Древние. Пролог

«Раз, два, три,» — снаружи громыхнуло. Он вышел, чтобы посмотреть. Эффект от попадания был что надо: Жнеца разорвало на куски. С другой стороны, этот был чуть ли не самым маленьким. Что будет с другими... Тут он не мог ответить точно. 

Всё началось внезапно. Они пришли из ниоткуда, из мёртвого космоса. Зачем? Никто не знает ответа. Учёные совсем недавно раскопали какие-то архивы, в которых упоминалось о древних машинах. Они думали, пытались найти разгадку. Но ничего не нашли. Вся галактика была под контролем, но нигде никаких машин найдено не было. Это был тупик для исследователей. Власти ждали ответа — если угроза действительно есть, они примут меры. Сделают что угодно, чтобы сохранить хотя бы одного. 

Омхейм не помнит дословно, каков был ответ, хотя процедура извещения происходила при нём. Он просто постарался позабыть роковой момент. Он хотел забыть ту роковую ошибку, что сделали учёные. «Неправильный перевод», «такой расы не существует», «они оставили нам наследие». Ага, оставили. А сейчас обратно забирают. 

Небо неожиданно потемнело, появились молнии. Омхейм забежал в дом и спрятался. На улице громыхнуло. Он спрятал перепонки и выдохнул использованный воздух. Организм позволит ему не дышать несколько часов. Жнец уйдёт. Так происходило уже на протяжении пары месяцев. Жнецы его не находили. Посылали своих рабов сюда, но что те могли сделать? Омхейм — мастер своего дела, а прятаться от врага — меньшее, на что он способен. Что могут ему противопоставить марионетки Жнецов? 

Но сейчас они не уходили. Он попытался заснуть: вряд ли его найдут в этой комнате, да и саму комнату тоже вряд ли. Но воспоминания лезли сами по себе. Почему-то в памяти всплыла Цитадель — видимо, одно из творений этих машин. Иначе как объяснить факт использования её ими, как ретранслятора? Омхейм усмехнулся: они тысячи лет жили на ретрансляторе. Почему? Потому что никто не знал, что это ретранслятор. Цитадель была всегда единственной в своём роде: необычная, огромная станция с необычными существами на ней. Все считали, что Крейфилы — просто жители этой станции. Конечно, всегда казалось странным, что они не шли на контакт. Но никто не мог подумать, что они связаны с машинами. Небольшие безобидные паучки, что ли. Но они исчезли за день до нашествия. И никто не обратил внимания. Теперь Омхейм понимает, что Крейфилы делали там: включали этот чёртов ретранслятор. 

Омхейм резко открыл все свои глаза: рядом послышался шорох. Он высунул щупальце — кто-то есть. И это очень-очень плохо. Надо было смываться, но тихо. Одурманенные ещё не нашли Омхейма, значит, шанс есть. Он всегда знал, что если вдруг его обнаружат, то Жнецы, несомненно, разнесут тут всё ко всем праотцам. И плевать им на своих рабов. Но есть кое-что, чего он боялся больше смерти — одурманивания. Уже долгое время ему снился один и тот же сон: его находят друзья. Он радуется, что они живы, всех вроде бы спасает, ну, по крайней мере, он так в своём сне и думает, но... В самый последний момент они приводят Жнецов. И когда их глаза светятся страшным холодным светом, уже поздно, чтобы бежать... 

Омхейм немного вдохнул — хватит на пару часов. До челнока пройти буквально несколько метров по дому, но сейчас их преодолеть сложнее всего. «Раз, два, три,» — он пошёл. Как тень. Без звуков. Налево, прямо, быстро через ложе, спрятался за ним. Рядом постоял одурманенный, ушёл. Омхейм идёт дальше по проходу, дверь, а теперь быстро вниз, потому что рабы машин уже бегут сюда, к двери, которая открылась со скрипом. Садится в челнок, заводит. 

Он встряхнул головой, сейчас надо без мыслей. Они будут только отвлекать. «Раз, два, три,» — заводит, улетает. 

