Диверсант. Глава 26

26. ГРЕБАНЫЙ ЛЕВИАФАН

Гаррус Вакариан, зайдя к себе на главную батарею, устало посмотрел на свою консоль впереди и снова — наверное, в тысячный раз с тех пор, как боевая группа вернулась с Тессии, — сокрушенно покачал головой.

Это был величайший провал. Не только коммандера Шепарда, но и прежде всего всей Галактики.

Провал протеан, потому что они не смогли одолеть Жнецов и закончить строительство Горна; провал Явика, который не смог защитить своих сородичей и вынужден был воспользоваться криокапсулой аж на пятьдесят тысяч лет; это был провал азари, скрывших когда-то от Совета находку протеанского маяка и выдавших свой секрет уже слишком поздно; провал Лиары как главного скупщика и торговца информацией, не сумевшего узнать о Катализаторе раньше; его, Гарруса, провал и Аленко, не выдавивших из себя чуть больше усилий, чтобы остановить Кая Ленга, который украл у них данные о Катализаторе прямо из-под носа; провал всей чертовой Галактики, так долго и упорно отрицавшей угрозу Жнецов, из-за чего их вторжение — а ведь Шепард предупреждал еще года три назад! — свалилось многим камнем на голову.

Но Шепард по привычке взвалил всю неудачу на свои плечи. И это серьезно повредило его настрой на победу — Гаррус это понимал. Также он понимал, что его другу нанесет урон куда серьезнее — прямо в сердце. И винил в этом только себя, ведь если бы он копал лучше, то смог бы разоблачить эту чертову докторшу намного раньше, тогда, когда она еще не так крепко вцепилась своими когтями в коммандера. Получается, то, от чего Гаррус хотел всеми силами уберечь Джона, все равно случилось.

— Гребаный Левиафан, — прошептал Гаррус. Это словосочетание стало нарицательным на «Нормандии», и, кажется, им заразилась от Аленко вся команда. То и дело слышалось из разных частей фрегата:
— Гребаный Левиафан! Я разлил свой кофе!
Или:
— Мои датчики взбесились, гребаный Левиафан!

Каждый раз это вызывало в турианце ухмылку. Он сам тоже заразился этим недоругательством так же, как некогда раньше фирменным шепардовским «хаском».

Но сейчас ухмылка не получалась: слишком серьезный удар нанес «Цербер» по всей команде, особенно Шепарду. И это ж надо такому было случиться!

С самого начала все пошло не так. Еще перед миссией коммандер был необычайно зол и угрюм, и никто не мог сообразить, в чем дело. Конечно, все подозревали, что все дело — опять и снова — кроется в этой женщине с неизвестным именем, которая была по-прежнему заперта на гауптвахте. Но поскольку все только и делали, что помалкивали и строили догадки, Гаррус, которому надоело помалкивать и строить догадки, еще перед Тессией направился в каюту Шепарда и прямо спросил, в чем дело.

Тот нехотя объяснил. Оказалось, их короткий вояж перед Цитаделью в туманность Конская Голова был совершен с определенной целью. Диверсант указала на одну из систем — Анадиус — предположительно как на секретную базу «Цербера». Джон запустил туда разведывательный зонд, и тот, чего и следовало ожидать, эту информацию не подтвердил, вернувшись ни с чем. Зонд просканировал всю систему вдоль и поперек, по всем плоскостям, но ни единого намека на базу не обнаружил.
Это сильно подпортило настроение Шепарду уже перед миссией. А Гаррус, не удержавшись, высказался о диверсанте не слишком лестно, упрекнув своего друга в излишней доверчивости.

Ну а потом все закрутилось. Советница азари рассказала о секретном артефакте протеан на Тессии, за чем последовала безумная гонка к храму Атаме на планете, и обнаружилось, что артефакт не что иное, как протеанский маяк, а азари, хаск бы их побрал, ничего никому не рассказывали, хотя были обязаны. Сокрытие информации о протеанских артефактах каралось Советом очень строго.

И вот опять из ниоткуда появился Кай Ленг и буквально отобрал у них данные, как отбирают конфетку у маленького ребенка. В этот раз он едва не отправил Шепарда к праотцам, но Гаррус не позволил. Работа у него такая: прикрывать Шепарду зад и остальные части тела. Жаль только, что с сердечными делами турианцу не справиться.

