Мы теперь в Discord
Глава 1. Начало.
Цитадель, Президиум, кабинет посла Альянса, 2538 год, июнь.
На Цитадели нет разделения на времена года. Здесь даже понятия «день» и «ночь» чисто условны, потому что Цитадель никогда не спит. Здесь всегда лето, на многих уровнях станции — всегда день, лишь на некоторых жилых уровнях — «районах» — на «ночь» почти гасят свет, но делают это скорее для экономии электроэнергии, которую космическая станция потребляет в поистине космических масштабах, а не для того, чтобы биологические часы обитателей этих районов станции не сошли с ума сами и не свели с ума своих обладателей.
Станция в закрытом состоянии представляла собой вытянутое «яйцо» длиной 56 километров и диаметром около 10 километров. Правда, закрывалась она очень редко, только в моменты вооружённых нападений во время войн, которых уже давно не случалось. В раскрытом состоянии она представляла собой полураспустившийся цветок с пятью «лепестками» длиной около 50 километров и с пятикилометровой башней-«пестиком» в центре. Жилые районы располагались на «лепестках» с внутренней стороны, и гравитация там поддерживалась центробежной силой, возникающей при вращении станции вокруг своей оси. В Башне Цитадели заседал Совет, исполнительный комитет межрасового надгосударственного альянса, сформированный из представителей Союза Республик Азари, Турианской Иерархии и Саларианского союза. А в Кольце, к которому присоединялись «лепестки» и от которого к основанию Башни Цитадели протянулся огромный тоннель-переход, располагался Президиум с посольствами разных рас.
Посол Альянса Удина стоял у окна, за которым открывался вид на искусственную реку, протекавшую по внутренней стороне Кольца. Реку, которая вытекала сама из себя и сама в себя впадала. Потолок над рекой занимало голографическое изображение ясного земного неба. Над многочисленными многоуровневыми мостами через реку сновали потоки аэрокаров. На огромных уступах-балконах прохаживались жители.
— Вот отличный кандидат, — произнёс присутствующий на совещании адмирал Харитонов. — Родился в 2503 году на станции «Гагарин» в семье военнослужащих, детство провёл на кораблях, затем в интернате на Земле, в 2525 году закончил с отличием Университет имени Маргелова, командир спецподразделения «Лунь» в течение всего времени его существования до 2535 года, участвовал в 53 спецоперациях, в 2536 году участвовал в обороне Элизиума, где возглавил сводный отряд, и малыми силами отбил атаку значительно превосходящих сил противника...
— Насколько превосходящих? — спросил посол.
— Значительно превосходящих, — ответил за адмирала капитан 3-его ранга Андерсен, командир фрегата «Нормандия». — У него было всего семеро бойцов, и они остановили атаку около десяти тысяч батарианцев — сорвали им выполнение боевой задачи и вынудили отступить на орбиту, где их всех поджарили подошедшие крейсера Альянса.
Андерсен улыбнулся. Это была одна из его самых успешных операций.
— Далее, вызвался добровольцем на операцию возмездия на Торфане, и, командуя ротой пехотинцев, зачистил главную базу работорговцев, — продолжал Харитонов.
— По слухам, он в одиночку и с одной лишь пехотной лопатой на спор зачистил целый батарианский бункер, — сообщил Андерсен. — Но это лишь слухи.
Андерсен лукавил, это были не слухи. Тихий действительно поспорил с ним, с Андерсеном, на ящик дорогого французского коньяка, что в одиночку, без брони и с одной лишь лопатой в руках зачистит бункер батарианцев. Хотел доказать, что советская пехотная лопата — всё ещё веский аргумент в рукопашной схватке, а не «атавизм», как утверждал Андерсен. Тихий скинул броню, взял лопатку и ушёл на зачистку. И зачистил-таки! Как честный офицер, Андерсен выполнил свою часть пари, после чего они вместе с Тихим этот ящик и прикончили.
— А почему расформировали «Лунь»? — поинтересовался посол.
— Его не расформировали, — ответил адмирал. — Вся группа, кроме командира, была перебита во время спасательной операции на Акузе. Они высадились в самое гнездо молотильщиков. Молотильщиков, кстати, они всё же успели уничтожить.
— Человечеству нужен герой. А лучше капитана у нас никого нет, посол, — заметил Андерсен.
— Оставьте мне его досье, адмирал. Я ознакомлюсь и приму решение. Вы тоже свободны, капитан, — после небольшой паузы произнёс Удина, не отрываясь от окна.
Адмирал Харитонов и капитан Андерсен покинули кабинет посла.
