спустя пару секунд, добавил, — спасибо, что выбрали нашу компанию. Приятного полета!

— А ну пшел отсудова!

Здоровенный кроган выкинул смутьяна из бара, будто тот был мягкой игрушкой и, потерев руки, обвел помещение спокойным взглядом. Никто из посетителей не возражал. С улицы что-то прокричали, но никто не обращал внимания. «Сто один» — пристойное место.

Мягкое синее освещение, мягкие глубокие кресла, мягкие голоса официанток-азари, медленно действующий, расслабляющий алкоголь. Словом, отличное место, чтобы напиться и не подмочить репутацию. Тертиус уже долго рассматривал сине-желтую спину бармена, на которой красовались цифры «101» и размышлял. Стройная шеренга насчитывала пять пустых рюмок. С другой стороны, через час рейс, деньги все равно уже не нужны, а летать трезвым на пассажирском сиденье турианец не мог.

Одна мелодия сменялась другой, сменялись блюда у посетителей, только одиноко сидящий у барной стойки турианец все смотрел и смотрел в пустую рюмку. Он смотрел ее на свет, вертел разными сторонами, крутил на гладкой поверхности стойки и вообще, похоже, просто тянул время.

— Перестань издеваться над моей рюмкой и выкладывай суть проблемы, — наконец не выдержал бармен. Он посмотрел Тертуса и по очереди моргнул верхними и нижними парами глаз, не переставая протирать стакан тряпочкой неопределенного цвета.

— Нет никаких проблем. Нет обязанностей — нет и проблем, — турианец со всей возможной осторожностью вернул рюмку на стойку и театрально смахнул с нее пылинку

— Понял, — протянул бармен и полез было за ярко-фиолетовой бутылкой, но Тертус отрицательно покачал гребнем, — турианец без службы, что кроган без яиц, как говорил мой покойный дедушка.

— Без службы, как без яиц, говоришь? — теперь бармен моргнул всеми глазами по очереди, — а сам почему держишь стакан вместо винтовки? Я слыхал, вы очень, очень обиделись на людей.

— Для пьяной кучки мяса и пластин ты что-то больно ловко уходишь от темы

— Давай так, — Тертус снова начал вертеть рюмку, — ты рассказываешь как историю про батарианца, сменившего броню на сине-желтый комбинезончик, а я расскажу историю про турианца, попавшего из кресла пилота на стул около барной стойки?

— Идет, - бармен быстро посмотрел на крогана и плеснул себе в стакан той ярко фиолетовой жидкости, опрокинул в себя и крепко зажмурил все свои четыре глаза. Тертус про себя отметил никогда впредь не пить алкоголь такого цвета.

— Представь, что в семье богатого и жутко родовитого батарианского вояки родились с перерывом в пару лет два сына, — облокотился на стойку мигом повеселевший бармен, — старшего любят и балуют, он ведь единоличный наследник всего отцовского состояния. Конечно, мать их обоих любит, но у отца временами возникают серьезные сомнения насчет того что второй сын рожден от него. И вот, однажды в закатный час на Кхар’Шане, когда оба брата уже спали, отец ставит вопрос ребром. Когда они, наконец, закончили орать друг на друга, было далеко за полночь, а осколки вдребезги разбитого фамильного сервиза, который прапрадедушка выменял на тысячу рабов, валялись по всему дому. Как ты думаешь, кто возьмет верх в споре десантника и домохозяйки? — бармен горько усмехнулся. — В общем, отец нажимает несколько клавиш, и младший сын на следующее утро просыпается в компании больших дяденек в военной форме. Пока он протирает глаза и садится на кровати, они весело и непринужденно болтают с папой, а потом берут и забирают его из дома. Прямо в пижаме. Дом, мама, папа, брат, игрушки, старый раб-нянька — всего этого не стало в один миг. Мальчика начинают бить, гонять по полосе препятствий, бить, учить стрельбе и рукопашному бою, тактике, бить, обучать вождению различных транспортных средств, показывать технологии других рас, словом, готовят в коммандос, вместе с еще парой сотен ровесников. Тренировка тела, конечно, хорошо, но главное — это психика. Там, где оказался наш герой, ее ломают. Побывавшие там теряют всякие намеки на нерешительность или страх, но вместе с этим напрочь забывают о жалости, сострадании и о том, что приказ — не всегда истина в последней инстанции. Однако, младший оказался не так прост и до выпуска из филиала ада сумел сохранить остатки мозгов.