Пару раз он воображал, что берет свою винтовку, идет на пятую палубу и просто пристреливает эту самозванку. Но, разумеется, он бы такого не сделал. Он благоразумно считал, что убийство безоружной женщины не слишком-то похвально.
Это было бы не то же самое, что убийство Сидониса. Хотя эту дамочку тоже нельзя было назвать невинной. Но если правда то, что рассказал Джон о найденном куске детского пальца, и учитывая ее действия по спасению «Нормандии», она явно не заслуживала быть пристреленной.
Гаррус надеялся, что Шепард тоже это понимал. Последний вообще делал вид, что вопрос с диверсантом для него решен и что у него просто нет времени думать о ней. Возможно, так и было. Прессинг последней миссии изрядно придавил Шепарда к полу, а вместе с ним и всю команду.

И Вакариан совсем не преувеличивал. Споры между членами экипажа стали разгораться то тут, то там — иногда из-за пустяков.

Турианец минут тридцать назад стал свидетелем яростной перепалки Джокера и Шепарда. Пилот, как обычно, плоско пошутил, но явно просчитался, вообразив, что и эту его черную шутку коммандер проигнорирует. Или неодобрительно покачает головой.
Шутка про азари, которые явно пожалели, что у них больше танцовщиц, чем десантниц, стала для Шепарда последней каплей в большущей чаше с надписью «Я терплю шутки Джокера, потому что он первоклассный пилот».

Чаша не просто переполнилась и напиток пролился — она взорвалась. И вместе с ней взорвался Шепард, закричавший на своего пилота так, как тот явно не заслуживал:
— Мы на войне, Моро! Хватит просиживать штаны и отпускать дебильные шуточки!
Что удивительно, Джокер в этот раз против своего обыкновения смолкать и делать вид, что занят мониторами, тоже вспылил:
— Да знаю я, что мы на войне! Но Андерсон попросил меня позаботиться о тебе! Прикинь, коммандер, меня — о тебе! А СУЗИ говорит, что ты на пределе. И если бы не мои дебильные шуточки, ты вообще бы уже давно отбросил копыта!
— Спасибо, но я в порядке!
— Черта с два, коммандер! Да тобой сейчас можно асфальт укладывать: ты почти что стал полуроботом!..
И дальше все в таком же духе. Взбешенный Шепард взбешенно ушел из кабины прочь, а взбешенный Джокер взбешенно стал делать вид, что занят мониторами. Хотя потом откинулся в кресле, развернулся к Гаррусу и полуобиженно, словно мальчишка, спросил, неужели он не прав.
Еще как прав!

Гаррус хотел броситься за Шепардом и поговорить с ним, но, понимая тщетность всех усилий, просто ушел на главную батарею. Интуитивно он подозревал, что бешенство Шепарда из-за провала на Тессии усилено еще и тем фактом, что провал этот ему обеспечил уже набивший оскомину «Цербер». Ладно бы Жнецы — нет, опять этот «Цербер», гребаный Левиафан! Этот удар ощущался чувствительнее и сильнее оттого, что ранее удар был нанесен «Цербером» в самое сердце. И пусть Джон сколько угодно делает вид, что ничего с ним не происходит, Гаррус понимал его слишком хорошо.
Но ничего не мог сделать — и это его угнетало.

Вирусом бешенства, кажется, заразились все на «Нормандии». Вот и Лиара сцепилась с Явиком, хотя скажи ей еще месяц назад о том, что она увидит настоящего протеанина и будет угрожать ему своей биотикой, она бы ни за что не поверила, покрутила бы у виска, как это иногда делает Вега, и заявила, что нашла бы темы для разговора.

Вирус, прогулявшись по второй и третьей палубам, спустился в инженерный отсек, где в пух и прах разругались Доннелли и Дэниелс, а потом и Тали — вот уж от кого не ожидали. Но она перебросилась парой крутых обвинительных фраз с коммандером, пересекшись с ним случайно в БИЦ и не к месту спросив, как он себя чувствует. Тот, поскольку услышал этот вопрос в сто первый раз и еще не отошел от перепалки с Джокером, вскинул руки и прогремел на всю палубу:
— Приказываю всей команде больше не спрашивать меня о том, как я себя чувствую! А кто спросит — того вышвырну в космос!
И ушел в свою каюту под возмущенный и оправданный возглас Тали, что «она просто спросила!» Его можно было понять. Но и ее тоже.