Удина отошёл от окна и взял в руки оставленный Харитоновым датапад — сенсорную полупрозрачную пластину размером в половину тетрадного листа, предназначенную для записи и хранения текстовой или графической информации. Пробежал глазами по личному делу Тихарёва.
Физические данные кандидата были превосходные:
«Рост — 1 метр 92 сантиметра, вес — 102 килограмма, скорость прохождения нервного импульса — 19 метров в секунду, коэффициент интеллекта — 129, физический предел — 168 килограмм, выносливость — 9/10».
«9/10? Такой запросто пробежит марафонскую дистанцию в полной выкладке! И в пути даже стимулятором не воспользуется», — с некоей долей восхищения подумал Удина.
«Увлечения: театр, кулинария, история 20 века».
«Странный у капитана набор увлечений», — удивился посол.
«...Употребляет спиртные напитки в умеренных количествах...» — прочитал Удина характеристику, выданную Тихому на Элизиуме.
— Интересно. Значит, наш бравый капитан сильно переживал гибель своего отряда и пытался утопиться в стакане, — подумал вслух Удина. — Одно слово — русский, — это слово Удина произнёс как ругательство.
«... За образцовые действия по отражению атаки значительно превосходящих сил противника и проявленные при этом мужество и героизм награждён Орденом Ленина и Звездой Героя Советского Союза...»
От названия ненавистного и непокорного государства американца Удину передёрнуло. Однако он взял себя в руки — сейчас не время для личных симпатий и антипатий — и дочитал личное дело до конца. Затем взглянул на фотографию кандидата. Мужественное, обветренное, покрытое несколькими тонкими шрамами загорелое лицо, светлые волосы, армейская короткая стрижка, едва заметная ранняя седина на висках, правильные черты лица... И глаза. Глаза, из которых на Удину смотрело ясное сентябрьское небо. В обладателя таких глаз психически здоровые женщины обычно влюбляются со скоростью, приближенной к звуковой. Старый политик, Удина знал, что кандидат должен не только обладать отличными характеристиками, прекрасными боевыми навыками и аналитическим быстрым умом, но и быть обаятельным и привлекательным. Потому что грёбаное «общественное мнение» держится на эмоциях, а не на разуме, что совершенно не мешает ему влиять на политический курс правительства, причём влиять далеко не всегда в лучшую сторону. Демократия-с...
— Но Андерсен прав. Лучше у нас всё равно никого нет, — произнёс Удина и раздражённо бросил датапад на стол. Он бы хотел, чтобы первый Спектр-человек был американцем. Но обстоятельства складывались иначе.
«Ничего, — подумал Удина. — Не в первый раз. Будет и на нашей улице праздник».
Пространство Альянса, орбита Земли, станция «Врата», 2538 год, июль.
Новое назначение. Возглавить ударную «тройку» спецотряда N7. «И почему я не удивлён?» — думал Тихий. Он жалел, что весь свой короткий отпуск, первый в его жизни, провёл в Москве, в театрах, ресторанах и музеях, и так и не нашёл время съездить в Ленинградскую область, в Лосево, куда они со взводом выезжали на учения ещё во времена «Учебки». Было бы неплохо снова пройти по берегу Вуоксы, побродить по сосновому лесу, искупаться в холодных водах озера... Впрочем, может быть, оно и к лучшему, там сейчас не протолкнуться от туристов. Туда лучше ездить осенью, в конце сентября, — людей почти нет, не жарко, и грибов столько, что хоть мотокосой коси.
Но он любил эти места по другой причине: здесь осенью словно останавливается время и мир замирает. Нет, разумеется, в этих лесах, как и в любых других, можно слышать шум ветра в кронах деревьев, шелест воды в ручье, может быть, даже удастся услышать какую-нибудь припозднившуюся с вылетом на юг птицу, но всё равно создаётся впечатление, что мир замер. Что остановилась планета, Вселенная, само Время.
... И полное уединение ...
Прекрасные условия для поиска ответов на вопросы, ответов, искать которые нет времени в других местах.
Он был там лишь один раз, когда по легенде учений сбежал из плена и должен был продержаться в лесу неделю, ожидая эвакуации, имея при себе только наручники, застёгнутые на запястьях. Причём застёгнутые сзади. То ещё было приключение! Но даже такие условия не помешали ему всем сердцем полюбить эти леса, скалы и озёра.
Тихий стоял у иллюминатора станции, смотрел на Землю, такой прекрасный голубой, с белыми прожилками облаков шарик. Сумка с личными вещами валялась на полу у его ног. Он ждал вызова на корабль, место своего нового назначения. О том, что это за корабль, в предписании не было ни слова. Было известно лишь название — «Нормандия SR1» — и личность командующего — капитан 3 ранга Дэвид Андерсен, старый знакомый.
