Мы теперь в Discord
И Гаррус делает единственное, что позволяет ему зажатый в зубах фонарик — он многозначительно хмыкает и чуть меняет направление света, направляя его в самый ворох проводов. Окалина?.. Хм, нет, просто уродливая тень.
Он поерзал, пытаясь устроится на полу удобнее. Шея затекла, спину давно ломило, но сдаваться Гаррус не собирался. Чертова консоль «Таникса» не давала ему покоя все утро! Началось с того, что пришлось биться над строкой авторизации, пытаясь доказать системе наведения свои права администратора, потом он обнаружил, что за ночь кто-то поменял закрепленные им ранее за определенными клавишами команды. Затем, когда только-только стал получаться вполне приличный код, в отсеке скакнуло напряжение и все его наработки улетели в трубу; когда Гаррус попытался восстановить данные, то столкнулся с ошибками, блокировавшими каждую вторую строку его алгоритмов.
— Нет, тот бар был вполне себе приличным заведением, и весь огнестрел изымали еще при входе. За нож он схватился, знаешь, большой такой, топор мясника напоминал, я до сих пор ума не приложу, как он у него в сапоге-то поместился?
Он пробовал перезагружаться. После очередного такого выключения панель дала ему сорок минут отдыха, после чего заартачилась вновь. Гаррус понимал, что выглядит полным идиотом, прося Тали помочь ему разобраться с проблемой и получая ответ, что разбираться тут не с чем.
Это было невыносимо, но в кварианских руках «Таникс» вел себя тише воды, ниже травы, и если бы чертова консоль была живым человеком, он бы определенно подумал, что та над ним попросту издевалась! Коротко кивнув в благодарность, Гаррус решительно вскрыл заднюю панель, намереваясь раз и навсегда поставить в этом споре точку.
— Откуда мне было знать, что хит считается у батарианцев грязным животным?! Ну, я сразу смекнул, к чему дело идет, опрокинул стол: «Давай!» — говорю ему. А вокруг уже толпа собирается, шушукаются, не иначе, как ставки делают.
Гаррус мычит снова, осторожно раздвигая пальцами перекрученные друг с другом канаты проводов и нащупывает смущающую его тень. Так, изоляция не повреждена, контакт не отходит, температура в норме, а значит о перегреве не может быть и речи... Кажется и впрямь все в порядке, но тогда какого...
— Я ведь тоже не дурак и нож мой тоже при мне, не такой страшный как у ублюдка, конечно, но здесь размер не главное. Не успел я и шага сделать, как двое его дружков виснут у меня на руках.
Он вынимает несколько крохотных штекеров и меняет их местами — просто так, на всякий случай — осторожно трогает, проверяя, плотно ли сидят в гнездах кристаллы, задевает пальцами внутренние микросхемы и получает удар током, такой, что руку сводит судорогой до самого плеча.
— Дерьмо! Черт!
Фонарик летит изо рта, Гаррус выбирается из-под панели и сует палец в рот, с трудом удерживаясь, чтобы не дать проклятому орудию хорошего пинка. Духи свидетели, он всегда гордился своей памятью, особенно тем, что даже после трех бутылок ринкола был в состоянии вспомнить устроенную попойку и извилистый путь домой. И поэтому, ничуть не стесняясь, рычит: он прекрасно помнит, что обесточил консоль перед тем, как совать в нее пальцы.
— Ты прав, действительно дерьмо!
Гаррус уставляется на Дэниела, как на подозреваемого с Омеги, но парень продолжает лежать на ящиках, закинув ногу на ногу, совсем не выглядя при этом обеспокоенным столь пристальным вниманием.
Это была еще одна вещь, от которой он отвык: на «Анкее» грозные взгляды турианца трогали разве что пилота и Шисса, и Гаррус почти — почти! — готов был признать, что это от того, что первый не смог бы дать ему отпор при всем желании, а второй еще очень молод.
Гаррус всегда гордился свой памятью, но сейчас готов был поклясться, что попросту забыл, как мастер-оружейник поднялся со своего места и включил питание проклятой консоли.
Исключительно из желания напакостить и довести его до белого каления.