Бедняжка стойко сносила тот факт, что Шепард не обращал на нее внимания, хотя и слепому были очевидны чувства кварианки к коммандеру. Хотя сам Гаррус прозрел на этот счет буквально пару дней назад и сразу же пожалел о том разговоре с ней на главной батарее. Такого отношения Шепарда к себе Тали явно не заслуживала. Надо бы по-дружески набить Джону морду за такое поведение. Все-таки он должен перед ней извиниться.

Интересно, чем всем так нравилась эта чертова Латвил? Она ведь многих успела обвести вокруг пальца, и даже Гаррус, имея неплохое чутье, изрядно сомневался в своих подозрениях. А чем она привлекла Шепарда, когда под боком ходит столь изящная и добрая кварианка? Может, как раз тем, что, в отличие от Тали, эта самозванка не стала бы обижаться, а просто ответила коммандеру в таком же тоне?

Гаррус слышал, что противоположности притягиваются.
Хаска с два. Тали и Шепард — полные противоположности, но это совсем не помогало Тали. На самом деле самые крепкие отношения у тех, у кого много общего. А у Шепарда и этой диверсантки общего было много, даже очень.

Гаррус бережно положил свою винтовку на место, но, заметив грязь, сначала заботливо почистил ее. В такие минуты он вспоминал с легкой ностальгией беседы с Заидом Массани о том, что больше всего им нравилось — о винтовках. У Заида даже имя было для своей — «Джесси».
Жаль, что Заид погиб на базе Коллекционеров. Как Джейкоб и Джек. Теперь еще и Мордин с Легионом. Но, наверное, для того и существуют друзья, чтобы после смерти кто-нибудь из них вспоминал чудесные и беззаботные разговоры о винтовках, ракушках на пляже или о повышении точности «Нормандии» с 0,32 до 0,43 процентов. Жвалы на физиономии Гарруса зашевелились. Он решил, что сейчас самое время отдохнуть пару часов, пока «Нормандия» взяла курс на планету Горизонт в системе Иера и пока не начался очередной сумасшедший бой.

Едва Гаррус закрыл свои глаза, как тут же провалился в сон. Его пробудил голос Джокера, предупреждающий, что они достигнут планеты через тридцать минут.
Стряхнув с себя последние остатки усталости и немного размявшись, турианец направился в столовую перекусить, если там найдется хоть что-нибудь подходящее его пищеварению. За одним из столов он увидел СУЗИ и Лиару. Они что-то рассматривали на датападе и бурно это обсуждали.
Вега с Явиком обменивались шутками возле кухни, причем Явик озвучил какой-то анекдот, а Вега сделал вид, что понял, в чем его смысл. Гаррус прошествовал мимо, усмехнувшись. Захватив с собой турианский сухой паек и налив немного турианского кофе, поскольку человеческий был на вкус отвратителен и вызывал у него аллергию, Вакариан водрузил свою персону рядом с Лиарой и, указав на датапад, спросил:
— Что смотрите? То последнее видео в экстранете, где пыжак от испуга зацепился варрену за ухо?
Но по выражению лица Лиары он понял, что они смотрят нечто совсем не смешное.
— Новости от СУЗИ. Фотографии из концентрационных лагерей Жнецов. Это ужасно.
Турианец отказался от предложенной возможности взглянуть на датапад.
— Уж лучше бы посмотрели про пыжака, — проворчал он. — Только Шепарду не показывайте, у него и так крышу скоро снесет. А заодно и остальному экипажу!
— Внимание! — раздался по громкой связи голос коммандера. — Через пятнадцать минут боевой группе ждать меня у челнока! Всему остальному экипажу быть в полной боевой готовности!
И отключился. Немногословно, однако.

Запихав в себя кофе и паек, турианец побежал за своей винтовкой, проверил показатели брони и направился в ангар. Там уже ждал Вега в полном вооружении.
— Ну что, готов пострелять? — лейтенант был крайне доволен тем, что коммандер берет его с собой на задание. Ему, очевидно, уже осточертело слышать отказы из-за своего ранения в ногу.
— А ты взял с собой костыль? — подначил его Вакариан. — Или придется носить тебя на руках, как дамочку?
Вега вместо ответа всего лишь хмыкнул. Пожалуй, он был единственным, кого вирус бешенства на этом корабле обошел стороной. Очевидно, просто испугался.