«Нормандия» так «Нормандия», — устало подумал Тихий. Фактически, ему было всё равно. И хотя после всего, что случилось, смотреть в глаза Андерсену было тяжело, Тихий справлялся.
Прошла неделя с окончания двухгодового обучения по программе Альянса N7, созданной по образу и подобию «Луня» несколько лет назад. Тихий отгулял положенный ему по закону недельный отпуск и прибыл на челноке на «Врата». «Теперь я представляю не Советский Союз, а всё человечество», — подумал Тихий и грустно усмехнулся. Ему почему-то вспомнилось Нью-Йоркское Оскопление, прекрасно проиллюстрировавшее внутренний мир половины цивилизованного человечества. «Ну ладно, не бухти! — сказал он сам себе. — Партия говорит, что помогать надо всем, независимо от личных предпочтений!»
Он огляделся. Здесь, в армейском доке, была постоянная суета. Люди в мундирах Альянса, форме инженерных войск и робах механиков сновали туда-сюда по своим неотложным делам. Тихий осмотрел себя в отражении в стекле иллюминатора. Форма Альянса, подогнанная по фигуре, сидела как влитая, серый берет на голове — строго под уставным углом, золотые полосы на капитанских погонах играли в лучах искусственного света, Звезда Героя и Орден Ленина сияли на груди, однако Тихий всё равно недовольно поморщился. «И всё-таки в красноармейской форме я выгляжу лучше. И капитанские погоны со звёздами красивее, чем эти золотые матрасы на плечах», — грустно и недовольно подумал он.
Он снова вспомнил Люси, и сердце снова защемило. О том, как именно она погибла, он уже три года старался забыть. Такая красивая... Завязанные в конский хвост русые волосы до плеч, чуть раскосые разноцветные глаза — левый синий и правый зелёный — которыми она всегда улыбалась ему, её объятья, вкус её поцелуя... И огромный молотильщик, плюющий кислотой в лежащую кверху колёсами БМД, из которой она вытаскивала раненого Дегтярёва...
«Блин, вот сколько уже говорил себе, не вспоминать это!..» — одёрнул Тихий сам себя.
— Капитан Тихарёв, подойдите к доку Д-6, — раздался откуда-то сверху приятный женский голос диспетчера-оператора.
«Наконец-то!» — подумал Тихий, радуясь, что наконец сможет отвлечься от горьких мыслей и сосредоточиться на работе.
«...Земля в иллюминаторе, Земля в иллюминаторе, Земля в иллюминаторе видна...» — пропел он себе под нос, подхватывая сумку с пожитками и закидывая её себе на плечо.
Последний взгляд в иллюминатор. На Землю.
«... Как сын грустит о матери, как сын грустит о матери, грустим мы о Земле — она одна...»
Грустно улетать. «Надо было уехать из пыльной Москвы с её показушной роскошью и высокомерными жителями, и приехать в Ленинград, на берег Финского залива, под свежий балтийский ветер, — подумал Тихий. — Впрочем, исполнилась мечта детства — я всё-таки увидел Знамя Победы!» Лёгкая улыбка коснулась его лица. Он никогда не забудет того чувства, которое он испытал в музее Красной Армии, стоя у витрины со Священной Реликвией своего народа — Знамени, что почти шесть сотен лет назад развевалось над поверженным Берлином. Чувство радости, гордости... Скорби по погибшим тогда предкам, скорби по своему погибшему отряду... И надежду. Надежду на победы в будущих битвах, какими бы страшными они ни были. Ведь битв страшнее, чем были тогда, просто не может быть, и раз уж выстояли тогда, сейчас выстоим тем более. Надо лишь делать, что должен.
«Делай, что должен, и будь что будет». Таков был девиз его отряда.
Напевая себе под нос «... А мы летим орбитами, путями не избитыми... Прошит метеоритами простор...», поправив сумку на плече, он двинулся в сторону дока Д-6.
Пространство Альянса, у Ретранслятора «Арктур Прайм», 2538 год, июль.
Тихий был в бешенстве.
— И эти люди говорят, что в Красной Армии бардак! — вполголоса ругался Тихий, стоя у своего шкафчика в грузовом отсеке и пытаясь подогнать правую бедренную бронепластину боевого скафандра N7 тёмно-серого цвета. Крепления никак не желали сходиться.
— И почему не разрешили взять мой родной «Ратник»?! — продолжал вполголоса возмущаться Тихий.