— Земля вызывает Гарруса. Эй, прием-прием, меня кто-нибудь слышит? — Приподнявшись на локте, Дэн смотрит на него удивленно и несколько недовольно. — Ты вообще меня слушал?
— Батарианцы, хит, большой нож. Тебе что, нечем заняться или кроме меня тебя больше никто не слушает? — бросает он и тут же морщится, но Дэниел лишь вздыхает и закатывает глаза к потолку: отделаться от него не так-то просто.
Гаррус не мог точно сказать, с какого момента парень почувствовал в нем трепетного слушателя, покровителя бездомных, лучшего друга обездоленных, верного брата сирот и просто своего в доску парня и прилип накрепко. Он ходил за турианцем следом, рассказывая обо всех своих родственниках, школьных приятелях, военных деньках, операциях Шотте, всех встреченных им красотках, каждой набитой шишке, каждом винтике, лично вкрученным им в переборки «Анкея»...
— Эк тебя допекло.
Гаррус вздыхает, с силой массируя переносицу, когда Дэниел поднимается и, подходя к консоли «Таникса», запускает общую диагностику.
— Я в порядке.
— Да я вижу.
Сегодня утром Вакариан вдруг поймал себя на мысли, что Дэн перестал его раздражать. Ну, как если бы за ним вдруг увязался большой добродушный пес, умеющий говорить. Смысла в его бормотании немного, внимания можно не обращать, главное кивать в нужном месте головой, да иногда подкармливать.
Рассеянно пощелкав тумблерами, приятель чуть ли не по локти засунул руки в карман брюк и обернулся к входу:
— Ты голоден? Я бы съел чего-нибудь, составишь компанию?
«Нет, я не устал. Нет, я не голоден. Нет, меня не нужно успокаивать. И нет, я не собираюсь отступать или позволять кому-нибудь делать мою работу в мое отсутствие!» — оформившееся в слова раздражение уже рвет глотку, но одного взгляда на вылезшую на экране статистику хватает для того чтобы, стиснув зубы, просто выйти вон.
— Я предупреждал, — довольно тянет Дэниел и глухо вскрикивает, когда подножка Гарруса неожиданно роняет его на пол.
— Да, ты молодец, ты у нас просто пророк.
— Всего лишь голос опыта, старик! — доносится откуда-то с пола и теперь настает очередь Гарруса закатывать глаза.
— Как видишь, сейчас я абсолютно свободен. — Гаррус пожимает плечами и, поднимая куртку с пола, кладет кафуи на прежнее место.
Шотте шипит и с силой трет лоб пальцами — верный признак того, что ей трудно говорить. Ее дыхание неглубокое и рваное, будто это она только что сражалась со своей тенью.
— Зачем ты здесь, Гаррус?
Вопрос странным образом уязвляет.
— Я всего лишь группа поддержки.
— Не надо! — Женщина рубит ладонью воздух и, отлепляясь от «Мако», вдвое сокращает расстояние между ними, с трудом удерживаясь, чтобы не ткнуть его пальцем в грудь. — Ты мог пойти куда угодно, мог наняться на любое судно, но выбрал это. В чем дело? Не потрудился выяснить, кому принадлежит корабль, на который собирался подняться? Захотелось общества старых друзей? Чтобы ты не задумал — прекращай, я не позволю втянуть в это мой экипаж.
Эта забота выводит из себя больше, чем ему хочется, и пальцы до хруста стискиваются на застежках:
— Не беспокойся, я никому не скажу.
— О чем? — Вопрос едва протискивается сквозь плотно сжатые зубы, и он хрипло смеется, склоняясь к самому уху, обжигая ее шею своим дыханием.
— О том, кто ты и сколько твоя команда сможет выручить, продав тебя Альянсу.
Она не двигается. Гаррус знает, что выглядит внушительно, знает, что в глазах людей все еще слишком напоминает чудовище. Большое, рычащее чудовище с когтями и зубами. И отстраниться, когда дыхание хищника так близко к твоему уязвимому месту, вполне естественно.
Шепард, всегда встречала хищников лицом к лицу.
«Она бы обернулась. Шепард непременно бы повернула голову, Шепард бы усмехалась и смотрела бы мне в глаза, контролируя клыки у своего горла... Не недоверие. Вызов».