Тут двери лифта отворились, и появился Шепард. Вид его так и говорил всякому, кто полезет с вопросами или агрессией: «Осторожно — убьет ко всем хаскам!»
Кинув на своих друзей угрюмый взгляд, он молча нырнул в челнок. Вега последовал его примеру.
— И пусть, Шепард, сегодня мы не сдохнем! — сказал Гаррус, поскольку коммандер почему-то воздержался в этот раз от своего неофициального девиза, ставшего прямо-таки напутствием перед каждой вылазкой и превратившегося в традицию, избегать которой уже не рискнул бы никто.
Шепард сухо кивнул. А Вега, изобразив на лице хитрую улыбку, подытожил:
— Гребаный Левиафан!

***

 
Эта была одна из самых неприятных миссий за всю его жизнь. Не сказать, что остальные доставляли несказанные удовольствия сродни распитию турианского бренди или теплой неге в постели гибкой турианки с красивым гребнем. Но что-то было в этой миссии настолько… мерзкое, что Гаррусу все время хотелось стряхнуть с себя это задание, словно слой сыпавшегося с неба праха.

Он не мог взять в толк, как люди могут быть такими жестокими по отношению к собственным сородичам. Другие расы, конечно, тоже были не без греха: кроганы убивали друг друга вместо завтрака, саларианцы занимались научными испытаниями над живыми разумными существами, а однажды даже придумали генофаг, ну а турианцы ни много ни мало воспользовались биологическим оружием, чтобы нанести сокрушительный удар по кроганам и обречь их на вымирание. Это тоже было мерзко.
Но не так мерзко и отвратительно, как давать напуганным беженцам надежду на спасение, заманивать их в «Святилище», так называемое убежище, а потом ставить над ними эксперименты и превращать в хасков. Казалось бы, какая благородная цель: найти способ контроля над Жнецами. Но если сложить все за и против, получается, что «за» только одно: найти способ контроля над Жнецами. А на другой чаше весов, явно перевешивая, скопились все «против», начиная от равнодушия к бедам собственной расы до полного глумления над человеческими останками.

Люди — противоречивый вид. И очень опасный. Расчищая путь в погруженных в смрад и сумрак помещениях от хасков, еще недавно бывших преисполненными надежд на спасение беженцами, Гаррус в очередной раз вынужден был согласиться с этим утверждением. Не зря они считаются одной из самых агрессивных рас после кроганов. Насколько ж надо быть равнодушным скотом, чтобы вытворять с собственным народом такое…

— Живо! — по своему обыкновению пробасил Шепард, пробираясь вперед.

Гаррус, не теряя бдительности, бросил взгляд на широкую спину своего друга.

Во всяком правиле бывают исключения. Шепард — как раз большущее такое исключение. Несмотря на то, что его друг за месяцы и годы, проведенные с ним бок о бок, совершал не всегда самые благородные поступки, сейчас Вакариан понимал как никогда, что они были необходимы.

Это давным-давно, еще на первой «Нормандии», когда они пытались остановить Сарена, турианец, еще не забывший идеалистический максимализм и вдохновленный благородной целью спасти всех на свете, был поражен теми решениями, которые пришлось принимать Шепарду. Пожертвовать женщиной, к которой у него были чувства, пусть не любовь, а хотя бы привязанность, ради цели — это безапелляционно жестоко. Хотя Гаррус догадывался, что, направившись на помощь Кайдену, Шепард не выбирал кого-то из своих друзей: он выбирал задачу, которая на тот момент показалась ему важнее. А взорвать бомбу, способную уничтожить лаборатории Сарена, — это явно было важнее, нежели защитить взвод Киррахе, в котором и находилась Эшли.
Сначала Гаррус был неприятно поражен событиями на Вермайре. Но это заставило винтики в его голове зашевелиться. И начать осмысливать простую истину: ради достижения цели нужно пожертвовать многим.
Шепард это понимал с самого начала. Гаррус понял это намного позже и принял.
«Цербер» тоже понимал это. Разница лишь в том, что эта организация переиначила заложенный в той истине смысл. Нужно было жертвовать тем, что тебе дорого и что ты хотел бы спасти, будь у тебя другая альтернатива. А жертвовать десятками людей, к которым не испытываешь ничего, кроме холодного равнодушия, — какая же это жертва?

— Гаррус, сосредоточься, — резко выкинул Шепард, заметив, что его друг потерял бдительность.