Жнец не успел отреагировать, а Омхейму невероятно повезло — он вылетел, и луч смерти ударил в дом. Когда Жнец закончил, он был уже далеко за пределами атмосферы своей родной планеты. Он посмотрел на неё: везде огонь, разруха и... Жнецы. Они повсюду. Их сотни, нет, тысячи. А может, и больше... Вокруг лишь одной планетки... Сколько у них было миров до вторжения? Тогда сколько же Жнецов? Их не победить. Никогда и никому. Никогда... 

Учёные говорили, что последняя дата упоминания машин — примерно 50000 лет назад. Омхейм сказал, если надо, он поручит своему отделу разработку новейшего оружия, способного уничтожать таких гигантов. Они сказали, не надо. И ошиблись... Омхейм обернулся в своём ложе, посмотрел на планету снова. Столько Жнецов никогда не победить, даже имея... Имея что? Их не победить. Никогда. Есть единственная возможность выжить — криостазис. Новейшая разработка. Его сын её разработал. Омхейм стал часто дышать — это очень помогало ему успокоиться. 

Кенрот был на Цитадели, где и представлял свою разработку. Конечно, все системы он спрятал. А потом он погиб — буквально через несколько часов после прилёта на станцию. Тогда началось вторжение. Флот ничего не смог сделать — Жнецы ударили быстро и неожиданно. Отработанная тактика, которая действовала всегда. И только создатели того комплекса и, возможно, их семьи знали об этом убежище. Омхейм тоже знал. 

Корабль он нашёл быстро — спутник его планеты, на котором он спрятал свой истребитель, был лишь каменной глыбой, не представлявшей интереса ни для его расы, ни для, соответственно, Жнецов. Зашёл, всё осмотрел, поставил на заряд основное орудие. «Раз, два, три,» — истребитель взлетел. Полетел к ретранслятору. Всего лишь один прыжок. Вот, он почти рядом. Но лететь надо тихо: Жнецы обыскивают всю систему. 

Очередное воспоминание пришло внезапно. Оружие, которым он убивал Жнецов... было его разработкой. Но только в «домашних» условиях. По сути это было противозаконно, однако именно оно спасло ему жизнь однажды. Оно не выделяло никаких излучений. Было «чистым». Из космоса можно было лишь увидеть, как взрывается Жнец. И больше ничего. Будто он сам изнутри взорвался. Он делал это орудие целую вечность — сначала просто из интереса, потом в целях безопасности. Высокий уровень развития его расы позволил бы обладать миллионами экземплярами. Что было бы тогда? Может, они бы победили? Но нет, сначала Великий запрещал строить орудие, а потом и учёные подтвердили, что не нужно нам иметь крутую пушку для отражения атаки со стороны. Теперь их нет: ни Великого, ни учёных. Они все были на Цитадели в момент нападения. 

Омхейм встряхнул головой. Ему надо сосредоточиться на более важном деле — посадке корабля, тихой и незаметной. Ему удалось. Как обычно. Не в первый раз уже. Идёт вперёд: пещера, вниз, аккуратно вот тут, потом лифт. Внизу завал. Хотя нет, есть проход в... симулятор? Он долго не мог понять, зачем сын решил установить его. Сегодня понял. «Что если будет угроза, которую мы не переживём? Что тогда?» — спрашивал он. Омхейм смеялся: с чего вдруг самой технологически развитой расе вымирать? А сейчас ему не до смеха. Он подошёл к антенне, обвил её щупальцем. Потом напрягся, через боль в сердце вспоминая Жнецов, кровопролитную бойню, Цитадель, оружие... Из стены рядом выехала капсула. Омхейм осмотрел её, есть ли повреждения. Вроде нет, но... Он же не биолог и не химик. Лишь боевой инженер, который не смог никого спасти. Совсем никого. Он лёг в капсулу. 

— Скажите ваше имя для записи в идентификационный код, — сказала ему машина. 

— Омхейм о’Карн Голонгвиль, раса Зейоф, — ответил он. 

— Идентификационный код создан. Не двигайтесь, постарайтесь заснуть, — капсула стала задвигаться, — процедура начинается. 

Он закрыл глаза. Представил семью. Он никого не спас. Совсем никого. Лишь одна мысль у него в голове: он один. 

Теперь навсегда.