Местный интендант, скотина такая, выдал ему со склада скафандр на размер меньше и наотрез отказывался его менять, сославшись на отсутствие других размеров. Мило служба начинается! Советские скафандры хотя бы можно было подогнать под себя, а эти были строго стандартными. Однако разумом Тихий понимал, что родной советский бронескафандр «Ратник», как бы хорош и удобен он ни был, не подходит для выполнения задач N7. Главный защитный элемент бронескафандра — кинетический щит, именно он защищает бойца от пуль и энергии, бронепластины на скафандре — это скорее противоосколочная защита и защита в рукопашном бою. Кинетический щит «Ратника» выдерживал всего 3-5 попаданий, после чего отключался и восстанавливался лишь секунд за тридцать, и если боец на момент отключения щита не был в укрытии, то шансов уцелеть под обстрелом у него почти не было. Бронескафандр же N7 запросто выдерживал 10-15 автоматных попаданий или одно попадание из гранатомёта и восстанавливался секунд за десять, что давало в бою серьёзное преимущество, хотя и не было «панацеей» от всех проблем — противник ведь тоже не идиот. Как правило.
Хотя, одно преимущество у «Ратника» было — он умел автоматически менять цвет камуфляжа в зависимости от ландшафта, где проводилась операция. Бронескафандр же N7 был стабильного тёмно-серого цвета столь дьявольски подобранного оттенка, что обладатель скафандра был одинаково малозаметен и на белом снегу, и под зелёным кустом, и на фоне стены коридора орбитальной станции или корабля.
«А ведь когда создавался „Лунь", „Ратник" был самой передовой разработкой. Прогресс не стоит на месте», — грустно подумал Тихий.
Впрочем, неприятность со скафандром не сильно смазала первое впечатление. «Нормандия» оказалась великолепным кораблём — совместной разработкой земных и турианских инженеров, а последние знали толк в военной технике. У этой расы была самая мощная армия и второй по мощи флот, не говоря уже о всеобщей воинской повинности независимо от пола, так что эти ребята точно знали, что делали. «Нормандия» была кораблём-разведчиком с великолепной системой оптико-тепловой маскировки, позволяющей делать корабль невидимым даже в оптическом диапазоне — свет как бы обтекает корабль, так что наблюдатель может увидеть только неясное марево. Правда, стелс-система корабля могла действовать лишь несколько часов, но для быстрой операции в тылу противника, кем бы он ни был, больше и не требовалось. Стремительные обтекаемые обводы корпуса, шесть двигателей — четыре основных и два реверсивных, — энергоустановка, больше подходящая для дредноута, чем для лёгкого фрегата... Мечта, а не корабль. Идеальный корабль для N7. «И для „Луня"», — с грустью подумал Тихий.
Наконец, сладив с проклятой бронепластиной и проведя диагностику всех систем скафандра, Тихий взял из шкафчика оружие — автомат, дробовик, снайперку, пистолет и боевой нож, а также шесть гранат и несколько обойм патронов, — подвесил всё это добро на соответствующие спецкрепления на спине, груди, ногах и поясе, и отправился знакомиться со своей командой и заодно осмотреть корабль. Поднявшись по полукруглому трапу на мостик, он прошёл мимо пультов управления и стоявших у стены космопехов-охранников к кабине пилота. «Интересное решение...» — подумал Тихий, окинув взглядом мостик. Место капитана на возвышенности перед голографической картой Галактики пока пустовало, Андерсен куда-то запропастился. Все места операторов были расположены так, что капитан мог постоянно видеть их все, а также спину пилота в конце короткого коридора перед пассажирским шлюзом.
Тихий прошёл в рубку. Пилот — неопрятного вида тип со щетиной в несколько недель (грубейшее нарушение Устава) и форменной кепке Альянса говорил по общекорабельной громкой связи:
— Заходим на Ретранслятор Арктур Прайм, всем приготовиться.
На месте второго пилота сидел, как ни странно, боец N7 и корректировал работу второстепенных систем корабля. Боец выглядел намного более опрятно, в отличие от пилота, также он был мускулистым и подтянутым. Но Тихого удивило другое — за креслом пилота стоял крупный турианец в боевой броне и боевой раскраске на лицевых пластинах. Этого турианца он уже видел на борту, когда получал у интенданта броню, турианец тогда очень внимательно, изучающе смотрел на действия Тихого и слушал их разговор с интендантом. Сейчас же он, похоже, изучал действия пилота. Никакого движения светло-коричневых лицевых пластин, никакого движения маленьких орлиных глаз, но Тихий был готов поклясться — турианец контролирует каждое движение каждого члена экипажа в радиусе нескольких метров. «Вот почему боец N7 сидит в соседнем кресле — по Уставу положено дублирование действий пилота, а для турианцев Устав — как для мусульманина Коран: любое отступление от текста карается быстро и жестоко».