Турианец напрягся. Сейчас не время для раздумий.
Боевая группа быстро пробиралась по убежищу, устраняя хасков, Тварей и Баньши, один вид которых вызывал отвращение. По пути им попались несколько терминалов, и они имели возможность заслушать предупреждение Миранды Лоусон, бывшего оперативника «Цербера», о том, что убежище — это ловушка.

Как странно… Миранда Лоусон когда-то работала на Призрака. Шепард когда-то работал на Призрака. Вся команда «Нормандии», в том числе и Гаррус, когда-то работала на Призрака, хотя все предпочитали делать вид, что работают на Шепарда. А теперь, когда оказалось, что и женщина, выдававшая себя за доктора Латвил, тоже работает на Призрака, все — и Гаррус в первую очередь — возомнили себя святыми.
Кажется, на турианца только что снизошло откровение.

— Внимание! — предупредил коммандер из укрытия. — Впереди Баньши и три Твари! Приказ: не сдохнуть! Чаще меняйте позиции!

Гаррус заметил, что Шепард отчего-то не применяет свою тактическую маскировку. Возможно, коммандер, поддавшись благородным мотивам, решил не усложнять своим напарникам жизнь. А может, не хотел подставлять их, поскольку такая тактика могла привести к печальным результатам, ведь, исчезая из поля зрения Тварей, он привлекал излишнее внимание противника к своим друзьям, не способным просто взять и улизнуть от когтей в самый последний момент.
Одно дело — сражаться с «Цербером», когда он мог быть внутренне уверен, что его друзья справятся, другое — со Жнецами. Скорее всего, Шепард вспомнил о недавней миссии по поиску гребаного Левиафана, когда некрасиво, но совершенно случайно получилось, что, уйдя от атаки Твари в роковой момент с помощью своей маскировки, коммандер ненароком выставил на обзор монстра прятавшегося невдалеке в укрытии Гарруса.
Турианец еле успел сообразить, что к чему, и увернуться. И считал это своей ошибкой, но никак не коммандера.
— Заходи к ним с тыла или фланга! — проорал Вакариан своему командиру. — Не будь занудой, Шепард!
После секундного колебания Джон все же применил маскировку и оставил свою позицию, чтобы начать постоянный обстрел противника короткими очередями с различных точек. Однако, стоило монстрам или Баньши приблизиться к его напарникам, как Шепард отвлекал их внимание, вызывая на себя.
Очень мило, хмыкнул Гаррус и сменил позицию, так как Баньши переместилась в его сторону. Если так и дальше дело пойдет, после миссии им с Шепардом обязательно надо пожениться.
Тактика постоянного обстрела с различных точек и беспрестанной смены позиции хоть и имела ряд несущественных недостатков, оправдывала себя на все девяносто девять процентов. Вскоре от авангарда Жнецов ничего не осталось, кроме отвратительного предсмертного крика Баньши, затихшего спустя несколько секунд.

И вот драматическая прочеловеческая развязка: Генри Лоусон, прикрываясь телом своей младшей дочери, словно живым щитом, угрожал пистолетом старшей. Когда Шепард уже хотел было спустить курок и убить Лоусона — а Гаррус в этот момент был не против, поскольку таких выродков еще поискать надо, — Миранда, воспользовавшись биотическим выбросом, оттолкнула своего отца назад. Однако перед тем, как выпасть в окно, тот успел выстрелить и поразить ее прямо в живот.

Гаррусу врезалось в память ее предсмертное: «Вот бы только я…» Но договорить она не успела, поскольку в эту же секунду испустила свой последний вздох. Что она хотела сказать? Что не успела?
Почему-то это оставило в душе турианца неприятный осадок. Он видел сотни и даже тысячи смертей до этого, но последние недосказанные слова Миранды, когда-то сражавшейся бок о бок с ним и успевшей стать его если не другом, то верным напарником, навсегда отложились в памяти. Будто это было болезненным напоминанием о том, что надо торопиться сделать все, что хотел, испытать все, что хотел и не бояться сказать все, что хотел, иначе потом непременно перед смертью скажешь то же самое: «Вот бы только я…»

Они разблокировали заглушенное предупреждение Миранды. И снова вернулись на «Нормандию».