А капитан Шотте не двигается: не сжимает кулаки, готовясь к защите, не поднимает плечи, закрываясь, не пытается уйти... Она стоит так, будто замершее у ее горла чудовище не волнует ее совершенно. И Гаррус рычит, силясь понять, что же при этом чувствует больше: уважение или ярость?
— О том, что предатель однажды — предатель навсегда. О твоей маленькой привычке бросать своих людей в самый трудный момент. О тех, кто тоже верил, что ты позаботишься о них, что тебе не все равно...
Раздражение, обида, злость, ожидание, толика страха, какая-то надежда, сотни вопросов, оставшихся без ответа... Слова вспыхивают в мозгу разноцветным фейерверком, их слишком много и все они просятся на язык разом. В какой-то момент не хватает дыхания, и он не замечает, как захлебывается собственным голосом.
— Хочешь знать, почему я здесь? Чтобы убедиться, что Тали’Зора не станет одной из них.
«Гнойники имеют свойство прорываться, Гаррус, — любил говорить отец. — Наружу или вовнутрь... это уж как повезет». Легко ли бывает прорвать застарелый гнойник, тем более, если назрел он в собственной душе? Так, чтобы вся дрянь, набухавшая внутри годами, травившая, не дававшая покоя много лет, прорвав толстую кожу и пластины, выплеснулась наружу? Оказывается — очень, достаточно только найти того, кто на брошенные тобой обвинения спокойно поведет плечом: «Так было надо».
Шепард уходит от удара раньше, чем он понимает, что именно произошло. Рык сменяется воплем, вопль полузадушенным клекотом, когда ответный удар приходится точно под дых. Он разгибается и рвется вперед почти сразу, игнорируя ноющую боль в груди от прерванного на середине вдоха, бьет на отмах, заставляя ее отойти под напором. Уходит от подсечки, ставит блок, ловит нацеленный в искалеченную половину лица кулак и, разворачивая ее спиной, выкручивает ей руку. Женщина послушно поворачивается вслед за движением и резко подается назад, прижимаясь спиной к его груди, и даже сквозь одежду он чувствует, как бьется ее сердце.
Ее рука в кольце его пальцев, ее нога у его ноги... Она, не переставая прижиматься, чуть поворачивается в сторону, хватает свободной ладонью за плечо, подбивает бедрами и перебрасывает через себя. Гаррус разводит жвалы в изумлении и скорее откатывается, чтобы не попасть под тяжелый ботинок, который грохает о пол с ошеломляющей силой. Подъем, удар, уход... Он движется вперед неумолимо, не давая себе времени остановиться, ей — перевести дыхание.
Шепард отступает, уходя в глухую оборону, заставляя его повторять одни и те же удары снова и снова, пока сомкнув ладони, не сжимается и прыгает, ломая устоявшийся ритм боя, выстреливая собой прямо ему под руку. Гаррус понимает, что произошло довольно быстро, но недостаточно для того, чтобы остановить на середине уже сорвавшийся удар. Шепард подныривает под него, опуская двойной кулак на его поясницу, и турианец падает на колени как подкошенный. Она вскакивает, занося ногу, но он не щадя разбитых колен, разворачивается чуть быстрее, ловит летящий в голову ботинок и резко тянет на себя, еще успевая заметить, как округляются от осознания проигрыша ее глаза.
Капитан раскидывает руки, силясь ухватиться за воздух, и вскрикивает в момент, когда ее голова касается пола. Он оказывается сверху мгновенно, хватает за горло, заносит кулак и...
И получает пинок в лицо. Такой, что голова до хруста позвонков мотается в строну, в глазах темнеет, а рот наполняется собственной кровью. Кто-то наваливается сверху, больно заламывает все еще сжатую в кулак руку за спину, вжимает лицо в пол.
— Хо-хо, полегче, капитан! — Опознать голос Дэна удается не сразу. — Давайте выждем еще хотя бы неделю, прежде чем убивать моего нового друга?..