Корабль уже сбросил скорость и по дуге, заворачивая вправо, заходил к ретранслятору. Всё правильно, ретранслятор не сработает, если корабль движется на сверхсветовых скоростях. Тихий встал рядом с турианцем и посмотрел через обзорное окно пилота на приближающийся ретранслятор, который начал смещаться к левому галсу. Тихий много раз видел прыжки через ретранслятор через смотровое окно пилота на «Калуге» — разведывательно-диверсионном корабле, на котором базировался «Лунь», — и всякий раз это зрелище вызывало у него восхищение.
— Ретранслятор в режиме. Начинаем заход, — голос пилота разносился по всему кораблю через громкую связь.
Громадный корпус ретранслятора уже занимал половину обзорного окна, и лишь потому половину, что ретранслятор окончательно сместился на левый галс. Если бы корабль летел прямо на него, ретранслятор занимал бы всё окно. Из светло-синего сияния в центре крутящихся вокруг своей оси двух концентрических колец в корабль ударила толстая молния.
— Прыжок через три, две, одну... ПРЫЖОК!!!
Корабль легко тряхнуло, чуть закружилась голова от сработавших компенсаторов импульса. На микросекунду звёзды померкли, но тут же загорелись вновь, однако их расположение уже изменилось. Родных и знакомых звёзд и созвездий больше не было видно.
— Оcновная тяга — норма, резервная тяга — норма, навигация — норма, повреждений и сбоев нет, все системы работают штатно, дрейф — в пределах 1500, — доложил пилот.
— 1500 — это хорошо. Ваш капитан будет доволен, — вдруг раздался низкий с хрипотцой голос турианца, после чего его обладатель резко развернулся и пошёл по коридору в сторону мостика.
Пилот уже направлял корабль по новому курсу — колонию Иден Прайм, где новой команде Тихого предстояло выполнить их первое задание. Больше про задание Тихий ничего не знал, только место проведения.
— Вот урод, — тихо произнёс пилот, когда турианец удалился на безопасное расстояние.
— Найлус сделал тебе комплимент, вообще-то, — заметил боец N7 с места второго пилота.
— Кайден, когда ты выходишь из сортира и не забываешь застегнуть ширинку — ты «молодец». А я только что совершил прыжок через половину Галактики и попал в цель размером с булавочную головку, а это уже не «молодец», а «мега-круто».
— Он турианец, Джокер, да ещё и Спектр, а они вообще хмурые ребята. За нарушение Устава в боевой обстановке они могут пристрелить на месте. Так что тот факт, что ты ещё дышишь, говорит о том, что он тебя похвалил.
Тихий был несколько озадачен содержанием этого невольно подслушанного разговора.
— А что Спектр делает на борту «Нормандии»? — спросил он.
— Что бы ни делал, мне не это не нравится. Не к добру это, — ответил Джокер.
— Совет софинансировал проект, у них есть право проверить, на что ушли их деньги. — Кайден, не отрываясь, смотрел на голографические мониторы.
— Угу, с каких это пор у Спектров появились подобные полномочия? Это не их уровень. С наблюдением за системами корабля может справиться и обычный военный инженер, — Джокер нервно потёр шею. — Тут что-то другое.
— Официальная версия именно такая, — Кайдену начинал надоедать этот спор.
— Только идиот верит в официальные версии, — недовольно произнёс Джокер. — Готов биться об заклад, что наш полёт — это нечто большее, чем кажется.
— Скоро нам всё расскажут, я в этом более чем уверен, — сказал Тихий, прекращая спор пилота и бойца на эту тему, и повернулся к Кайдену. — Кстати, боец, я так понимаю, ты из N7?
— Так точно, капитан, — Кайден поднялся из кресла, вытянулся по стойке «смирно» и отдал честь, — лейтенант Кайден Аленко, техник и биотик.
«Американец. Не к добру», — мелькнуло в голове Тихого.
— Капитан Тихарёв, можно Тихий, ведущий, — Тихий отдал честь в ответ и пожал Кайдену руку. — Где мне найти третьего бойца нашей «тройки»?
— Дженкинса? А вон он, у выхода с мостика, — Кайден указал на солдата в берете, беседующего с пожилой женщиной в форме военного медика за помостом капитана у входа в радиорубку.
— Джокер, Найлус ещё у тебя? — раздался голос капитана Андерсена из динамика.
— Застегнитесь на все пуговки, командир, он движется к вам, — панибратски ответил капитану Джокер.
— А, он уже здесь. И Тихарёв пусть тоже подходит сюда. — Андерсен отключил связь.