Весть о смерти Лоусон прошлась по фрегату угрюмым молчанием точно так же, как ранее были встречены вести о смерти Мордина и Легиона. Некоторые, очевидно, подумали, что на мемориале скоро просто не останется свободных мест, — Гаррусу уж точно пришла в голову такая мысль.
Во всем случившемся была лишь одна хорошая новость: предусмотрительная Миранда повесила на Кая Ленга жучок, который СУЗИ уже отслеживала, анализируя данные.

В это время вся боевая группа столпилась в командном центре и ожидала Шепарда, так как он сообщил, что им надо обсудить дальнейшие действия.
Он появился спустя пару минут, еще не совсем отошедший от последних событий, а оттого необычно мрачный. Безусловно, смерть очередного члена его экипажа — а Миранда хоть официально и не являлась таковой, но все же каждым так расценивалась — еще сильнее надавила на коммандера своей огромной беспощадной пятой.
И Гаррус чувствовал острую необходимость кое-что сказать своему другу. Поэтому он перехватил Шепарда на лестнице и преградил ему путь.
— Вакариан, — уже тот факт, что коммандер назвал его не по имени, указывал на скверность ситуации. — Хочешь потанцевать со мной?
— Я бы с радостью, — негромко пробормотал турианец, следя, чтобы их разговор остался приватным. — Но на самом деле я хочу извиниться.
— За что? — не понял тот.
Перед тем, как ответить, Гаррус пошевелил жвалами — он всегда так делал, когда приходилось говорить то, что не слишком-то хотелось.
— За мои слова тогда по поводу… нашего диверсанта и твоей излишней доверчивости, — выдавил он с раскаянием. — Я был не прав.
— Нет, ты оказался абсолютно прав.
— Джон… — турианец остановил своего друга, так как тот собирался уже пройти мимо. — Может, стоит…
— Не стоит, — строго оборвал тот и настойчиво освободился от рук турианца. — Надо обсудить детали.

Он прошел внутрь и остановился у стола, над которым все еще парили в воздухе голограммы последней миссии. Команда смолкла, хотя три секунды назад все обсуждали произошедшее.

— Как вы слышали, Миранда Лоусон мертва, — начал коммандер с самого неприятного, устало водрузив на стол свои руки и опершись на них. — Меня уже тошнит от того факта, что «Цербер» постоянно нас обходит. Снова и снова.
— Значит, при первой же встрече надо взять их за яйца! — по своей грубоватой привычке заметил Вега.
— И впервые, похоже, у нас появился реальный шанс это сделать. Перед своей… смертью Миранда сказала, что прицепила на Кая Ленга жучок. СУЗИ сейчас как раз его отслеживает. Сколько времени это займет? — коммандер повернул голову к мобильной платформе ИИ, которая стояла неподалеку.
— Еще пару минут.
— Отлично. Как только мы выясним местоположение базы Призрака, я сообщу об этом командованию Альянса. Нам потребуется массированная атака: своими силами, как я полагаю, мы не справимся. Я хочу, чтобы вы все были готовы.
— Коммандер, думаю, мне стоит сопроводить вас на этом задании, — вдруг сказала СУЗИ.
— Основания?
— Это центр деятельности «Цербера». Там предприняты особые меры по охране. Я могу оказаться полезной.
Тут по громкой связи раздался голос Джокера, прослушивающего собрание.
— Что? СУЗИ, ты не можешь! Не заставляй меня так волноваться!
— Полагаю, СУЗИ сама знает, что ей нужно, — произнес Шепард. — Хорошо. Обсудим этот вопрос позже. Нам все равно не сейчас срываться. Пока командование соберет все бумажки — а я надеюсь, что соберут они их быстро, потому что не намерен упускать этот шанс, — пройдет как минимум дня три-четыре. Если я потороплю их, возможно, атака будет запланирована чуть раньше. Но с этой минуты никто, кроме присутствующих в этом помещении и, разумеется, Джокера, не должен даже в мыслях озвучивать тот факт, что мы узнаем местоположение «Цербера», когда СУЗИ обработает сигнал.
— Боюсь, риск утечки все равно возможен, — заметил Кайден. — Даже если ты не сообщишь командованию конкретное расположение базы, в Альянсе все равно будут знать о планируемой операции. А там, несомненно, есть шпионы Призрака.
— Поэтому я скажу об этом только адмиралу Хакету. И попрошу оповестить флот о конкретной задаче только в день наступления.
Тот факт, что флот готовится к массированной атаке, не должен насторожить шпионов: они решат, что это связано со Жнецами.
— Тогда нам стоит решить другую проблему, — Лиара вздохнула. — По поводу нашего собственного шпиона. Шепард, ты же не станешь отрицать, что ее нахождение на борту также ставит планируемую атаку под угрозу?
Коммандер кивнул.
— Пусть лучше находится на борту под моим присмотром, чем попадет в руки Альянса, где ее прикончат шпионы «Цербера», предварительно выяснив все, что она знает.
— Но ведь она не будет знать местоположение базы, — напомнила упрямо Тали. — Если ты, разумеется, не скажешь ей об этом по доброте своей душевной.
От Гарруса не ускользнула обида, прозвучавшая в этих словах.
— Разумеется, не скажу, — холодно отпарировал коммандер, нахмурившись. — Или здесь меня принимают за идиота?
— Скорее, за фирменного осла, — скрестив руки на груди, произнес Кайден, ухмыльнувшись.
— Только не начинай, Аленко, — рявкнул Шепард.
— Коммандер, я, конечно, не садист, — встрял Вега, — но есть только один способ заставить человека молчать. Не говорю, что им надо воспользоваться, просто нужно обезопасить нашу задачу на сто процентов. Иначе у нас опять не получится взять «Цербер» за яйца — а это уже будет тенденцией.
— И что ты предлагаешь, Джеймс? — зло спросил Шепард. — Чтоб я ее пристрелил?
— Нет, конечно, — отмахнулся тот. — Но я имел в виду…
— Шепард, я закончила обработку сигнала, — встряла тут СУЗИ. И слава богу.
— Отлично, — выдохнул коммандер, который тоже был рад смене темы. — Тогда можешь озвучить нам местоположение базы.
— Так точно, коммандер. Сигнал был получен из туманности Конская Голова. Система Анадиус.
— Какого хаска… — пораженно прошептал Шепард, и только Гаррус понял, что значило это «какого хаска».