- Ха, батарианский спецназовец работает барменом! Ты мне слишком мало наливал, чтоб я так легко поверил.

— Зря смеешься, барменами работают даже матриархи. Не веришь? Ладно, смотри, птичья рожа, — батарианец огляделся, еще раз накатил на ярко-фиолетовую, теперь прямо из горла и закатал рукав комбинезона. На предплечье у него была красная татуировка – кривой нож, пронзающий сердце и какая-то надпись.

— Ты что-то там говорил про мозги?

— Ну, в общем, дальше все было, как обычно. Уронили с орбиты парочку станций Альянса, потом была пара налетов на колонии, потом брали на абордаж корабль с какой-то шишкой. Но как-то раз после задания, сидя среди пьяных вдрызг товарищей с кружечкой эля он задумался о том, кто он, собственно такой. Почему он убивает людей, а не, допустим, волусов, и кому это надо. Придя к выводам, за которые в Гегемонии положена смертная казнь, он только усмехнулся и пошел разносить сослуживцев по домам. Ну а на следующем задании пропал без вести или, как написали в похоронке «славно отдал свою жизнь Гегемонии». А здесь появился бармен. Собственно, все, начиная с его отца и заканчивая братом, довольны и таким исходом. — Он поднялся и отошел принять заказ у парочки азари. Тертус принялся рассматривать ловко орудующего стаканами батарианца. Ничего необычного не заметил и отвернулся.

— Ой, а я вас где-то, кажется, уже видела!

— Правда? — шейкер с коктейлем несколько раз перевернулся в воздухе, — а я вас нет, но смотрел бы и смотрел

Азари кокетливо захихикала, а потом вдруг закопалась в инструментроне, и, через некоторое время показала бармену его изображение среди других батарианцев. Все они были вооружены и все улыбались.

— Как он на меня похож. И как мне жаль, что я предстаю пред вами не в начищенном до блеска бронекостюме, а в грязном комбинезоне.

— О, мне так нравятся парни в броне, — она вальяжно облокотилась на стойку, — но и без брони тоже

— Неужели?

— Да! А еще, — азари протянула к бармену руки, — я ненавижу людей.

— Если вы меня так соблазняете, боюсь, вы не по адресу, — он выставил перед ней заказ и отвернулся.

Тертус в задумчивости рассматривал свою рюмку, когда бармен снова к нему подошел. В ответ на красноречивый взгляд, турианец поставил рюмку на стойку и перевел на счет бара все оставшиеся деньги.

— Как-нибудь в другой раз. — Тертус тяжело поднялся с насиженного места и направился к выполненному в виде огромной шестеренки выходу. Все надоело. Одолеваемый мрачными мыслями, он побрел в сторону одного из портов Омеги. Краем глаза турианец заметил, что за ним следует его собственное тусклое отражение в панорамном окне коридора. Он остановился и вгляделся в искаженные неровностями черты. Осунувшиеся лицевые пластины, угрюмые зеленые глаза в темных провалах глазниц… и причаливающий к шлюзу неуклюжий серый корабль. Тертус достал из кармана билет, проверил кредитку, пощупал новоприобретенное удостоверение сотрудника «Delicate Planet Cracking» и не спеша побрел дальше.

Старая жизнь закончилась, вместе с исчезающей в коричневой массе астероидов Омегой. Новая жизнь подмигивала огоньком приближающегося ретранслятора. Куда он летит? Все равно. Пусть все катятся к чертям.

Говорливый сосед по креслу отстал только тогда, когда Тертус прислонился к иллюминатору и сделал вид, что спит. Саларианцы…

«Задумался над тем, кто он, и что делает». Пусть бармен и наговорил ерунды с троих волусов, но эта фраза врезалась турианцу в память. Тертус и не заметил, как уснул и сполз в кресле, потеснив соседа. «Турианцы…», - пробормотал он и, отодвинувшись на самый край, принялся изучать галактическую прессу. Корабль заходил на ретранслятор…

Редактировал: Kaiser von Blut