Гаррус приоткрывает рот, позволяя крови вытекать на пол вместе со слюной — челюсть горит огнем. Перед глазами все еще пляшут цветные пятна, когда Шепард поднимается с пола и бросает на оружейника недобрый, немного расфокусированный взгляд. Ее лицо серо от боли, но она не позволяет себе издать стон и, не говоря ни слова, покидает грузовой.
— Успокоился? — Дэниел смотрит ей в след довольно долго, игнорируя все попытки бросить себя со спины. — Когда я отпущу тебя, станешь нападать?
— Нет.
Он ослабляет захват и отходит в сторону. Гаррус поднимается, растирая заломленную кисть. Силен, однако...
Дэн стоит чуть поодаль, засунув руки в карманы брюк, его поза кажется небрежной, тон голоса — спокойным, но ярость делает его глаза почти черными, добела сжимает губы. Он оглядывает турианца, позволяет ему восстановить дыхание, привести в порядок куртку и манит к выходу.
По-прежнему молча. И Гаррус не выдерживает:
— Ничего мне не скажешь?
Дэн раздраженно дергает плечом в ответ и, только дойдя до лифта, останавливает легким толчком в плечо:
— Ты бы ударил?
— Я не знаю.
Оружейник смотрит очень серьезно и очень, очень долго.
— В тот момент... я не знаю. — Гаррус рычит, пытаясь войти в кабину, но вновь встречает препятствие. — Наверное, может быть, наверняка!.. Чего ты хочешь от меня, Дэн? Если есть что сказать — говори!
— Две вещи. Тебе очень повезло, что сегодня именно мое дежурство и что я иногда поглядываю на камеры.
Камеры? Гаррус едва сдерживает изумленный вдох, впору на человеческий манер стукнуть себя по лбу: пять дней на корабле, а ему даже в голову не пришло, что где-то могут находиться камеры.
— И? — Дверь выделенной ему каюты отвечает на прикосновение к замку на удивление неохотно и этого времени хватает, чтобы остановить Дэниела, возвращающегося обратно в рубку. — Ты сказал «две вещи».
— Наберись терпения.
Оказалось, Дэниел отлично знал, о чем говорил, потому что на следующий день «Анкей» как будто бы взбесился. Он закрывал перед носом Гарруса двери лифта, выключал на лестницах свет, самовольно менял температуру воды в душе, заставляя его орать благим матом, бил током с консоли «Таникса», отказывался подогревать завтрак...
А под утро разбудил скрежетом. Толстые двери каюты сглаживали мерзкий, до зубной боли звук и сначала Гаррус подумал, что тот ему просто приснился. Но стоило выйти из каюты, как причина скрежета стала очевидна: дверь была исцарапана. Глубокие борозды скрещивались и перехлестывались, создавая неповторимое ощущение хаоса, но стоило лишь разглядеть в мешанине линий четкую структуру, как стало ясно — это слово. На вопрос о том, кто это сделал, команда «Анкея» старательно прятала глаза и пожимала плечами.
Ну, все кроме Кая. Первый помощник прижал его к стене, обещая выбросить в шлюз при малейшем неверном движении.
— Как он это делает? Я имею ввиду... это же надо подгадать, когда я появлюсь именно в этом коридоре или следить за моими передвижениями все время, или...
— Ты про сбои? А это не Кай. Если бы он знал точно, что вчера произошло в грузовом, то просто пустил бы тебе пулю в голову, не опускаясь до угроз.
— А кто тогда? Корабельные Духи?
— Ну, если тебе так легче, пусть будут Духи. — Дэн смеется, вынимая из шкафа пару кружек. — Хотя я в свое время настаивал на проклятии. Или злом сглазе.
— Я серьезно.
— Я тоже. «Анкей» очень... необычный корабль и... В общем поверь, будет гораздо проще, если ты смиришься с мыслью, что у капитана есть собственный ангел-хранитель.
— Скорее уж цепной пакостник, — Гаррус фыркает, понимая, что больше ничего не добьется и делает глоток.
Свежий кофе действительно успокаивает. «Все-таки доктор Солус гений, — закрадывается в голову мысль. — По части еды преимущественно злой гений, но вот в приготовлении кофе ему действительно нет равных!» Гаррус с наслаждением втягивает носом восхитительный аромат: идеальный баланс между сладостью, крепостью и пряностями, придающими напитку ни с чем не сравнимый вкус.