— Слышали, капитан? — Джокер повернулся к Тихому. — Вас ждут в радиорубке.
— Уже иду, — ответил Тихий и, развернувшись, двинулся прочь от кабины пилота.
«Заодно познакомлюсь с третьим бойцом», — мелькнуло у него в голове.
— Капитан Тихарёв! — восторженно произнёс Дженкинс, когда Тихий приблизился к нему, и отдал честь. — Для меня большая честь познакомиться с вами! Капрал Ричард Дженкинс!
Тихий отдал честь в ответ и пожал Дженкинсу руку. «Ещё один американец. Совсем это не к добру», — мелькнуло в голове.
— Мы раньше встречались? — спросил у него Тихий.
— Лично — нет, но ваши действия во время Скилианского Блица сделали вас весьма знаменитым в N7.
«Мог бы догадаться, — подумал Тихий. — В программу обучения N7 включён полный разбор наших действий тогда, на Элизиуме». Тихий немного нахмурился. «Интересно, если бы они знали всю правду — что я выжил во время первого удара, потому что был смертельно пьян, — был бы я таким знаменитым?» — мелькнуло в голове.
— Какова ваша специальность, капрал? — спросил Тихий.
— Штурмовик. И у меня уже руки чешутся по настоящему делу, — воодушевлённо ответил Дженкинс.
Тихий сначала впал в лёгкий ступор, а затем снова, как и в грузовом отсеке, начал впадать в едва сдерживаемое бешенство.
«И эти люди говорят, что в Красной Армии бардак!.. — снова возмущённо подумал он. — То есть у меня в „тройке" теперь два штурмовика, включая меня, и один биотик, по совместительству — техник. В „тройке" должны быть один штурмовик, один техник и один биотик, лишь тогда „тройка" будет наиболее функциональна и эффективна. О чём думало начальство, назначая на „Нормандию" этих людей?! Бардак. БАРДАК!»
— Шутите, капрал? — вмешалась в их разговор военврач. — Ваши «настоящие дела» постоянно заканчиваются тем, что мне приходится штопать вас в лазарете.
— А разве у вас много работы... — Тихий скосил глаза к табличке с именем на груди военврача. — ... доктор Чаквас?
— А что вас удивляет, капитан? — удивлённо спросила доктор. — Это всё-таки боевой корабль!..
«Логично, — мелькнуло в голове Тихого. — Личный состав всё время получает какие-то травмы, или на операциях, или на тренировках».
Тихий повернулся к Дженкинсу.
— Дженкинс, что ты знаешь о колонии, куда мы летим? — Тихий решил не разводить церемоний и сразу перешёл с капралом на «ты».
— Эта колония — мой дом. Я вырос там, капитан.
— Прекрасно. Значит, ты знаешь, что конкретно она собой представляет?
— Природа — настоящий рай. — Дженкинс улыбнулся. — Первая в истории Человечества полностью автономная колония. А вообще — стандартный набор: шахты для добычи руды, погрузочные терминалы, большой грузовой космопорт и жилые кварталы. Также на планете ведутся активные археологические изыскания — там нашли протеанские артефакты непонятного назначения, так что археологи вьются там, как мушиный рой над трупом.
Тихий начал догадываться о цели миссии — археологи что-то раскопали, и его «тройке» надо будет это «что-то» тихо и незаметно затащить на «Нормандию». Ну что ж, не в первый раз. Эти протеане, вымершие по непонятной причине пятьдесят тысяч лет назад, успели наследить по всей Галактике. «Будем надеяться, что это „что-то" не слишком тяжёлое и объёмное», — мелькнуло в голове.
— Дженкинс, отправляйся получать броню и оружие и собирайся. Мы уже скоро прибудем.
— Есть, сэр.
— И не забудь проверить снаряжение.
— А зачем его проверять, если оно только с завода? — недоумённо спросил Дженкинс.
— Выполняй приказ, капрал, — резко ответил Тихий.
— Есть, сэр, — Дженкинс отдал честь и покинул мостик.
— Если я понадоблюсь, я буду в лазарете, — сказала доктор Чаквас и исчезла вслед за Дженкинсом.
Тихий прошёл в радиорубку, где его должны были ждать Найлус и Андерсен, но застал там только Найлуса. Он стоял у отключённой консоли связи с противоположной стороны круглой комнаты, сложив руки на груди, и о чём-то думал. Но стоило Тихому появиться в помещении, он тут же отвлёкся от своих мыслей и повернулся.
— Капитан, наконец-то.
— Вы что-то хотите мне сказать? — напрямую, без приветствий и церемоний спросил Тихий. Он знал, что прагматичные и суровые турианцы уважают подобное обращение.