Шепард напрягся так, что костяшки его пальцев побелели. А на лицо легла печать еле сдерживаемой ярости, турианцу совсем не понравившаяся. Стало быть, диверсант сказала правду? Но это значило, что она была теперь в курсе местоположения базы, что в свою очередь ставило под угрозу всю миссию.
Коммандер вдруг поднял голову. И Гаррус испугался решимости, промелькнувшей на его лице.
— Шепард… — прошептал турианец. — Только не смей этого делать…
Но Джон, сорвавшись с места и схватив свой пистолет, резкими, быстрыми шагами скрылся из командного центра. Переглянувшись с Кайденом, который тоже понял, куда направился коммандер, они вдвоем сорвались с места и побежали следом. Оставшиеся члены команды, сообразив, что дело серьезное, поторопились за ними.
— Шепард, твою мать! — закричал Гаррус вслед своему другу, который уже добрался до лифта, но, так как тот был занят, воспользовался аварийной лестницей. Члены экипажа, столкнувшись со своим командиром, испуганно отшатывались в стороны, поскольку только бы дурак не понял, что сейчас собирается сделать этот человек с пистолетом в руках и выражением лица, говорившем о его желании кого-то прикончить.

Гаррус стал спускаться по лестнице, пролет за пролетом. Броня его друга маячила внизу, и, чтобы слишком не отстать, турианцу пришлось ускорить свой шаг. За ним по пятам спускался Аленко, ругаясь на чем свет стоит и упоминая свое любимое словечко раз за разом.

Вынырнув на пятой палубе, Вакариан успел заметить, что Шепард, приказав охране убираться ко всем чертям, резко раскрыл дверь и проник внутрь. Бросившись вперед за ним, турианец остолбенело замер в проеме, проглотив свои слова: «Не надо, Джон!», поскольку в камере произошло совсем не то, чего ожидал он и все остальные.

Вместо того, чтобы наставить пистолет на диверсанта, коммандер наставил его куда-то в сторону и выстрелил. Арестованная резко отшатнулась к стене.
Лишь спустя мгновение Гаррус сообразил, что пуля Шепарда попала в генератор, поддерживающий кинетическое поле наручников.
Но что его совсем обескуражило, заставив задуматься, уж не тронулся ли он или Шепард умом, так это то, что Джон, победив генератор, протянул пистолет вжатой в стену женщине.
— Ты сказала мне правду, — произнес он. — И теперь дело за мной — я помогу тебе. Ты свободна.

Гаррусу показалось, что весь его мир перевернулся.