— Прибываем в точку назначения, на радарах чисто, — голос Джокера звенит, и по «Анкею» проходит едва заметная вибрация. — Пакуй чемоданы, ребята!
И Дэн поднимается из-за стола, торопливо заглатывая содержимое своего стакана то и дело кривясь и обжигаясь:
— Идем.
— Куда?
— На смотровую, будет вводная. В отличие от тебя, я не знаю, зачем мы сюда притащились.
Гаррус кивнул, не став уточнять, что и сам не в курсе происходящего. Не то чтобы Тали очень скрывала цель своего путешествия, но Гаррус неоднократно замечал, что она старалась незаметно свернуть окна с планами и графиками на своей консоли, стоило ему появиться в комнате. Если подумать, то кроме точки назначения — UR-674 третий спутник планеты Сутан, восемнадцати часовые сутки, дневная температура воздуха плюс восемь градусов, ночная минус четырнадцать, класс опасности D — он больше не знал ничего.
Но Гаррус не винил ее в этом — разве можно упрекать в излишней осторожности? К тому же паломничество для кварианцев дело вообще непростое, а уж если для него нанимают небольшой корабль...
Дверь смотровой палубы дрогнула и захлопнулась перед его носом так резко, что турианец едва не впечатался в нее лицом. Он удивленно моргнул, прижимая руку к замку, когда система пискнула, извещая о поставленном блоке. С той стороны послышался удивленный возглас Дэна, и он зарычал: что, опять?!
Нет, это уже не в какие ворота! Гаррус вновь прикладывает руку к замку вводя простой код, и с силой бьет по нему рукой, когда код оказывается устаревшим.
«Устаревший?! С каких пор?»
Он беспомощно оглядывается по сторонам; кроме очевидного входа на смотровую, конечно, вели и другие пути. Можно было, в принципе, дойти до рубки и спуститься на палубу ниже на лифте, пересечь инженерный и подняться по лестнице, но Гаррус не был уверен, что пакостливый дух «Анкея» не закроет перед ним очередную дверь. Есть, конечно, еще технические туннели...
Лазить по узким шахтам не было никакого желания, но делать нечего — Гаррус прекрасно знал, что если пропустит это совещание, Шотте вполне может оставить его на борту, а быть вдали от человека, которого он подрядился защищать, совсем не входило в его планы.
Он резко разворачивается и наталкивается грудью на препятствие. Подошедший со спины Шисс пошатывается от внезапного удара, и Гаррус поспешно хватает мальчика за руку помогая тому остаться в вертикальном положении.
— Не в ту сторону, верзила, — бормочет он, потирая лоб. Волосы парня всклокочены и торчат в разные стороны, измятая рубаха в маслянистых пятнах, на лице почти под самым глазом щедрая черная полоса, одна штанина брюк разорвана и сквозь дыру видно свежую ссадину на колене. — Нам сюда.
Гаррус усмехается — что бы там Тали не придумала, это явно заставило юного механика попотеть. Шисс огибает его, подходит к двери вплотную и тоже прикладывает ладонь к красному огоньку замка. Гаррус с замиранием сердца наблюдает за ним и чуть слышно хмыкает, когда тот выдает знакомое: «В доступе отказано». Шисс оборачивается и оглядывает его оценивающим взглядом, затем пробует еще раз и вскидывает глаза к потолку:
— Заканчивай! Мне наплевать, что он сделал, но я не в настроении торчать тут ведь день! — Он глухо ворчит, скрещивая руки на груди, и Гаррус невольно открывает рот, когда спустя десяток секунд замок послушно полыхает зеленым и двери перед ним разъезжаются в стороны. — Чертова Железяка...
На смотровой полно народу. Дэниел, уже успевший развалиться на диване между встретившим его энергичным кивком доктором Солусом и мягко улыбнувшейся азари, отодвигается в сторону, освобождая место, но Гаррус не замечает этого — слишком занят игрой в гляделки с молодым кроганом.