— Что вы знаете о колонии, куда мы летим?
— Поговаривают, что природа — настоящий рай, — неопределённо ответил Тихий.
— Да, я знаю, что поговаривают. — Найлус отвернулся к консоли. — Первая полностью автономная колония. Колония-символ. Символ того, что Человечество достаточно сильно для покорения Космоса.
— Что вас смущает, Спектр? — Тихий в упор посмотрел на турианца. Он прекрасно знал ответ на этот вопрос, ему хотелось узнать, что скажет об этом сам Найлус.
— Ваш вид — ещё новичок, капитан, — после небольшой паузы ответил Найлус и повернулся к Тихому. Именно такого ответа и ждал Тихий. — Совету интересно, на что вы ещё способны.
— И поэтому Вы, Спектр, находитесь на борту новейшего земного корабля и контролируете эту операцию, — спокойно констатировал Тихий, сложив руки на широкой груди. — Операцию, которая, что было очевидно с самого начала, есть нечто большее, чем банальное «забери-привези». Готов поспорить на что угодно, что от вашего доклада Совету будет зависеть очень многое. Например, целесообразность приёма представителя людей в Специальный Корпус Тактической Разведки — СпеКТР — организацию, члены которой неподвластны никому, кроме Совета. Или даже готовы ли люди занять своё место непосредственно в Совете Цитадели, минуя Корпус, о чём они уже лет двадцать проедают плешь советникам.
— Вы очень проницательны, капитан. Это не просто операция. Она покажет уровень квалификации главного кандидата от Людей в СпеКТР. ВАШЕЙ квалификации.
Удивиться такому повороту событий Тихий не успел, так как в радиорубку вошёл Андерсен и тоже без церемоний и приветствий сказал Найлусу:
— Пришло время рассказать капитану, что на самом деле происходит.
Найлус едва заметно кивнул в знак согласия и обратился к Тихому:
— Неделю назад на Иден Прайм был обнаружен протеанский маяк. Необходимо тихо и незаметно переправить его на Цитадель.
Тихий ждал продолжения инструктажа, но Найлус молчал.
— И всё? Просто переправить? А что же, грузчиков на Иден Прайм не осталось, всех поувольняли за пьянство? Надо было обязательно подписывать N7 на это дело?
— Тихий, не язви, — прервал его Андерсен.
— В таком случае, я слушаю, — Тихий посмотрел на Андерсена.
— Четыре часа назад с Иден Прайм пропала связь. Есть предположение, что на колонию совершено нападение с целью захвата маяка.
— Протеанские технологии — одна сплошная загадка. А маяки — особенно, — сказал Найлус. — Когда Люди нашли маяк на Марсе, это ускорило развитие Человечества лет на двести. Вы, надеюсь, понимаете, капитан Тихарёв, что случится, если подобные технологии попадут не в те руки?
— На эту операцию завязано очень многое, Тихий, — тихо произнёс Андерсен. — Эта операция — вроде экзамена для Человечества, а Найлус будет экзаменатором. По результатам этого экзамена будет решаться, какое место Люди достойны занять в Галактике.
— Да-да, словно новенькому на зоне устраивают «прописку», — себе под нос пробормотал Тихий.
— Что? — переспросил Найлус.
— Я говорю, что готов к выполнению задания. Когда начинаем? — от взгляда Тихого не ускользнуло изменение в лице Андерсена после фразы про зону и «прописку».
— Капитан! — раздался из громкоговорителя голос Джокера. — Входящая передача с Иден Прайм! Там творится что-то неладное!
— Подключай нас, — спокойно приказал ему Андерсен.
Загорелась одна из консолей, и прямо перед ними включился голографический экран на всю стену, на котором отображалась передача с планеты. На экране мелькали вооружённые люди в боевых скафандрах камуфляжной расцветки, непрерывно по кому-то стреляющие во все стороны. Передача велась, похоже, с цифровой камеры со шлема одного из бойцов через самодельный наспех собранный Ретранслятор-усилитель, чтобы обойти «глушилку», но так как боец всё время крутил головой, понять что-либо было невозможно; из динамиков слышался грохот очередей, взрывы гранат, стоны раненых и ругань. Внизу шёл бой, но с кем воевали эти люди, было непонятно. На экране промелькнула женщина в белой полированной броне с красной подложкой, резко отличавшейся от матового камуфляжного цвета брони солдат, затем она снова появилась на экране и крикнула обладателю камеры «ЛОЖИСЬ!!!». Изображение вновь пошло ходуном, но потом сосредоточилось на лице бойца, который кричал в камеру:
— На нас напали!!! Несём тяжёлые потери!!! Не можем... — крик солдата на полуслове оборвался, из динамиков ударил очень громкий звук, от которого мурашки побежали по телу — смесь треска, рыка и гудения, передача прервалась, но через несколько мгновений возобновилась.