— Все в порядке? — Шепард и ее первый помощник, скрестив руки на груди, стоят, прислонившись спинами к перилам перед огромным окном, и кажутся едва ли не близнецами. На их лицах нет и следа улыбки, но едва видимых морщинок в уголках глаз оказывается довольно, чтобы распознать издевку:
— Все отлично.
— Просто великолепно!..
В два голоса гаркают новоприбывшие, и Лиара откидывается на диване, хохоча в голос. Шисс надувается, запустив руку в волосы, оставляя у корней еще одну черную полосу и, со знанием дела бросив Гаррусу «женщины!», демонстративно усаживается на диван подальше от хихикающей азари. Капитан Шотте хмыкает, и Кай, чуть поведя плечом, возвращает ей задумчивый взгляд и немного погодя кивает Тали:
— Продолжай, пожалуйста.
Порой для разговора этим двоим не требовались даже слова.
— Да... хорошо. — Тали кашляет в кулак и вновь отворачивается к стене, где, повинуясь ее команде, подвешенный под потолком проектор, передающий на стену изображение третьего спутника Сутана, укрупняет один из его материков. — Итак, UR. Наша цель — комплекс «Аре» — находится на южном материке, самом маленьком из девяти имеющихся, по большому счету, скале, частично покрытой растительностью и «тяжелыми озерами».
— Встречал это определение. Облака газа, насыщенные тяжелыми элементами, пригодны для дыхания, однако вредны. Вызывают отравление, сжатие дыхательных путей, иногда рвоту, реже — судороги, для астматиков фатальны в восьмидесяти трех случаях, для остальных... в девяти, кажется. Собираются в низинах и углублениях, отсюда и название. Реагируют на количество энергии. Светятся. Красиво, похоже на светлячков. Рекомендую маски.
— Да. Все верно, профессор. Комплекс построен очень давно, еще до взятия Раноха, поэтому точных карт нет, но мне удалось раздобыть план подобного сооружения. Как правило, такие постройки имеют стандартную планировку, поэтому особых проблем быть не должно. Комплекс сравнительно небольшой: четыре этажа, три из которых подземные, и два входа здесь... — всего несколько нажатий, и на выведенной на стену карте высветились две точки. — И здесь. Я бы рекомендовала войти с этой стороны — удобнее.
— А что со вторым входом?
— Он обозначается как запасной и представляет из себя шахту. — Изображение на стене дернулось, и красный маркер на входе пополз вниз, окрашивая розовым уходящий под крутым углом вниз ствол шахты. — Вход ведет прямиком на нижний этаж.
— Конструкция стандартная?
— Да, узкий пробитый в скале лаз, со створками толщиной в несколько дюймов.
— Как я полагаю, они закрыты, и узнать на каком именно отрезке этого пути остановился подъемник, не представляется возможным? — Вопрос чисто риторический и Кай кивает сам себе, задумчиво тронув подбородок. — А что насчет остальных повреждений? Системы обороны?..
— Неизвестно, — фыркает Джокер. — Сенсоры не видят искусственных сооружений, не говоря уже об их повреждениях. Я могу, конечно, сбросить зонд, но не факт, что его показания будут точны из-за помех, создаваемых тяжелыми частицами в атмосфере. Вы уверенны, что там вообще что-то есть?
— Должно быть. Сооружения вроде «Аре» всегда хорошо укрыты. А это было специально построено в скалах, что затрудняло бы его поиски с орбиты даже во времена, когда комплекс был жив.
— Интригует. Вряд ли кто-нибудь станет так прятать что-то ненужное.
— Верно. И не следует забывать об «озерах», они тоже вносят свою лепту в работу сканеров.
— Погодите... — Дэниел щурится и машет руками, привлекая к себе внимание. — Комплекс был что?
— Жив. Не буквально, конечно.
— Мертвый комплекс, Дэн, — Лиара вздыхает и, прикрыв глаза, трогает рукой лоб. — Так называется станция или лаборатория, или завод, или точка слежения... да что угодно в принципе. Что-то очень старое, нефункционирующее, на данный момент забытое.
— А, я понял: обесточенная груда бетона.