Теперь изображение не скакало из стороны в сторону, а сосредоточилось на перепачканных грязью лицах солдат. Стрельба стихла, все солдаты смотрели куда-то вверх, и их глаза расширялись от удивления.
— Это ещё что такое?.. — пробормотал один из бойцов.
Когда камера повернулась в сторону, куда смотрели солдаты, Найлус, Андерсен и Тихий увидели то, что так удивило бойцов — с неба опускалось Нечто. Сквозь дым угадывался иссиня-чёрный силуэт гигантского корабля непонятной и даже какой-то нереальной конструкции. Корабль был похож на дикий гибрид креветки с пауком, этакое жуткое членистоногое высотой не менее чем в километр, но в то же время было видно, что посадка в гравитационный колодец планеты не представляет для него никаких неудобств.
Изображение держалось лишь две или три секунды, после чего рядом с оператором раздался мощный взрыв, и изображение сменилось помехами.
— Сигнала больше нет, капитан, — доложил Джокер. — Вообще ни хера нет.
— Перемотай на 38.5, — приказал Андерсен.
На экране появилось изображение. Теперь все могли поподробнее рассмотреть странный корабль. Найлус дёрнул роговой пластиной на лице.
— Готовьтесь к высадке. Задача только что сильно осложнилась, — спокойно приказал Андерсен Тихому и Найлусу. — Мы садимся туда немедленно.
* * *
После инструктажа Тихий, Аленко, Дженкинс и Найлус, уже экипированные, стояли рядом с Андерсеном на заднем пандусе в грузовом отсеке «Нормандии», забрала шлемов «тройки» были открыты, визоры опущены на глаза. Джокер уже запеленговал место, откуда велась та последняя передача, и собирался высадить «тройку» Тихого на покрытую травой полянку в каньоне в километре от этого места. После чего «тройка» должна была скрытно пройти по каньону к месту боя и действовать по обстоятельствам. Место боя почти совпадало с археологической площадкой, с которой им предстояло забрать «груз».
— Итак, бойцы, — произнёс Андерсен, — наша задача по-прежнему — забрать маяк. Высаживаемся, забираем, улетаем. В огневой контакт с противником по возможности не вступать. Вопросы?
— Что делать с выжившими? — спросил Аленко.
— Помощь выжившим — задача второстепенная, — ответил Андерсен. — Сосредоточьтесь на выполнении основной задачи.
В переводе на гражданский язык это означало, что выживших можно спасать, только если это не отвлекает от основного задания.
Пандус начал опускаться, в отсек влетели потоки холодного воздуха.
— Найлус, вы идёте с нами? — спросил Дженкинс турианца, проверяющего дробовик.
— Один я двигаюсь быстрее. Встретимся у космопорта, — пророкотал в ответ турианец и, разбежавшись, выпрыгнул с пандуса наружу. За мгновение до того как турианец исчез из виду, Тихий успел разглядеть у него на спине что-то вроде рюкзака.
«Должно быть, антиграв. — подумал Тихий. — Найлус не похож на самоубийцу».
— Минута до высадки, — раздался из громкоговорителя голос Джокера.
— Удачи, — сказал Андерсен «тройке» и двинулся из грузового отсека в сторону лифта на жилую палубу.
— Дженкинс, ты проверил своё снаряжение? — спросил Тихий. Его мучило нехорошее предчувствие.
— Так точно, сэр. Всё в порядке, — ответил Дженкинс.
Тихий ещё раз провёл полную диагностику систем: автомат и снайперка — на спине, короткий дробовик — на пояснице, нож и пистолет — на правом бедре, гранаты — на нагрудных магнитах, боекомплект — на поясе, аптечка — полностью заправлена медикаментами, система оказания первой медицинской помощи — работает штатно, кинетический щит — сто процентов заряда, цифровая камера на шлеме для записи всех действий бойца — включена, звукозапись идёт. Всё закреплено, ничего не трясётся и не бренчит. Всё в порядке. «Ещё бы пехотную лопату — и я был бы готов даже брать Берлин!» — мелькнуло в голове Тихого, и он едва заметно улыбнулся.
Корабль уже завис в воздухе в точке высадки, от края пандуса до земли было всего пара метров.
— Выдвигаемся. Аленко — справа, Дженкинс — слева. Поехали.
Продолжение следует...
Отредактировано.SVS
Комментарии (34)
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
Регистрация Вход