— «Станция-лаборатория-завод-точка»... нельзя ли как-то поточнее? — сварливо бросает Шисс. Он все еще слишком зол из-за проблем в машинном и не упускает возможности поддеть кварианку, хотя та прекрасно видит его заинтересованные взгляды, тайком брошенные на представленный ею план. — Или все кварианцы привыкли действовать наобум? Тогда не удивительно, что вас так мало!
— Не говори глупости, Шисс. Скорее всего, точных сведений об этом месте уже не существует, порой время бывает очень безжалостно.
— То есть это может быть заброшенный склад, ракетный завод или кладбище ядовитых отходов?
— В равной степени. — Лиара подается вперед и, поставив локти на колени, сплетает ладони. — Как давно комплекс мертв?
— Его сеть питания была повреждена незадолго до начала Утренней Войны. Вовремя не спохватились, а потом... стало не до этого.
— Что с топографией? — Капитан поднимает глаза к потолку, словно оставшийся в рубке пилот может видеть ее.
— Большие горы, маленькие горы, ущелье, плато на севере, снова горы, но на этот раз с пещерой... Сделал снимки и составил карту. Довольно унылый пейзаж, кстати. Не говоря уже о том, что сесть я смогу только на том самом плато, то есть в нескольких километров от точки.
— Плато, так плато, значит, мы прокатимся. Сбрось карту мне на терминал.
При этих словах и ухмылке Шотте Гаррус почувствовал, как у него засосало под ложечкой и, судя по тому, как переглянулись Дэн и Шисс и скривилась Лиара, не у него одного...
— Эй, капитан, ты ведь не задумала приумножить количество инвалидов на моем корабле?
— Твоем корабле?
— Ну, ладно-ладно, нашем корабле. Просто, чтоб ты знала: я привык быть вне конкуренции.
— Не беспокойся, об этом я позабочусь. — Оружейник клятвенно хлопает себя ладонью по груди, и Джокер спрыскивает в ответ:
— Ловлю на слове!..
— Карту, Джефф. Итак...
Ин подходит к Тали: «Ты позволишь?» — и щелкает по консоли проектора. Сделанные Джокером цветные снимки «падают» на стену поверх уже имеющегося изображения, подстраивается по размеру. Еще полминуты и выведенный кварианкой план переворачивается, позволяя смотреть на здание сверху, накладывается на карту. Полосой слева выстраиваются эскизы получившейся картины, но уже с других ракурсов.
— Итак, работать будем двумя командами: Тали, Гаррус, я и Дэн в одной. Мы берем на себя главный вход, исследуем первые два этажа и двигаемся вниз. Лиара, Щисс, Грюнт — на вас «черный» ход, начинаете с последнего этажа и идете нам на встречу. Лиара, ты за главного, далеко не заходи, сначала разведка, анализ крепости конструкций, энергетических контуров, в общем, не мне тебя учить, и... возьми с собой оборудование — лишним не будет, да и в шахту его спускать удобнее. Тали?
— Да?
— Где по идее должны находиться генераторы и комната управления?
— Вот здесь, капитан. — Третье из боковых окон моргнуло и вылезло поверх основного изображения, зажгло желтым и синим два отсека в разных частях плана.
— Вы сказали, что была повреждена сеть питания. Сможете обойти поврежденные участки?
— Система старая, но простая, если сеть не выгорела целиком, думаю, я смогу что-нибудь придумать.
— Хорошо. Кай, Мордин — остаетесь на корабле. Все как обычно: подготовиться на случай эвакуации и немедленного старта, доктор — соберите аптечку первой помощи в соответствии с условиями UR, и на всякий случай готовьтесь к приему пациентов.
— Непременно, капитан.
— Вопросы?
— Время до высадки? Оружие? Изолятор? Погрузчик? — деловито осведомляется Кай, расплетая руки и закладывая их за спину.
— Два часа. Да, да и нет. Стволами не обвешиваемся, но собираемся из расчета, что там опасно. Не думаю, что изолятор понадобиться нам в этот раз, но на всякий случай пусть будет. Погрузчик остается на «Анкее» до окончания разведки, — Ин улыбнулась, сдерживая смешок. — Никто ведь не собирается взрывать «Аре», правда?..
Отредактировано: Архимедовна.
Комментарии (3)
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
Регистрация Вход